Файл: С. В. Рыбаков история россии с древнейших времен до конца xvii века курс лекций.pdf

167
предпринимательства разгорался с новой силой, когда по следам первопроходцев двигались следующие экспедиции, рассчитываю- щие на большее, по сравнению с их предшественниками. Царская администрация во время походов не сковывала волю служилых.
Казаки и стрельцы сами решали многие важные вопросы, касавшие- ся целей и маршрутов похода. Воеводы снабжали служилых оружи- ем, боеприпасами, продовольствием, а после завершения походов строили и заселяли новые остроги, организовывали местное управ- ление, ясачный и таможенный сборы, казенную пашню, связь и т. п.
В продвижении от Енисея к Лене и Тихому океану выделялись отряды под руководством промышленников Пенды, Добрынского,
Васильева, Ерофея Хабарова, казачьих десятников Василия Бугра и Владимира Атласова, атаманов Перфильева, Василия Галкина,
Дмитрия Копылова, воеводского помощника Пояркова. Широкий размах приняло полярное мореходство, позволившее резко расши- рить масштабы освоения новых земель, проникая туда с севера и востока. Наиболее крупные морские походы возглавляли казаки
Михаил Стадухин и Семен Дежнев.
В 1632 году стрелецкий сотник Бекетов основал Якутск.
В 1639 году отряд Ивана Москвитина вышел на побережье Тихого океана. Спустя год-два русские попадают на Сахалин и Курилы, ус- тановив дружественные контакты с местными айнами. Мирно складывались отношения русских с остяками, вогулами, ненцами,
эвенками, коряками, бурятами, якутами. Трения возникли при со- прикосновении с енисейскими киргизами. В Приамурье казакам
Хабарова пришлось воевать с маньчжурами.
Процесс вхождения сибирских народов в состав Российского государства завершился в течение XVII века. Многие племена при- няли российское подданство добровольно. Большую часть тайги и тундры малочисленные русские отряды прошли, не встретив серьез- ного сопротивления. Местные народы рассчитывали на выгодную торговлю с русскими и на защиту от разорительных вражеских на- бегов. Еще Семен Дежнев мирил тунгусские племена на р. Оле- нек, предотвратив войну между ними. Русское продвижение в Си- бирь сравнивали с открытием Нового Света, однако при освоении
Сибири русскими не было того, чем отличалось заселение Амери- ки испанцами и англичанами: массового уничтожения аборигенов.

168
С. М. Степняк-Кравчинский считал, что «нет ни одного наро- да на земном шаре, который столь добросердечно относился бы к чужеземцу, как русские мужики. Они мирно живут бок о бок с сот- нями народностей, различных по расе и религии» [20, с. 123]. Ис- тория ясно свидетельствует о том, что русские переселенцы в Си- бири никогда не были проникнуты духом нетерпимости по отно- шению к автохтонному населению. Оседая на сибирских землях,
русские крестьяне располагали свои деревни рядом с селениями аборигенов. Нередко возникали смешанные (русско-вогульские,
русско-тунгусские, русско-бурятские и др.) поселения, где шло слия- ние пришельцев и аборигенов. На Индигирке, Колыме, в Иркут- ском крае, Забайкалье и других местах вследствие смешения с си- бирскими народами сильно менялись и внешний облик, и язык,
и быт осевших там русских.
Многое перенимали и аборигены от русских: рубленые избы,
орудия труда, одежду, кулинарию, верования, обычаи, лексику. Уже к концу XVII века отдельные местные племена мало чем отлича- лись от обитавших по соседству русских и жили тем опрятнее и зажиточнее, чем ближе к ним находились. Многие сибирские наро- ды со временем частично обрусели (шорцы, алтайцы, манси, буря- ты, камчадалы), а некоторые ассимилировались в составе русско- го этноса: енисейцы в районе Туруханска, теленгеты на Алтае, чу- ванцы и ламуты на Камчатке, карагасы в районе Томска, гольды на Амуре и др.
8.5. Церковный раскол
XVII век стал временем крупных перемен в культурной жизни
России. На протяжении всего столетия росла грамотность населе- ния, чему способствовал перевод книгопечатания с дорогого перга- мента на более доступную бумагу. Невиданным для тогдашней
Европы тиражом было издано Соборное Уложение. Печатались бук- вари, азбуки, грамматики, другая учебная литература. Сохранялись и рукописные традиции. В Посольском приказе с 1621 года со- ставлялись «Куранты» – первая газета в виде рукописных сводок

169
о событиях в мире. Рукописная литература продолжала преобла- дать на Севере и в Сибири.
Были написаны сотни сочинений. Выходили книги, содержав- шие различные научно-практические сведения. Шло накопление естественно-научных знаний, выпускались пособия по математи- ке, химии, медицине, астрономии, географии, сельскому хозяйству.
Усилился интерес к истории: события начала века – Смута, утверж- дение во главе государства новой династии – требовали осмысле- ния. Появились многочисленные исторические повести, где пред- ставленный материал служил извлечению уроков на будущее.
Немало новых тенденций проникло в литературу: появились вымышленные персонажи и сюжеты, стали распространяться са- тирические сочинения, произведения философского плана. Новым явлением в литературе стало стихосложение. В это время усили- лись процессы оформления общего великорусского языка и стира- ния диалектных различий в нем.
Некоторые новые веяния проявились в зодчестве: проникно- вение «мирских» мотивов в строительство храмов, распростране- ние архитектурного стиля «московское барокко»; в живописи: по- явление элементов психологизма в изображении святых; в приклад- ном искусстве, в музыке. При дворе Алексея Михайловича появился театр.
В XVII веке Россия установила постоянное общение с Запад- ной Европой, завязала с ней весьма тесные торговые и дипломати- ческие отношения, использовала европейские достижения в науке,
технике, культуре. До определенной поры это было именно общени- ем, взаимной связью, о бездумной подражательности речи не шло.
Россия развивалась вполне самостоятельно, усвоение западноевро- пейского опыта происходило естественным путем, без крайностей,
в рамках спокойного внимания к чужим достижениям.
Русь никогда не страдала болезнью национальной замкнутос- ти. До середины XV века происходил интенсивный культурный об- мен между русскими и греками, болгарами, сербами. У восточных и южных славян существовали единая литература, письменность,
литературный (церковнославянский) язык, которым, кстати, пользо- вались также молдаване и валахи. Западноевропейское влияние

170
проникало на Русь через своеобразный «фильтр» византийской куль- туры. Во второй половине XV века в результате османской агрес- сии Византия пала, южные славяне потеряли государственную не- зависимость и полноту религиозной свободы. Условия культурно- го обмена России с внешним миром существенно изменились.
Хозяйственная стабилизация в России, развитие товарно-де- нежных отношений, интенсивное складывание общероссийского рынка на протяжении всего XVII века – все это объективно требо- вало обращения к техническим достижениям Запада. Правитель- ство Михаила Романова не делало проблемы из заимствования ев- ропейского технологического и экономического опыта. При этом русская духовная культура оберегалась от западнохристианских воздействий. Слишком свежи были в памяти людей события Смут- ного времени и роль в них иностранцев. Политические и экономи- ческие решения принимались с учетом реальных возможностей страны, и ее развитие не стояло на месте: были достигнуты нема- лые успехи в военном деле, дипломатии, строительстве дорог и т. д. Положение Московской Руси после Смуты оказывалось во мно- гих отношениях лучше, чем ситуация в Европе. XVII век для За- падной Европы – это время кровопролитной Тридцатилетней вой- ны, принесшей народам разорение, голод и вымирание. Наиболь- ший урон был нанесен Германии, где погибло 5 млн человек: шведы сожгли треть немецких городов и большинство деревень.
Из германских княжеств, Голландии, Шотландии и других стран шел поток переселенцев в Россию. Эмигрантов привлекал громадный земельный фонд. Жизнь российского населения в прав- ление первых Романовых становилась размеренной и сравнитель- но упорядоченной, а богатства лесов, лугов, рек и озер делали ее достаточно сытой. Тогдашняя Москва – златоглавая, с византий- ской пышностью, бойкой торговлей и веселыми праздниками – по- ражала воображение европейцев. Многие переселенцы доброволь- но переходили в православие, брали русские имена.
Часть эмигрантов не хотела рвать с прежними привычками и обычаями. Немецкая слобода на р. Яузе под Москвой стала «угол- ком Западной Европы в самом сердце Московии». Многие инозем- ные новинки – театральные представления, балы, наряды, кулинар-

171
ные блюда – вызывали интерес у русской знати. Вельможи из цар- ского окружения – Нарышкин, Артамон Матвеев, Василий Голи- цын, Головин – устроили свои дома на «заморский манер», стали носить западное платье и брить бороды. При этом, однако, они ос- тавались патриотами, чуждаясь слепого поклонения западной моде и полного неприятия русской жизни. От них отличались такие ярые западники, как Иван Хворостинин, принявший в Польше католи- цизм и заявивший, что «в Москве народ глуп» [21, с. 113], и Григо- рий Котошихин, сбежавший в 1664 году за границу, где написал мрачный антирусский пасквиль.
Начальник Посольского приказа Афанасий Ордин-Нащокин и ближайший советник царя Алексей Ртищев полагали, что в России не мешало бы переделать на западный манер кое-что, но далеко не все. Ордин-Нащокин говорил: «Доброму не стыдно навыкать со стороны у чужих», однако стоял за сохранение русской самобыт- ной культуры: «Иноземное платье... не по нас, а наше не по них»
[Там же, с. 110]. О необходимости совершенствования российской жизни с учетом не только лучшего в Европе, но и недостатков и пороков, имевшихся в европейской действительности, писал хор- ват Крижанич, живший в России. Он предостерегал от некритич- ного перенимания чужих образцов.
Вопросы, касавшиеся соотношения между западным влияни- ем и национально-культурной самобытностью России, вставали также и перед Церковью. Не отрицая задач восполнения недостат- ка светской культуры, развития науки и техники, наиболее даль- новидные представители православного духовенства призывали к усилению нравственного начала в русском обществе и русском человеке. Они ратовали за такой вариант развития страны, кото- рый вел бы ее к достижению политической и экономической мощи при сохранении своеобразия русской духовной культуры. Русский народ ими представлялся хранителем подлинной христианской нравственности, поэтому они протестовали против распространяв- шихся из Немецкой слободы нравов, нередко переходивших грань дозволенности, выступали против действий правительства, кото- рое содействовало курению табака – «дьявольского зелья», рас- ширяло сеть кабаков, разлагавших традиционную мораль. Церковь

172
призывала к искоренению пьянства, а кабак представляла «исча- дием ада», неким антихрамом и антиобщиной умерших при жиз- ни. «Оне упиваются, а дьявол радуется» [22, с. 103], – писал страст- ный сторонник традиционных ценностей протопоп Аввакум Петров.
Традиционная нравственность русских людей тесно связыва- лась с их религиозностью, которая в то время не имела ничего об- щего с фанатизмом или начетничеством. Религия для православ- ных верующих тогда являлась не столько обрядом, сколько высо- кой нравственной дисциплиной. Их главное стремление выливалось в спасение души, для чего им и нужны были христианские запове- ди. Православная мораль не сводилась к отвлеченным правилам,
а направлялась на ясное понимание житейского смысла нравствен- но-этических норм: человеколюбия, благочестия, великодушия и т. п. К тому времени религиозные установки прочно впитались в русский быт. Религиозно-нравственное подвижничество русских поражало приезжавших в Россию иностранцев.
Русская церковь в это время стремилась влиять на все сторо- ны общественной жизни. Духовенство в России не было замкну- той кастой, пополнялось за счет наиболее образованных и уважае- мых мирян. Монашество представляло все слои народа – от князей до бездомных. Воздействие царской власти на Церковь не было од- носторонним: для Церкви царь был только самым высокопостав- ленным из мирян, для которого требования христианской этики обязательны в первую очередь.
Смута принесла в настроения духовенства и монахов элемен- ты ратоборства, поскольку многим монастырям пришлось высту- пать в качестве крепостей и держать оборону против захватчиков.
В представлениях русских священников Смута связывалась с идео- логической экспансией папства и интригами иезуитов. Дух воин- ственности сохранился и после Смуты, проявляясь в непримири- мости к проникновению неправославных вероучений. В первые десятилетия после Смуты эти настроения поддерживались и цар- ской администрацией, на которую Церковь оказывала заметное влияние. Достаточно сказать, что с 1619 по 1633 год патриархом был Филарет – отец царя Михаила, определявший мысли и поступ- ки сына и потому ставший фактическим правителем страны. Цер-

173
ковь поставила свою проповедь на службу государственному и на- циональному единству, формировала державную идеологию, под- держивала концепцию «Москва – третий Рим», согласно которой
Москва объявлялась центром вселенского православия и защитни- цей всех православных народов.
С середины XVII столетия в духовно-религиозной жизни рус- ского общества усилилось светское влияние; споры между тради- ционалистами и поклонниками новшеств захватили и церковный клир. В немалой степени это связывалось с притоком в Россию ук- раинского духовенства и греческих ученых монахов.
На Украине была развита широкая сеть православных школ.
Еще до воссоединения с Россией Украина стала поставлять сюда кадры образованного духовенства. Многие выходцы из Украины заняли высокое положение в московской церковной иерархии.
Пополнение православного клира киевлянами имело для Рус- ской церкви сложные идеологические последствия. С одной сторо- ны, на Украине в условиях господства католической Речи Поспо- литой росло стремление сохранить православие, проявлялись ан- тикатолические настроения. С другой стороны, Украина оставалась в юрисдикции Константинопольского патриархата. Там закрепи- лись изменения в обрядах, проведенные по новогреческим образ- цам, хотя, к примеру, двуперстие среди украинцев удерживалось вплоть до XVII века. В глазах московитов эти изменения являлись отходом от «истинного» православия.
В 1652 году патриархом Русской церкви стал Никон – выходец из мордовской глубинки, в миру именовавшийся Никитой Мино- вым. Он вытребовал для себя титул «Великого государя», заявляя о необходимости решающего значения его голоса в любом государ- ственном деле. В следующем году была проведена церковно-обря- довая реформа. Вместо старовизантийской вводилась новогречес- кая обрядность: двуперстие заменялось троеперстием, символом культа был объявлен четырехконечный крест вместо восьмико- нечного и т. п. Никон объявил об исправлении старославянских церковных текстов в соответствии с новогреческой редакцией.
Исправлением церковных книг занялись выходцы из Украины,
что вело к вытеснению московских образцов древнерусского языка

174
киевскими образцами. Украинское влияние нарастало также в ико- нописи и литургии.
Никоновская реформа по времени совпала с присоединением к Московскому государству Левобережной Украины, и это совпа- дение, конечно, не было случайностью. Помимо государственно- политического смысла, тема воссоединения русских земель имела и религиозную окраску, о чем Богдан Хмельницкий не преминул напомнить на Переяславской Раде: «Единое есть мы тело церкви с православием Великой России» [23, с. 111]. Пафос Богдана был всем понятен, но в реалиях российская и украинская церкви в тот момент вовсе не являлись единым структурным организмом: в Рос- сии Церковь подчинялась собственной патриархии, тогда как пра- вославные приходы Южной Руси находились в юрисдикции Кон- стантинопольского патриархата, что и определило обрядовые раз- личия в церковной жизни Московии и Украины.
Отказ Никона от старорусской обрядности в пользу греческой объяснялся его желанием увеличить в глазах украинцев привле- кательность соединения с Россией. При этом патриарха интересо- вало мнение не столько рядовых украинцев, сколько украинских иереев, которым не хотелось уходить из подчинения Константино- польскому патриархату. Они ощущали это подчинение как необре- менительную формальность и опасались, что переход под контроль
Москвы будет сопровождаться усилением уставной дисциплины.
Этот настрой украинских клириков патриарх взялся нейтрализо- вать за счет максимальной лояльности к ним. Внедряя среди мос- ковитов обрядовые «новины», он опирался на влиятельную про- слойку выходцев с Украины. Еще до того, как Никон был избран патриархом, в Москве обосновались образованные киевские мона- хи, выпускники Киевской Могилянской духовной коллегии Епи- фаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Феодосий Сафонович,
Дамаскин Птицкий. Еще один воспитанник Могилянской колле- гии Симеон Полоцкий прибыл в Москву уже после начала никонов- ской реформы и сделался ближайшим сотрудником царя Алексея.
Политико-дипломатический подтекст церковной реформы ни от кого не скрывался, но она проводилась поспешно, без должной подготовки массового сознания и вызвала первый серьезный рас-

175
кол Русской церкви. Боровшаяся в годы раздробленности и в Смут- ное время за государственную и народную консолидацию Церковь на этот раз сама оказалась расколотой, что неизбежно роняло ее ав- торитет в народе.
Раскол произошел из-за внешней атрибутики, но принял фор- мы крайнего противостояния, затронув и мировоззренческие фак- торы. Некоторые русские историки, в том числе С. М. Соловьев и
В. О. Ключевский, изображали раскол как конфликт, коснувшийся только сферы обрядности, а С. Ф. Платонов считал, что этот взгляд не отражает всей глубины раскола, ставшего тяжелым испытани- ем для народного самосознания.
Наиболее влиятельными из церковных традиционалистов бы- ли Иван Неронов, Аввакум Петров, Стефан Вонифатьев (имевший возможность стать патриархом вместо Никона, но отказавшийся от выдвижения своей кандидатуры), Андрей Денисов, Спиридон
Потемкин. Это были даровитые и умные люди, далекие от рели- гиозного фанатизма. К примеру, Потемкин знал пять иностранных языков, Аввакум был талантливым писателем, новатором по сти- лю и принципам литературного изображения. Интересно, что пер- вые импульсы реформирования пошли именно из этой группиров- ки, к которой, кстати, в 1645–1652 годах принадлежал и Никон.
Вопрос об исправлении накопившихся за века ошибок в богослу- жебных текстах впервые был поставлен в стенах Троице-Сергие- вой лавры.
После того как дело переписки книг оказалось в руках у при- езжих, сторонники старины выступили под флагом «хранителей древлего благочестия». Сказалась приобретенная в Смутное время непримиримость к любому покушению на старорусскую православ- ную традицию. Исправление церковных текстов по греческим об- разцам вольно или невольно ставило под сомнение канон русских православных святых. Реформа Никона зачеркивала решения Сто- главого собора 1551 года, закрепившего приверженность «старине»,
бросала тень на традицию школы Сергия Радонежского, делавшей акцент на особый характер русского православия, его отличие от византийского. С точки зрения исторических фактов, правы были
Аввакум и его товарищи: не русские, а греки отступили от тради- ций первых христиан, пересмотрев в XII веке обрядовые нормы.

176
Войдя в унию с католичеством в 1439 году, греки, по мнению рус- ских, потеряли право на первенство в православном мире. Еще Иван
Грозный выразил общую для русских позицию: «Греки нам не Еван- гелие. У нас не греческая, а русская вера» [21, с. 38]. Благочестие греков на Руси ставилось под большое сомнение. Что касается ис- правления священных книг, то у греков ошибок и погрешностей встречалось не меньше, чем у русских.
Никон после отстранения московских правщиков священных текстов пригласил не только киевлян, но и иностранцев, среди ко- торых выделялись Паисий Лигарид и Арсений Грек. Показатель- но, что Арсений Грек трижды менял вероисповедание, одно время был даже мусульманином, а Лигарида Константинопольский пат- риарх за симпатии к католичеству отлучил от православной Церкви.
Никону удалось привлечь на свою сторону и некоторых епис- копов Русской церкви, в силу конформизма и нежелания терять должности не рискнувших пойти на конфликт с патриархом, вы- ступавшим в политической связке с царем. Те, кто отваживался на такой конфликт, подвергались карам.
Полемика между староверами и никонианами вылилась в на- стоящую идеологическую войну. Аввакум и его соратники стара- лись действовать силой логики. Их противники, бывало, прибега- ли к прямым подлогам (каким было, к примеру, пресловутое «Со- борное деяние на еретика Мартина»). Возможность компромисса была мизерной – столь сильный накал приобрела полемика. Побе- ду никонианам фактически гарантировала стоявшая за ними госу- дарственная власть. Царь Алексей, несмотря на истовую религи- озность, не препятствовал Никону в сломе прежнего церковного уклада. Старообрядцы восприняли Алексея как вероотступника,
что подтверждает характеристика, данная царю протопопом Авва- кумом: «Отеческое откиня, странное противоборство возлюбиша,
извратишася» [24, с. 539]. Людям было непонятно, чем оказался плох привычный уклад, освященный временем. Отказ от прежних обря- дов переживался ими как национальная и личная катастрофа.
Реформаторы не утруждали себя подбором стройной аргумен- тации для доказательства правильности своих идей. Один из глав- ных идеологов реформирования Симеон Полоцкий, а с ним его уче-