Файл: Дипломная работа Выполнила студентка 5 курса до саблюкова Ольга Сергеевна (подпись).doc
Добавлен: 12.12.2023
Просмотров: 97
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Получается своеобразный театр воображения, где видно, что рассказчик живёт и с ним что-то происходит.
В целом же заслуга Гришковца-писателя, состоит в том, что он открыл нам среднего, возможно даже маленького человека, который не занят блестящими погонями и убийствами, поиском сокровищ и преступников, как герои современных книг и кинофильмов. Его герой просто живёт свою маленькую жизнь и проблемы, занимающие его действительно близки людям, которые не так уж часто думают о политике, мировой экономике и судьбах мира [4].
Итак, в рассказах Евгения Гришковца можно расслышать эхо Чехова и Шукшина. «Его язык точный, поэтический и емкий. Он рассказывает неуверенно, сам исправляет себя, всегда ищет наиболее подходящее выражение. Своими незаконченными предложениями и мыслями он направляет публику к ее собственным чувствам. «Они понимают», - говорит он, «именно так». Это как у Чехова, который тоже все знал, но всегда выдавал зрителям только часть этого знания: у них одинаковая жизненная философия, полная неумолимого знания и лирического пессимизма. Гришковец - трагик с юмором и любовью к деталям. То, что он рассказывает - без постмодернистского цинизма, без иронии. И это оказывается так наивно, что зритель может наблюдать, как хитро это построено[27].
Он пишет современные истории о смешных и трагических пустяках, из которых состоит жизнь. Водители поездов, которые ездят до узловой станции и обратно, впечатления от старых фильмов, забытый на работе портфель… Любая мелочь под пристальным взглядом писателя приобретает размах почти эпический, заставляет остановиться на бегу и глубоко-глубоко задуматься. Рассказы эти — лучшая терапия для человека, задёрганного будничной гонкой и забывающего смотреться в зеркало. Посмотришь — и кажется, что жизнь не так уж бессмысленна. Её есть за что полюбить.
2.2 Функционирование синтаксических конструкций, создающих расчлененность в текстах рассказов Е. Гришковца
Материалом исследования функционирования синтаксических конструкций расчлененности в художественном тексте послужили рассказы Е. Гришковца из сборника «Следы на мне».
Процедура анализа художественного текста включает выявление синтаксических конструкций расчлененности и интерпретацию обнаруженных выразительных языковых средств с точки зрения их функционирования в реализации идейно-эмоциональной задачи автора.
В ходе анализа были обнаружены следующие разновидности синтаксических конструкций расчлененности.
Парцеллированные конструкции: «Всех доводил до слез. Это было обязательно. Об этом знали. Но слишком быстро пускать слезу тоже было нельзя» («Декан Данков»).
Расчлененность синтаксиса хорошо передается с помощью парцеллированных конструкций. Дело в том, что говорящий может, в соответствии со своим замыслом и с учетом внутреннего строения предложения, прервать высказывание в каком-то месте, разбить его на несколько частей. Парцеллированные конструкции, создающие расчлененность текста, в рассказах Е. Гришковца выполняют функцию имитации устной речи, создают эффект спонтанной звучащей речи. К признакам парцелляции относится также сознательное отслоение автором фрагмента от базовой части, стремление намеренно актуализировать парцеллят с эмоционально-воздействующей или усилительно-выделительной информативной целью. Так, парцеллированные конструкции, сама сущность которых — расчлененность, «дробность» единой смысловой конструкции — позволяют автору не только достигать экспрессивности, но и дают возможность передать дискретность мышления литературного персонажа. Например, «он был совсем невысокого роста. Абсолютно без шеи. Ну, то есть, совсем. Его голову запросто можно было назвать «головища» или даже «башка». Волосы на этой голове были необычно длинными для пожилого, даже почти старого человека, да еще в таком костюме. Косматые брови… Все было давно не стриженное и непричесанное» («Декан Данков»). Каждый новый фрагмент добавляет новую черту к портрету персонажа, создается ощущение, что автор описывает последовательность увиденного – волосы, брови, костюм. Отрыв от основного предложения, прерывистый характер связи в парцеллированных конструкциях, функция дополнительного высказывания, дающая возможность уточнить, пояснить, распространить, семантически развить основное сообщение, − это проявления, усиливающие логические и смысловые акценты, динамизм, стилистическую напряженность [49, с. 62].
Парцелляция выступает у Е. Гришковца средством повышения экспрессивности и актуализации новой информации, например, «И я помню, как в первый раз в жизни мне было оказано доверие. Именно оказано» («Начальник»), отделенная часть усиливает выразительность предложения, прибавляет новый семантический элемент и акцентирует на нем внимание, парцелляция, таким образом, выполняет выделительную и экспрессивные функции. Исследователи парцелляции утверждают, что чем более сильные связи нарушаются парцелляцией, тем сильнее экспрессивность [7, с. 117]. Связано это с тем, что чем привычнее для читателя то или иное средство, тем менее оно экспрессивно. Парцелляция является одной из форм увеличения иллокутивной силы высказывания: «Он был в белой рубашке, темных брюках и при галстуке. А галстук был замечательный. Короткий, широкий, с большим узлом и весь в блестках» («Зависть»). Автор текста имеет определенную цель – воздействовать на читателя, информировать его, раскрыв внутренний мир героя, и нередко парцеллированные конструкции выполняют описательную функцию.
Использование парцеллированных конструкций в рассказах Е. Гришковца объясняется не только экономией речевых средств, не только повышением экспрессивности, но и спецификой речи автора, характеризующейся расчлененностью подачи информации, отражающей фрагментарность мышления. В рассказах Е. Гришковца встречаются как двукомпонентные, так и многокомпонентные парцеллированные конструкции: «Да! Хорошая кошка! Шустрая, умная, своего не упустит. Даже Николаич ее не шпыняет. Уважает. И охотница. Сколько крыс передушила. Так не только крыс, еще и кротов, и хомяков тоже таскает без счета, - говорила она грустно. – Но городская она. Вот по всему городская. Ей и место нужно в доме, и, если грязь, лужи во дворе, она из дому не пойдет. И все подряд есть не станет. С голоду сдохнет, а не станет. И фасон держит. Городская она» («80 километров от города»). Парцеллированные конструкции передают формирование и продуцирование речи, расчлененность текста создает эффект «живой» речи, конструкции эти явно вторичны, воспроизведены не в первозданном виде, в любом случае это имитация устной речи.
Вопросно-ответные построения: «Качели забавные, а фотография твоя не забавная, понимаешь? Ты же не грузовик должен фотографировать, а сделать фотографию, на которой будет грузовик. Грузовик, который мимо тебя ехал, он был большой, мощный и страшный. Так?! А фотография у тебя никакая. Тебе было страшно, громко, ты видел мощь этого грузовика, так? А как это можно увидеть на твоей фотографии? На твоей фотографии не видно, что грузовик мощный. И что тебе страшно, тоже не видно. Ничего не видно!» («Начальник»).
Вопросно-ответные построения являются частым способом создания расчлененности текста в рассказах Е. Гришковца. Данные конструкции являются экономным средством выражения, отвечающим требованиям лаконичной и вместе с тем насыщенной смыслом речи: «Как что? – вытаращил он на меня свои блестящие глаза. – Ты шутишь? Ты че как маленький! – он сделал паузу. – Так, понятно! Объясняю! Ты въехал в новую квартиру, так?! – Это событие? – спросил он и подождал пока я кивну. – Это не событие, это праздник! Еще здесь твои друзья, которые тебе помогали. Это для тебя тоже пустой звук, что ли? А еще мы только что познакомились и нам долго вместе жить в этом…» («Над нами, под нами и за стенами»). Данные построения позволяют автору передавать особенности речи персонажа, его эмоциональное состояние и выделять наиболее значимые компоненты текста, т.е. выполняют экспрессивную, характерологическую и выделительную функции. Свойственный живой разговорной речи вопросно-ответный комплекс образует замкнутое экспрессивно-семантическое поле, отличающееся своеобразным стилистико-синтаксическим строением, органически вписывающимся в текст рассказа. Этот прием позволяет автору активизировать внимание читателя на важности изображаемого, подчеркнуть
то, о чем спрашивается. Являясь приемом, максимально приближенным к форме диалога в устной речи, вопросно-ответный комплекс позволяет Е. Гришковцу достичь эффекта живого соучастия читателей в процессе авторского суждения, выразить динамику осмысливания изображаемого.
Нередко вопросительно-восклицательными построениями оформляется наивысшая экспрессия: «Вот! Наша порода! В нас пойдет! – гордо говорил дед. – Будешь биологом? Будешь жучков изучать? Да! Будешь ты у нас энтомологом! – громко заявлял дед всем» («Дарвин»), здесь пауза, вызываемая вопросительными и восклицательными знаками, создает прерывистость речи, которая свойственна взволнованному человеку и это волнение автор стремится не только выразить, но и передать читателю.
Сегментные конструкции с подхватывающим именительный местоимением: «А тетка по имени Ада! Она одна чего стоила!» («80 километров от города»).
Сущность сегментированных конструкций нашла отражение в самом их названии. Такого типа структуры содержат отдельный от основного высказывания авторский зачин, в котором сообщается тема, повод сообщения, которые отражены в следующем высказывании, причем тема там повторяется посредством местоимений: «Вот я уже давно читаю книги, и чем больше их читаю, тем больше мне это нравится. Это хорошее занятие. И оно не мешает быть нормальным, интересным и полноценным человеком. Наоборот!.. («Дарвин»).
Расчлененность текстовых структур создается и усиленным использованием двучленных (сегментных) конструкций, явно имитирующих разговорную непринужденность, иллюстрирующих отсутствие специальной структурной заданности, свойственной книжному синтаксису. Это, прежде всего, функционально разнообразные номинативы − препозитивные и постпозитивные. Наиболее четки и определенны по своей функции номинативы в препозиции − это именительный представления, или именительный темы.
Сегментированные высказывания, имитирующие бессознательное стремление облегчить речь, уменьшить глубину фразы, способствуют субъективации текста, организации синтаксиса текста и позволяют автору наиболее адекватно передать свой художественный замысел. Сегментированные конструкции помогают автору направить внимание читателей в нужное русло, одновременно облегчая восприятие речи.
Расчлененные структуры со вставной конструкцией: «А еще, и я это точно знаю, Жители Колбихи не считали свою деревню ни маленькой, ни большой» («80 километров от города»). «Он тихо рычал, а кусок мела крошился в его пальцах. (Я не преувеличиваю. Так оно и было.)» («Декан Данков»).
Вставные конструкции представляют собой слова, сочетания слов, простые и сложные предложения, которые включаются в предложение в качестве элементов, несущих добавочную информацию пояснительного характера: « Мы – это десять тихих девчонок и пять, в том числе и я, разнокалиберных во всех смыслах парней выпускного школьного возраста («Дарвин»). Именно данная функция пояснения и создает расчлененность структуры текста, так появляется добавочное направление для размышления. Предложения с вставными конструкциями могут выражать дополнительную информацию, характеристику субъекта или явления: «Мы, те, кто пришел с Владимиром Лаврентьевичем, скромно стояли в указанном нам Владимиром Лаврентьевичем месте и помалкивали» («Начальник»). Вставка может детализировать сообщение: «Мой приятель, весьма занятой человек, тут же это ощущение вспомнил и тоже пожалел о нем и о его безвозвратности» («Начальник»). Вставки могут сообщать о действиях героя: «Знаете, это не так уж легко сказать, − тут он дошел до окна, развернулся и пошел в обратном направлении, обращаясь к нам и рассуждая сам с собой. (Так он и будет ходить)» («Дарвин»). В этом случае вставки уподобляются авторским ремаркам в драматическом произведении, экономя при этом выразительные средства и выполняя сюжетопродвигающую функцию.
Расчлененность текста в рассказах Е. Гришковца создается многочисленными неполными предложениями. Исследователи (работы Н.И. Греча, Ф.И. Буслаева, А.М. Пешковского, А.А. Шахматова, И.А. Поповой, А.П. Сковородникова, Е.А. Земской, П.А. Леканта и др.) отмечают, что неполнота обычно присуща разговорной речи, для которой характерны конструкции с «незамещенной» синтаксической позицией: «С шахматами, шашками ничего не вышло» («Начальник»). Это обусловлено свойственной разговорной речи ситуативностью и наличием невербальных средств непосредственного живого общения (жесты определенной семантики). В текстах рассказов Е. Гришковца возможность пропуска членов в таких предложениях объясняется тем, что они ясны из контекста, из ситуации речи или из структуры самого предложения: «А не будет и не будет! Не мне решать. Само собой все произойдет или не произойдет» («80 километров от города»). Контекстуальная ясность исключает повтор уже известного и актуализирует только новую информацию.
Эллиптические конструкции, как одна из разновидностей неполных конструкций, представляют собой одно из эффективных синтаксических средств имплицитной передачи информации и широко распространены в текстах рассказов Е. Гришковца: «Макс везде находил то, что его радовало. Находил и радовался» («Зависть»). Данные конструкции выполняют в текстах рассказов Е. Гришковца функции экономии (лаконизации), имитации устно-разговорной речи и интимизации повествования и в то же время внесение в него эмоциональности.
В целом же заслуга Гришковца-писателя, состоит в том, что он открыл нам среднего, возможно даже маленького человека, который не занят блестящими погонями и убийствами, поиском сокровищ и преступников, как герои современных книг и кинофильмов. Его герой просто живёт свою маленькую жизнь и проблемы, занимающие его действительно близки людям, которые не так уж часто думают о политике, мировой экономике и судьбах мира [4].
Итак, в рассказах Евгения Гришковца можно расслышать эхо Чехова и Шукшина. «Его язык точный, поэтический и емкий. Он рассказывает неуверенно, сам исправляет себя, всегда ищет наиболее подходящее выражение. Своими незаконченными предложениями и мыслями он направляет публику к ее собственным чувствам. «Они понимают», - говорит он, «именно так». Это как у Чехова, который тоже все знал, но всегда выдавал зрителям только часть этого знания: у них одинаковая жизненная философия, полная неумолимого знания и лирического пессимизма. Гришковец - трагик с юмором и любовью к деталям. То, что он рассказывает - без постмодернистского цинизма, без иронии. И это оказывается так наивно, что зритель может наблюдать, как хитро это построено[27].
Он пишет современные истории о смешных и трагических пустяках, из которых состоит жизнь. Водители поездов, которые ездят до узловой станции и обратно, впечатления от старых фильмов, забытый на работе портфель… Любая мелочь под пристальным взглядом писателя приобретает размах почти эпический, заставляет остановиться на бегу и глубоко-глубоко задуматься. Рассказы эти — лучшая терапия для человека, задёрганного будничной гонкой и забывающего смотреться в зеркало. Посмотришь — и кажется, что жизнь не так уж бессмысленна. Её есть за что полюбить.
2.2 Функционирование синтаксических конструкций, создающих расчлененность в текстах рассказов Е. Гришковца
Материалом исследования функционирования синтаксических конструкций расчлененности в художественном тексте послужили рассказы Е. Гришковца из сборника «Следы на мне».
Процедура анализа художественного текста включает выявление синтаксических конструкций расчлененности и интерпретацию обнаруженных выразительных языковых средств с точки зрения их функционирования в реализации идейно-эмоциональной задачи автора.
В ходе анализа были обнаружены следующие разновидности синтаксических конструкций расчлененности.
Парцеллированные конструкции: «Всех доводил до слез. Это было обязательно. Об этом знали. Но слишком быстро пускать слезу тоже было нельзя» («Декан Данков»).
Расчлененность синтаксиса хорошо передается с помощью парцеллированных конструкций. Дело в том, что говорящий может, в соответствии со своим замыслом и с учетом внутреннего строения предложения, прервать высказывание в каком-то месте, разбить его на несколько частей. Парцеллированные конструкции, создающие расчлененность текста, в рассказах Е. Гришковца выполняют функцию имитации устной речи, создают эффект спонтанной звучащей речи. К признакам парцелляции относится также сознательное отслоение автором фрагмента от базовой части, стремление намеренно актуализировать парцеллят с эмоционально-воздействующей или усилительно-выделительной информативной целью. Так, парцеллированные конструкции, сама сущность которых — расчлененность, «дробность» единой смысловой конструкции — позволяют автору не только достигать экспрессивности, но и дают возможность передать дискретность мышления литературного персонажа. Например, «он был совсем невысокого роста. Абсолютно без шеи. Ну, то есть, совсем. Его голову запросто можно было назвать «головища» или даже «башка». Волосы на этой голове были необычно длинными для пожилого, даже почти старого человека, да еще в таком костюме. Косматые брови… Все было давно не стриженное и непричесанное» («Декан Данков»). Каждый новый фрагмент добавляет новую черту к портрету персонажа, создается ощущение, что автор описывает последовательность увиденного – волосы, брови, костюм. Отрыв от основного предложения, прерывистый характер связи в парцеллированных конструкциях, функция дополнительного высказывания, дающая возможность уточнить, пояснить, распространить, семантически развить основное сообщение, − это проявления, усиливающие логические и смысловые акценты, динамизм, стилистическую напряженность [49, с. 62].
Парцелляция выступает у Е. Гришковца средством повышения экспрессивности и актуализации новой информации, например, «И я помню, как в первый раз в жизни мне было оказано доверие. Именно оказано» («Начальник»), отделенная часть усиливает выразительность предложения, прибавляет новый семантический элемент и акцентирует на нем внимание, парцелляция, таким образом, выполняет выделительную и экспрессивные функции. Исследователи парцелляции утверждают, что чем более сильные связи нарушаются парцелляцией, тем сильнее экспрессивность [7, с. 117]. Связано это с тем, что чем привычнее для читателя то или иное средство, тем менее оно экспрессивно. Парцелляция является одной из форм увеличения иллокутивной силы высказывания: «Он был в белой рубашке, темных брюках и при галстуке. А галстук был замечательный. Короткий, широкий, с большим узлом и весь в блестках» («Зависть»). Автор текста имеет определенную цель – воздействовать на читателя, информировать его, раскрыв внутренний мир героя, и нередко парцеллированные конструкции выполняют описательную функцию.
Использование парцеллированных конструкций в рассказах Е. Гришковца объясняется не только экономией речевых средств, не только повышением экспрессивности, но и спецификой речи автора, характеризующейся расчлененностью подачи информации, отражающей фрагментарность мышления. В рассказах Е. Гришковца встречаются как двукомпонентные, так и многокомпонентные парцеллированные конструкции: «Да! Хорошая кошка! Шустрая, умная, своего не упустит. Даже Николаич ее не шпыняет. Уважает. И охотница. Сколько крыс передушила. Так не только крыс, еще и кротов, и хомяков тоже таскает без счета, - говорила она грустно. – Но городская она. Вот по всему городская. Ей и место нужно в доме, и, если грязь, лужи во дворе, она из дому не пойдет. И все подряд есть не станет. С голоду сдохнет, а не станет. И фасон держит. Городская она» («80 километров от города»). Парцеллированные конструкции передают формирование и продуцирование речи, расчлененность текста создает эффект «живой» речи, конструкции эти явно вторичны, воспроизведены не в первозданном виде, в любом случае это имитация устной речи.
Вопросно-ответные построения: «Качели забавные, а фотография твоя не забавная, понимаешь? Ты же не грузовик должен фотографировать, а сделать фотографию, на которой будет грузовик. Грузовик, который мимо тебя ехал, он был большой, мощный и страшный. Так?! А фотография у тебя никакая. Тебе было страшно, громко, ты видел мощь этого грузовика, так? А как это можно увидеть на твоей фотографии? На твоей фотографии не видно, что грузовик мощный. И что тебе страшно, тоже не видно. Ничего не видно!» («Начальник»).
Вопросно-ответные построения являются частым способом создания расчлененности текста в рассказах Е. Гришковца. Данные конструкции являются экономным средством выражения, отвечающим требованиям лаконичной и вместе с тем насыщенной смыслом речи: «Как что? – вытаращил он на меня свои блестящие глаза. – Ты шутишь? Ты че как маленький! – он сделал паузу. – Так, понятно! Объясняю! Ты въехал в новую квартиру, так?! – Это событие? – спросил он и подождал пока я кивну. – Это не событие, это праздник! Еще здесь твои друзья, которые тебе помогали. Это для тебя тоже пустой звук, что ли? А еще мы только что познакомились и нам долго вместе жить в этом…» («Над нами, под нами и за стенами»). Данные построения позволяют автору передавать особенности речи персонажа, его эмоциональное состояние и выделять наиболее значимые компоненты текста, т.е. выполняют экспрессивную, характерологическую и выделительную функции. Свойственный живой разговорной речи вопросно-ответный комплекс образует замкнутое экспрессивно-семантическое поле, отличающееся своеобразным стилистико-синтаксическим строением, органически вписывающимся в текст рассказа. Этот прием позволяет автору активизировать внимание читателя на важности изображаемого, подчеркнуть
то, о чем спрашивается. Являясь приемом, максимально приближенным к форме диалога в устной речи, вопросно-ответный комплекс позволяет Е. Гришковцу достичь эффекта живого соучастия читателей в процессе авторского суждения, выразить динамику осмысливания изображаемого.
Нередко вопросительно-восклицательными построениями оформляется наивысшая экспрессия: «Вот! Наша порода! В нас пойдет! – гордо говорил дед. – Будешь биологом? Будешь жучков изучать? Да! Будешь ты у нас энтомологом! – громко заявлял дед всем» («Дарвин»), здесь пауза, вызываемая вопросительными и восклицательными знаками, создает прерывистость речи, которая свойственна взволнованному человеку и это волнение автор стремится не только выразить, но и передать читателю.
Сегментные конструкции с подхватывающим именительный местоимением: «А тетка по имени Ада! Она одна чего стоила!» («80 километров от города»).
Сущность сегментированных конструкций нашла отражение в самом их названии. Такого типа структуры содержат отдельный от основного высказывания авторский зачин, в котором сообщается тема, повод сообщения, которые отражены в следующем высказывании, причем тема там повторяется посредством местоимений: «Вот я уже давно читаю книги, и чем больше их читаю, тем больше мне это нравится. Это хорошее занятие. И оно не мешает быть нормальным, интересным и полноценным человеком. Наоборот!.. («Дарвин»).
Расчлененность текстовых структур создается и усиленным использованием двучленных (сегментных) конструкций, явно имитирующих разговорную непринужденность, иллюстрирующих отсутствие специальной структурной заданности, свойственной книжному синтаксису. Это, прежде всего, функционально разнообразные номинативы − препозитивные и постпозитивные. Наиболее четки и определенны по своей функции номинативы в препозиции − это именительный представления, или именительный темы.
Сегментированные высказывания, имитирующие бессознательное стремление облегчить речь, уменьшить глубину фразы, способствуют субъективации текста, организации синтаксиса текста и позволяют автору наиболее адекватно передать свой художественный замысел. Сегментированные конструкции помогают автору направить внимание читателей в нужное русло, одновременно облегчая восприятие речи.
Расчлененные структуры со вставной конструкцией: «А еще, и я это точно знаю, Жители Колбихи не считали свою деревню ни маленькой, ни большой» («80 километров от города»). «Он тихо рычал, а кусок мела крошился в его пальцах. (Я не преувеличиваю. Так оно и было.)» («Декан Данков»).
Вставные конструкции представляют собой слова, сочетания слов, простые и сложные предложения, которые включаются в предложение в качестве элементов, несущих добавочную информацию пояснительного характера: « Мы – это десять тихих девчонок и пять, в том числе и я, разнокалиберных во всех смыслах парней выпускного школьного возраста («Дарвин»). Именно данная функция пояснения и создает расчлененность структуры текста, так появляется добавочное направление для размышления. Предложения с вставными конструкциями могут выражать дополнительную информацию, характеристику субъекта или явления: «Мы, те, кто пришел с Владимиром Лаврентьевичем, скромно стояли в указанном нам Владимиром Лаврентьевичем месте и помалкивали» («Начальник»). Вставка может детализировать сообщение: «Мой приятель, весьма занятой человек, тут же это ощущение вспомнил и тоже пожалел о нем и о его безвозвратности» («Начальник»). Вставки могут сообщать о действиях героя: «Знаете, это не так уж легко сказать, − тут он дошел до окна, развернулся и пошел в обратном направлении, обращаясь к нам и рассуждая сам с собой. (Так он и будет ходить)» («Дарвин»). В этом случае вставки уподобляются авторским ремаркам в драматическом произведении, экономя при этом выразительные средства и выполняя сюжетопродвигающую функцию.
Расчлененность текста в рассказах Е. Гришковца создается многочисленными неполными предложениями. Исследователи (работы Н.И. Греча, Ф.И. Буслаева, А.М. Пешковского, А.А. Шахматова, И.А. Поповой, А.П. Сковородникова, Е.А. Земской, П.А. Леканта и др.) отмечают, что неполнота обычно присуща разговорной речи, для которой характерны конструкции с «незамещенной» синтаксической позицией: «С шахматами, шашками ничего не вышло» («Начальник»). Это обусловлено свойственной разговорной речи ситуативностью и наличием невербальных средств непосредственного живого общения (жесты определенной семантики). В текстах рассказов Е. Гришковца возможность пропуска членов в таких предложениях объясняется тем, что они ясны из контекста, из ситуации речи или из структуры самого предложения: «А не будет и не будет! Не мне решать. Само собой все произойдет или не произойдет» («80 километров от города»). Контекстуальная ясность исключает повтор уже известного и актуализирует только новую информацию.
Эллиптические конструкции, как одна из разновидностей неполных конструкций, представляют собой одно из эффективных синтаксических средств имплицитной передачи информации и широко распространены в текстах рассказов Е. Гришковца: «Макс везде находил то, что его радовало. Находил и радовался» («Зависть»). Данные конструкции выполняют в текстах рассказов Е. Гришковца функции экономии (лаконизации), имитации устно-разговорной речи и интимизации повествования и в то же время внесение в него эмоциональности.