Файл: Литература по гуманитарными социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных учебных заведений готовится и издается при содействии Института Открытое общество Фонд.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.01.2024
Просмотров: 447
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
ОТКРЫТАЯ КНИГА ОТКРЫТОЕ СОЗНАНИЕ ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО
Учебная литература по гуманитарными социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных учебных заведений готовится и издается при содействии Института Открытое общество (Фонд
Сороса) в рамках программы Высшее образование. Взгляды и подходы автора необязательно совпадают с позицией программы. В особо спорных случаях альтернативная точка зрения отражается в предисловиях и послесловиях. Редакционный совет В. И. Бахмин, ЯМ. Бергер,
Е. Ю. Гениева, Г. Г. Дилигенский, В. Д. Шадриков
Сороса) в рамках программы Высшее образование. Взгляды и подходы автора необязательно совпадают с позицией программы. В особо спорных случаях альтернативная точка зрения отражается в предисловиях и послесловиях. Редакционный совет В. И. Бахмин, ЯМ. Бергер,
Е. Ю. Гениева, Г. Г. Дилигенский, В. Д. Шадриков
И. Н. Данилевский глазами современников и потомков вв.)
Курс лекций Москва
1998
Курс лекций Москва
1998
УДК 373.167.1
ББК 63.3(2) ДР е цензе н ты докт. истор. наук, гл. научн. сотр. Института славяноведения и балканистики РАН Б. Н. Флоря,
докт. истор. наук, вед. научн. сотр. ИНИОН РАН. Л. Ястребицкая
Данилевский И. И.
Д 18 Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.); Курс лекций Учебное пособие для студентов вузов М Аспект Пресс, 1998.— 399 с.
ISBN 5-7567-0219-9. Пособие дает представление о современном состоянии отечественной и зарубежной науки и изучении раннего периода истории России (до
XII в. Базируется на критическом переосмыслении источниковой базы, используемой для исторических построений. Включает развернутый анализ потенциальных возможностей и накопленного к настоящему времени опыта изучения русской истории разными школами гуманитарного знания.
Для студентов и аспирантов гуманитарных факультетов вузов.
УДК 373.167.1
ББК 63.3(2)
ISBN 5-7567-0219-9
©
Ин-т Открытое общество, 1998
ВВОДНАЯ ЛЕКЦИЯ Данный курс лекций по истории Древней Руси несколько необычен. В нем нет последовательного изложения событий, которые были связаны с зарождением и развитием государственности в землях, занятых восточными славянами. Можно было бы, конечно, начать с обстоятельного изложения всей фактической стороны исторического процесса. Но, во-первых, это уже сделано. И следует признать, на достаточно высоком уровне. Во-вторых, этого все равно невозможно достичь при заданном объеме курса лекций. Да, и надо ли Зачем еще раз повторять то, что в принципе можно найти в любом солидном обзоре Причем небольшая работа, посвященная тому или иному отдельному событию или даже той или иной его детали, все равно окажется полнее и конкретнее любой обобщающей работы. Моя цель гораздо скромнее попытаться выявить и показать основные тенденции в развитии русских земель, понять — насколько это возможно для современного человека и насколько это в моих силах — смысл происходившего. Естественно, многое из того, что читатель сможет найти в этой книге, имеет субъективный характер, отражает авторский взгляд на историю Руси. Нона то и существует такой жанр, как курс лекций. Он призван дополнить, а не заменить учебник, в котором должны быть отражены общепринятые точки зрения. Одна из основных проблем, стоявших перед автором попытаться не столько ответить на вопросы, что конкретно происходило, сколько разобраться в том, как и почему это происходило, когда объективные законы и закономерности исторического процесса уступают место субъективным механизмам происходящего. Современная историографическая ситуация — не только в России, но ив мире — характеризуется чертами, которые позволяют оценить ее как кризисную. В частности, это связано с разочарованием в еще недавно господствовавших концепциях научного исторического познания, со все более четко оформляющимся представлением о принципиальной невозможности разработки универсальной теории, объясняющей все стороны общественной жизни. В нашей стране ситуация усугубляется
5
5
тем, что на протяжении нескольких десятилетий история (прежде всего самой России) разрабатывалась в рамках единственной теории, объявленной научной. Прочие методологические подходы серьезно не изучались и были известны подавляющему большинству исследователей лишь в крайне тенденциозном изложении. Отказ от марксизма как единственно научной парадигмы заставил российских историков срочно искать паллиатив, способный хотя бы в какой-то мере компенсировать эту тяжелейшую теоретическую, методологическую и методическую утрату. Результатом такой ситуации стало обращение отечественных ученых к разнообразным теоретическими квазитеоретическим концепциям, создававшимся, как правило, на фактической базе западноевропейской истории. Сказанное в полной мере можно отнести к очень популярному ныне направлению, получившему название антропологически ориентированной истории. Речь идет не столько об изучении событий как таковых (с внешней точки зрения, сколько об осознании механизмов редукции экономических, социальных, политических факторов (которые, несомненно, в конечном счете весьма существенны) в реальные поступки отдельных людей и целых социальных групп. Введение такого подхода в преподавание курса отечественной истории как будто не вызывает сомнения. Однако остается ряд проблем, без решения которых его реализация вызывает серьезные практические сложности. Наряду с субъективной проблемой освоения новых теоретических парадигм и освещения истории нашей страны существуют объективные причины, осложняющие изучение, а следовательно, и изложение отечественной истории с антропологической точки зрения. Речь идет прежде всего об особенностях источниковой базы изучения русской истории. Никто специально не анализировал условия и требования, соблюдение которых позволит достаточно корректно использовать этот теоретический подход при работе с древнерусским, российскими советским материалом. Между тем работа с источниковой базой по русской истории имеет явно выраженную специфику. С одной стороны, по мнению специалистов, от домонгольской Руси до нас дошло не более нескольких долей процента всех написанных тогда книг. Не лучше обстоит дело и с актовыми источниками. Так, за первые два столетия, от которых сохранились древнерусские документальные источники (ХП-ХШ вв.), мы имеем лишь 23 акта, в то время как, например, опубликованная небольшая часть архива итальянского города Лукки за период с середины XIII по середину
XIV вв. насчитывает около 30 000 документов. Уже это само по себе сужает возможности изучения ценностных структур, неосознанных установок восприятия и стереотипов поведения человека древней Руси, другими словами, антропологического аспекта русской истории. С другой стороны, на Русине существовало богословской и схоластической традиций, поэтому большинство понятий, скрывающихся за терминами и фразеологизмами русских источников, остались не- вербализованными современниками. Это в свою очередь создает дополнительные трудности для аутентичного перевода ментальных установок древнерусского общества на метаязык современной исторической науки и их описания. Наконец, подавляющее большинство источников по ранней русской истории сохранилось лишь в сравнительно поздних списках XV—
XVII вв. Указанные обстоятельства заставляют отечественных историков, изучающих ранние этапы истории нашей родины, гораздо больше своих западных коллег уделять внимания разработке методологии и методики работы с историческими источниками. ПОНИМАЕМ ЛИ МЫ АВТОРА ДРЕВНЕРУССКОГО ИСТОЧНИКА Когда современный исследователь берет в руки древнерусский источник, передним неизбежно должен встать вопрос насколько адекватно он может воспринимать текст, созданный практически тысячелетие назад Естественно, для того, чтобы понять любое информационное сообщение, необходимо знать язык, на котором оно передается. Но проблема не так проста, как может показаться на первый взгляд. Прежде всего нельзя быть уверенным, что лингвистам удалось зафиксировать все значения (с учетом временных изменений) всех слов, встречающихся в древнерусских источниках. Предположим, однако, что все основные значения слов выявлены и зафиксированы, а исследователь правильно выбрал из них наиболее близкие своему тексту. Этого еще недостаточно, чтобы считать, будто текст понят. Существует поистине неисчерпаемое число индивидуальных смыслов, окружающих найденные общепринятые значения. В таких лексико-семантических полях и формируются образы, которые пытается донести до нас автор текста. Метафорические описания этих образов и их взаимодействий составляют собственно изучаемый текст. Проблема лишь в том, чтобы понять их смысл (точнее, смыслы. Поэтому историка, как правило, не может удовлетворить буквальный, лингвистически точный перевод текста сам по себе. По словам Л.В. Черепнина, он — не более чем одно из вспомогательных средств для уяснения исторического смысла источника. Без специального изучения семантики лексем (даже, на первый взгляд, знакомых исследователю, принятой в момент создания источника, толкование его текста затруднено. Дело в том, что со временем слова претерпевают в лоне языка сложные специфические изменения. Ситуация осложняется тем, что филологи-русисты традиционно обращали недостаточное внимание на анализ подобных изменений. Перед нами — типичная герменевтическая ситуация непонимание темного места в источнике (а часто таким темным местом может
7
XIV вв. насчитывает около 30 000 документов. Уже это само по себе сужает возможности изучения ценностных структур, неосознанных установок восприятия и стереотипов поведения человека древней Руси, другими словами, антропологического аспекта русской истории. С другой стороны, на Русине существовало богословской и схоластической традиций, поэтому большинство понятий, скрывающихся за терминами и фразеологизмами русских источников, остались не- вербализованными современниками. Это в свою очередь создает дополнительные трудности для аутентичного перевода ментальных установок древнерусского общества на метаязык современной исторической науки и их описания. Наконец, подавляющее большинство источников по ранней русской истории сохранилось лишь в сравнительно поздних списках XV—
XVII вв. Указанные обстоятельства заставляют отечественных историков, изучающих ранние этапы истории нашей родины, гораздо больше своих западных коллег уделять внимания разработке методологии и методики работы с историческими источниками. ПОНИМАЕМ ЛИ МЫ АВТОРА ДРЕВНЕРУССКОГО ИСТОЧНИКА Когда современный исследователь берет в руки древнерусский источник, передним неизбежно должен встать вопрос насколько адекватно он может воспринимать текст, созданный практически тысячелетие назад Естественно, для того, чтобы понять любое информационное сообщение, необходимо знать язык, на котором оно передается. Но проблема не так проста, как может показаться на первый взгляд. Прежде всего нельзя быть уверенным, что лингвистам удалось зафиксировать все значения (с учетом временных изменений) всех слов, встречающихся в древнерусских источниках. Предположим, однако, что все основные значения слов выявлены и зафиксированы, а исследователь правильно выбрал из них наиболее близкие своему тексту. Этого еще недостаточно, чтобы считать, будто текст понят. Существует поистине неисчерпаемое число индивидуальных смыслов, окружающих найденные общепринятые значения. В таких лексико-семантических полях и формируются образы, которые пытается донести до нас автор текста. Метафорические описания этих образов и их взаимодействий составляют собственно изучаемый текст. Проблема лишь в том, чтобы понять их смысл (точнее, смыслы. Поэтому историка, как правило, не может удовлетворить буквальный, лингвистически точный перевод текста сам по себе. По словам Л.В. Черепнина, он — не более чем одно из вспомогательных средств для уяснения исторического смысла источника. Без специального изучения семантики лексем (даже, на первый взгляд, знакомых исследователю, принятой в момент создания источника, толкование его текста затруднено. Дело в том, что со временем слова претерпевают в лоне языка сложные специфические изменения. Ситуация осложняется тем, что филологи-русисты традиционно обращали недостаточное внимание на анализ подобных изменений. Перед нами — типичная герменевтическая ситуация непонимание темного места в источнике (а часто таким темным местом может
7
быть весь текст источника) сопрягается с кризисом доверия к прежним способам истолкования языковых фактов. Обозначить пути, которые позволят преодолеть эту ситуацию, истолковать текст возможно близко к смыслу, вложенному в него автором, найти слово, которое принадлежит самой веши, так что сама вещь обретает голос в этом слове,
— такова основная цель, которую ставит перед собой автор. УРОВНИ НЕПОНИМАНИЯ Очевидно, в подавляющем большинстве случаев историк или литературовед исходит в своей работе из неявной предпосылки, будто психологические механизмы остаются неизменными на протяжении веков. Иногда презумпция тождества мышления летописца и исследователя высказывается открыто. Так, говоря о стимулах возникновения новых жанров древнерусской литературы, Д. С. Лихачев прямо отмечает, что их не следует связывать с особенностями мышления создателей этих жанров. Мне представляется пишет он поэтому поводу что постановка вопроса об особом характере средневекового мышления вообще неправомерна мышление у человека вовсе века было в целом тем же»
2
Подобная точка зрения устарела почти на столетие. Еще впервые десятилетия XX в. психологи, этнографы и антропологи (прежде всего Л. Леви-Брюль, а также его последователи и даже часть критиков) пришли к выводу, что психологические механизмы человека исторически изменчивы. Причем их изменения не сводятся к количественному накоплению единиц мышления. Речь идет о качественном преобразовании самих мыслительных процессов. В частности, установлено, что индивидуальное мышление, так называемый здравый смысл, по мере развития общества постепенно освобождается от коллективных представлений, другими словами, мышление индивидуализирует-
ся. При этом коллективные представления на ранних этапах развития общества существенно отличаются от современных идей и понятий и не могут отождествляться сними. Для предшествующих обществ, подчеркивал Л. Леви-Брюль, характерно совсем иное мышление Оно совершенно иначе ориентировано. Его процессы протекают абсолютно иным путем. Там, где мы ищем вторичные причины, пытаемся найти устойчивые предшествующие моменты (антеце- денты), первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и тоже существо может одновременно пребывать в двух или нескольких местах. Оно подчинено закону партиципации (сопричастности,
8
— такова основная цель, которую ставит перед собой автор. УРОВНИ НЕПОНИМАНИЯ Очевидно, в подавляющем большинстве случаев историк или литературовед исходит в своей работе из неявной предпосылки, будто психологические механизмы остаются неизменными на протяжении веков. Иногда презумпция тождества мышления летописца и исследователя высказывается открыто. Так, говоря о стимулах возникновения новых жанров древнерусской литературы, Д. С. Лихачев прямо отмечает, что их не следует связывать с особенностями мышления создателей этих жанров. Мне представляется пишет он поэтому поводу что постановка вопроса об особом характере средневекового мышления вообще неправомерна мышление у человека вовсе века было в целом тем же»
2
Подобная точка зрения устарела почти на столетие. Еще впервые десятилетия XX в. психологи, этнографы и антропологи (прежде всего Л. Леви-Брюль, а также его последователи и даже часть критиков) пришли к выводу, что психологические механизмы человека исторически изменчивы. Причем их изменения не сводятся к количественному накоплению единиц мышления. Речь идет о качественном преобразовании самих мыслительных процессов. В частности, установлено, что индивидуальное мышление, так называемый здравый смысл, по мере развития общества постепенно освобождается от коллективных представлений, другими словами, мышление индивидуализирует-
ся. При этом коллективные представления на ранних этапах развития общества существенно отличаются от современных идей и понятий и не могут отождествляться сними. Для предшествующих обществ, подчеркивал Л. Леви-Брюль, характерно совсем иное мышление Оно совершенно иначе ориентировано. Его процессы протекают абсолютно иным путем. Там, где мы ищем вторичные причины, пытаемся найти устойчивые предшествующие моменты (антеце- денты), первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и тоже существо может одновременно пребывать в двух или нескольких местах. Оно подчинено закону партиципации (сопричастности,
8
оно в этих случаях обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум»
4
С современной точки зрения такое мышление не имеет логики, но ощущается вполне логичным для своего времени. КГ. Юнг писал
«Леви-Брюль не устает все время подчеркивать это чрезвычайное отличие «etat prelogique»
5
от нашего сознания. Ему, как человеку цивилизованному, кажется просто непостижимым, что первобытный человек совершенно не считается с очевидным опытом и, отрицая осязаемые причины, считает ео ipso
6
действительными свои
«representations collectives»
7
, вместо того чтобы объяснять явление простой случайностью или разумной каузальностью. Под
«representations collectives» Леви-Брюль понимает широко распространенные идеи априорно истинного характера, такие как духи, колдовство, могущество шамана и т. д.»
8
Для архаичного (в терминологии КГ. Юнга) человека действительным объяснением ... всегда является магия. Нам такое объяснение представляется абсурдными нелогичным. Но оно кажется нам таким лишь постольку, поскольку мы исходим из совершенно иных в сравнении с первобытным человеком предпосылок. Если бы мы, подобно ему, были убеждены в существовании колдунов и прочих таинственных сил, также как мы верим в так называемые естественные причины, то его вывод был бы для нас вполне логичным. На самом деле первобытный человек не более логичен или алоги- чен, чем мы. Просто он думает и живет, исходя из совсем других предпосылок по сравнению снами. В этом и состоит различие»
9
При этом, по мнению Юнга, человек прежних эпох поступает точно также, как и мы он не задумывается над своими исходными посылками. Для него несомненно a priori, что болезнь и т. д. вызывается духами или колдовством, также как для нас с самого начала не вызывает сомнений, что болезнь имеет так называемую естественную причину. Мы столь же мало думаем о колдовстве, как оно естественных причинах. Само по себе его духовное функционирование принципиально не отличается от нашего. Различаются ... только исходные посылки»
10
Важнейшее средство, при помощи которого человек мыслит и, главное, излагает свои мысли язык. Наверное, поэтому психологи напрямую связывают развитие мышления с развитием языка. Сначала слов предельно конкретны, употребляются преимущественно в качестве имен собственных. На втором этапе развития языка осуществляется переход к обозначению словами целых классов явлений. Вдаль- нейшем же слово превращается в орудие или средство выработки понятий и тем самым терминологизируется.
9
4
С современной точки зрения такое мышление не имеет логики, но ощущается вполне логичным для своего времени. КГ. Юнг писал
«Леви-Брюль не устает все время подчеркивать это чрезвычайное отличие «etat prelogique»
5
от нашего сознания. Ему, как человеку цивилизованному, кажется просто непостижимым, что первобытный человек совершенно не считается с очевидным опытом и, отрицая осязаемые причины, считает ео ipso
6
действительными свои
«representations collectives»
7
, вместо того чтобы объяснять явление простой случайностью или разумной каузальностью. Под
«representations collectives» Леви-Брюль понимает широко распространенные идеи априорно истинного характера, такие как духи, колдовство, могущество шамана и т. д.»
8
Для архаичного (в терминологии КГ. Юнга) человека действительным объяснением ... всегда является магия. Нам такое объяснение представляется абсурдными нелогичным. Но оно кажется нам таким лишь постольку, поскольку мы исходим из совершенно иных в сравнении с первобытным человеком предпосылок. Если бы мы, подобно ему, были убеждены в существовании колдунов и прочих таинственных сил, также как мы верим в так называемые естественные причины, то его вывод был бы для нас вполне логичным. На самом деле первобытный человек не более логичен или алоги- чен, чем мы. Просто он думает и живет, исходя из совсем других предпосылок по сравнению снами. В этом и состоит различие»
9
При этом, по мнению Юнга, человек прежних эпох поступает точно также, как и мы он не задумывается над своими исходными посылками. Для него несомненно a priori, что болезнь и т. д. вызывается духами или колдовством, также как для нас с самого начала не вызывает сомнений, что болезнь имеет так называемую естественную причину. Мы столь же мало думаем о колдовстве, как оно естественных причинах. Само по себе его духовное функционирование принципиально не отличается от нашего. Различаются ... только исходные посылки»
10
Важнейшее средство, при помощи которого человек мыслит и, главное, излагает свои мысли язык. Наверное, поэтому психологи напрямую связывают развитие мышления с развитием языка. Сначала слов предельно конкретны, употребляются преимущественно в качестве имен собственных. На втором этапе развития языка осуществляется переход к обозначению словами целых классов явлений. Вдаль- нейшем же слово превращается в орудие или средство выработки понятий и тем самым терминологизируется.
9
Древнерусские тексты, судя по всему, могут быть с полным основанием отнесены ко второму из названных этапов развития языка. Описания в них еще нетерминологичны, но уже позволяют типологизи- ровать происходящее. Однако степень обобщенности летописных описаний меньше, чем и привычных для нас текстах они намного более конкретны, нежели современные протокольные записи. Конкретизация достигается, в частности, путем опосредованного присвоения описываемым людям, действиям, событиям дополнительных, так сказать, уточняющих имен за счет использования в описаниях цитат (чаще всего косвенных) из авторитетных и, предположительно, хорошо известных потенциальному читателю текстов (как правило, сакральных. Следовательно, не только наш образ мира принципиально отличается от образа мира летописца, но и способы его описания. Понимание этого неизбежно ставит проблему соотнесении и самих аи того, как они отображаются в источнике. Бóльшая подчиненность индивидуальных представлений летописца и самого текста коллективному бессознательному заставляет в качестве первоочередной, вспомогательной задачи понимания ставить проблему воссоздания жизненного мира Древней Руси в современных нам категориях и понятиях. Такая реконструкция неизбежно должна предшествовать попыткам понять текст источника, а тем более описаниям исторического процесса как такового. Ввиду расхождения поня- тийно-категориального аппарата, в котором мы фиксируем наши представления о внешнем и внутреннем мире, с теми представлениями, которые бытовали несколько столетий назад, она может решаться лишь на конвенциональном, метафорическом уровне. Само такое описание, опирающееся на двойную рефлексию, может быть лишь более или менее приближенным образом, в чем-то обязательно упрощенной моделью, и никогда не сольется стем миром. Дополнительные сложности адекватного (насколько это вообще возможно) понимания древнерусских произведений, как уже упоминалось, связаны стем, что в отечественной книжности отсутствовали богословские, схоластические традиции. Здесь говорящее интеллектуальное меньшинство (не имевшее, правда, университетского образования) во многом напоминает западноевропейское молчаливое большинство. О его мировосприятии можно составить впечатление в основном по косвенным данными едва лине случайным «проговоркам». Возникает некоторый порочный круг в изучении древнерусских источников (в изучении источников, скажем, западноевропейских подобная проблема тоже, видимо, существует, ноне приобретает такой остроты с одной стороны, понять как следует содержание информации источника можно лишь после уяснения его общего смысла, с другой же стороны, понять цель создания источника, его социальные функции и основную идею можно, только
10
10
выяснив, о чем, собственно, говорит его автора в явной форме он признаваться в этом чаще всего не хочет. Летописец, беседующий снами, оказывается в положении миссионера, попавшего в страну неверных. Его речи во многом непонятны непосвященным дикарям. Их восприятие происходит на уровне привычных им образов и категорий. При этом, однако, исходные положения и метафоры подвергаются таким деформациями метаморфозам, что ассоциативные ряды, рождающиеся в головах посвящаемых, сплошь и рядом уводят их мысли совсем не туда, куда собирался направлять миссионер. В лучшем случае исходный и конечный образы связаны каким-то внешним сходством правда, часто по типу Богородица = Мать Сыра-Земля»), в худшем из ветхозаветной правовой нормы, процитированной в популярному отечественных историков законодательном памятнике, делается вывод о том, что Древняя Русь — раннефеодальное государство. Но главное, почти невозможно установить, насколько далеки или близки транслируемый образ и воспринимаемый фантом для этого в подавляющем большинстве случаев отсутствуют объективные критерии сравнения. Древнерусские тексты не так элементарны, как может показаться при первом приближении. Летописец часто пишет о событии столь примитивно, что у современного читателя может сложиться впечатление (и зачастую складывается, будто его собеседник «
óìîì
ïðîñò è íåêíèæåí
»; кажется, он — непосредственный очевидец происходящего, бесхитростно описывающий только что увиденное. Приведу в качестве характерного примера высказывание о летописи человека, не чуждого, так сказать, художественного мышления. Филолог, преподающий в Институте кинематографии философию и культурологию, воспринимает летопись так Летописец ... и не пробует понять, что он пишет и переписывает, и, похоже, одержим одной мыслью — записывать все, как есть»
11
При этом подчеркивается Цель летописца не в том, чтобы изложить все последовательно, а изложить все, ничем не жертвуя»
12
Именно поэтому якобы летописец внимателен ко всякому событию, коль скоро то произошло. Фиксируются даже годы, когда "ничего не было "Бысть тишина"»
13
Часто именно на таком ощущении эффекта присутствия автора базируются датировки этапов развития летописных сводов, делаются далеко идущие выводы об участии в летописании тех или иных лиц, строятся предположения о политической ориентации летописцев. Стоит, однако, взглянуть на летописное изложение чуть пристальнее и очевидец исчезает. Ему на смену приходит весьма начитанный книжник, мастерски подбирающий из множества известных ему произведений куски драгоценной смальты Д. С. Лихачев), которые он складывает в единое по замыслу и грандиозное по масштабу мозаичное полотно летописи. Приведу один из множества примеров такого рода Третья книга Царств
1. И вот, я Соломон намерен построить дом имени Господа, Бога моего <...> И построил он храм и кончил его, и обшил храм кедровыми досками (3 Цар. 5.5; 6.9).
2. Так совершена вся работа, которую производил царь Соломон для храма Господа <.. .> И стал Соломон пред жертвенником Господними сказал Господи, Боже
Израилев! <...> Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил имени Твоему. Но призри на молитву раба Твоего <......>, услышь молитву, которою будет молиться раб Твой на месте сем (3 Цар. 7.51; 8.22-30).
3. И сделал Соломон в это время праздники весь Израиль с ним
<.. .> — семь дней и еще семь дней, четырнадцать дней. В восьмый день Соломон отпустил народ. И благословили царя, и пошли в шатры свои, радуясь и веселясь в сердце о всем добром, что сделал Господь З Цар. 8.65-66). Полагаю, этого примера достаточно, чтобы убедиться, насколько современными простым может стать под пером летописца текст, скомпилированный из фрагментов произведений, созданных за несколько сот лет до того по совершенно другому поводу. Отсутствие прямых
* Здесь и далее в цитатах из источников пояснения в квадратных скобках мои в круглых — издателей источников.
12
óìîì
ïðîñò è íåêíèæåí
»; кажется, он — непосредственный очевидец происходящего, бесхитростно описывающий только что увиденное. Приведу в качестве характерного примера высказывание о летописи человека, не чуждого, так сказать, художественного мышления. Филолог, преподающий в Институте кинематографии философию и культурологию, воспринимает летопись так Летописец ... и не пробует понять, что он пишет и переписывает, и, похоже, одержим одной мыслью — записывать все, как есть»
11
При этом подчеркивается Цель летописца не в том, чтобы изложить все последовательно, а изложить все, ничем не жертвуя»
12
Именно поэтому якобы летописец внимателен ко всякому событию, коль скоро то произошло. Фиксируются даже годы, когда "ничего не было "Бысть тишина"»
13
Часто именно на таком ощущении эффекта присутствия автора базируются датировки этапов развития летописных сводов, делаются далеко идущие выводы об участии в летописании тех или иных лиц, строятся предположения о политической ориентации летописцев. Стоит, однако, взглянуть на летописное изложение чуть пристальнее и очевидец исчезает. Ему на смену приходит весьма начитанный книжник, мастерски подбирающий из множества известных ему произведений куски драгоценной смальты Д. С. Лихачев), которые он складывает в единое по замыслу и грандиозное по масштабу мозаичное полотно летописи. Приведу один из множества примеров такого рода Третья книга Царств
1. И вот, я Соломон намерен построить дом имени Господа, Бога моего <...> И построил он храм и кончил его, и обшил храм кедровыми досками (3 Цар. 5.5; 6.9).
2. Так совершена вся работа, которую производил царь Соломон для храма Господа <.. .> И стал Соломон пред жертвенником Господними сказал Господи, Боже
Израилев! <...> Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил имени Твоему. Но призри на молитву раба Твоего <......>, услышь молитву, которою будет молиться раб Твой на месте сем (3 Цар. 7.51; 8.22-30).
3. И сделал Соломон в это время праздники весь Израиль с ним
<.. .> — семь дней и еще семь дней, четырнадцать дней. В восьмый день Соломон отпустил народ. И благословили царя, и пошли в шатры свои, радуясь и веселясь в сердце о всем добром, что сделал Господь З Цар. 8.65-66). Полагаю, этого примера достаточно, чтобы убедиться, насколько современными простым может стать под пером летописца текст, скомпилированный из фрагментов произведений, созданных за несколько сот лет до того по совершенно другому поводу. Отсутствие прямых
* Здесь и далее в цитатах из источников пояснения в квадратных скобках мои в круглых — издателей источников.
12
текстуальных совпадений вряд ли может служить сколько-нибудь веским аргументом для отрицания близости приведенных текстов. Здесь, видимо, речь должна идти о принципиально ином уровне текстологических параллелей, доказательство которых должно быть достаточно строгим, хотя и не основывающимся на буквальных повторах. Тем не менее и посей день позиции так называемого ассоцианиз-
ма или ассоциацианизма сторонники этого направления вслед за Тай- лором и Спенсером полагают, что основным законом психологии является закон ассоциации, те. связи, устанавливаемой между элементами нашего опыта на основе их смежности или сходства, а потому законы человеческого духа. вовсе времена и на всем земном шаре одни и те же) в специальной литературе по источниковедению древней Руси остаются практически не поколебленными. Мы продолжаем пытаться заставить летописца говорить на незнакомом ему языке — несущественно, каком веберовском, тойнбианском, марксистском или ка- ком-либо ином. Нестрашно даже, что мы, благодаря такому подходу, теряем основную часть информации, которой просто не замечаем, считая ее чем-то вроде орнаментальных заставок, а не текстом, как таковым, тем более, что многие полагают, будто летописец. только внешне присоединял свои религиозные толкования тех или иных событий к деловому ив общем довольно реалистическому рассказу, в этом сказывался. средневековый "этикет" писательского ремесла и — как общий вывод религиозные воззрения, таким образом, не пронизывали собою всего летописного изложения»
15
Поскольку же, по словам Д. С. Лихачева, провиденциализм не является дли него летописца следствием особенностей его мышления, постольку становится очевидным, что отвлеченные построения христианской мысли, которые встречаются в летописных сводах, нельзя толком использовать даже для изучения мировоззрения автора той или иной записи. Главное, по-моему, заключается в другом, а именно в большинстве случаев мы не понимаем даже того, что берем из летописного текста. Если же кто-либо из исследователей пытается остановиться и честно признаться в таком непонимании, он тут же подвергается жесткой критике. Наше отношение к летописцу как к человеку довольно простому, чтобы не сказать примитивному, думающему и понимающему
«по-детски», вряд ли может оскорбить древнерусского книжника. Для него это было бы едва лине комплиментом. Достаточно вспомнить его преклонение перед чернецами и князьями, которые умом просты
(ср. о князе Изяславе Ярославиче:
ма или ассоциацианизма сторонники этого направления вслед за Тай- лором и Спенсером полагают, что основным законом психологии является закон ассоциации, те. связи, устанавливаемой между элементами нашего опыта на основе их смежности или сходства, а потому законы человеческого духа. вовсе времена и на всем земном шаре одни и те же) в специальной литературе по источниковедению древней Руси остаются практически не поколебленными. Мы продолжаем пытаться заставить летописца говорить на незнакомом ему языке — несущественно, каком веберовском, тойнбианском, марксистском или ка- ком-либо ином. Нестрашно даже, что мы, благодаря такому подходу, теряем основную часть информации, которой просто не замечаем, считая ее чем-то вроде орнаментальных заставок, а не текстом, как таковым, тем более, что многие полагают, будто летописец. только внешне присоединял свои религиозные толкования тех или иных событий к деловому ив общем довольно реалистическому рассказу, в этом сказывался. средневековый "этикет" писательского ремесла и — как общий вывод религиозные воззрения, таким образом, не пронизывали собою всего летописного изложения»
15
Поскольку же, по словам Д. С. Лихачева, провиденциализм не является дли него летописца следствием особенностей его мышления, постольку становится очевидным, что отвлеченные построения христианской мысли, которые встречаются в летописных сводах, нельзя толком использовать даже для изучения мировоззрения автора той или иной записи. Главное, по-моему, заключается в другом, а именно в большинстве случаев мы не понимаем даже того, что берем из летописного текста. Если же кто-либо из исследователей пытается остановиться и честно признаться в таком непонимании, он тут же подвергается жесткой критике. Наше отношение к летописцу как к человеку довольно простому, чтобы не сказать примитивному, думающему и понимающему
«по-детски», вряд ли может оскорбить древнерусского книжника. Для него это было бы едва лине комплиментом. Достаточно вспомнить его преклонение перед чернецами и князьями, которые умом просты
(ср. о князе Изяславе Ярославиче:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34
«
Íå áå áî â íåìü ëñòè, íî
ïðîñòú
ìóæú
óìîì
»; или о митрополите Иоанне — «
ñêîï÷èíå
», которого привела княжна Янка: «
Áå æå ñåé ìóæü íå êíèæåí,
íî óìîì ïðîñò
è ïðî-
ñòîðåê
»). Гораздо больше такая ситуация должна настораживать и пугать нас самих. Относясь к летописцу запанибрата, покровительственно похлопывая его по плечу и объясняя, где он ошибается, что описывает неверно, о чем повествует нелогично, наставляя его тем самым (как нам кажется) на путь истинный, мы даже не замечаем, как понимание довольно сложного и многоуровневого текста приземляется и по большей части сводится исключительно к буквальным значениям. Сам текст адаптируется (часто в виде научного перевода или реконструкции) к возможностям понимания современного исследователя. Тот же сплошь и рядом замят лишь поисками веских иллюстраций к своим теоретическим рассуждениям по поводу того, как это должно было быть в свете разрабатываемой им концепции исторического развития. НАДЕЖДЫ НЕТ Естественно, все, о чем шла речь, не следует воспринимать, как признание принципиальной невозможности адекватно понимать средневековые тексты. Я лишь хотел в самых общих чертах еще раз обратить внимание нате сложности, с которыми сталкивается исследователь древнерусских летописей и которых он чаще всего просто не замечает, а иногда не хочет замечать. Препятствия эти преодолимы, хотя и требуют от исследователя дополнительных усилий. Полагаю, уже сама калибровка вопросов, определяющих и фиксирующих уровень достигнутого между летописцем и историком взаимопонимания, есть первый шаги разрешении остающегося недопонимания. Успешность сокращения психолого-культурного пространства, разделяющего собеседников, во многом будет зависеть оттого, насколько точно сформулированы эти вопросы, какую часть полей взаимодействия исследователя и текста они охватывают. Их обсуждение необходимый важный этап в выработке путей освоения летописных (и прочих древнерусских) текстов. Это и заставило положить в основу данного курса такое обсуждение сопоставление текстов самих источников и различных (иногда противоположных и даже взаимоисключающих) взглядов на них. КАК ЕГО ПОНЯТЬ Понимание информации, заключенной в письменном источнике, зависит прежде всего оттого, насколько точно определил исследователь цель создания данного текста. Действительно, его содержание и форма напрямую связаны стем, зачем он создан. Замысел — основной фильтр, сквозь который автор (для нас чаще всего летописец) пропускает всю информацию, которую получает извне. Именно
14
замысел определяет набор и порядок изложения известий в летописи. Мало того, он в значительной степени обусловливает внешнюю форму изложения, поскольку ориентирует автора (составителя, редактора) на определенные литературные параллели. При этом литературный этикет превращается из чисто внешнего приема в важный элемент проявления содержания (если литературоведов интересует преимущественно психология литературной формы, то историка — психология содержания текста, Таким образом, найденный замысел должен позволить непротиворечиво объяснить 1) причины, побуждающие создавать новые своды и продолжать начатое когда-то изложение 2) структуру летописного повествования 3) отбор материала, подлежащего изложению 4) форму его подачи 5) подбор источников, на которые опирался летописец. Путь выявления замысла — обратный из анализа содержания текстов, на которые опирался летописец (и общих идей произведений, которые он брал за основу изложения, через литературные формы, встречающиеся в источнике, следует восстановить актуальное для его автора и потенциальных читателей содержание отдельных сообщений, памятника в целом, а уже тогда пытаться вычленить базовую идею, вызвавшую к жизни данное произведение. Видимо, в этом заключается один из путей очеловечивания отечественной истории, придания ей антропологического характера. Однако следует учитывать, что неразработанность историко- и культур- но-антропологического подходов на отечественной почве проявляется в двух крайних формах включения антропологического материала в лекционных курсах по русской истории. С одной стороны, некритичное перенесение западноевропейских саженцев (выводов, сделанных на основании западноевропейского материала и с учетом ментальных установок наших западных соседей) на отечественную почву, что подразумевает — по умолчанию — принципиальное тождество развития Руси-России и Западной Европы. Однако даже если удается доказать принципиальное сходство, аналогию освещаемых процессов и событий, происходящих в Восточной Европе, стем, что совершается на Западе, то из этого еще не следует, будто психологические механизмы, конечным пунктом объективации которых стали изучаемые явления, совпадают. С другой стороны, у антропологических авторов, занимающихся русскими сюжетами, не менее популярны априорные утверждения (и глубокое убеждение, будто отечественная почва настолько своеобразна, что вряд ли может быть до конца возделана с помощью западного инструментария (не говоря уже о том, что чаще всего такие авторы совершенно серьезно полагают Умом Россию не понять. Примеров тому можно привести множество. Все сказанное заставляет сделать вывод, что в настоящий момент
15
15
чтение антропологически ориентированной русской истории в качестве базового курса вряд ли возможно. Тем не менее представляется полезным введение в учебный процесс хотя бы отдельных аспектов антропологических подходов в приложении к отечественной истории. Видимо, речь должна идти, в первую очередь, о методах выявления соответствующей информации из древнерусских источников, о приемах и правилах корректной интерпретации ее (в частности, этимологический анализ лексики, контент-анализ текста с целью выявления лексико-семантических полей, лингвистическая герменевтика, определение смысла прямо или косвенно цитируемых автором источника текстов и т. п. Возможно также изложение отдельных событий или сторон исторического процесса сточки зрения их психологической подоплеки, с описанием значений и смыслов, которые вкладывали их участники в свои поступки или которыми наделяли их современники (реально или в отображении, оставленном автором источника. К сожалению, подобная работа стоит за рамками нормального исторического исследования. Введение даже элементов такого анализа в структуру лекционного изложения подчас грозит серьезно нарушить, разорвать логику повествования. Однако исключить их вовсе — значило бы серьезно обеднить сам курс, в значительной степени лишить его как раз того аспекта, который представляется принципиально важным в нынешних условиях. Именно поэтому я был вынужден вывести некоторые подобные сюжеты за пределы собственно лекций, но сохранить их в качестве своеобразных приложений. Такой путь позволяет хотя бы приоткрыть дополнительные возможности в изучении древнерусских источников. Подчас не будучи внешне связанными с основным изложением, они существенно дополняют и развивают его, делают анализ источников более объемным. Это — несколько иная, нетрадиционная история, не исключающая, впрочем, привычных подходов, а, повторю, лишь дополняющая их. В приложения попали и критические заметки по поводу мало- научных, но очень популярных псевдоисторических сочинений, получивших в последнее время широкое распространение. Считаю своим долгом (признаться, малоприятным) включить этот материал в данный курс, поскольку подобные издания в изобилии проникают не только на прилавки книжных магазинов, но ив школу как в среднюю, таки в высшую) — иногда в переработанном виде, даже в качестве учебной литературы, а следовательно, оказывают серьезное влияние на формирование массового исторического мышления. Обойти молчанием их существование было бы не только неверно, но и опасно.
* См. Приложение I.
16
* См. Приложение I.
16
Но ходу изложения я постараюсь как можно обильнее цитировать исторические источники, предоставляющие нам основной блок информации, которую сохранили их современники или ближайшие потомки событий. Каждая цитата источников будет сопровождаться объяснениями, встречающимися в специальной исторической литературе с аналитической критикой ее. При этом попытаюсь объяснить, и чем, намой взгляд, достоинство каждого из подходов, а в чем — его недостатки. Как писал в свое время А.Е. Пресняков, предваряя обобщающий труд, посвященный образованию Великорусского государства, он видит свою задачу в том, чтобы расчистить пути для более реального понимания нашего прошлого, а потому его книга имеет значение более критическое, нежели конструктивное. Не смея ставить свое имя рядом с именем выдающегося историка, тем не менее полагаю, что основная задача этого курса лекций в принципе та же.
Тема Проблемы генезиса восточных славян Лекция 1
Индоевропейцы и их происхождение:
Современное состояние проблемы
Лекция 2
Балтославяне и великое переселение народов»
Лекция 3 Восточные славяне Источники и гипотезы
Индоевропейцы и их происхождение:
Современное состояние проблемы
Лекция 2
Балтославяне и великое переселение народов»
Лекция 3 Восточные славяне Источники и гипотезы
Лекция 1
ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ И ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ КТО ТАКИЕ ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ История народов нашей страны уходит корнями в глубокую древность. Родиной их далеких предков была, судя по всему, Евразия. Вовремя последнего великого оледенения (так называемого валдайского) здесь сформировалась единая природная зона. Она простиралась от Атлантического океана до Уральского хребта. На бескрайних равнинах Европы паслись огромные стада мамонтов и северных оленей — основных источников пропитания человека эпохи верхнего палеолита. По всей ее территории растительность была приблизительно одинаковой, поэтому регулярных сезонных миграций животных тогда не было. Они свободно бродили в поисках пищи. За ними столь же бессистемно передвигались первобытные охотники, вступая друг с другом в постоянные контакты. Таким образом, поддерживалась своеобразная этническая однородность общества позднепалеолитических людей, Однако 12—10 тыс. лет назад ситуация изменилась. Наступило последнее существенное похолодание, следствием которого стало сползание Скандинавского ледникового щита. Он разделил прежде единую в природном отношении Европу на две части. Вместе стем изменились направления господствующих ветров, увеличилось количество атмосферных осадков. Изменился и характер растительности. Теперь в поисках пастбищ животные были вынуждены совершать регулярные сезонные миграции из приледниковых тундр (куда они уходили на
21
ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ И ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ КТО ТАКИЕ ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ История народов нашей страны уходит корнями в глубокую древность. Родиной их далеких предков была, судя по всему, Евразия. Вовремя последнего великого оледенения (так называемого валдайского) здесь сформировалась единая природная зона. Она простиралась от Атлантического океана до Уральского хребта. На бескрайних равнинах Европы паслись огромные стада мамонтов и северных оленей — основных источников пропитания человека эпохи верхнего палеолита. По всей ее территории растительность была приблизительно одинаковой, поэтому регулярных сезонных миграций животных тогда не было. Они свободно бродили в поисках пищи. За ними столь же бессистемно передвигались первобытные охотники, вступая друг с другом в постоянные контакты. Таким образом, поддерживалась своеобразная этническая однородность общества позднепалеолитических людей, Однако 12—10 тыс. лет назад ситуация изменилась. Наступило последнее существенное похолодание, следствием которого стало сползание Скандинавского ледникового щита. Он разделил прежде единую в природном отношении Европу на две части. Вместе стем изменились направления господствующих ветров, увеличилось количество атмосферных осадков. Изменился и характер растительности. Теперь в поисках пастбищ животные были вынуждены совершать регулярные сезонные миграции из приледниковых тундр (куда они уходили на
21
лето, спасаясь от кровососущих насекомых) в южные леса (зимой, и обратно. Вслед за животными в наметившихся границах новых природных зон стали кочевать и охотившиеся на них племена. При этом прежде единая этническая общность оказалась разделенной на западную и восточную части Балтийским ледниковым клином. В результате некоторого похолодания климата, наступившего все- редине V тыс. дон. э, широколиственные леса отступили на юг ив северных районах распространились деревья хвойных пород. В свою очередь это повлекло за собой, с одной стороны, сокращение численности и разнообразия травоядных животных, ас другой — передвижение их в южные регионы. Экологический кризис заставил человека перейти от потребляющих форм ведения хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) к производящим (земледелие и скотоводство. В археологии такой переход принято называть неолитической революцией. В поисках благоприятных условий для зарождавшегося скотоводства и земледелия племена осваивали все новые и новые территории, но при этом постепенно отдалялись друг от друга. Изменившиеся экологические условия — труднопроходимые леса и болота, разделившие теперь отдельные группы людей затрудняли общение между ними. Постоянное, хотя и несистематическое межплеменное общение (обмен хозяйственными навыками, культурными ценностями, вооруженные столкновения, лексические заимствования) оказалось нарушенным. На смену единому укладу жизни бродячих или полубро- дячих охотничьих племен приходили обособление и все большая дифференциация новых этнических общностей. Наиболее полная информация о наших древнейших предках сохранилась в самом эфемерном порождении человека — языке. А. АРе- форматский писал Языком можно владеть и о языке можно думать, но ни видеть, ни осязать язык нельзя. Его нельзя и слышать в прямом значении этого слова. Еще в прошлом веке ученые-лингвисты обратили внимание на то, что лексика, фонетика и грамматика языков значительного числа народов, населяющих Евразию, имеют много общих черт. Вот лишь два примера такого рода. Русское слово мать имеет параллели не только в славянских, но также в литовском (motina), латышском (mate), древнепрусском (muti), древнеиндийском
(mata), авестийском
(matar),
новоперсидском
(madar), армянском (mair), греческом (µητηρ), албанском (motré) — сестра, латинском (mater), ирландском (mathir), древневерхненемец- коми других современных и мертвых языках. Не меньше однокоренных собратьев и у слова искать — от сербохорватского искати и литовского ieskoti искать) до древнеиндийского искать, спрашивать) и английского to ask спрашивать.
22
(mata), авестийском
(matar),
новоперсидском
(madar), армянском (mair), греческом (µητηρ), албанском (motré) — сестра, латинском (mater), ирландском (mathir), древневерхненемец- коми других современных и мертвых языках. Не меньше однокоренных собратьев и у слова искать — от сербохорватского искати и литовского ieskoti искать) до древнеиндийского искать, спрашивать) и английского to ask спрашивать.
22
На основе подобных совпадений было установлено, что все эти языки имели общую основу. Они восходили к языку, который условно (по месту обитания этносов, говоривших на языках-«потомках») назвали праиндоевропейским, а носителей этого праязыка — индоев- ропейцами. К числу индоевропейских относятся индийские, иранские, италийские, кельтские, германские, балтийские, славянские, а также армянский, греческий, албанский и некоторые мертвые (хетто-лу- вийские, тохарские, фригийский, фракийский, иллирийский иве- нетский) языки. Время существования индоевропейской общности и территория, на которой жили индоевропейцы, восстанавливаются преимущественно на основании анализа индоевропейского языка и сопоставления результатов такого исследования с археологическими находками. В последнее время для решения этих вопросов все шире привлекаются палеогеографические, палеоклиматологические, палеоботанические и палеозоологические данные. Так называемыми аргументами времени те. показателями времени существования тех или иных явлений) служат слова — культурные указатели, обозначающие такие изменения в технике или экономике, которые могут быть соотнесены с уже известными, датированными археологическими материалами. К числу подобных аргументов относятся совпадавшие у большинства народов, говоривших на индоевропейских языках, термины, которыми именовались пахота, плуг, боевые колесницы, утварь, а самое главное — два термина общеевропейского характера, восходящие, несомненно, к завершающей фазе эпохи неолита название меди (от индоевропейского корня *ai— разжигать огонь) и наковальни, камня (от индоевропейского острый. Это позволило отнести время существования праиндоевропейской общности к V-IV тыс. до н.э. Около 3000 г. до н.э. начинается процесс распадения праиндоевропейского языка на язы- ки-«потомки». ПРАРОДИНЫ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ Более сложным оказалось решение вопроса о прародине индоев- ропейцев, В качестве аргументов места те. указателей на какие-либо географические реалии) использовались слова, обозначавшие растения, животных, минералы, части ландшафта, формы хозяйственной деятельности и социальной организации. Самыми показательными в пространственном отношении следует признать наиболее устойчивые топонимы — гидронимы (наименования водных объектов рек, озер и т. па также названия такой древесной породы, как бук так называемый аргумент бука, и такой рыбы, как лосось так называемый аргумент лосося. Для установления места, где могли располагаться все подобные объекты, названия которых имели в индоевропейских языках единое происхождение, потребовалось привлечь данные палеоботаники и палеозоологии, а также палеоклиматологии и палеогеографии. Сопоставление всех пространственных аргументов оказалось исключительно сложной процедурой. Неудивительно, что единой, общепризнанной точки зрения по поводу того, где исконно обитали носители праиндоевропейского языка, пока не существует. Были предложены следующие локализации
— байкало-дунайская;
— южнорусская (междуречье Днепра и Дона, включая Крымский полуостров
— волжско-енисейская (включая северный Прикаспий, Арал и северный Балхаш
— восточно-анатолийская;
— центрально-европейская (бассейны рек Рейна, Вислы и Днепра, включая Прибалтику) и некоторые другие. Из них наиболее обоснованной считается восточно-анатолийская, Ее развитию была посвящена фундаментальная монография Т.В. Гам- крелидзе и В.Вс. Иванова
1
. Тщательный анализ лингвистических материалов, мифологии праиндоевропейцев (точнее, следов мифов, сохранившихся у их потомков) и сопоставление этих данных с результатами исследований палеобиологов позволили им определить в качестве наиболее вероятной прародины индоевропейцев район современной Восточной Анатолии вокруг озер Вани Урмия. Существуют также гипотезы, объединяющие сразу несколько прародин индоевропейцев, причем каждая из них рассматривается как регион, с которым связан определенный этап в развитии индоевропейского сообщества. Примером может служить гипотеза В.А. Сафро- нова. В соответствии сданными лингвистики о трех длительных этапах эволюции индоевропейского праязыка автор указывает три большие ареала обитания праиндоевропейцев, последовательно сменявшие друг друга в связи с миграционными процессами. Им соответствуют археологические культуры — эквиваленты этапов эволюции индоевропейской пракультуры, генетически связанные между собой. Первая, ран- неиндоевропейская, прародина была расположена в Малой Азии с археологической культурой-эквивалентом Чатал-Хююк (VII-VI тыс. до н.э.); вторая, среднеиндоевропейская, прародина — на Северных Балканах с культурой-эквивалентом Винча (тыс. до н.э.); и, наконец, третья, позднеиндоевропейская, прародина — в Центральной Европе с культурой-эквивалентом в виде блока двух культур — Лен- дьел (4000-2800 гг. до н.э.) и культуры воронковидных кубков (3500-
2200 гг. до н.э.)
2 24
— байкало-дунайская;
— южнорусская (междуречье Днепра и Дона, включая Крымский полуостров
— волжско-енисейская (включая северный Прикаспий, Арал и северный Балхаш
— восточно-анатолийская;
— центрально-европейская (бассейны рек Рейна, Вислы и Днепра, включая Прибалтику) и некоторые другие. Из них наиболее обоснованной считается восточно-анатолийская, Ее развитию была посвящена фундаментальная монография Т.В. Гам- крелидзе и В.Вс. Иванова
1
. Тщательный анализ лингвистических материалов, мифологии праиндоевропейцев (точнее, следов мифов, сохранившихся у их потомков) и сопоставление этих данных с результатами исследований палеобиологов позволили им определить в качестве наиболее вероятной прародины индоевропейцев район современной Восточной Анатолии вокруг озер Вани Урмия. Существуют также гипотезы, объединяющие сразу несколько прародин индоевропейцев, причем каждая из них рассматривается как регион, с которым связан определенный этап в развитии индоевропейского сообщества. Примером может служить гипотеза В.А. Сафро- нова. В соответствии сданными лингвистики о трех длительных этапах эволюции индоевропейского праязыка автор указывает три большие ареала обитания праиндоевропейцев, последовательно сменявшие друг друга в связи с миграционными процессами. Им соответствуют археологические культуры — эквиваленты этапов эволюции индоевропейской пракультуры, генетически связанные между собой. Первая, ран- неиндоевропейская, прародина была расположена в Малой Азии с археологической культурой-эквивалентом Чатал-Хююк (VII-VI тыс. до н.э.); вторая, среднеиндоевропейская, прародина — на Северных Балканах с культурой-эквивалентом Винча (тыс. до н.э.); и, наконец, третья, позднеиндоевропейская, прародина — в Центральной Европе с культурой-эквивалентом в виде блока двух культур — Лен- дьел (4000-2800 гг. до н.э.) и культуры воронковидных кубков (3500-
2200 гг. до н.э.)
2 24
Каждая из подобных гипотез — это еще один шаг в изучении древнейшей истории наших предков. В тоже время, напомню, пока все они — лишь гипотетические построения, нуждающиеся в дальнейшем доказательстве либо опровержении. РАССЕЛЕНИЕ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ Основным занятием индоевропейцев было пашенное земледелие. Земля обрабатывалась с помощью упряжных пахотных орудий (рала, сохи. В тоже время им, видимо, было известно садоводство. Существенное место в хозяйстве индоевропейских племен занимало скотоводство. Скот использовали в качестве основной тягловой силы. Животноводство обеспечивало индоевропейцев продуктами — молоком, мясом, а также сырьем — кожами, шкурами, шерстью и т. д. На рубеже IV-III тыс. до н.э. жизнь индоевропейских племен стала преображаться, Начались глобальные климатические изменения понизилась температура, повысилась континентальность — более жаркие, чем прежде, летние месяцы чередовались со все более суровыми зимами. В результате снизились урожаи зерновых культур, земледелие перестало давать гарантированные средства для обеспечения жизни людей в зимние месяцы, а также дополнительные корма для животных. Постепенно усилилась роль скотоводства. Увеличение стад, связанное с этими процессами, потребовало расширения пастбищ и поиска новых территорий, где могли бы прокормиться и люди, и животные. Взоры индоевропейцев обратились к бескрайним степям Евразии. Наступил период освоения соседних земель. Сначала тыс. до н.э. открытие и колонизация новых территорий (что нередко сопровождалось столкновениями с коренным населением) стали нормой жизни индоевропейских племен, Это, в частности, нашло отражение в мифах, сказках и легендах индоевропейских народов — иранцев, древних индийцев, древних греков. Особые масштабы миграция племен, прежде составлявших праиндоевропей- скую общность, приобрела с изобретением колесного транспорта, а также приручением и использованием для верховой езды лошадей. Это позволило скотоводам перейти от оседлого образа жизни к кочевому или полукочевому. Следствием изменения хозяйственно-куль- турного уклада стал распад индоевропейской общности на самостоятельные этносы. Итак, приспособление к изменившимся природно-климатичес- ким условиям заставило протогреков, лувийцев, хеттов, индоиран- цев, индоариев и другие племенные объединения, сформировавшиеся в рамках праиндоевропейских племен, отправиться на поиски новых, более подходящих в хозяйственном отношении территорий. А продолжавшееся дробление этнических объединений вело к колонизации новых земель. Эти процессы заняли все III тыс. до н.э.
25
25
Лекция 2
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34
БАЛТОСЛАВЯНЕ И ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ КТО ТАКИЕ БАЛТОСЛАВЯНЕ В числе последних миграционных волн индоевропейцев были носители древнеевропейских диалектов, откочевавших в Европу. По мере продвижения на запад из них выделялись племенные объединения, оседавшие на новых территориях. Одновременно с обретением новой родины происходило разделение племен породу их основной деятельности земледельцы отделялись от скотоводов. По предположению А. Лампрехта, приблизительно в 2000-1500 гг. до н.э. от носителей германских языков отделились и осели на постоянное местожительства племена, говорившие на близких балтосла- вянских диалектах. Они заселили огромную территорию, включавшую южное побережье Балтийского моря, значительную часть Центральной и Восточной Европы. Судя по всему, земли, на которых осели балтославяне, на западе ограничивали реки Днестр и Висла, на востоке верховья Западной Двины и Оки. Южные территории, освоенные балтославянами, включали Верхнее Поднепровье. До сих пор не удалось установить, какие именно археологические культуры II-I тыс. до н.э. непосредственно связаны с предками славян, и отделить их от археологических памятников, оставленных предками балтов. Поэтому историкам приходится в основном опираться на Данные исторической диалектологии. Историческая лингвистика свидетельствует, что балтославянская культурно-языковая общность сохранялась на протяжении почти полутора тысяч лет. Лишь около 500 г, до н.э. из единого позднеиндоевропей- ского, или балтославянского, языка выделились собственно славянские и балтские племенные диалекты. Причем балты разделились натри крупные группы — западную (предки пруссов, ятвягов, галиндов, куршей и скалвов); срединную, или летто-литовскую (предки литвы, жемайтов, аукштайтов, латгалов, земгалов и селов), и днепровскую (предков летописной голяди и других племен, названия которых неизвестны. В свою очередь славяне в IV—X вв. также разделялись натри главных диалектных ареала южный (предки современных болгар, словен, македонцев, сербов и хорватов, западный (предки чехов, словаков и поляков) и восточный (предки русских, украинцев и белорусов. Все перечисленные диалектно-племенные группировки постоянно контактировали между собой, что и было основой сохранения бал- тославянской общности. Зону особенно активных культурных и языковых связей балтов и славян составляли области верхнего Поднепро- вья, Западно-Двинского и Окского бассейном, населенные племенами
26
днепровских балтов и постепенно осваиваемые славяноязычным населением. Следствием этих процессов стало то, что общеславянский праславянский) язык сохранял значительную близость балтским языкам (особенно в фонологии. Важным принципом, которого следует придерживаться при анализе существующих гипотез и разработке новых, является следующее ограничение Важнейшим аспектом в исследовании славянского этногенеза следует признать методические ограничения в использовании исторических источников, ибо лингвистические и археологические материалы дают меньше возможностей для таких ограничений. Данные языка не поддаются абсолютной датировке, особенно когда речь идет о реконструкции праязыка данные археологии, дающие возможности для такой датировки, немы — трудно сказать, на каком языке говорили носители той или иной археологической культуры, если у нас нет об этом данных исторических источников. Поэтому самоограничительная установка историков, основанная на фиксации самоназвания славян. представляется совершенно необходимой, в том числе и для того, чтобы искать праславян до VI в. Именно самоназвание является определенным, эксплицитно выраженным свидетельством возникновения этнического самосознания, без которого невозможно существование сложившейся этнической общности»
1
«ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ Начиная св. до н.э. древнейшие китайские хроники упоминают о столкновениях с племенами кочевников, которых обычно именуют собирательным термином хунну (хьюнну или сюнну). Для защиты от грозных северных врагов Небесной империи была возведена Великая Китайская стена, начало строительства которой относится ко времени правления прославившегося своей жестокостью императора Цинь Ши- хуанди (221—210 гг. до н.э.). Борьба с воинственными соседями, продолжавшаяся пять с половиной веков, закончилась победой Китая. На завершающей стадии этой борьбы, в II-IV вв., в Приуралье из тюркоязычных хунну, местных угров и ираноязычных сарматов сформировалось новое этническое образование — племя гуннов. В 351 г. гунны были вынуждены уйти от границ Империи и двинуться на запад. Здесь они рассчитывали захватить земли и добычу, не доставшиеся им в Китае. Фактически гунны возглавили мощный союз тюркских, германских и иранских племен, двинувшийся на Европу. Это перемещение вызвало грандиозные по масштабам этнические процессы, получившие в исторической литературе название великого переселения народов.
27
1
«ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ Начиная св. до н.э. древнейшие китайские хроники упоминают о столкновениях с племенами кочевников, которых обычно именуют собирательным термином хунну (хьюнну или сюнну). Для защиты от грозных северных врагов Небесной империи была возведена Великая Китайская стена, начало строительства которой относится ко времени правления прославившегося своей жестокостью императора Цинь Ши- хуанди (221—210 гг. до н.э.). Борьба с воинственными соседями, продолжавшаяся пять с половиной веков, закончилась победой Китая. На завершающей стадии этой борьбы, в II-IV вв., в Приуралье из тюркоязычных хунну, местных угров и ираноязычных сарматов сформировалось новое этническое образование — племя гуннов. В 351 г. гунны были вынуждены уйти от границ Империи и двинуться на запад. Здесь они рассчитывали захватить земли и добычу, не доставшиеся им в Китае. Фактически гунны возглавили мощный союз тюркских, германских и иранских племен, двинувшийся на Европу. Это перемещение вызвало грандиозные по масштабам этнические процессы, получившие в исторической литературе название великого переселения народов.
27
Европа столкнулась с миграционными потоками с востока еще до того, как племена гуннов пересекли урало-каспийскую границу. Первой волной переселений стали вытесненные гуннами со своей исторической родины германские племена готов, ираноязычные аланы и, возможно, часть сарматов. Вначале нашей эры восточногерманские племена готов занимали южное побережье Балтийского моря и бассейн Нижней Вислы. В конце II вони начали осваивать южные и юго-восточные территории, а в III в. достигли границ Римской империи, вышли в Приазовье и, возможно, начали заселять Крымский полуостров. Под напором гуннов, св, совместно с другими племенами готы вторгаются в пределы Римской империи и к концу IV и. заселяют ее территорию. Готское нашествие изменило буквально всю этно-лингвистичес- кую карту Европы. Однако в письменных источниках того времени нет ни одного упоминания о славянах либо о племенах, которые бесспорно могли быть идентифицированы со славянами или балто- славянами. Тем не менее, в языке славян ясно прослеживаются следы ирано-готского влияния. Они связываются с так называемым средне- общеславянским периодом (рубеж VIII в. до н.э.— 1V-V вв. н.э.). Вторжение гуннов на территорию Европы обычно датируется 375 г. Их появление вызвало массовые перемещения предыдущего поколения завоевателей в рамках всего региона формировавшейся средневековой европейской цивилизации. Гуннское нашествие еще раз перекроило этническую и политическую карту Европы. Память об этих драматических событиях сохранили не только письменные источники, но и эпос многих европейских народов. Однако и на этот раз исторические отчеты о событиях, занимавших Европу в течение почти двух веков, не упоминают ни одного названия племени, которое можно было бы с достаточным основанием отнести к славянам. Представить, что славянские племена каким-то чудом оказались незатронутыми гуннским нашествием, просто невозможно. Остается полагать, что сведения о славянах скрываются под одним (или несколькими) из этнонимов, относительно которых источники не дают достаточных сведений для отождествления с известными племенами и народами. Возможно также, что славяне, которые вели оседлый образ жизни и занимались земледелием, в отличие от кочевых германских и иранских племен, не использовались гуннами в качестве воинов и рассматривались завоевателями лишь как объект грабежей и источник пополнения продовольственных запасов. Важно отметить, что как балтославяне, таки выделившиеся из этой общности славянские племена оказались, таким образом, выключенными из культурно-исторической общности, которая формировалась в то время на основе синтеза средиземноморской цивилизации и культур пришлых варварских племен. Первые достоверные сведения о славянах относятся к следующему крупному нашествию кочевников на Европу. Так, однако, думают не все. Чем же мы все-таки реально располагаем для восстановления истории восточных славян, которых считаем своими основными предками Лекция 3 ВОСТОЧНЫЕ СЛАВЯНЕ ИСТОЧНИКИ И ГИПОТЕЗЫ
АНТЫ И ВЕНЕДЫ Обычно первым упоминанием славян в письменных источниках считается текст Естественной истории Гая Плиния Секунда Старшего гг.). В нем говорится о некоем племени венедов, обитающем рядом с сарматами, скирами и хиррами: Некоторые передают, что она [Энингия — мифический остров Или полуостров, который комментаторы отождествляют с Вис- ло-Одерским междуречьем населена вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами и хиррами, что залив называется Кили- пени остров в его устье Латрис, затем другой залив Ланг, пограничный кимбрам»
1
Впервые мысль о том, что в данном случае речь идет о славянах, высказал В. Суровецкий (1824). Сопоставив данные Плиния со сведениями Иордана (который, как мы убедимся чуть позже, прямо относит венедов к славянами названиями славян в финских и германских языках, он посчитал венедов Плиния древнейшим упоминанием собственно славян. Никакой аргументации, кроме фонетической близости этнонимов, В.Суровецкий не предложил. Тем не менее его точку зрения приняли столь авторитетные ученые, как П.Шафарик и
Л.Нидерле, и вскоре она стала (без достаточных оснований, как случается довольно часто) весьма популярной в кругах славистов. Предлагались даже славянские этимологии этого этнонима. Чуть лине единственным усомнившимся в тождестве венедов Плиния и древнейших славян был А. А. Шахматов, Видимо, он был прав. Никаких серьезных оснований для отождествления славян иве- недов Естественная история не дает. По мнению Ф.В. Шелова-Ко-
* См. Приложение 2
. 29
АНТЫ И ВЕНЕДЫ Обычно первым упоминанием славян в письменных источниках считается текст Естественной истории Гая Плиния Секунда Старшего гг.). В нем говорится о некоем племени венедов, обитающем рядом с сарматами, скирами и хиррами: Некоторые передают, что она [Энингия — мифический остров Или полуостров, который комментаторы отождествляют с Вис- ло-Одерским междуречьем населена вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами и хиррами, что залив называется Кили- пени остров в его устье Латрис, затем другой залив Ланг, пограничный кимбрам»
1
Впервые мысль о том, что в данном случае речь идет о славянах, высказал В. Суровецкий (1824). Сопоставив данные Плиния со сведениями Иордана (который, как мы убедимся чуть позже, прямо относит венедов к славянами названиями славян в финских и германских языках, он посчитал венедов Плиния древнейшим упоминанием собственно славян. Никакой аргументации, кроме фонетической близости этнонимов, В.Суровецкий не предложил. Тем не менее его точку зрения приняли столь авторитетные ученые, как П.Шафарик и
Л.Нидерле, и вскоре она стала (без достаточных оснований, как случается довольно часто) весьма популярной в кругах славистов. Предлагались даже славянские этимологии этого этнонима. Чуть лине единственным усомнившимся в тождестве венедов Плиния и древнейших славян был А. А. Шахматов, Видимо, он был прав. Никаких серьезных оснований для отождествления славян иве- недов Естественная история не дает. По мнению Ф.В. Шелова-Ко-
* См. Приложение 2
. 29
ведяева, с которым трудно не согласиться, венеды упомянуты Пли- нием в контексте архаичных, неясных и полусказочных представлений. Их окружают племена, существование которых в бассейне Вислы весьма сомнительно. Поэтому и само присутствие этнонима вене-
ды в Естественной истории не может, судя по всему, рассматриваться в качестве бесспорного доказательства их реального обитания в Повисленье в середине 1 в. н.э. Ученый пишет Характерно, что Пл[иний] поместил упоминание венедов в полусказочный контекст он понимал, что венеды побережья Северного Океана — один из элементов древних легендарных представлений, а неживой, современной ему реальности. Прочных оснований для отождествления их со славянами текст Пл[иния] не дает»
2
Скорее всего, этот этноним обозначал у разных авторов в разное время разные народы. Античные писатели начала нашей эры (Цезарь, Страбон, Мела и др) связывали его с кельтскими или германскими племенами. В качестве примера можно привести цитату из так называемой Германии Тацита (конец х годов I в ?): Я колеблюсь, причислить ли народы певкинов, венетов и фен- нов к германцам или сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастарнами, в отношении речи, образа жизни, мест обитания и жилищ ведут себя как германцы. Все они живут в грязи, а знать — в бездействии. Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы. Венеты многое усвоили из их нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и феннами. Однако они скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят большие щиты, и имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты — это все отличает их от сарматов, живущих в повозке и на коне»
3
Сведения Птолемея о локализации венедов ничуть не более реалистичны, чем сообщения Плиния или Тацита. К тому же все, что нам достоверно известно о ранних миграциях славян, связано с южным, а не северным направлением движения. Между тем, все упоминания, так или иначе связанные у Птолемея с венедами, касаются юго-восточной Прибалтики Европейская Сарматия окружена с севера Сарматским океаном вдоль Венедского залива. И иными горами опоясана Сарма- тия, из которых называют. и Венедские горы. ... А занимают Сар- матию очень большие народы — венеды вдоль всего Венедского залива. И меньшие народы населяют Сарматию: по реке Вистуле
30
ды в Естественной истории не может, судя по всему, рассматриваться в качестве бесспорного доказательства их реального обитания в Повисленье в середине 1 в. н.э. Ученый пишет Характерно, что Пл[иний] поместил упоминание венедов в полусказочный контекст он понимал, что венеды побережья Северного Океана — один из элементов древних легендарных представлений, а неживой, современной ему реальности. Прочных оснований для отождествления их со славянами текст Пл[иния] не дает»
2
Скорее всего, этот этноним обозначал у разных авторов в разное время разные народы. Античные писатели начала нашей эры (Цезарь, Страбон, Мела и др) связывали его с кельтскими или германскими племенами. В качестве примера можно привести цитату из так называемой Германии Тацита (конец х годов I в ?): Я колеблюсь, причислить ли народы певкинов, венетов и фен- нов к германцам или сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастарнами, в отношении речи, образа жизни, мест обитания и жилищ ведут себя как германцы. Все они живут в грязи, а знать — в бездействии. Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы. Венеты многое усвоили из их нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и феннами. Однако они скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят большие щиты, и имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты — это все отличает их от сарматов, живущих в повозке и на коне»
3
Сведения Птолемея о локализации венедов ничуть не более реалистичны, чем сообщения Плиния или Тацита. К тому же все, что нам достоверно известно о ранних миграциях славян, связано с южным, а не северным направлением движения. Между тем, все упоминания, так или иначе связанные у Птолемея с венедами, касаются юго-восточной Прибалтики Европейская Сарматия окружена с севера Сарматским океаном вдоль Венедского залива. И иными горами опоясана Сарма- тия, из которых называют. и Венедские горы. ... А занимают Сар- матию очень большие народы — венеды вдоль всего Венедского залива. И меньшие народы населяют Сарматию: по реке Вистуле
30
ниже венедов гитоны, затем финны, затем сулоны; ниже них фругу- дионы, затем аварины у истока реки Вистулы; ниже этих омбрио- ны, затем анартофракты, затем бургионы, затем арсиэты, затем сабоки, затем пиенгиты и биессы возле горы Карпата. Восточнее названных, снова ниже венедов, суть галинды и судимы и става- ны вплоть до аланов... И снова побережье Океана вдоль Венедс- кого залива последовательно занимают вельты, выше них осии, затем еще севернее карбоны, восточнее которых кареоты и салы, за ними и гелоны, и гиппоподы, и меланхлены; за ними агафирсы, затем аорсы и пагириты; за ними савары и боруски вплоть до Ри- пейских гор»
4
Рассуждения, позволяющие связать приведенные тексты со славянами, весьма просты, а потому кажутся (во всяком случае, напер- вый взгляд) вполне убедительными
1) Иордан прямо утверждал, что предками славян были венеты;
2) венеты, по упоминаниям Плиния, Тацита и Птолемея, жили в Повисленье;
3) бассейн Вислы — центр славянских земель в историческую эпоху именно здесь концентрировались древнейшие бесспорно славянские археологические памятники, сюда же тянут и языковые материалы
4) следовательно, можно принимать за аксиому, что венеды античных источников — славяне. Данные материальной культуры и языка, которые привлекаются для доказательства этого положения, связываются со славянами на основании тех же рассуждений, а потому не могут рассматриваться в качестве сколько-нибудь надежных аргументов порочный круг в доказательстве здесь очевиден. Как бы тони было, но об одном можно говорить с полной уверенностью у авторов наиболее ранних источников, упоминавших венедов или венетов, этот этноним ассоциировался с северными окраинами классического мира. По замечанию одного из крупнейших современных специалистов в области изучения славянского глотгогенеза (происхождения языка и его развития от греч. glotta язык + genesis происхождение) ГА. Ха- бургаева, сопоставление археологического материала с историческими свидетельствами во славянах не дает оснований считать, будто распад праславянского единства имел следствием выделение трех племенных объединений, каждое из которых лежит в основе трех современных славянских групп — западной («венеты»), южной
(«склавены») и восточной («анты»), как это принято в славистике еще с прошлого столетия. Если признавать реальность всех трех наименований, встречающихся в сочинениях позднеантичных авторов, то необходимо учитывать, что они могут быть связаны лишь сот дельными славянскими группировками этого времени и попали на страницы сохранившихся сочинений в силу определенных исторических условий. Отчасти авторами VI в, а отчасти современным читателем эти наименования распространяются наряд близких друг другу племенных объединений, которые впоследствии могли оказаться в составе славянских народов разных групп. Так, например, склаве-
ны византийских авторов — это население, вторгшееся на Балканы и, следовательно, принявшее участие в формировании южных славян однако территория, отводимая склавенам Иорданом и Про- копием, и распространение на этой территории относительно однородной археологической культуры говорят о том, что племена того же культурно-этнографического облика (в действительности носившие разные названия, некоторые из которых, видимо, продолжали функционировать ив историческое время, но авторам VI вне были известны) приняли участие ив формировании восточных славян, ив формировании южных групп западных славян (где, кстати сказать, как и на Балканах, сохраняется этноним slovénsky). В состав разных славянских группировок более позднего времени вошли и племена, нерасчле- ненно названные византийскими авторами второй половины
VI вантами, и, видимо, племена, населявшие север Центральной Европы, недифференцированно (в силу этнографической и, вероятно, диалектной близости) именовавшиеся соседями именем венеты»
6
. В завершение этого краткого очерка проблематики, связанной с изучением упоминаний венедов и антов, следует, видимо, вспомнить довольно любопытный факт, обычно выпадающий из сферы внимания тех специалистов, которые склонны непосредственно отождествлять антов с предками восточных славян. На рубеже VI-VII вв. анты вступили в союз с Римской империей и подняли восстание против новых поработителей аваров. В ответ аварский каган направил огромное войско для того, чтобы уничтожить антов. Об этом походе, который состоялся в
602 г, почти ничего неизвестно. Однако, с того времени какие бы тони было упоминания антов исчезают со страниц источников. Создается впечатление, что аварский поход оказался вполне успешным. ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О СЛАВЯНАХ После ухода гуннских племен из степей, примыкавших к границам Небесной империи, в Восточной Монголии и Западной Маньчжурии сформировался союз кочевых племен, который китайские летописи называли терминами сяньби или вэй. Наиболее влиятельными в этом союзе были племенные объединения жуань-жуаней и киданей.
32
4
Рассуждения, позволяющие связать приведенные тексты со славянами, весьма просты, а потому кажутся (во всяком случае, напер- вый взгляд) вполне убедительными
1) Иордан прямо утверждал, что предками славян были венеты;
2) венеты, по упоминаниям Плиния, Тацита и Птолемея, жили в Повисленье;
3) бассейн Вислы — центр славянских земель в историческую эпоху именно здесь концентрировались древнейшие бесспорно славянские археологические памятники, сюда же тянут и языковые материалы
4) следовательно, можно принимать за аксиому, что венеды античных источников — славяне. Данные материальной культуры и языка, которые привлекаются для доказательства этого положения, связываются со славянами на основании тех же рассуждений, а потому не могут рассматриваться в качестве сколько-нибудь надежных аргументов порочный круг в доказательстве здесь очевиден. Как бы тони было, но об одном можно говорить с полной уверенностью у авторов наиболее ранних источников, упоминавших венедов или венетов, этот этноним ассоциировался с северными окраинами классического мира. По замечанию одного из крупнейших современных специалистов в области изучения славянского глотгогенеза (происхождения языка и его развития от греч. glotta язык + genesis происхождение) ГА. Ха- бургаева, сопоставление археологического материала с историческими свидетельствами во славянах не дает оснований считать, будто распад праславянского единства имел следствием выделение трех племенных объединений, каждое из которых лежит в основе трех современных славянских групп — западной («венеты»), южной
(«склавены») и восточной («анты»), как это принято в славистике еще с прошлого столетия. Если признавать реальность всех трех наименований, встречающихся в сочинениях позднеантичных авторов, то необходимо учитывать, что они могут быть связаны лишь сот дельными славянскими группировками этого времени и попали на страницы сохранившихся сочинений в силу определенных исторических условий. Отчасти авторами VI в, а отчасти современным читателем эти наименования распространяются наряд близких друг другу племенных объединений, которые впоследствии могли оказаться в составе славянских народов разных групп. Так, например, склаве-
ны византийских авторов — это население, вторгшееся на Балканы и, следовательно, принявшее участие в формировании южных славян однако территория, отводимая склавенам Иорданом и Про- копием, и распространение на этой территории относительно однородной археологической культуры говорят о том, что племена того же культурно-этнографического облика (в действительности носившие разные названия, некоторые из которых, видимо, продолжали функционировать ив историческое время, но авторам VI вне были известны) приняли участие ив формировании восточных славян, ив формировании южных групп западных славян (где, кстати сказать, как и на Балканах, сохраняется этноним slovénsky). В состав разных славянских группировок более позднего времени вошли и племена, нерасчле- ненно названные византийскими авторами второй половины
VI вантами, и, видимо, племена, населявшие север Центральной Европы, недифференцированно (в силу этнографической и, вероятно, диалектной близости) именовавшиеся соседями именем венеты»
6
. В завершение этого краткого очерка проблематики, связанной с изучением упоминаний венедов и антов, следует, видимо, вспомнить довольно любопытный факт, обычно выпадающий из сферы внимания тех специалистов, которые склонны непосредственно отождествлять антов с предками восточных славян. На рубеже VI-VII вв. анты вступили в союз с Римской империей и подняли восстание против новых поработителей аваров. В ответ аварский каган направил огромное войско для того, чтобы уничтожить антов. Об этом походе, который состоялся в
602 г, почти ничего неизвестно. Однако, с того времени какие бы тони было упоминания антов исчезают со страниц источников. Создается впечатление, что аварский поход оказался вполне успешным. ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О СЛАВЯНАХ После ухода гуннских племен из степей, примыкавших к границам Небесной империи, в Восточной Монголии и Западной Маньчжурии сформировался союз кочевых племен, который китайские летописи называли терминами сяньби или вэй. Наиболее влиятельными в этом союзе были племенные объединения жуань-жуаней и киданей.
32
В V в. жуань-жуани начали продвигаться последам гуннских племен на запад. В середине VI вони напали на Кавказскую Албанию, вторглись в пределы Азербайджана и Армении, а оттуда пошлина север. В европейских источниках их называют аварами. Км годам VI вони вступили на земли Северного Причерноморья и Приазовья, которые в V-VI вв. уже были колонизованы славянами. По мнению ряда исследователей, именно авары стали той силой, которая привела в движение славянские племена и вывела их на историческую арену. Начиная с середины VI в, славяне попадают в поле зрения западноевропейских хронистов и восточных (арабоязычных) авторов. Первые бесспорные сообщения о славянах как о самостоятельной этнической группе содержит труд готского историка Иордана (первая половина VI в. Он дважды упоминал славян
1. В этой Скифии первыми с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия (совр.Тиса), с юга же его отсекает сам великий Данувий, с востока — Флутавсий (Олт? Прут, который, будучи стремительными изобилующим водоворотами, неистовствуя, катится вводы Истра. В их те. рек окружении лежит
Дакия, укрепленная расположенными, наподобие венца, крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на огромных пространствах обитает многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и мест обитания, преимущественно они все жена- зываются славянами и антами. Славяне живут от города Новиетуна традиционно отождествляется с г. Новиодуном, совр. Исакча, на правом берегу Дуная и озера, которое называется Мурсианским [?], вплоть до Данастра и на севере до Висклы; болота и леса заменяют им города. Анты же, самые могущественные из них, там, где Понтий- ское море делает дугу, простираются от Данастра вплоть до Данап- ра. Эти реки удалены друг от друга намного переходов 2. После избиения херулов (германские племена, потерпевшие в 512 г. поражение от гепидов и лангобардов и ушедшие из Среднего Подунавья на свою историческую родину, в Ютландию)
Херманарик также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их плохого вооружения, но могучие численностью, сперва попробовали сопротивляться, Но ничего не значит множество негодных для войны, особенно когда с попущения Господня наступает многочисленное хорошо вооруженное войско. Они же, как мы сказали вначале нашего изложения или в каталоге народов, про- изойдя из одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян, которые, хотя теперь свирепствуют всюду, по грехам нашим, тогда, однако, все подчинились власти Херманарика»
8 33
1. В этой Скифии первыми с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия (совр.Тиса), с юга же его отсекает сам великий Данувий, с востока — Флутавсий (Олт? Прут, который, будучи стремительными изобилующим водоворотами, неистовствуя, катится вводы Истра. В их те. рек окружении лежит
Дакия, укрепленная расположенными, наподобие венца, крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на огромных пространствах обитает многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и мест обитания, преимущественно они все жена- зываются славянами и антами. Славяне живут от города Новиетуна традиционно отождествляется с г. Новиодуном, совр. Исакча, на правом берегу Дуная и озера, которое называется Мурсианским [?], вплоть до Данастра и на севере до Висклы; болота и леса заменяют им города. Анты же, самые могущественные из них, там, где Понтий- ское море делает дугу, простираются от Данастра вплоть до Данап- ра. Эти реки удалены друг от друга намного переходов 2. После избиения херулов (германские племена, потерпевшие в 512 г. поражение от гепидов и лангобардов и ушедшие из Среднего Подунавья на свою историческую родину, в Ютландию)
Херманарик также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их плохого вооружения, но могучие численностью, сперва попробовали сопротивляться, Но ничего не значит множество негодных для войны, особенно когда с попущения Господня наступает многочисленное хорошо вооруженное войско. Они же, как мы сказали вначале нашего изложения или в каталоге народов, про- изойдя из одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян, которые, хотя теперь свирепствуют всюду, по грехам нашим, тогда, однако, все подчинились власти Херманарика»
8 33
Согласно Иордану, к племенам венетов, названия которых менялись в зависимости от различных родов и мест обитания, относились народы, которых он именовал славянами и актами. Территорию славянского расселения историк ограничивал низовьями Дуная, Днестром и верховьями Вислы. Приблизительно к этому же времени относятся и первые (пока еще легендарные) сведения об истории славян, попавшие на страницы древнерусских летописей Вместе с аварами славянские племена прошли по всему Балканскому полуострову. Они были преобладающим этническим элементом в Греции на протяжении почти трех с половиной столетий, вплоть до первых десятилетий X в. Неизвестно, подчинялись славяне в этих походах аварам или действовали по собственной инициативе. После того как в 795-796 гг. Аварский каганат пал под ударами франков, во главе которых стоял король Карл (буквально через несколько лет после этого он получил прозвище Великого, славяне стали самостоятельным этносом, осознавшим свое положение в мире. Важным показателем самосознания славян как этнического целого явилось формирование классического общеславянского языка. На его основе сложился литературный старославянский язык, единый для всех славянских народов. Это непосредственно связано с созданием в х годах IX в. Кириллом и Мефодием славянской письменности. Вскоре вслед за переводами Священного Писания и богослужебных текстов появились первые собственно славянские литературные произведения. На этом выдающемся событии, по мнению известного немецкого слависта К. Менгеса, закончилась предыстория и ранняя история славян. Приблизительно на рубеже IX—X вв. завершается позднеобщесла- вянский период. Именно в это время вся территория, населенная славянами, делится, как уже говорилось, натри главных диалектных ареала. Западные славяне, продвигаясь вслед за германскими племенами, завоевывали все новые пространства и достигли берегов рек Эльбы, Майна и Дуная. Южные славяне осели на Балканах. И только восточная группа осталась на территориях, занятых славянами еще на начальном этапе освоения европейских земель. ВОСТОЧНЫЕ СЛАВЯНЕ До сих пор в исторической и лингвистической литературе широко распространено мнение об исходном единстве всего восточноевропейского славянства, о распространении всех восточных славян из единого центра, каковым признается Поднепровье. В соответствии с указанным представлением находится и господствующая в славянском языковедении концепция, согласно которой в древнейший период (до XIII в) язык восточных славян был единым, без разделения на диалекты. Последние якобы возникли в эпоху раздробленности русских земель, когда разные княжества и области оказались разделены политическими, экономическими и культурными барьерами. Между тем, еще вначале века высказывалась и иная точка зрения. Так, основываясь на изучении этнографии и диалектологии восточных славян, Д.К.Зеленин утверждал южнорусское население (те. русское население Рязанской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Тульской, Орловской и Калужской губерний. отличается от севернорусского (в Новгородской, Владимирской, Вятской, Вологодской и др. губерниях) значительно больше, чем от белоруссов»
10
Из этого он делал вывод о существовании двух русских народностей и, следовательно, четырех восточнославянских народов украинцы, белорусы, севернорусские (окающий диалект) и южнорусские (акающий диалект)»
11
Исторические корни такого этнического деления ученый видел в том, что восточные славяне в VII-VIII вв. распались натри племени Восточная группа русских, фигурирующая в древнейших рукописях под названием вятичи, проникла на восток и заселила области по северному течению Дона ей впоследствии принадлежала
Тьмутаракань — третий после Киева и Новгорода значительный культурный центр Древней Руси. Северные русские распространились к северу летописец называет их словенами (на оз. Ильмень возле Новгорода, кривичами (по верхнему течению Волги и Западной Двине и у истоков Днепра, те. в Смоленске, Витебске и Пскове) и полочанами (на Западной Двине, у Полоцка. Южные русские остались на древней территории, те, согласно терминологии летописи, поляне — на Днепре, около Киева, древляне — в Полесье, дулебы — на Буге, уличи и тиверцы — а Днестре, северяне — на Десне, Сейме и Суле, дреговичи — между Припятью и Двиной»
12
Выводы о неоднородности восточных славян, основанные на этнографических наблюдениях и данных диалектологии, хорошо согласуются с результатами исследования языка берестяных грамот древнейшего периода, предпринятого в последние годы А. А. Зализняком. Он установил существование древнейшего новгородско-псковского диалекта, который в XI-ХП вв. отличался от южнорусского не менее чем двумя десятками существенных признаков. В тоже время этот диалект был сходен многими элементами с языками балтийских славян, а также сербско- словенской группы южных славян. Такие выводы имеют особое значение, поскольку и берестяных грамотах отразился живой разговорный язык, не сохранившийся в памятниках древнерусской книжности. Подобные наблюдения подкрепляются анализом ономастики (ант- ропонимии, микротопонимии и гидронимии), изучением археологических материалов, в том числе монетной топографии, указывающей на наличие в Восточной Европе X-XI вв. двух разных денежно-весовых систем — южной и северной, а также данными антропологии. Так, в антропологическом строении восточного славянства раннего периода выделяются четыре основных типа. Они установлены при анализе костных останков, полученных из курганов и городских кладбищ древней Руси, независимо от племенных ареалов, намечаемых археологией и летописью
14
Для юго-западной части территории, заселенной восточными славянами, характерен мезокранный, относительно широколицый антропологический тип. Серии таких черепов найдены в курганах Волы- ни и южных регионов Прикарпатского Полесья, в древнерусских могильниках Прикарпатья и Молдавии, а также в некрополях Киева,
Витичева и Родни. Их ближайшие аналоги выявляются среди краниологических материалов из средневековых славянских погребений Польши и Чехословакии. Происхождение этого антропологического типа славян пока не выяснено. В восточноевропейских материалах предшествующего времени каких-либо генетических корней его обнаружить пока не удалось. Частично это объясняется тем, что у многих племен Средней и Восточной Европы в I тыс. до н.э. ив тыс. н.э. господствовал обряд кремации умерших, который не оставляет материалов для антропологов.
36
10
Из этого он делал вывод о существовании двух русских народностей и, следовательно, четырех восточнославянских народов украинцы, белорусы, севернорусские (окающий диалект) и южнорусские (акающий диалект)»
11
Исторические корни такого этнического деления ученый видел в том, что восточные славяне в VII-VIII вв. распались натри племени Восточная группа русских, фигурирующая в древнейших рукописях под названием вятичи, проникла на восток и заселила области по северному течению Дона ей впоследствии принадлежала
Тьмутаракань — третий после Киева и Новгорода значительный культурный центр Древней Руси. Северные русские распространились к северу летописец называет их словенами (на оз. Ильмень возле Новгорода, кривичами (по верхнему течению Волги и Западной Двине и у истоков Днепра, те. в Смоленске, Витебске и Пскове) и полочанами (на Западной Двине, у Полоцка. Южные русские остались на древней территории, те, согласно терминологии летописи, поляне — на Днепре, около Киева, древляне — в Полесье, дулебы — на Буге, уличи и тиверцы — а Днестре, северяне — на Десне, Сейме и Суле, дреговичи — между Припятью и Двиной»
12
Выводы о неоднородности восточных славян, основанные на этнографических наблюдениях и данных диалектологии, хорошо согласуются с результатами исследования языка берестяных грамот древнейшего периода, предпринятого в последние годы А. А. Зализняком. Он установил существование древнейшего новгородско-псковского диалекта, который в XI-ХП вв. отличался от южнорусского не менее чем двумя десятками существенных признаков. В тоже время этот диалект был сходен многими элементами с языками балтийских славян, а также сербско- словенской группы южных славян. Такие выводы имеют особое значение, поскольку и берестяных грамотах отразился живой разговорный язык, не сохранившийся в памятниках древнерусской книжности. Подобные наблюдения подкрепляются анализом ономастики (ант- ропонимии, микротопонимии и гидронимии), изучением археологических материалов, в том числе монетной топографии, указывающей на наличие в Восточной Европе X-XI вв. двух разных денежно-весовых систем — южной и северной, а также данными антропологии. Так, в антропологическом строении восточного славянства раннего периода выделяются четыре основных типа. Они установлены при анализе костных останков, полученных из курганов и городских кладбищ древней Руси, независимо от племенных ареалов, намечаемых археологией и летописью
14
Для юго-западной части территории, заселенной восточными славянами, характерен мезокранный, относительно широколицый антропологический тип. Серии таких черепов найдены в курганах Волы- ни и южных регионов Прикарпатского Полесья, в древнерусских могильниках Прикарпатья и Молдавии, а также в некрополях Киева,
Витичева и Родни. Их ближайшие аналоги выявляются среди краниологических материалов из средневековых славянских погребений Польши и Чехословакии. Происхождение этого антропологического типа славян пока не выяснено. В восточноевропейских материалах предшествующего времени каких-либо генетических корней его обнаружить пока не удалось. Частично это объясняется тем, что у многих племен Средней и Восточной Европы в I тыс. до н.э. ив тыс. н.э. господствовал обряд кремации умерших, который не оставляет материалов для антропологов.
36
В днепровском левобережье и бассейне верхней Оки локализуется второй антропологический тип восточного славянства. Он характеризуется средним или узким лицом и долихо-субмезокранией. При сравнительном сопоставлении краниометрии славян днепровского лесостепного левобережья и населения II-IV вв., известного по черня- ховским могильникам, была обнаружена их явная близость. В свою очередь черняховское население, судя по антропологическим данным, в значительной степени восходит к скифскому. Таким образом, ранние славяне Среднего Поднепровья, принадлежавшие к рассматриваемому антропологическому типу, видимо, были в основном славянизированными потомками скифского
(ираноязычного) населения тех же областей. Труднее отметить на вопрос о происхождении долихо-мезокран- ного узко-среднелицего антропологического типа славян левобережной части Верхнего Поднепровья и верхней Оки. Не исключено, что распространение этого типа здесь было результатом расселения славян из Среднего Поднепровья. Особенности краниологических материалов Окского бассейна можно объяснить частичной ассимиляцией с фиппо-уграми. Однако не исключено, что рассматриваемый антропологический тип в этих областях восходит к глубокой древности. Расселившиеся здесь славяне смешались с местным населением и могли унаследовать их антропологическое строение. На территории Белоруссии выявляется третий антропологический тип восточного славянства — долихокранный широколицый. Имеются все основания полагать, что этот тип в Верхнем Поднепровье ив бассейне Западной Двины — результат ассимиляции местных балтов славянами. Формирование же долихокранного широколицего антропологического типа в Восточной Европе восходит к весьма отдаленному периоду — культуре боевых топоров эпохи бронзы. Четвертый антропологический тип восточного славянства характеризуется мезо- или суббрахикранией, низким или низко-средним, сравнительно узким лицом. Черепа, принадлежащие к этому типу, были найдены в курганах и могильниках Северо-Западной Руси. Суб- брахикранный узколицый антропологический тип славян не связан с антропологическим строением прибалтийско-финского населения, жившего в Новгородско-Псковской земле в древности. Ближайшие аналогии черепам раннесредневековых славян Новгородской и Псковской земель обнаруживаются в северо-западной части общего славянского ареала — в землях балтийских славян. Это приводит к выводу о переселении предков новгородских словен и кривичей откуда-то из бассейнов Одры и Вислы. Таким образом, становится ясно, что начальная история расселения славян в Восточной Европе была более сложной, нежели представлялось ранее. Северо-Западная Русь, сохранившая древние вечевые порядки на многие столетия, вобрала в себя не днепровский, а
37
(ираноязычного) населения тех же областей. Труднее отметить на вопрос о происхождении долихо-мезокран- ного узко-среднелицего антропологического типа славян левобережной части Верхнего Поднепровья и верхней Оки. Не исключено, что распространение этого типа здесь было результатом расселения славян из Среднего Поднепровья. Особенности краниологических материалов Окского бассейна можно объяснить частичной ассимиляцией с фиппо-уграми. Однако не исключено, что рассматриваемый антропологический тип в этих областях восходит к глубокой древности. Расселившиеся здесь славяне смешались с местным населением и могли унаследовать их антропологическое строение. На территории Белоруссии выявляется третий антропологический тип восточного славянства — долихокранный широколицый. Имеются все основания полагать, что этот тип в Верхнем Поднепровье ив бассейне Западной Двины — результат ассимиляции местных балтов славянами. Формирование же долихокранного широколицего антропологического типа в Восточной Европе восходит к весьма отдаленному периоду — культуре боевых топоров эпохи бронзы. Четвертый антропологический тип восточного славянства характеризуется мезо- или суббрахикранией, низким или низко-средним, сравнительно узким лицом. Черепа, принадлежащие к этому типу, были найдены в курганах и могильниках Северо-Западной Руси. Суб- брахикранный узколицый антропологический тип славян не связан с антропологическим строением прибалтийско-финского населения, жившего в Новгородско-Псковской земле в древности. Ближайшие аналогии черепам раннесредневековых славян Новгородской и Псковской земель обнаруживаются в северо-западной части общего славянского ареала — в землях балтийских славян. Это приводит к выводу о переселении предков новгородских словен и кривичей откуда-то из бассейнов Одры и Вислы. Таким образом, становится ясно, что начальная история расселения славян в Восточной Европе была более сложной, нежели представлялось ранее. Северо-Западная Русь, сохранившая древние вечевые порядки на многие столетия, вобрала в себя не днепровский, а
37
главным образом западнославянский контингент населения, Северу и Югу были присущи различавшиеся между собой традиции, а Древнерусское государство возникло в результате объединения в IX-X вв. двух систем славянства. К сожалению, письменные источники далеко не всегда дают достаточный материал, чтобы можно было уточнить, о какой именно из указанных групп идет речь в каждом конкретном случае. В частности, это было, вероятно, связано стем, что цивилизованные соседи не всегда могли отличить их друг от друга, а самих восточных славян гораздо больше занимало не то, чтó объединяло в этническом плане формировавшиеся союзы племена локальные различия между ними.
Тема Древнерусское
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34
государство Лекция Образование Древнерусского государства Лекция Власть в Древней Руси Лекция Древняя Русь Общая характеристика
Лекция 4 ОБРАЗОВАНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ Самые ранние известия о существовании властных институтов у восточных славян связаны с событиями приблизительно середины IX в. и имеют легендарный характер. Под 6370 (862) г. в Повести временных лет сообщается Итак, среди племен новгородских словен, чуди, мери, веси и кри- вичей, незадолго до того прекративших платить дань варягам «
èç çà-
ìîðüÿ
», началась усобица. Закончилась она тем, что ее участники решили найти себе князя, который бы ими «
âîëîäåë è ñóäèë ïî ïðàâó
». По их просьбе на Русь пришли три брата-варяга: Рюрик, Трувор и
41
èç çà-
ìîðüÿ
», началась усобица. Закончилась она тем, что ее участники решили найти себе князя, который бы ими «
âîëîäåë è ñóäèë ïî ïðàâó
». По их просьбе на Русь пришли три брата-варяга: Рюрик, Трувор и
41
Синеус. Рюрик начал княжить в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Ладоге. Аналогичные легенды, связанные с зарождением государственных институтов, есть у многих других народов Европы. Так, предание о Рюрике едва лине дословно совпадает с рассказом
Видукинда Корвейского о приглашении саксов бриттами И вот, когда распространилась молва о победоносных деяниях сак- сов, жители Британии послали к ним смиренное посольство с просьбой о помощи, И послы из Британии, прибывшие к саксам, заявили "Благородные саксы, несчастные бритты, изнуренные постоянными вторжениями врагов и поэтому очень стесненные, прослышав о славных победах, которые одержаны вами, послали нас к вам с просьбой не оставить бриттов без помощи. Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, бритты готовы вручить вашей власти. До этого мы благополучно жили под покровительством и защитой римлян, после римлян мы не знаем никого, кто был бы лучше вас, поэтому мы ищем убежища под крылом вашей доблести. Если вы, носители этой доблести и столь победоносного оружия, сочтете нас более достойными по сравнению сна- шими] врагами, то знайте, какую бы повинность вы ни возложили на нас, мы будем охотно ее нести. Саксы ответили на это кратко Знайте, что саксы — верные друзья бриттов и всегда будут сними, в равной мере ив их беде, ив их удачах. <...> Затем в Британию было послано обещанное войско [саксов] и, принятое бриттами с ликованием, вскоре освободило страну от разбойников, возвратив жителям отечество»
2
Такое совпадение довольно любопытно. Дело в том, что автор Повести временных лет, скорее всего, не знало труде Видукинда. Естественно, и сам Видукинд не мог пользоваться Повестью, хотя бы потому, что писал Деяния почти на столетие раньше. В тоже время, трудно представить себе, чтo подобная параллель возникла случайно. Когда мы сталкиваемся с такими дублировками, речь чаше всего идет о каком-то литературном источнике, на который опирались авторы обоих упомянутых текстов. Лишь обнаружив такой текст, мы сможем уловить смысл данного сообщения, заложенный летописцем. Не считая этот вопрос вполне решенным, полагаю, что и основе приведенных фрагментов источников вполне мог лежать текст третьего стиха 111 псалма Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его. Сильно будет на земле семя его род правых благословится. Обилие и богатство в доме его, и правда его пребывает вовек. Во тьме восходит свет правым. (Курсив мой И.Д.) Иную библейскую параллель кинтересующему нас летописному рассказу предложил ГМ. Барац. Он считал, что в основе статьи 6370 42
(862) г. лежит текст I Книги Царств, рассказывающий о том, как состарившийся пророк Самуил доверил власть над народом Израиля своим сыновьям, ноте судили неправедно И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму, и сказали ему вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими итак поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов»
4
Исходя из этой параллели, ГМ. Барац пришел к выводу, что Сказание о призвании скандинавских Варягов, не имея никакой исторической достоверности, а также не отражая элементов народного эпоса, является изложенным библейским слогом рассказом, сочиненным применительно к чертам еврейской истории периода "судей"»
5
С подобными интерпретациями несогласен В.Я. Петрухин. Опираясь на широкий круг литературных и фольклорных аналогий, он пришел к следующим выводам Естественно, библейский сюжет призвания царя оказал существенное влияние на формирование раннеисторических традиций, в т.ч. славянских. Однако возводить весь сюжет призвания к Библии невозможно. Более того, обращение к традициям, несвязанным явно или вообще изолированным от культур средиземномор- ско-европейского круга, показывает, что мотивы интересующего нас сюжета о призвании правителя создавали вполне определенную и непротиворечивую структуру. Если и допускать влияние книжной (славянской или библейской) традиции, то оно явно вторично. И далее Разительные эрзянские и корейские фольклорные параллели легенде о призвании варягов подтверждают ее фольклорные истоки и делают неубедительными любые (не основанные на прямых текстологических изысканиях) предположения об искусственности легенды»
6
Как бы тони было, летописец, видимо, стремился прежде всего не столько точно описать конкретное событие, сколько передать смысл легендарного призвания Рюрика с братьями. Реальные обстоятельства образования государства, которое происходило за два с половиной века до него, волновали его гораздо меньше. Кстати попутно заметим чтó такое государство он, как и его потенциальные читатели, явно не представлял. Судя по той образной системе, которой пользовался автор летописи, призвание варягов для него было связано с первыми шагами к обретению правды — истинной веры, Слова Божия. Недаром ведь очень близкую фразеологическую параллель мы находим в Житии Мефодия
43
При этом следует учесть, что под словом правда в древнерусских текстах чаще всего понималось то, что мы сейчас называем верой. Смысл приведенного отрывка становится еще яснее в Житии Кирилла К этой теме мы еще вернемся, Пока же отметим лишь то, что буквальное понимание известия о призвании варягов может привести кдовольно своеобразным выводам. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ НОРМАННСКАЯ ПРОБЛЕМА Именно так было воспринято сообщение Повести временных лет Иоганном Готфридом Байером и Герардом Фридрихом Миллером, двумя немецкими историками, приглашенными Петром I для работы в Санкт-Петербург в 1724 г. В частности, опираясь на приведенный текст, они утверждали, что свое имя Россия — вместе с государственностью получила от скандинавов, Ответом на это стал «репорт» МВ. Ломоносова на высочайшее имя от 16 сентября 1749 г. по поводу труда Г. Ф.Миллера О происхождении имении народа Российского. В нем, в частности, утверждалось, что если бы г. Миллер умел изобразить живым штилем, то он Россию сделал бы столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен»
9
В приведенной фразе настораживает сослагательное наклонение, употребленное великим ученым. Из этого как будто следует, что Г. Ф. Миллер все-таки не изобразили не сделал Россию бедным народом. Он лишь дал повод для такого толкования зарождения русской государственности. А потому именно МВ. Ломоносову, которому после упомянутого «репорта» Елизавета Петровна поручила написать историю России, мы в значительной степени обязаны появлением в законченном виде так называемой норманнской теории. Точнее, химии адъюнкту Ломоносову принадлежит сомнительная честь придания научной дискуссии о происхождении названия
«русь» и этнической принадлежности первых русских князей вполне определенного политического оттенка. Спор между «норманистами» и
«антинорманистами», то затихая, то вновь обостряясь, продолжается
44
9
В приведенной фразе настораживает сослагательное наклонение, употребленное великим ученым. Из этого как будто следует, что Г. Ф. Миллер все-таки не изобразили не сделал Россию бедным народом. Он лишь дал повод для такого толкования зарождения русской государственности. А потому именно МВ. Ломоносову, которому после упомянутого «репорта» Елизавета Петровна поручила написать историю России, мы в значительной степени обязаны появлением в законченном виде так называемой норманнской теории. Точнее, химии адъюнкту Ломоносову принадлежит сомнительная честь придания научной дискуссии о происхождении названия
«русь» и этнической принадлежности первых русских князей вполне определенного политического оттенка. Спор между «норманистами» и
«антинорманистами», то затихая, то вновь обостряясь, продолжается
44
уже свыше двух веков. Однако, повторю, он имеет не столько научный, конкретно-исторический, сколько политический характер. Так что придется, видимо, согласиться с В.О.Ключевским, который называл варяжскую проблему патологией общественного сознания Я знаю, Вы очень недовольны, что все эти ученые усилия разъяснить варяжский вопрос я назвал явлениями патологии. Я думаю, что могут прийти в голову вопросы, не лишенные интереса с ка- кой-либо стороны и имеете лишенные всякого интереса со стороны научной. В книгах, которые так сильно Вас занимают, я не нашел ничего кроме бескорыстных и обильных пóтом усилий разрешить один из таких вопросов. Иногда общественная или ученая мысль с особенной любовью обращается к сухим, бесплодным мелочам в области знания. А ведь такой поворот в умах есть несомненно симптом общественной патологии. Я решительно порицаю насмешливое отношение к ученой пытливости, обращенной на подобные вопросы но только если она ограничивает научное значение своих разысканий пределами этнографической номенклатуры или генеалогической химии. Но когда исследователь подобных вопросов идет прямо в область настоящей, научной истории и говорит, что он разрешает именно вопрос о происхождении русской национальности и русского государства, будет жаль, если он не остановится на границе и не вспомнит, что национальности и государственные порядки завязываются не от этнографического состава кропи того или другого князя и не оттого, на балтийском или азовском поморье зазвучало впервые известное племенное название. Итак повторяю еще разя совсем не против вопроса о происхождении имени Русь и первых русских князей, совсем не против пользы исследований подобных вопросов, а только против того положения, что в этом вопросе ключ к разъяснению начала русской национальной и государственной жизни»
10
Несомненно, следует согласиться с великим историком и разделить фиктивную — в научном плане — норманнскую проблему наряд более мелких, но гораздо более реальных и существенных для понимания ранней истории Руси вопросов. В частности, следует особо рассмотреть проблемы
• происхождения и значения самого онима Русь
• этнической принадлежности первых русских князей
• роли варяжского элемента в ранних государственных структурах Древней Руси и, наконец,
• происхождения государства у восточных славян. Несмотря на вненаучность традиционной постановки варяжской проблемы, нельзя не отметить, что споры «норманистов» и «анти- норманистов» оказались довольно плодотворными. Они заставили оппонентов для доказательства своей правоты привлечь максимальное количество аргументов лингвистических, текстологических, источниковедческих, археологических и пр. В результате современная наука располагает огромным фактическим материалом, который позволяет с достаточным основанием сформулировать следующие основные выводы. РУСЬ ВАРЯГИ ИЛИ СЛАВЯНЕ Прежде чем приступить к рассмотрению происхождения и первоначального значения слова Русь, необходимо договориться об отделении этого вопроса от проблемы происхождения Древнерусского государства, Киевской Руси. Согласимся в данном случае с ГА. Ха- бургаевым, который пишет Вопрос о происхождении этнонима-топонима Русь в последние десятилетня крайне запутан, и прежде всего в исследованиях историков концах началах годов, почему-то решивших, будто признававшееся прежними исследователям иноязычное происхождение термина подрывает идею "самобытности" древнерусской государственности и свидетельствует о "норманистских" устремлениях. И действительно, рассуждения о происхождении термина и Русского (Древнерусского) государства в исторических сочинениях переплетаются настолько тесно, что их невозможно отделить друг от друга. А фиксируемые в древних источниках названия, близкие по звучанию к Русь Нит. п, дают повод для развития идеи о том, что этим термином именовалось какое- то северно-причерноморское племя, возможно, входившее ван- тское" объединение, может быть, и не славянское, но впоследствии ассимилированное славянами и передавшее им свое имя. Анализ происхождения и первоначального значении этого термина на славянской почве требует забвения всех этих бесчисленных предположений и обращения к самим фактами собственно славянским (в первую очередь — древнерусским) источникам»
11
Действительно, в древнейших отечественных источниках, прежде всего в Повести временных лет, названия славянских племен, вошедших в состав Древнерусского государства, довольно четко отделяются от Руси
46
10
Несомненно, следует согласиться с великим историком и разделить фиктивную — в научном плане — норманнскую проблему наряд более мелких, но гораздо более реальных и существенных для понимания ранней истории Руси вопросов. В частности, следует особо рассмотреть проблемы
• происхождения и значения самого онима Русь
• этнической принадлежности первых русских князей
• роли варяжского элемента в ранних государственных структурах Древней Руси и, наконец,
• происхождения государства у восточных славян. Несмотря на вненаучность традиционной постановки варяжской проблемы, нельзя не отметить, что споры «норманистов» и «анти- норманистов» оказались довольно плодотворными. Они заставили оппонентов для доказательства своей правоты привлечь максимальное количество аргументов лингвистических, текстологических, источниковедческих, археологических и пр. В результате современная наука располагает огромным фактическим материалом, который позволяет с достаточным основанием сформулировать следующие основные выводы. РУСЬ ВАРЯГИ ИЛИ СЛАВЯНЕ Прежде чем приступить к рассмотрению происхождения и первоначального значения слова Русь, необходимо договориться об отделении этого вопроса от проблемы происхождения Древнерусского государства, Киевской Руси. Согласимся в данном случае с ГА. Ха- бургаевым, который пишет Вопрос о происхождении этнонима-топонима Русь в последние десятилетня крайне запутан, и прежде всего в исследованиях историков концах началах годов, почему-то решивших, будто признававшееся прежними исследователям иноязычное происхождение термина подрывает идею "самобытности" древнерусской государственности и свидетельствует о "норманистских" устремлениях. И действительно, рассуждения о происхождении термина и Русского (Древнерусского) государства в исторических сочинениях переплетаются настолько тесно, что их невозможно отделить друг от друга. А фиксируемые в древних источниках названия, близкие по звучанию к Русь Нит. п, дают повод для развития идеи о том, что этим термином именовалось какое- то северно-причерноморское племя, возможно, входившее ван- тское" объединение, может быть, и не славянское, но впоследствии ассимилированное славянами и передавшее им свое имя. Анализ происхождения и первоначального значении этого термина на славянской почве требует забвения всех этих бесчисленных предположений и обращения к самим фактами собственно славянским (в первую очередь — древнерусским) источникам»
11
Действительно, в древнейших отечественных источниках, прежде всего в Повести временных лет, названия славянских племен, вошедших в состав Древнерусского государства, довольно четко отделяются от Руси
46
Приведенные примеры кажутся достаточно красноречивыми. Летописец непросто различает, но противопоставляет русь славянам, прямо отождествляя ее с варягами Не менее последовательно различают русь и славян арабоязычные авторы. Их свидетельства особенно интересны, поскольку всегда отличаются повышенным вниманием к деталям жизни народов, о которых ведется рассказ (в отличие, кстати, от европейцев, которые обычно все сводили к тому, какие соседние народы грязные и дикие. Вот одно из таких свидетельств И между странами печенегов и славян расстояние в 10 дней пути от 250 до 800 км. В самом начале пределов славянских находится город, называемый Ва.т (Ва.ит). Путь в эту сторону идет по степям пустынями бездорожным землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян — ровная и лесистая, и они в ней живут. И нету них виноградников и пахотных полей. И есть у них что-то вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находятся ульи и мед. <...> И они народ, пасущий свиней, как мы овец. Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день, после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. <...> И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. <...> Рабочего скота у них совсем немного, а лошадей нет ни у кого, кроме упомянутого (ниже) человека те. царя. Оружие их состоит из дротиков, щитов и копий, другого оружия они не имеют. Глава их коронуется, они ему повинуются и от слов его не отступают. Местопребывание его находится в середение страны славян. И упомянутый глава, которого они называют главой глав («ра'ис ар-руаса»), зовется у них свиет-малик, ион выше супанеджа, а супа- недж является его заместителем наместником. Царь этот имеет верховых лошадей и не имеет иной пищи, кроме кобыльего молока. Есть у него прекрасные, прочные и драгоценные кольчуги. Город, в котором он живет, называется Джарваб, ив этом городе ежемесячно в продолжение трех дней проводится торг, покупают и продают. В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывают деревянную остроконечную крышу наподобие христианской церкви, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются всем семейством и, взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскаляются до высшей степени, их обливают водой, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают даже одежду, В таком жилье остаются они до весны.
47
47
Царь ежегодно объезжает их. <...> И если поймает царь в стране своей вора, то либо приказывает его удушить, либо отдает под надзор одного из правителей на окраинах своих владений. <...> Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они [русы] живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется от обилия в ней влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян, <...> И нету них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям. <...> Они соблюдают чистоту своих одежд, их мужчины носят золотые браслеты У них много городов и живут они привольно. <...> Мечи у них сулеймановы. <...> Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Нона коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях.
[Русы] носят широкие шаровары, на каждые из которых идет сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают. Все они постоянно носят мечи. <...> Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в туже могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканую монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении»
13
«О стране славян. На восток от нее — внутренние бул- гары и некоторые из прусов, на запад — часть Грузинского моря и часть Рума. На запад и на восток от нее всюду пустыни и ненаселен- ный север. Это большая страна ив ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями. И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много меда. <.....> Они имеют стада свиней, также как мы стада баранов. Мертвого сжигают. Если у них умирает человек, то его жена, если любит его, убивает себя. Они носят высокие сапоги и рубахи до лодыжек Их оружие — щиты, дротики и копья. Царь (падишах) их зовется Смут-свит... Зимой они живут в хижинах и землянках. У них много зáмков (кала) и крепостей (хиоар). Одежда их большей частью из льна. <...> Страна рус о в ) . На восток от нее — гора печенегов, на юг — река Рута, на запад — славяне, на север — ненаселенный север, Это большая страна, и народ ее плохого нрава. Царя их зовут
48
[Русы] носят широкие шаровары, на каждые из которых идет сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают. Все они постоянно носят мечи. <...> Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в туже могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканую монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении»
13
«О стране славян. На восток от нее — внутренние бул- гары и некоторые из прусов, на запад — часть Грузинского моря и часть Рума. На запад и на восток от нее всюду пустыни и ненаселен- ный север. Это большая страна ив ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями. И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много меда. <.....> Они имеют стада свиней, также как мы стада баранов. Мертвого сжигают. Если у них умирает человек, то его жена, если любит его, убивает себя. Они носят высокие сапоги и рубахи до лодыжек Их оружие — щиты, дротики и копья. Царь (падишах) их зовется Смут-свит... Зимой они живут в хижинах и землянках. У них много зáмков (кала) и крепостей (хиоар). Одежда их большей частью из льна. <...> Страна рус о в ) . На восток от нее — гора печенегов, на юг — река Рута, на запад — славяне, на север — ненаселенный север, Это большая страна, и народ ее плохого нрава. Царя их зовут
48
хакан русов. Страна эта изобилует всеми жизненными благами. <.....> Среди них есть группа славян, которая им служит. Они [русы] шьют шаровары приблизительно из 100 гязов холста, которые надевают и заворачивают выше колена. Они шьют шапки из шерсти с хвостом, свисающим с затылка. Мертвого сжигают совсем, что ему принадлежало из одежды и украшений. Сними (мертвыми) кладут в могилу еду и питье...»"
14
«Рассказывают также, что Руси Хазар были от одной материи отца. Затем Рус вырос итак как не имел места, которое ему пришлось бы по душе, написал письмо Хазару и попросил у того часть его страны, чтобы там обосноваться. Рус искали нашел место себе. Остров небольшой и немаленький, с болотистой почвой и гнилым воздухом там они обосновался. Место то лесистое и труднодоступное, и никогда ни один человек не достигал того места. <.....> И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус же ему ответил, что это место тесное (для нас двоих. Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежали достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал "Здесь обоснуюсь и им легко отомщу. (Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. Ион (Славянин) приказал, чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь и на них лили воду, пока не пошел пари под землей не стало тепло. И сейчас они зимой делают также. И эта земля обильна. И много занимаются они торговлей...»
15
Как видим, при всех различиях в приведенных рассказах русы арабских авторов отличаются от славян территорией проживания и окружающими их народами, одеждой и жилищами, родом занятий и вооружением, титулами своих предводителей и погребальными обрядами. Кстати, как было замечено ГС. Лебедевым, все детали этих описаний, касающиеся русов, практически полностью совпадают стем, что известно о варягах по археологическим материалам. Не расходятся подобные наблюдения и с противопоставлением русских и славянских названий поротой, которое мы находим у Константина Багрянородного:
«Однодеревки, приходящие в Константинополь из внешней Руси земли славянских племен, подданных киевского князя, идут из
Невогарды, в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из крепости Милиниски, из Телюцы, Чернигоги и из Вышегра- да. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой Самвата. Данники их Славяне, называемые Кри- витеинами и Лензанинами, и прочие Славяне рубят однодеревки в своих горах в зимнюю пору и обделав их, с открытием времени плавания, когда лед растает, вводят в ближние озера. Затем, так как
49
14
«Рассказывают также, что Руси Хазар были от одной материи отца. Затем Рус вырос итак как не имел места, которое ему пришлось бы по душе, написал письмо Хазару и попросил у того часть его страны, чтобы там обосноваться. Рус искали нашел место себе. Остров небольшой и немаленький, с болотистой почвой и гнилым воздухом там они обосновался. Место то лесистое и труднодоступное, и никогда ни один человек не достигал того места. <.....> И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус же ему ответил, что это место тесное (для нас двоих. Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежали достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал "Здесь обоснуюсь и им легко отомщу. (Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. Ион (Славянин) приказал, чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь и на них лили воду, пока не пошел пари под землей не стало тепло. И сейчас они зимой делают также. И эта земля обильна. И много занимаются они торговлей...»
15
Как видим, при всех различиях в приведенных рассказах русы арабских авторов отличаются от славян территорией проживания и окружающими их народами, одеждой и жилищами, родом занятий и вооружением, титулами своих предводителей и погребальными обрядами. Кстати, как было замечено ГС. Лебедевым, все детали этих описаний, касающиеся русов, практически полностью совпадают стем, что известно о варягах по археологическим материалам. Не расходятся подобные наблюдения и с противопоставлением русских и славянских названий поротой, которое мы находим у Константина Багрянородного:
«Однодеревки, приходящие в Константинополь из внешней Руси земли славянских племен, подданных киевского князя, идут из
Невогарды, в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из крепости Милиниски, из Телюцы, Чернигоги и из Вышегра- да. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой Самвата. Данники их Славяне, называемые Кри- витеинами и Лензанинами, и прочие Славяне рубят однодеревки в своих горах в зимнюю пору и обделав их, с открытием времени плавания, когда лед растает, вводят в ближние озера. Затем, так как
49
они озера впадают в реку Днепр, то оттуда они сами и входят в туже реку, приходят в Киев, вытаскивают лодки на берег для оснастки и продают Руссам. Руссы, покупая лишь самые колоды, расснащива- ют старые однодеревки, берут из них весла, уключины и прочие снасти и оснащают новые, В июне месяце, двинувшись по реке Днепру, они спускаются в Витичев, подвластную Руси крепость, Подождав там два-три дня, пока подойдут все однодеревки, они двигаются в путь испускаются по названной реке Днепру, Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому Эссупи, что по-русски и по-славянски значит "не спи. <...> Пройдя этот порог, они. достигают другого порога, называемого по-русски Улворси, а по-славянски Островунип- раг, что значит "остров порога. И этот порог подобен первому, тяжел и труден для переправы. Они опять высаживают людей и переправляют однодеревки, как прежде. Подобным же образом проходят и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски значит "шум порога. Затем также проходят четвертый порог, большой, называемый по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть, потому что в камнях порога гнездятся пеликаны. <...> Прибыв к пятому порогу, называемому по-русски Варуфорос, а по-славянски Вульнипраг, потому что он образует большую заводь, и опять переправив однодеревки по изгибам реки, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, по-русски называемого Леанти, а по-славянски Ве- руци, что значит "бурление воды, и проходят его таким же образом. От него плывут к седьмому порогу, называемому по-русски Струкун, а по-славянски Напрези, что значит "малый пороги приходят к так называемой Крарийской переправе, где Херсониты переправляются на пути из Руси, а Печенеги — в Херсон»
16
Казалось бы, все данные источников сходятся, и можно совершенно обоснованно делать вывод о скандинавском происхождении летописной руси. Однако обращение к иным текстам Повести временных лет внезапно вносит неразрешимое противоречие в наметившуюся строгую дизъюнкцию. Вспомним, что сразу за уже приводившимся текстом, в котором русь стоит водном ряду с
16
Казалось бы, все данные источников сходятся, и можно совершенно обоснованно делать вывод о скандинавском происхождении летописной руси. Однако обращение к иным текстам Повести временных лет внезапно вносит неразрешимое противоречие в наметившуюся строгую дизъюнкцию. Вспомним, что сразу за уже приводившимся текстом, в котором русь стоит водном ряду с
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34
«
óðìàíàìè, àíú-
ãëÿíàìè è ãúòàìè
», следует В этом тексте русь оказывается совсем вином логическом ряду — вместе с теми, кто призывал варягов чюдью, словенами, криви- чами и весью. Правда, уже в следующей фразе оказывается, что Рю- рик, Трувор и Синеус пришли в новгородскую землю, «
ïîÿøà ïî
ñîáå âñþ ðóñü
». Это, кстати, точно соответствует утверждению Константина Багрянородного о том, что в полюдье «архонты» выходят из
50
Киева со всеми росами. Круг замкнулся судя по всему, русь вновь оказывается пришлой. Хотя в последнем случае речь вряд ли может идти о каком-то этносе. Тем не менее существуют и другие фрагменты начального русского летописания, в которых славяне не противопоставляются, а, напротив, отождествляются с русью: Несмотря на некоторую неясность приведенных текстов, их, видимо, вполне можно отнести уже к тому времени, когда имя варяжской руси было перенесено на восточных славян (так, во всяком случае, следует из смысла приведенных текстов, и тем самым снять наметившееся противоречие. Однако приведенными примерами подобные характеристики русине исчерпываются. Есть среди них и тексты, в которых речь идет о некой руси, которая отлична и от славян, и от варягов. Так, под 6452 (944) г, среди воинов Игоря, пошедших на Константинополь, упоминаются «
âîè ìíîãè, âàðÿãè, ðóñü, è ïîëÿíû,
ñëîâåíè, è êðèâè÷è, è òåâåðüöå, è Подобное разделение, как будто, находим ив рассказе 6390 (го том, как Олег обосновался в Киеве Хотя, возможно, здесь русь рассматривается летописцем как термин, включающий и славян, и варягов. Дело в том, что расстановка знаков препинания в древнерусских источниках (как, впрочем, и разбивка текста на слова) — результат интерпретации текста издателем, Поэтому приведенный фрагмент может быть понят итак «
È áåøà ó íåãî âàðÿçè è ñëîâåíè è ïðî÷è, ïðîçâàøàñÿ ðóñüþ
», те. всех, кто находился под властью Олега (включая варягов и славян, называли русью. Итак, Начальная летопись, как мы видели, подчеркивает связь руси с варягами, нов тоже время последовательно отличает ее не только от славян, но и от самих варягов. В качестве характерных примеров можно привести следующие тексты
âîè ìíîãè, âàðÿãè, ðóñü, è ïîëÿíû,
ñëîâåíè, è êðèâè÷è, è òåâåðüöå, è Подобное разделение, как будто, находим ив рассказе 6390 (го том, как Олег обосновался в Киеве Хотя, возможно, здесь русь рассматривается летописцем как термин, включающий и славян, и варягов. Дело в том, что расстановка знаков препинания в древнерусских источниках (как, впрочем, и разбивка текста на слова) — результат интерпретации текста издателем, Поэтому приведенный фрагмент может быть понят итак «
È áåøà ó íåãî âàðÿçè è ñëîâåíè è ïðî÷è, ïðîçâàøàñÿ ðóñüþ
», те. всех, кто находился под властью Олега (включая варягов и славян, называли русью. Итак, Начальная летопись, как мы видели, подчеркивает связь руси с варягами, нов тоже время последовательно отличает ее не только от славян, но и от самих варягов. В качестве характерных примеров можно привести следующие тексты
Не менее показательно противопоставление руси и варягов в договоре Новгорода с Готским берегом (1189-1199 гг.): Обычно упомянутые противоречия объясняют тем, что пассажи о призвании варягов-руси были добавлены летописцами времен правления в Киеве Владимира Мономаха или его старшего сына Мстислава. Они якобы и внесли неразбериху в когда-то стройный рассказ о начальной истории Руси. При этом, правда, остается вопрос неужели летописец, внесший такую правку в первоначальный текста также его многочисленные редакторы и переписчики не замечали возникших противоречий Или же они не воспринимались как противоречия Утвердительный ответ на последний вопросили хотя бы допущение такового) с неизбежностью должен поставить перед нами проблему цельного объяснения выявленных внешних разногласий источников Как бы тони было, все фрагменты Повести временных лет, касающиеся происхождения итак сказать, этнической принадлежности слова Русь, превратились в сплошной клубок загадок, до сих пор не распутанный учеными до конца. По мнению А.Г. Хабургаева, Это противоречие, дающее повод для самых различных (подчас диаметрально противоположных) предположений, может быть осмыслено только при условии, если история этнического наименования не будет отождествляться с историей Русского (Древнерусского) государства. Решать вопрос во всем его объеме должны историки в данном же случае представляет интерес лишь этнонимичес- кая сторона дела, связанная с поиском ответов по крайней мерена дна вопроса 1) каковы источники термина Русь и 2) почему именно этот термин закрепился за собственно Киевским княжеством, следовательно (со временем, и за всем обширным восточноевропейским государством со славяноязычным населением?»
24
Вероятно, действительно, вопрос об этимологии слова Русь не следует смешивать с проблемой закрепления этого имени за определенной территорией — она должна рассматриваться самостоятельно. Пока же остановимся подробнее на происхождении самого интересующего нас термина. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСХОДНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА РУСЬ За многие десятилетия изучения этимологии слова Русь было сформулировано множество гипотез. Предлагались славянские, древнерусские, готские, шведские, иранские, яфетические и прочие варианты происхождения имени, традиционно связываемого с древнейшими восточнославянскими государствами, а также с этносом
(этносами), населявшими их. Исходной точкой изучения онима Русь служит его словообразовательная структура. Она рассматривается лингвистами как показатель этнической и языковой принадлежности ее носителей. По словам Ю. А. Карпенко, именно словообразовательная структура названия отражает его историю, зашифрование повествуете о его происхождении»
25
Этот путь приводит к довольно любопытным выводам. Уже давно было отмечено, что словообразовательная структура этнонима «русь» если, конечно, это действительно этноним) тождественна структуре собирательных этнонимов, заканчивающихся на смягченный конечный согласный (графически передастся конечным Ь корсь, либь, чудь, весь, пермь, ямъ, сумь и др. Однако все эти названия связаны с
неславянскими (балтскими и финно-угорскими) народами, что как будто доказывает изначально неславянское происхождение руси. Действительно, в Повести временных лет подобные собирательные этнические термины являются славянской переданей самоназваний» и не выходят за пределы лесной зоны ГА. Хабургаев). Еще А. А. Шахма- тов отмечал Форма Русь. так относится к Ruotsi, как древнерусское Сумь... к финскому Suomi. Мне кажется, что элементарные методологические соображения не позволяют отделить современное финское
Ruotsi от имени Русь»
26
Следовательно, можно сделать вывод, что в основе летописного Русь должен лежать финно-угорский корень. Однако сколько-ни- будь убедительной финно-угорской этимологии слова ruotsi лингвисты предложить таки не смогли. Настораживает и то, что в собственно финно-угорской языковой среде этот термин использовался для наименования представителей различных этносов: шведов, норвежцев, русских и, наконец, самих финнов (ср.: финск.-суоми Ruotsi шведы, Ruotsalainen Швеция
53
24
Вероятно, действительно, вопрос об этимологии слова Русь не следует смешивать с проблемой закрепления этого имени за определенной территорией — она должна рассматриваться самостоятельно. Пока же остановимся подробнее на происхождении самого интересующего нас термина. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСХОДНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА РУСЬ За многие десятилетия изучения этимологии слова Русь было сформулировано множество гипотез. Предлагались славянские, древнерусские, готские, шведские, иранские, яфетические и прочие варианты происхождения имени, традиционно связываемого с древнейшими восточнославянскими государствами, а также с этносом
(этносами), населявшими их. Исходной точкой изучения онима Русь служит его словообразовательная структура. Она рассматривается лингвистами как показатель этнической и языковой принадлежности ее носителей. По словам Ю. А. Карпенко, именно словообразовательная структура названия отражает его историю, зашифрование повествуете о его происхождении»
25
Этот путь приводит к довольно любопытным выводам. Уже давно было отмечено, что словообразовательная структура этнонима «русь» если, конечно, это действительно этноним) тождественна структуре собирательных этнонимов, заканчивающихся на смягченный конечный согласный (графически передастся конечным Ь корсь, либь, чудь, весь, пермь, ямъ, сумь и др. Однако все эти названия связаны с
неславянскими (балтскими и финно-угорскими) народами, что как будто доказывает изначально неславянское происхождение руси. Действительно, в Повести временных лет подобные собирательные этнические термины являются славянской переданей самоназваний» и не выходят за пределы лесной зоны ГА. Хабургаев). Еще А. А. Шахма- тов отмечал Форма Русь. так относится к Ruotsi, как древнерусское Сумь... к финскому Suomi. Мне кажется, что элементарные методологические соображения не позволяют отделить современное финское
Ruotsi от имени Русь»
26
Следовательно, можно сделать вывод, что в основе летописного Русь должен лежать финно-угорский корень. Однако сколько-ни- будь убедительной финно-угорской этимологии слова ruotsi лингвисты предложить таки не смогли. Настораживает и то, что в собственно финно-угорской языковой среде этот термин использовался для наименования представителей различных этносов: шведов, норвежцев, русских и, наконец, самих финнов (ср.: финск.-суоми Ruotsi шведы, Ruotsalainen Швеция
53
эст. Roots шведы, Rootslane Швеция водск. Rótsi шведы литовск.
Rúoli Швеция и т. п. Некоторые языковеды предлагали компромиссные варианты, которые, однако, не снимали проблемы по существу. Приведу типичный пример, И. П. Шаскольский пишет Остается предположить, что это слово (ruotsi.— И.Д.) относится к первоначальному общему словарному составу данной языковой семьи, тек словарному составу прибалтийско-финского праязыка, существовавшего во II-I тыс. до н.э. и являвшегося общим предком всех прибалтийско-финских языков»
27
Несмотря на нерешенность проблемы происхождения интересующего нас этнонима, изучение ее привело к двум очень важным негативным выводам
• слово «русь» вряд ли могло быть самоназванием славян
• в период формирования ранних государственных объединений слово «русь» вряд ли могло употребляться в качестве названия какого-либо из южных союзов восточнославянских племен. Тем не менее многие исследователи (чаще всего те, для кого лингвистика не является основным занятием, а вопрос о происхождении слова русь имеет не только сугубо научное значение) продолжают искать собственно славянские корни загадочного имени. Большинство славянских гипотез происхождения слова «русь» привязывают его к известным топонимам. Чаще всего его выводят из гидронима Рось (Ръсь) — названия правого притока Днепра, впадающего в него южнее Киева. Так, по мнению МН. Тихомирова: среди восточных славян в VII1-IX вв. стало выделяться племя, жившее по среднему течению Днепра, в области поляк, в древней культурной области, где когда-то была распространена трипольс- кая культура. Но где первоначально находились поселения полян, самое имя которых обозначает людей, сидевших "в полях, тогда как окрестности Киева были лесистыми и город был окружен "великим бором, о чем еще помнил летописец Трудно сомневаться в том, что основная масса полян жила к югу от Киева до реки
Роси и по течению этой реки и ее притока Россавы. Здесь при впадении Роси в Днепр находился летописный город Родня, остатки которого видят в Княжой горе, богатой археологическими находками. Сюда в град Родню "на устьи Роси" бежит Ярополк из Киева, убегая от своего брата Владимира Святого. Рось, Россава, Родня соединены водном месте. Река Рось — только небольшой приток Днепра, впадающий в него с правой стороны. Однако весь бассейн Роси обильно усеян городищами. Центром указанной местности был бассейн Роси. Быть может, первоначальное название
Роси распространялось на все среднее течение Днепра, а корень
54
Rúoli Швеция и т. п. Некоторые языковеды предлагали компромиссные варианты, которые, однако, не снимали проблемы по существу. Приведу типичный пример, И. П. Шаскольский пишет Остается предположить, что это слово (ruotsi.— И.Д.) относится к первоначальному общему словарному составу данной языковой семьи, тек словарному составу прибалтийско-финского праязыка, существовавшего во II-I тыс. до н.э. и являвшегося общим предком всех прибалтийско-финских языков»
27
Несмотря на нерешенность проблемы происхождения интересующего нас этнонима, изучение ее привело к двум очень важным негативным выводам
• слово «русь» вряд ли могло быть самоназванием славян
• в период формирования ранних государственных объединений слово «русь» вряд ли могло употребляться в качестве названия какого-либо из южных союзов восточнославянских племен. Тем не менее многие исследователи (чаще всего те, для кого лингвистика не является основным занятием, а вопрос о происхождении слова русь имеет не только сугубо научное значение) продолжают искать собственно славянские корни загадочного имени. Большинство славянских гипотез происхождения слова «русь» привязывают его к известным топонимам. Чаще всего его выводят из гидронима Рось (Ръсь) — названия правого притока Днепра, впадающего в него южнее Киева. Так, по мнению МН. Тихомирова: среди восточных славян в VII1-IX вв. стало выделяться племя, жившее по среднему течению Днепра, в области поляк, в древней культурной области, где когда-то была распространена трипольс- кая культура. Но где первоначально находились поселения полян, самое имя которых обозначает людей, сидевших "в полях, тогда как окрестности Киева были лесистыми и город был окружен "великим бором, о чем еще помнил летописец Трудно сомневаться в том, что основная масса полян жила к югу от Киева до реки
Роси и по течению этой реки и ее притока Россавы. Здесь при впадении Роси в Днепр находился летописный город Родня, остатки которого видят в Княжой горе, богатой археологическими находками. Сюда в град Родню "на устьи Роси" бежит Ярополк из Киева, убегая от своего брата Владимира Святого. Рось, Россава, Родня соединены водном месте. Река Рось — только небольшой приток Днепра, впадающий в него с правой стороны. Однако весь бассейн Роси обильно усеян городищами. Центром указанной местности был бассейн Роси. Быть может, первоначальное название
Роси распространялось на все среднее течение Днепра, а корень
54
Рось, возможно, уже заключен в геродотовском названии Днепра Борисфен. В области полян, по которой протекала река Рось, находим в вв. Русь, как об этом согласно свидетельствуют летописи. Не варяги назвали страну полян Русью, а осевшие в Киеве "словени и варязи и прочий прозвашася Русью"»
28
Приведем еще один, более свежий пример. Как считает Б. А. Рыбаков, древности V—VII вв., обнаруженные пор. Роси, несколько севернее ее (до Киева) и южнее ее (до начала луговой степи, следует связать с конкретным славянским племенем — русами или росами. Распространение имени росов-русов на соседнее антское племя северян произошло, очевидно, в VI в. в связи с совместной борьбой против авар и Византии, когда анты Посемья, верховьев
Сулы, Пела, Ворсклы и Донца вошли в союз с могущественными и богатыми росами-русами Среднего Приднепровья. Древнейшей формой самоназвания русских было, очевидно, рос, засвидетельствованное и Псевдо-Захарией Ритором для
VI в, и топонимикой, и византийскими авторами. Смена "она "у" могла произойти позднее (в VIII-IX вв.), когда в Приднепровье появилось много выходцев из северных славянских племен, для которых более характерно "у" — "рус. Смену "она "умы видим ив названиях соседних народов булгары и болгары. "Русская Правда" все древнейшей части носит название "Правда Рось- кая". Арабоязычные и персоязычные авторы всегда употребляли форму "рус, а греки — "рос. К этому можно добавить, что имя антского вождя звучит у автора VI в Боз, ау автора XII в
Бус»
29
Однако подобные гипотезы неудовлетворительны по нескольким основаниям. Во-первых, по всем законам словообразования, этнока- тойконим из этого гидронима должен иметь форму «Ръшане», а не
русь / рось. Во-вторых, филологи уже неоднократно обращали внимание на то, что чередование звуков О / У или Ъ / У в восточнославянских диалектах практически невероятно, о чем ГА. Хабургаев, в частности, пишет Нет для этого этнонима опоры на восточнославянской почве ив плане этимологическом известные попытки связать Русь с названием реки Рось (или Ръсь?) лингвистически несостоятельны для славянских диалектов рассматриваемого времени чередования о / у и даже ъ / у невероятны (учитывая, что термин русь появляется около IX столетия асам этноним в славянской среде известен только су в корне (новое Россия — книжное образование, исходящее из греческой огласовки 'ρως, где соответствие ω славянскому у закономерно. И вообще этот термин на Киевщине
55
не обнаруживает никаких ономастических соответствий, и его появление здесь явно было связано с необходимостью общего наименования для нового территориально-политического объединения, которое непосредственно не соотносилось им с одним из прежних племенных объединений, а потому не могло использовать ни одно из прежних местных наименований»
30
Другими словами, название русь не могло быть производным от корня рос. Наконец, в-третьих, последние историко-географические изыскания В.А. Кучкина бесспорно доказали, что бассейн р. Рось вошел в состав Русской земли (в узком смысле этого словосочетания) лишь при Ярославе Мудром, те. во второй четверти XI в. До этого южная граница Киевской Руси проходила севернее, что хорошо подтверждается археологическими материалами. В частности, В.В. Седов отмечает, что южной границей территории, населенной летописными племенами поляна именно с нею идентифицируется летописная Русская земля в узком смысле, служил водораздел между правыми притоками Днепра — Ирпе- нью и Росью. На юго-востоке полянам принадлежали окрестности
Переяславля. Бассейн Роси имел смешанное население. Здесь наряду со славянскими курганами известны многочисленные могильники тюркоязычного населения»
31
Другим примером попытки «славянизации» названия русь может служить возведение этого этнонима (естественно, это определение — условно) к топониму Руса (Старая Русса). Однако и здесь данные лингвистики не подтверждают такой возможности производной от Русы могла быть только форма рушане, что хорошо подтверждается источниками Не исключено, однако, что топоним Руса и этноним (этнотопо- иим) Русь могли иметь общее происхождение. Неприемлема, сточки зрения лингвистики, и гипотеза, возводящая название Русь к наименованию острова Руяна / Рюген в развитие уже упоминавшейся гипотезы Ломоносова—Кузьмина), так как наталкивается на серьезные фонетические несоответствия обоих названий. Предпринимались также попытки (ОН. Трубачев, Д.Л. Талис,
Д.Т. Березовец) связать имя Русь с крымскими топонимами, имеющими готское происхождение Россотар, Рукуста, а также Rogastadzans Иордана и др. Однако и здесь мы, видимо, имеем просто омонимичные, совпадающие в произношении и написании имена разного происхождения, также, как, скажем, в именах роксаланов, росомонов и многих других. Впрочем, стоит заметить даже те исследователи, которые настаивают на том, что термин русь... тесно связан с южной географической и этнической номенклатурой, вынуждены признать, что попытки объяснить его происхождение из собственно славянского материала не выглядят убедительными Итак, приходится констатировать, что до сих пор происхождение имени «русь» продолжает во многом оставаться столь же загадочным, как и двести лет назад. Кроме лингвистических странностей сего употреблением вис- точниках связан и ряд логических несообразностей
• Почему термин русь сплошь и рядом используется для номинации представителей разных народов
• Если согласиться стем, что это имя славяне получили от варягов (что, повторю, сейчас представляется наиболее вероятной гипотезой, то почему оно не встречается в скандинавских источниках
• Почему восточными славянами было заимствовано именно это имя, а не имя варяги кстати, тоже неизвестное скандинавским источникам
• Если это название действительно скандинавское, то почему на восточнославянской почве оно приняло форму русь, а не
русы? Ведь для наименования остальных европейцев восточные славяне использовали исключительно формы множественного числа, а не собирательные существительные. Многие из перечисленных вопросов снимаются, если признать, что слово «русь» не рассматривалось авторами древнерусских источников как этноним. Видимо, этот весьма сильный аргумент лег в основу гипотезы о том, что русь — термин, относящийся не к этническому, а к социальному тезаурусу восточных славян. Действительно, если он обозначал какую-то социальную группу, то мог относиться к представителям различных этнических групп датчанам, шведам, норвежцам, финнам, восточным славянами славянам Восточной Прибалтики, Но какие социальные функции могли объединять этих людей Приведем мнение Г. Ф. Ковалева поданному вопросу Если вспомнить термин «полюдье» — сбор дани, то можно предположить, что люди — те, кто вынужден был платить дань, а
русь — те, кто эту дань собирал, Среди сборщиков дани было много варягов-дружинников, поэтому социальный термин, видимо, был перенесен и на этническое название скандинавов-германцев»
34
Действительно, финно-угорские народы еще долгое время названия, восходящие к корню русь-, использовали для обозначения разных народов, бравших с них дань, а также местной финнской знати, тогда как слово люди стало даже самоназванием одной из финно- угорских народностей (Ljudi). Здесь к месту вспомнить чрезвычайно интересное наблюдение выдающегося слависта П. Шафарика:
57
30
Другими словами, название русь не могло быть производным от корня рос. Наконец, в-третьих, последние историко-географические изыскания В.А. Кучкина бесспорно доказали, что бассейн р. Рось вошел в состав Русской земли (в узком смысле этого словосочетания) лишь при Ярославе Мудром, те. во второй четверти XI в. До этого южная граница Киевской Руси проходила севернее, что хорошо подтверждается археологическими материалами. В частности, В.В. Седов отмечает, что южной границей территории, населенной летописными племенами поляна именно с нею идентифицируется летописная Русская земля в узком смысле, служил водораздел между правыми притоками Днепра — Ирпе- нью и Росью. На юго-востоке полянам принадлежали окрестности
Переяславля. Бассейн Роси имел смешанное население. Здесь наряду со славянскими курганами известны многочисленные могильники тюркоязычного населения»
31
Другим примером попытки «славянизации» названия русь может служить возведение этого этнонима (естественно, это определение — условно) к топониму Руса (Старая Русса). Однако и здесь данные лингвистики не подтверждают такой возможности производной от Русы могла быть только форма рушане, что хорошо подтверждается источниками Не исключено, однако, что топоним Руса и этноним (этнотопо- иим) Русь могли иметь общее происхождение. Неприемлема, сточки зрения лингвистики, и гипотеза, возводящая название Русь к наименованию острова Руяна / Рюген в развитие уже упоминавшейся гипотезы Ломоносова—Кузьмина), так как наталкивается на серьезные фонетические несоответствия обоих названий. Предпринимались также попытки (ОН. Трубачев, Д.Л. Талис,
Д.Т. Березовец) связать имя Русь с крымскими топонимами, имеющими готское происхождение Россотар, Рукуста, а также Rogastadzans Иордана и др. Однако и здесь мы, видимо, имеем просто омонимичные, совпадающие в произношении и написании имена разного происхождения, также, как, скажем, в именах роксаланов, росомонов и многих других. Впрочем, стоит заметить даже те исследователи, которые настаивают на том, что термин русь... тесно связан с южной географической и этнической номенклатурой, вынуждены признать, что попытки объяснить его происхождение из собственно славянского материала не выглядят убедительными Итак, приходится констатировать, что до сих пор происхождение имени «русь» продолжает во многом оставаться столь же загадочным, как и двести лет назад. Кроме лингвистических странностей сего употреблением вис- точниках связан и ряд логических несообразностей
• Почему термин русь сплошь и рядом используется для номинации представителей разных народов
• Если согласиться стем, что это имя славяне получили от варягов (что, повторю, сейчас представляется наиболее вероятной гипотезой, то почему оно не встречается в скандинавских источниках
• Почему восточными славянами было заимствовано именно это имя, а не имя варяги кстати, тоже неизвестное скандинавским источникам
• Если это название действительно скандинавское, то почему на восточнославянской почве оно приняло форму русь, а не
русы? Ведь для наименования остальных европейцев восточные славяне использовали исключительно формы множественного числа, а не собирательные существительные. Многие из перечисленных вопросов снимаются, если признать, что слово «русь» не рассматривалось авторами древнерусских источников как этноним. Видимо, этот весьма сильный аргумент лег в основу гипотезы о том, что русь — термин, относящийся не к этническому, а к социальному тезаурусу восточных славян. Действительно, если он обозначал какую-то социальную группу, то мог относиться к представителям различных этнических групп датчанам, шведам, норвежцам, финнам, восточным славянами славянам Восточной Прибалтики, Но какие социальные функции могли объединять этих людей Приведем мнение Г. Ф. Ковалева поданному вопросу Если вспомнить термин «полюдье» — сбор дани, то можно предположить, что люди — те, кто вынужден был платить дань, а
русь — те, кто эту дань собирал, Среди сборщиков дани было много варягов-дружинников, поэтому социальный термин, видимо, был перенесен и на этническое название скандинавов-германцев»
34
Действительно, финно-угорские народы еще долгое время названия, восходящие к корню русь-, использовали для обозначения разных народов, бравших с них дань, а также местной финнской знати, тогда как слово люди стало даже самоназванием одной из финно- угорских народностей (Ljudi). Здесь к месту вспомнить чрезвычайно интересное наблюдение выдающегося слависта П. Шафарика:
57
У эстонцев сакс, те. саксонец, значит господина у чухонцев купец, у итальянцев и французов — «francusingenuus», ау древних французов прилагательное «norois», образовавшееся от слова «норман», значило «superbe» гордо, надменно. У древан полабских прежде их истребления слово nemtjenka (те. немка) означало госпожу высокого рода, a nemes (те. немец) молодого господина Предлагаемая трактовка термина русь как социального обозначения, действительно, довольно привлекательна. Она позволяет согласовать почти все разночтения в ранних источниках, в которых оно встречается. Тогда русь может в одних текстах связываться с варягами если они входят в состав социальной верхушки, собирающей дань, а в других отличаться от них (если речь идет о наемных отрядах скандинавов, приглашенных на время. Так, В.Я. Петрухин пишет Историческая ономастика безусловно свидетельствует о том, что русь — более древнее слово, чем варяги первое отражено в источниках IX в, второе встречается впервые в византийской хронике под 1034 г. Первоначальное значение слова варяг — "наемник, принесший клятву верности это название отличало наемников от руси — княжеской дружины — и распространилось в русской традиции св. на всех заморских скандинавов»
36
В него могут включаться представители разных славянских племен также входивших в государственные структуры, но они могут и противопоставляться ему (поскольку речь шла о рядовых подданных. В ка- кой-то степени такое предположение, считает В.Я. Петрухин, подтверждается и предлагаемыми скандинавскими этимологиями этого слова Народа "русь" не существовало среди скандинавских народов так назывались скандинавские дружины "гребцов" (*rops-), участников походов на гребных судах, проникавших в Восточную Европу, получившие в славянской среде название русь, которое распространилось на земли и народ нового Русского государства»
37
Есть, однако, и вопросы, на которые даже такая удобная гипотеза не в состоянии ответить. Например, почему русь часто помещается в перечни этносов? Конечно, быть может прав Г. Ф. Ковалев, который полагает, что социальный термин был впоследствии перенесен на скандинавов, составлявших большинство княжеских дружин И, быть может, позднее он действительно был распространен на все население, платившее дань этой — новой — руси... Некоторые итоги изучения интересующей нас проблемы были подведены в коллективном труде ученых ГДР, СССР, Польши, Дании, Швеции и Финляндии, опубликованном сначала на немецком языке в Восточной Германии (1982 га через несколько лет — на русском в СССР. В нем, в частности, отмечалось
58
36
В него могут включаться представители разных славянских племен также входивших в государственные структуры, но они могут и противопоставляться ему (поскольку речь шла о рядовых подданных. В ка- кой-то степени такое предположение, считает В.Я. Петрухин, подтверждается и предлагаемыми скандинавскими этимологиями этого слова Народа "русь" не существовало среди скандинавских народов так назывались скандинавские дружины "гребцов" (*rops-), участников походов на гребных судах, проникавших в Восточную Европу, получившие в славянской среде название русь, которое распространилось на земли и народ нового Русского государства»
37
Есть, однако, и вопросы, на которые даже такая удобная гипотеза не в состоянии ответить. Например, почему русь часто помещается в перечни этносов? Конечно, быть может прав Г. Ф. Ковалев, который полагает, что социальный термин был впоследствии перенесен на скандинавов, составлявших большинство княжеских дружин И, быть может, позднее он действительно был распространен на все население, платившее дань этой — новой — руси... Некоторые итоги изучения интересующей нас проблемы были подведены в коллективном труде ученых ГДР, СССР, Польши, Дании, Швеции и Финляндии, опубликованном сначала на немецком языке в Восточной Германии (1982 га через несколько лет — на русском в СССР. В нем, в частности, отмечалось
58
Советские лингвисты за последние двадцать лет детально исследовали происхождение этого северного названия. Выводы их едины название "русь" возникло в Новгородской земле. Оно зафиксировано здесь богатой топонимией, отсутствующей на юге
Руса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье, Руса на Волхове, Русыня на Луге, Русська на Воложбе в Приладожье. Эти названия очерчивают первичную территорию "племенного княжения" словен, дословно подтверждая летописное "прозвася Руская земля, новогородьци". По содержанию и форме в языковом отношении "русь" — название, возникшее в зоне интенсивных контактов славян с носителями "иних языцей" как результат славяно-финско- скандинавских языковых взаимодействий, входе которых возникла группа первоначально родственных и близких по значению терминов, позднее самостоятельно развивавшихся в разных языках, наиболее полно и многообразно — в древнерусском. Первичное значение термина, по-видимому, "войско, дружина, возможна детализация — "команда боевого корабля, гребцы" или "пешее войско, ополчение. В этом спектре значений летописному "русь" ближе всего финское ruotsi и древнеисландское roρs, руническое
Руса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье, Руса на Волхове, Русыня на Луге, Русська на Воложбе в Приладожье. Эти названия очерчивают первичную территорию "племенного княжения" словен, дословно подтверждая летописное "прозвася Руская земля, новогородьци". По содержанию и форме в языковом отношении "русь" — название, возникшее в зоне интенсивных контактов славян с носителями "иних языцей" как результат славяно-финско- скандинавских языковых взаимодействий, входе которых возникла группа первоначально родственных и близких по значению терминов, позднее самостоятельно развивавшихся в разных языках, наиболее полно и многообразно — в древнерусском. Первичное значение термина, по-видимому, "войско, дружина, возможна детализация — "команда боевого корабля, гребцы" или "пешее войско, ополчение. В этом спектре значений летописному "русь" ближе всего финское ruotsi и древнеисландское roρs, руническое
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34