Файл: Горестная повесть о счастливой любви (народная драма времён Гулага).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.12.2023
Просмотров: 99
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, у кого на горбу, и этот сырой мертвецкий глинистый запах кругом… Мелькнула согнутая женщина - юбка задрана, ягодицы белые-белые... И сразу крепчайший подзатыльник: «Не зырь, мужик!» Весь круг спиной оборотился, никто не пялится на прощание «вора» с «воровкой»... Это вам, граждане артисты, не бацать: «Гоп, стоп, Зоя, кому давала стоя?»... И не банька с платными «шалашовками»… Да… Но и, опять же надо сказать, надежда - ребёночка заиметь…
Е р ш о в а. Но в таких случаях, я слышала, и амнистии случались… С той же гражданской женой Поля Марселя, например…
Н и к о л а й. М-да, случались… Ступай, мол, «на свободу»!.. А вспоможения-то никакого, ни единого подгузничка… Знаете – неподалёку тут мост - за железнодорожной станцией, над речушкой Колосницей?.. Так вот: они, которые из лагеря на свободу – с младенцами, по амнистии - они там детёнышей-то своих на ходу выбрасывали, из вагона - и туда, в речку… Давно уж, наверное, лисицы растащили, обглодали младенчиков… «А по бокам-то - всё косточки русские...»
Колонна между тем выходит за ворота зоны.
Появляется чем-то крайне взволнованный С е р г е й П а л ы ч – с пылающим лицом, на котором – сотня эмоций, и сразу же бросается
к Е р ш о в о й.
С е р г е й П а л ы ч (задыхаясь, к Е р ш о в о й). За вами – конвой!.. На вахте!.. Освобождать будут!.. Бумаги из Москвы пришли!..
Е р ш о в а, пошатнувшись, в полуобмороке – медленно, как во сне, - опускается на землю.
Е р ш о в а (шёпотом). Извините, ноги не держат!.. Как будто кипятком внутри половину головы ошпарило…
«Бригадники» помогают Е р ш о в о й подняться, приносят ей воды.
У неё неудержимо начинают литься слёзы: она машинально слизывает их со щёк.
Е р ш о в а (словно в прострации). Слезы-то - солёные!..
Все бросаются обнимать и целовать Е р ш о в у, успокаивают её.
С е р г е й П а л ы ч (ласково). Ну вот!.. Ну и «ладушки», Татьяна Ивановна!.. Теперь всё у вас будет хорошо!..
У л ь я н а (крестясь, горячо). Господи! Радость-то какая!.. Татьяна Ивановна!.. Милая!..
Подходят д в о е а в т о м а т ч и к о в.
Появляется «С и н ь о р», успевший сбегать в женский барак и принести оттуда «сидорок» Ершовой.
Она в спешке раздаёт присутствующим свои вещи.
Е р ш о в а (ожесточённо). Ни одной нитки из зоны не возьму с собой!..
У л ь я н а. Да-да, иначе - плохая примета… И не оглядывайтесь!..
Е р ш о в а и У л ь я н а ещё раз обнимаются и целуются.
С е р г е й П а л ы ч (влюблённо): Татьяна Ивановна! Я знал, что провожу вас на свободу!.. Понимаю, сейчас вам ни до кого, тем более – не до меня... Но помните: есть на свете человек, безумно любящий вас и навсегда преданный вам!.. У меня одна только просьба! Разрешите мне, если я когда-нибудь буду в Москве, зайти к вам в гости – хоть на пять минут!.. Вместе пригубить шампанское свободы!..
Е р ш о в а (рассеянно, отрешённо). Да, да, конечно… Прощайте, мои дорогие!.. Не поминайте лихом!..
Охранники уводят Е р ш о в у за ворота лагеря.
За этой троицей следует – на некотором расстоянии –
С е р г е й П а л ы ч.
Вдалеке слышны шум и гудки паровоза.
Бревенчатые ворота зоны наглухо закрываются.
Пауза.
Н и к о л а й. Ну вот: как беззаконно сажали, так без всяких законов и освобождают, да и то – одних «политиков»…
Все молчат.
Внезапно за воротами зоны раздаются шум, гам, свист.
К воротам уходит «С и н ь о р» и тут же бегом возвращается.
«С и н ь о р» (весело, возбуждённо). Ну что, граждане заключённые, каша-то заваривается крутая!.. У нас, оказывается, - «сучий» бунт и «воровская» буза!..
Н и к о л а й. Тьфу ты, ёкарный бабай! Не понос - так золотуха!..
П ё т р. Да погоди, земляк! («С е н ь о р у»). А поконкретнее можно?
«С и н ь о р». Можно и поконкретнее… «Хозяин» - Орлов – умотал в командировку, без него «кум» Леденцов командует. И приказал этот идиот: вновь прибывший этап «сучий» в зону завести - чтоб власть «воров» ихними руками приговорить… Зона-то у нас - «воровская». А разборки - между «ворами» и «суками» - в самом разгаре… Так что большого беспредела с поножовщиной тут не миновать!..
Н и к о л а й. Да, самая настоящая жесть намечается!..
«С и н ь о р». Ага!.. Сам-то Леденцов всё ещё на «слёте передовиков» гуляет. И другого начальства нету – без «хозяина» кто куда разбрелись!.. А «сучий» этап в зону входить отказывается - волынит. Боятся, что их тут всех на пёрышки посадят…
Н и к о л а й. И поделом бы!..
П ё т р. Да вы поясните: в чём суть-то всех этих разборок? «Воры», «суки» - не одна ли сатана?
«С и н ь о р»: Ну, ты, Петро, кислое с пресным-то не путай!.. Урки только с виду – все на одну колодку. А на деле - это стаи разные, и у каждой – своя «масть», свой «интерес». Кого тут только нет: «красные шапочки», «махновцы», «мясники», «ломом подпоясанные»… И все друг с другом враждуют, лаются, цапаются… Но самые-то крутые среди них – вот эти две кодлы: «воры» и «суки»… И война между ними – как между кошкой и собакой: кто кого уничтожит, заколбасит, изведёт – до конца… Что при этом творится – уму непостижимо! Два года назад в соседней зоне такая же буза приключилась. Так «воры» тамошние не только «мессерами» орудовали… Нескольких «сук» и «придурков-стукачей» раскроили на пилораме…
П ё т р. Как это – «раскроили»?..
«С и н ь о р». А вот так - именно раскроили… Причём отправляли на пилу привязанными к бревну и ногами вперёд – чтоб дольше и больше мучились… А кое-кого разделывали до туловища, но после этого раму стопорили: бедняга – в шоке, а толпе – смех животный… Цирк!..
Н и к о л а й. Да, это тебе, блин, не «сказки Венского леса»…
«С и н ь о р». Ну а кому-то более «лёгкая» смерть случилась – их просто швыряли в «дробилку». Там огромная древесная чурка за считанные секунды в крошку-щепу превращается… А уж человек-то в таком разе: мгновенье - «пшик и фарш»…
П ё т р. Да это же – изуверство какое-то!.. А власть-то что же? Куда смотрит?! Все эти «кумовья» с «вертухаями»?..
«С и н ь о р». А это – уже отдельный разговор. И долгий…
Н и к о л а й. Слышь, мужики, – кончай диспут: тут жареным потянуло!.. Давайте-ка двинем в КВЧ - от греха подальше… Мне почему-то кажется: лучше за всем этим из окна наблюдать…
Все, кроме «С и н ь о р а», уходят.
Конец второй сцены.
Сцена 3.
Восстание
Вновь - комната КВЧ.
Стол, скамейки, стулья.
У стены - шкаф со старыми брошюрами, нотными сборниками, театральными сценариями, партитурами.
Все присутствующие нервно передвигаются по комнате, кое-кто ненадолго прилипает к окнам.
Где-то в стороне - П ё т р и У л ь я н а, ласково воркующие о чём-то друг с другом.
Вдруг – яркая вспышка зарева за окнами.
Снаружи нарастает ужасающий шум: хлопки выстрелов, автоматные очереди, мужские крики, женские вопли.
Включается громкоговоритель.
Г о л о с и з г р о м к о г о в о р и т е л я (сурово, без интонаций). Граждане заключённые! Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!
Н и к о л а й (приникая к окну). Ого! Старшего надзирателя поймали – «Мишаню»!.. Шухерился где-то… Ох, и метелят же его – всей толпой!.. Но, видать, не смертным боем, а так - для острастки… А что? Он – мужик, в общем-то, нормальный… Ага: кричит что-то… Вроде бы: «Падлы, за что бьёте-то Мишаню?! Лучшего-то всё равно не найдёте!..» Ну вот, отпускают его - через ворота… Хаос всеобщий… Кранты всему!..
В комнату вбегает неугомонный «С и н ь о р».
Тщательно запирает за собой дверь.
«С и н ь о р» (восторженно). Это вам - не фунт изюма!.. В зоне – не просто буза, а настоящее восстание!..
Общий гвалт, вопросы:
- Как? - Почему? - Что случилось? - Да говори же ты по-человечески!
«С и н ь о р» (явно наслаждаясь происходящим). А поднял всех «Колька Стальной»... Охрану «блатные» выгнали за ворота. Кому смогли – напинали. И закрылись в зоне - как в крепости!.. Кабинеты начальства в штабе вскрыли. Нашли у «кума» в сейфе списки «стукачей». Пятерых повесили, остальные сбежали… И штабной барак «воры» подожгли…
Н и к о л а й. Немыслимая чернуха!.. А охрана-то что?
«С и н ь о р». Что-что?! Так у них же очко-то не железное!.. А «блатные», вишь, наделали самодельных пик, «мужиков» выставили - для охраны по периметру, сами же за ними тырятся… «Мужикам» за неподчинение – нож в брюхо!.. Ну а чекисты роту автоматчиков пригнали. Солдаты снаружи цепью стоят, но что делать - не знают… Власти тоже подрастерялись… Там уже - и Леденцов, и начальство из Управы…
Н и к о л а й. Ну, ништяк: отойдут они – и за испуг свой поквитаются!..
«С и н ь о р». «Стальной», между прочим, приказал кричать с вышек, что переговоры будет вести только с начальством из Москвы. Требует приезда самого Ворошилова…
Н и к о л а й. Ишь чего захотел!.. Как же: Ворошилову больше делать нечего - только с «Колькой Стальным» базарить!.. А чёрта ему лысого не треба?..
Энтузиазм угасает.
Все призадумываются, рассаживаются вокруг стола, свесив головы.
Лишь П ё т р с У л ь я н о й остаются на прежнем месте, нежно держатся за руки и как будто ничего не замечают вокруг.
Молчание прерывается сильным стуком в дверь.
«Р я б о й» (из-за двери). «Синьор», открывай! Разговор есть!..
«С и н ь о р» подходит к двери, открывает её.
Входит «Р я б о й».
«Р я б о й». Что – икру мечете? И правильно делаете!.. Слушай сюда, «Синьор»! «Стальной» велел передать тебе: за мужиков и баб из культбригады не бойся! Никто их не тронет… А выйдете из зоны - когда он, «Стальной», разрешит… Всё понял? Ну и ладушки!.. А пока - сидите здесь!..
«С и н ь о р». Кучеряво излагаешь!..
«Р я б о й». Вот что, «Синьор»: мужик ты тёртый, да и «духарик» известный – сам всё понимаешь… Как велено, так я тебе и ботаю... Вон и Никола у тебя – битый фраер, он подтвердит!.. А я всё сказал!.. Бывай!
«Р я б о й» с улыбкой-оскалом хлопает «С и н ь о р а» по плечу и уходит.
У л ь я н а встаёт, подходит к шкафу с книгами, роется в них.
Н и к о л а й. Вот, блин, судьба падлючая!.. Ну и пошло оно всё – куда подальше!.. Не грусти, капелла! Чему быть – того не миновать! Как говорится: дальше солнца не угонят, больше срока – не дадут!.. А мы и не в таких переплётах бывали, верно?...
Общее молчание.
Н и к о л а й. Ну ладно – тогда будем соло выступать!.. А для «веселухи» тисану-ка я вам, граждане-товарищи, рóман-историю - об одном кореше моём закадычном. Чалились мы с ним в прежнем лагере – в Джезказгане, и звали его Серёга, погоняло – «Серый». Герой, фронтовой лётчик, «бомбер»-ас!.. Столько он баек о жизни своей травил!.. Летуны, они ведь вообще - люди обезбашенные, отчаянные, «духарики». А уж фронтовики - тем более: набрались за войну-то удали да ухарства… Вот после войны многие на этом и погорели… Короче: ещё задолго до конца войны летал «Серый» на своём тяжёлом бомбовозе - самое «логово» гвоздить… Берлин то есть…
«С и н ь о р». Да, от этих бомбёжек фрицы прямо на ходу штаны пачкали… А откуда наши-то летали?
Н и к о л а й. Ну, точно сказать не могу… Но вроде бы - с островов каких-то, в Балтийском море…
«С и н ь о р». Так ведь эти гробы летающие… Они же – тихоходы, и защита огневая у них – лишь для понта…
Н и к о л а й. Всё так… Поэтому они ночью над морем и шли, а потом - с севера, под прямым углом – на Берлин. Там добро своё вывалят - и назад порожняком… Нагрузка-то - ого-го какая! И каждый раз - игра со смертью… В поддавки… Вот летунам и выдавали в каждый такой полёт по триста грамм коньяка на нос – для «тонуса»…
П ё т р. Да это же для нормального мужика - что слону дробина!..
Н и к о л а й. Аха! Секёшь, земеля!.. Вот они всем экипажем и договорились. Их же там - четверо. Так вот, значится, в первый полёт одна пара потребляет - сразу двойную норму, а во второй полёт – другая. Таким же манером… А это уже – кое-что…
«С и н ь о р». Верняк!..
Н и к о л а й. И всё у них катило чин-чинарём, но лишь до одного рокового дня… В тот раз стрелок-радист потребил своё - и прилёг отдохнуть, да не где-нибудь, а в бомбовом отсеке… Там и закимарил – и его вместе с бомбами-то на Берлин и вывалили…
«С и н ь о р». Етическая сила!.. Отгулял своё браток!..
Н и к о л а й. Аха!.. Спохватились только при подлёте к родным берегам… На их счастье - невесть откуда взялся «Мессер» и поджёг их… Ну, сели с трудом – на какое-то болото… Потеряли ещё человека… Потом еле-еле к польским партизанам вышли, а через них - к своим… Словом, повезло…
«С и н ь о р»: А как же - «Смерш»? Не раскололи их там - при проверке-то?..
Н и к о л а й. Ну, они ж не пальцем деланные: заранее железно договорились друг с другом. Мол: «при аварийной посадке самолёта двое наших погибли»… Понимали ведь: иначе – трибунал, лагерь, а то и - «по законам военного времени»! Пиф-паф! – и поминай, как звали… У «Смерша» - рука не дрогнет!..
П ё т р. Да, история, брат, заковыристая… А как он, Серёга твой, всё-таки в лагерь-то попал?
Н и к о л а й. А на этот счёт есть два варианта. И оба «Серый» выдавал за истину, но – в разное время и для разной публики. Вариант первый: ехал он будто бы домой на электричке от друзей – под Москвой дело было. И начал, якобы, тут какой-то «мент» беспредельничать: женщину-безбилетницу, да ещё - беременную, из вагона выкидывать… Ну, Серёга ему и врезал – сердце-то горит!.. Но, сами знаете, - против лома нет приёма, тем боле, если «лом» - в «ментовском» чине…
П ё т р. Да уж!.. Ну а второй вариант?
Е р ш о в а. Но в таких случаях, я слышала, и амнистии случались… С той же гражданской женой Поля Марселя, например…
Н и к о л а й. М-да, случались… Ступай, мол, «на свободу»!.. А вспоможения-то никакого, ни единого подгузничка… Знаете – неподалёку тут мост - за железнодорожной станцией, над речушкой Колосницей?.. Так вот: они, которые из лагеря на свободу – с младенцами, по амнистии - они там детёнышей-то своих на ходу выбрасывали, из вагона - и туда, в речку… Давно уж, наверное, лисицы растащили, обглодали младенчиков… «А по бокам-то - всё косточки русские...»
Колонна между тем выходит за ворота зоны.
Появляется чем-то крайне взволнованный С е р г е й П а л ы ч – с пылающим лицом, на котором – сотня эмоций, и сразу же бросается
к Е р ш о в о й.
С е р г е й П а л ы ч (задыхаясь, к Е р ш о в о й). За вами – конвой!.. На вахте!.. Освобождать будут!.. Бумаги из Москвы пришли!..
Е р ш о в а, пошатнувшись, в полуобмороке – медленно, как во сне, - опускается на землю.
Е р ш о в а (шёпотом). Извините, ноги не держат!.. Как будто кипятком внутри половину головы ошпарило…
«Бригадники» помогают Е р ш о в о й подняться, приносят ей воды.
У неё неудержимо начинают литься слёзы: она машинально слизывает их со щёк.
Е р ш о в а (словно в прострации). Слезы-то - солёные!..
Все бросаются обнимать и целовать Е р ш о в у, успокаивают её.
С е р г е й П а л ы ч (ласково). Ну вот!.. Ну и «ладушки», Татьяна Ивановна!.. Теперь всё у вас будет хорошо!..
У л ь я н а (крестясь, горячо). Господи! Радость-то какая!.. Татьяна Ивановна!.. Милая!..
Подходят д в о е а в т о м а т ч и к о в.
Появляется «С и н ь о р», успевший сбегать в женский барак и принести оттуда «сидорок» Ершовой.
Она в спешке раздаёт присутствующим свои вещи.
Е р ш о в а (ожесточённо). Ни одной нитки из зоны не возьму с собой!..
У л ь я н а. Да-да, иначе - плохая примета… И не оглядывайтесь!..
Е р ш о в а и У л ь я н а ещё раз обнимаются и целуются.
С е р г е й П а л ы ч (влюблённо): Татьяна Ивановна! Я знал, что провожу вас на свободу!.. Понимаю, сейчас вам ни до кого, тем более – не до меня... Но помните: есть на свете человек, безумно любящий вас и навсегда преданный вам!.. У меня одна только просьба! Разрешите мне, если я когда-нибудь буду в Москве, зайти к вам в гости – хоть на пять минут!.. Вместе пригубить шампанское свободы!..
Е р ш о в а (рассеянно, отрешённо). Да, да, конечно… Прощайте, мои дорогие!.. Не поминайте лихом!..
Охранники уводят Е р ш о в у за ворота лагеря.
За этой троицей следует – на некотором расстоянии –
С е р г е й П а л ы ч.
Вдалеке слышны шум и гудки паровоза.
Бревенчатые ворота зоны наглухо закрываются.
Пауза.
Н и к о л а й. Ну вот: как беззаконно сажали, так без всяких законов и освобождают, да и то – одних «политиков»…
Все молчат.
Внезапно за воротами зоны раздаются шум, гам, свист.
К воротам уходит «С и н ь о р» и тут же бегом возвращается.
«С и н ь о р» (весело, возбуждённо). Ну что, граждане заключённые, каша-то заваривается крутая!.. У нас, оказывается, - «сучий» бунт и «воровская» буза!..
Н и к о л а й. Тьфу ты, ёкарный бабай! Не понос - так золотуха!..
П ё т р. Да погоди, земляк! («С е н ь о р у»). А поконкретнее можно?
«С и н ь о р». Можно и поконкретнее… «Хозяин» - Орлов – умотал в командировку, без него «кум» Леденцов командует. И приказал этот идиот: вновь прибывший этап «сучий» в зону завести - чтоб власть «воров» ихними руками приговорить… Зона-то у нас - «воровская». А разборки - между «ворами» и «суками» - в самом разгаре… Так что большого беспредела с поножовщиной тут не миновать!..
Н и к о л а й. Да, самая настоящая жесть намечается!..
«С и н ь о р». Ага!.. Сам-то Леденцов всё ещё на «слёте передовиков» гуляет. И другого начальства нету – без «хозяина» кто куда разбрелись!.. А «сучий» этап в зону входить отказывается - волынит. Боятся, что их тут всех на пёрышки посадят…
Н и к о л а й. И поделом бы!..
П ё т р. Да вы поясните: в чём суть-то всех этих разборок? «Воры», «суки» - не одна ли сатана?
«С и н ь о р»: Ну, ты, Петро, кислое с пресным-то не путай!.. Урки только с виду – все на одну колодку. А на деле - это стаи разные, и у каждой – своя «масть», свой «интерес». Кого тут только нет: «красные шапочки», «махновцы», «мясники», «ломом подпоясанные»… И все друг с другом враждуют, лаются, цапаются… Но самые-то крутые среди них – вот эти две кодлы: «воры» и «суки»… И война между ними – как между кошкой и собакой: кто кого уничтожит, заколбасит, изведёт – до конца… Что при этом творится – уму непостижимо! Два года назад в соседней зоне такая же буза приключилась. Так «воры» тамошние не только «мессерами» орудовали… Нескольких «сук» и «придурков-стукачей» раскроили на пилораме…
П ё т р. Как это – «раскроили»?..
«С и н ь о р». А вот так - именно раскроили… Причём отправляли на пилу привязанными к бревну и ногами вперёд – чтоб дольше и больше мучились… А кое-кого разделывали до туловища, но после этого раму стопорили: бедняга – в шоке, а толпе – смех животный… Цирк!..
Н и к о л а й. Да, это тебе, блин, не «сказки Венского леса»…
«С и н ь о р». Ну а кому-то более «лёгкая» смерть случилась – их просто швыряли в «дробилку». Там огромная древесная чурка за считанные секунды в крошку-щепу превращается… А уж человек-то в таком разе: мгновенье - «пшик и фарш»…
П ё т р. Да это же – изуверство какое-то!.. А власть-то что же? Куда смотрит?! Все эти «кумовья» с «вертухаями»?..
«С и н ь о р». А это – уже отдельный разговор. И долгий…
Н и к о л а й. Слышь, мужики, – кончай диспут: тут жареным потянуло!.. Давайте-ка двинем в КВЧ - от греха подальше… Мне почему-то кажется: лучше за всем этим из окна наблюдать…
Все, кроме «С и н ь о р а», уходят.
Конец второй сцены.
Сцена 3.
Восстание
Вновь - комната КВЧ.
Стол, скамейки, стулья.
У стены - шкаф со старыми брошюрами, нотными сборниками, театральными сценариями, партитурами.
Все присутствующие нервно передвигаются по комнате, кое-кто ненадолго прилипает к окнам.
Где-то в стороне - П ё т р и У л ь я н а, ласково воркующие о чём-то друг с другом.
Вдруг – яркая вспышка зарева за окнами.
Снаружи нарастает ужасающий шум: хлопки выстрелов, автоматные очереди, мужские крики, женские вопли.
Включается громкоговоритель.
Г о л о с и з г р о м к о г о в о р и т е л я (сурово, без интонаций). Граждане заключённые! Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!
Н и к о л а й (приникая к окну). Ого! Старшего надзирателя поймали – «Мишаню»!.. Шухерился где-то… Ох, и метелят же его – всей толпой!.. Но, видать, не смертным боем, а так - для острастки… А что? Он – мужик, в общем-то, нормальный… Ага: кричит что-то… Вроде бы: «Падлы, за что бьёте-то Мишаню?! Лучшего-то всё равно не найдёте!..» Ну вот, отпускают его - через ворота… Хаос всеобщий… Кранты всему!..
В комнату вбегает неугомонный «С и н ь о р».
Тщательно запирает за собой дверь.
«С и н ь о р» (восторженно). Это вам - не фунт изюма!.. В зоне – не просто буза, а настоящее восстание!..
Общий гвалт, вопросы:
- Как? - Почему? - Что случилось? - Да говори же ты по-человечески!
«С и н ь о р» (явно наслаждаясь происходящим). А поднял всех «Колька Стальной»... Охрану «блатные» выгнали за ворота. Кому смогли – напинали. И закрылись в зоне - как в крепости!.. Кабинеты начальства в штабе вскрыли. Нашли у «кума» в сейфе списки «стукачей». Пятерых повесили, остальные сбежали… И штабной барак «воры» подожгли…
Н и к о л а й. Немыслимая чернуха!.. А охрана-то что?
«С и н ь о р». Что-что?! Так у них же очко-то не железное!.. А «блатные», вишь, наделали самодельных пик, «мужиков» выставили - для охраны по периметру, сами же за ними тырятся… «Мужикам» за неподчинение – нож в брюхо!.. Ну а чекисты роту автоматчиков пригнали. Солдаты снаружи цепью стоят, но что делать - не знают… Власти тоже подрастерялись… Там уже - и Леденцов, и начальство из Управы…
Н и к о л а й. Ну, ништяк: отойдут они – и за испуг свой поквитаются!..
«С и н ь о р». «Стальной», между прочим, приказал кричать с вышек, что переговоры будет вести только с начальством из Москвы. Требует приезда самого Ворошилова…
Н и к о л а й. Ишь чего захотел!.. Как же: Ворошилову больше делать нечего - только с «Колькой Стальным» базарить!.. А чёрта ему лысого не треба?..
Энтузиазм угасает.
Все призадумываются, рассаживаются вокруг стола, свесив головы.
Лишь П ё т р с У л ь я н о й остаются на прежнем месте, нежно держатся за руки и как будто ничего не замечают вокруг.
Молчание прерывается сильным стуком в дверь.
«Р я б о й» (из-за двери). «Синьор», открывай! Разговор есть!..
«С и н ь о р» подходит к двери, открывает её.
Входит «Р я б о й».
«Р я б о й». Что – икру мечете? И правильно делаете!.. Слушай сюда, «Синьор»! «Стальной» велел передать тебе: за мужиков и баб из культбригады не бойся! Никто их не тронет… А выйдете из зоны - когда он, «Стальной», разрешит… Всё понял? Ну и ладушки!.. А пока - сидите здесь!..
«С и н ь о р». Кучеряво излагаешь!..
«Р я б о й». Вот что, «Синьор»: мужик ты тёртый, да и «духарик» известный – сам всё понимаешь… Как велено, так я тебе и ботаю... Вон и Никола у тебя – битый фраер, он подтвердит!.. А я всё сказал!.. Бывай!
«Р я б о й» с улыбкой-оскалом хлопает «С и н ь о р а» по плечу и уходит.
У л ь я н а встаёт, подходит к шкафу с книгами, роется в них.
Н и к о л а й. Вот, блин, судьба падлючая!.. Ну и пошло оно всё – куда подальше!.. Не грусти, капелла! Чему быть – того не миновать! Как говорится: дальше солнца не угонят, больше срока – не дадут!.. А мы и не в таких переплётах бывали, верно?...
Общее молчание.
Н и к о л а й. Ну ладно – тогда будем соло выступать!.. А для «веселухи» тисану-ка я вам, граждане-товарищи, рóман-историю - об одном кореше моём закадычном. Чалились мы с ним в прежнем лагере – в Джезказгане, и звали его Серёга, погоняло – «Серый». Герой, фронтовой лётчик, «бомбер»-ас!.. Столько он баек о жизни своей травил!.. Летуны, они ведь вообще - люди обезбашенные, отчаянные, «духарики». А уж фронтовики - тем более: набрались за войну-то удали да ухарства… Вот после войны многие на этом и погорели… Короче: ещё задолго до конца войны летал «Серый» на своём тяжёлом бомбовозе - самое «логово» гвоздить… Берлин то есть…
«С и н ь о р». Да, от этих бомбёжек фрицы прямо на ходу штаны пачкали… А откуда наши-то летали?
Н и к о л а й. Ну, точно сказать не могу… Но вроде бы - с островов каких-то, в Балтийском море…
«С и н ь о р». Так ведь эти гробы летающие… Они же – тихоходы, и защита огневая у них – лишь для понта…
Н и к о л а й. Всё так… Поэтому они ночью над морем и шли, а потом - с севера, под прямым углом – на Берлин. Там добро своё вывалят - и назад порожняком… Нагрузка-то - ого-го какая! И каждый раз - игра со смертью… В поддавки… Вот летунам и выдавали в каждый такой полёт по триста грамм коньяка на нос – для «тонуса»…
П ё т р. Да это же для нормального мужика - что слону дробина!..
Н и к о л а й. Аха! Секёшь, земеля!.. Вот они всем экипажем и договорились. Их же там - четверо. Так вот, значится, в первый полёт одна пара потребляет - сразу двойную норму, а во второй полёт – другая. Таким же манером… А это уже – кое-что…
«С и н ь о р». Верняк!..
Н и к о л а й. И всё у них катило чин-чинарём, но лишь до одного рокового дня… В тот раз стрелок-радист потребил своё - и прилёг отдохнуть, да не где-нибудь, а в бомбовом отсеке… Там и закимарил – и его вместе с бомбами-то на Берлин и вывалили…
«С и н ь о р». Етическая сила!.. Отгулял своё браток!..
Н и к о л а й. Аха!.. Спохватились только при подлёте к родным берегам… На их счастье - невесть откуда взялся «Мессер» и поджёг их… Ну, сели с трудом – на какое-то болото… Потеряли ещё человека… Потом еле-еле к польским партизанам вышли, а через них - к своим… Словом, повезло…
«С и н ь о р»: А как же - «Смерш»? Не раскололи их там - при проверке-то?..
Н и к о л а й. Ну, они ж не пальцем деланные: заранее железно договорились друг с другом. Мол: «при аварийной посадке самолёта двое наших погибли»… Понимали ведь: иначе – трибунал, лагерь, а то и - «по законам военного времени»! Пиф-паф! – и поминай, как звали… У «Смерша» - рука не дрогнет!..
П ё т р. Да, история, брат, заковыристая… А как он, Серёга твой, всё-таки в лагерь-то попал?
Н и к о л а й. А на этот счёт есть два варианта. И оба «Серый» выдавал за истину, но – в разное время и для разной публики. Вариант первый: ехал он будто бы домой на электричке от друзей – под Москвой дело было. И начал, якобы, тут какой-то «мент» беспредельничать: женщину-безбилетницу, да ещё - беременную, из вагона выкидывать… Ну, Серёга ему и врезал – сердце-то горит!.. Но, сами знаете, - против лома нет приёма, тем боле, если «лом» - в «ментовском» чине…
П ё т р. Да уж!.. Ну а второй вариант?