Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

Г.А. Ладно, я сам скажу.

РОЗОВСКИЙ. Я скажу, Георгий Александрович.

Выход оркестра, музыка, установка ковра, подушек, пуфика. Князь, Матье, Феофан.

Г.А. (Чудакову.) Женя, не надо ходить, как на похоронах, делово, вразрез музыке.

Басилашвили начинает петь. Останавливается.

БАСИЛАШВИЛИ. Что такое? Забыл слова романса. Извините, пожалуйста, Георгий Александрович.

Г.А. Не страшно. Не улеглось еще.

(Мироненко.) Сказали: «Пейте шампань, мадам, ситро жоли», и тоже прилягте у ног МАТЬЕ. Она и кучером не пренебрегает.

Князь поет:

Христос простил Иуде, А мы простые люди... (Басилашвили.) Стоп! Вы знаете, меня смущает слово «простые». Во-

первых, не толстовское слово. Во-вторых, у кого-у кого, а у Толстого нет «простых» людей. Спойте «мы ведь только люди», а то вместо княжеского романса получается «мы — мирные люди и наш бронепоезд».

Переход на сцену ипподрома.

ШТИЛЬ. Когда я выхожу?

Г.А. Как только дамы и господа окажутся в центре, выходите с подносом. Караваев, Заблудовский, возьмите бокалы с шампанским. ЗАБЛУДОВСКИЙ. Взять бокал? Г.А. Ну да, нельзя же, чтобы половой бегал просто так.

492

¶ЗАБЛУДОВСКИЙ. Что с ним делать?

Г.А. Выпить, разумеется, как полагается на всех приемах. ЗАБЛУДОВСКИЙ. А потом?

Г.А. Потом половой подбежит, и вы поставите бокал на поднос.

{Штилю.) Начало сцены — ваше игровое место. Можете смело брать внимание на себя! «Мадам, месье, шампань!», «Силь ву пле, господа». Половой вполне мог овладеть смесью нижегородского с французским. Подойдете к одним, раздадите шампанское, подойдете к другим — раздадите. Потом соберете бокалы. Тогда целесообразно будет использовано сценическое время.

(Хору.) Можно свободно фланировать, но давайте, определим окончательную мизансцену, в которой вы должны оказаться.

Г.А. устанавливает каждому игровую точку.

(Данилову.) Как только актеры встанут в это положение вдоль авансцены — ваша реплика о заезде.

(Изотову.) На всю сцену, начиная с выхода, наложите фонограмму толпы, ее реакцию на скачки. Надо создать впечатление, что мы видим только аристократическую часть публики, а демократическая находится вокруг них. Если аристократическая реагирует внешне спокойно, то крики чиновников, лавочников похожи на атмосферу сегодняшнего стадиона. На фаворита они реагируют так же, как на Блохина в киевском «Динамо».

Еще раз выход господ.

Повторение сцены. Половой раздает бокалы, но не у всех забирает обратно.

(Штилю.) Жора, не надо забывать бокалы. Это означает просить двадцать человек повторить все сначала.

(Волкову.) Когда возвращаете бокал, надо расплачиваться, в этой пьесе действие происходит не при коммунизме, а в феодальной России. Деньги еще не были отменены.

РОЗОВСКИЙ. Надо попросить реквизиторов принести ассигнации. Г.А. Можно монеты.

РОЗОВСКИЙ. Если шампанское за монеты, это тоже коммунизм. ГА. Золотые, Марк.

КАРАВАЕВ. У нас нет карманов. Негде держать деньги. Г.А. В этом эпизоде они могут быть в руках. Еще раз.

(Данилову.) Сигнал к выходу актеров — несколько ударов в колокол, а потом, когда Шкомова и Алексеева повесят гирлянду, подойдите и прогуляйтесь с ней.

Офицер спорит с Князем: «Решает не лошадь, решает ездок!» — «Решает лошадь», — парирует Князь.

(Басилашвили.) Олег, на фразу «Решает лошадь», — вы должны сделать ошибку, оставив без присмотра Матье, которая незаметно перешла поближе к офицеру.

Внимание всем! В этом месте должен быть стоп-кадр, фиксирующий перегляд Матье и офи-

цера.

(Изотову.) Озвучьте конфету, которую ест офицер, точно так же, как и сахар, который ел Милый в первом акте.

Стоп! Семен Ефимович! Если в течение сцены не играет оркестр, то никакого стоп-кадра не получится. Почему только один скрипач пиликает? Оркестр нужен. Давайте весь эпизод сопровождать музыкально-шумовой атмосферой.

Повторение сцены.

(Ковель.) Нет, не так пошла к офицеру, Валя. Сейчас, мягко говоря, поперла, как лошадь. А надо переглянуться с ним и, как бы разгуливая, чертя зонтиком какие-то узоры, оказаться около него.

БАСИЛАШВИЛИ. А я не замечаю ее исчезновения? ГА. Нет.

БАСИЛАШВИЛИ. А чем я занят? Ведь я спорю с офицером ради нее?

493

¶ГЛ. Князь пришел на бега выставить в круг Холстомера. Эта мысль должна оформляться в вашем сознании еще в будуаре Матье. Не надо спорить с офицером впрямую. И Волков, и вы, попробуйте сыграть кусок через зал. На вашем месте, Олег, я бы даже прошел по краю авансцены к оркестру, взглянул на музыкантов. За это время Матье окажется рядом с офицером.

(Волкову.) Миша, не надо улыбаться, мне нравится, когда вы серьезны. Загадочный офицер, можно сказать, Арбенин.

КОВЕЛЬ. А можно я буду идти не по прямой, а между людьми?

Г.А. Я хотел это сделать, когда вы будете уводить Офицера... Ну, можно и сейчас.

Повторение сцены. Басилашвили—Князь невольно посмотрел на Ковель—Матье, когда она двинулась к Волкову—Офицеру.

(Басилашвили.) Знаете, Олег, даже хорошо, что вы зафиксировали Матье, идущую к Офицеру. Увидел, что пошла, и, увлеченный слежкой за бегами, забыл. А потом ее переход поможет вам в оценке исчезновения Матье. Вы вспомните, как она поплыла, и поймете, куда она делась. Так что не надо искусственно ее не видеть.

Князь вызывает Феофана, просит его поставить в круг Холстомера. (Мироненко.) Почему вы не ушли? Вам же сказали поставить в круг Холстомера?

БАСИЛАШВИЛИ. Феофан не уходит, потому что у меня через несколько реплик есть текст, обращенный к нему.

Г.А. Но если Феофан не убежит, получается алогично, непонятно, почему он не выполняет приказ.

БАСИЛАШВИЛИ. Может, он убегает, а я его буду возвращать? Г.А. О чем вы ему говорите — напомните.

БАСИЛАШВИЛИ. Первое: поставить в круг, второе: на повороте осторожней. Третье: выиграешь — пятьдесят рублей дарю!

Г.А. Весь этот текст давайте подряд. После каждого приказа Феофан убегает, а вы его возвращаете. Остальной текст переставим.

Повторение сцены.

ИЗОТОВ. Мне не видно из будки, когда Миша Волков кладет конфету в рот. Авансцена для меня, Георгий Александрович, мертвая зона. Мне не подхватить его точно.

Г.А. Буквального совпадения может и не быть. Офицер положил конфету в рот, а хруст может раздаться, когда угодно, он захрустит, когда захочет.

(Хору.) Необычное явление: извозчичью лошадь поставили в круг, а вы не отыгрываете. Давайте в этот момент построим общее перемещение. Попробуйте сами, а я уточню.

Г.А. корректирует перемещение каждого участника Хора.

Начните с решения поставить в круг Холстомера.

(Коноваловой.) А почему вы не перешли? Почему стоите на месте? КОНОВАЛОВА. Вы мне не сказали, Георгий Александрович, только Чудакову. Г.А. Но вы же вместе с ним в этой сцене?!

КОНОВАЛОВА. Да.

Г.А. Так что же он один уйдет и бросит вас? На кого?! Сначала повторять не будем, дальше.

(Данилову.) Когда управляющий заездами объявляет, что в круг поставлена лошадь князя Серпуховского по кличке... Пауза! Оторвите рупор и встаньте в вопросительную позицию... Дескать, ваше сиятельство, подскажите, как зовут вашу лошадь. И когда объявляете «Хлысто-мер» — длиннее, больше гласных.

Скачки. Актеры выстроились вдоль авансцены.

Плохо следите за лошадьми. Одни в одну сторону смотрят, другие — в другую. Грязь. Должно быть общее одинаковое движение толпы по полукругу. Установите сами, кого из своих партнеров вы видите лучше всего, чтобы повторить его разворот.

ЗАБЛУДОВСКИЙ. Нет такого человека сейчас. Нам не сговориться. Мы стоим в одну линию и не видим друг друга.

494

¶БАСИЛАШВИЛИ. А может, построить сцену условно? Всем смотреть в одну точку вперед? Г.А. Что значит «условно», Олег? В театре все условно. То, что у нас лошади бегут — это тоже условность. Но бегают-то они по кругу, иначе никто из зрителей не поверит, что они бегают! Давайте сделаем так. Все развернитесь к окну Юры Изотова. И вот от окна звукооператора

через ярус к окну Виктора Соколова. Начали! По центру остановились! Пошли реплики! (Оркестру.) Здесь никакой музыки нет. Топот и все. Музыка только на уход Матье и Офице-

ра.

Повторение сцены. (Данилову.) А почему так вяло бьете в колокол? ДАНИЛОВ. Это максимум.

Г.А. Как максимум? И потом мне нужна серия ударов!

ДАНИЛОВ. Колокол хилый, Георгий Александрович. От серии ударов он может оборваться.

Иведь серии ударов не бывает. Тут один сигнал дается, как в наше время стартовым пистолетом.

Ивсе.

Г.А. Разве? Жаль.

БАСИЛАШВИЛИ. Нет, я знаю, Георгий Александрович, делается обычно так. Колокол: дрын-дрын-дрын, и лошади подъезжают. Дрын — открывают перегородку и помчались.

Г.А. Вот это мне и нужно!

Повторение сцены. Крики болельщиков.

Г.А. Очень хорошо кричат «наддай, наддай» Аэлита Шкомова и Лена Алексеева. Хорошо у Вали Караваева — мнимый покой, а Женя Соляков еще ничего не нашел.

РОЗОВСКИЙ (тихо). Георгий Александрович, если уж следовать правде, то лошади должны идти против часовой стрелки, а у нас по часовой.

Г.А. Уверяю вас, Марк, никто этого не заметит.

ВОЛКОВ (со сцены, громко). Георгий Александрович, до меня только что дошло: а ведь лошади должны бежать против часовой стрелки!

Г.А. Да?.. Ну, что ж, тогда попробуем начать с ложи Соколова через ярус к окну Юры Изото-

ва.

Повторение сцены. Между столбами протянута гирлянда из искусственных цветов.

Вот что мне хотелось бы попробовать: нельзя ли, когда лошади рванутся, всем уйти за гирлянды, оправдав это столбом пыли, который на вас обрушился? Здесь остаются лишь Басилашви-

ли...

БАСИЛАШВИЛИ. Мне не трудно отойти вместе со всеми.

Г.А. Нет, Олег, прошу вас остаться не потому, что вы больны. У вас получается хорошая позиция. А вместе с вами на первом плане останутся Матье и Офицер.

Переход Матье к Офицеру.

(Волкову.) Так же, как и Милый, остановитесь у столба, а Матье, как и Вязопуриха, поманит

вас.

(Ковель.) Тот же зазывной жест, Валя, только платком. РОЗЕНЦВЕЙГ. Какая реплика на музыку?

Г.А. Взмах платком. РОЗЕНЦВЕЙГ. Вы видите платок? СКРИПАЧ. Нет.

ВОЛКОВ. Может, подойдя к Офицеру, Матье откроет зонт? СКРИПАЧ. Мы и зонта не увидим.

ВОЛКОВ. Ну, посмотрите! Вы даже не посмотрели, а спешите уведомить нас, что это невозможно.

ГА. Проверим! Ближе, ближе надо Матье подойти к Офицеру. Открыла зонт. Видно? Ну, и прекрасно!

495

¶Топот лошадей.

Усиливаем звук. Приближаем! Нет, не читается, что Холстомер выигрывает! Хорошо бы Князю добавить «вышел, вышел, вышел!» Удар тарелки. И Князь: «Пришел!» А все подхватили: «Пришел!»

31 октября 1975 года

Г.А. Приготовились к началу второго акта.

{Лебедеву.) Не надо выходить вместе со всеми. Выйдешь, когда Басилашвили, Ковель и Мироненко устроятся. Проверишь, готовы ли? Подождешь, когда оркестр доиграет до точки, и тогда скажешь реплику: «Счастливая жизнь моя... кончилась скоро. Я прожил так только два года».

{Басилашвили.) Нельзя ли облокотиться на ковер? Очень важно, чтоб была свободная, а не напряженная позиция.

Монолог Князя о том, как он не любит цирк, но любит Матье. Просит высказать заветное желание.

Мне кажется, надо снять тему разгула и развить тему опустошенности. «Эх, Матье, чего ты хочешь?» Нужна не разудалость, а тоска. Найдите секунду прострации. Вот! Опустошенный глаз.

{Мироненко и Ковель.) Когда князь останавливает песню, не надо заполнять паузу, пусть она будет чистой.

{Ковель.) Одно из двух: либо Матье знает русский язык, либо нет. Лучше — нет. Поэтому подпевать текстом не стоит, подпевайте на «ля».

{Басилашвили.) После песни хорошо бы облокотиться на Матье, как на предмет, как на ручку кресла... И задумался: «Я тебя люблю, Матье». Это должно быть на холостом ходу, то есть такое «люблю», чтоб мы поняли: вы никого не можете любить, не способны.

Повторение монолога Князя.

{Ковель.) «Я твой цирк не люблю, грязно там и холодно», — подтвердите, Валечка: «Саль эф-руа».

{Басилашвили.) Посмотрите на ее кривлянья, вы все это видите, и отсюда родится: «На бега». Чем больше вы относитесь к ней, как к своей вещи, тем острее будет потеря предмета, который у вас отняли. Матье — дорогой портсигар, зажигалка, вы привыкли к ней. И не то, что вы ее потеряли, — ее у вас отняли! Поэтому делаю все, чтобы догнать, вернуть свою собственность! Жестокий, холодный, никого не любящий эгоизм.

БАСИЛАШВИЛИ. А сейчас? Что сейчас? Надоела до смерти?

Г.А. Да! Раньше к ее номеру в цирке подъезжали, смотрели, аплодировали, заваливали цветами, подвозили домой. А теперь надоела.

БАСИЛАШВИЛИ. И сегодня что-то не то?

Г.А. Да! И от опустошенности, оттого, что сам не знает, чего хочет, возникают бега.

Повторение романса. Князь поет: «Лягут на глазницы пятаки». Матье: «Но, но, но!» Князь:

«Поздно будет веселиться».

{Ковель.) «Но, но, но!» — не простое кокетство, а вы почувствовали, что Князю тоскливо, поэтому и не хотите, чтобы он думал о смерти.

{Басилашвили.) И две крупные слезы скатились на «поздно будет веселиться».