Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

дира вы на крике «ура» двумя группами должны разбежаться через центр сцены за лемеха. Затем вы поворачиваете на нас лемеха с пулеметами.

ИЗОТОВ. Простите, Георгий Александрович, музыка будет на разбеге? ТОВСТОНОГОВ. Да, дайте кусочек конкретной музыки.

ИЗОТОВ. А звук стрельбы пулеметов когда давать?

ТОВСТОНОГОВ. Разбежались, и на конкретную музыку накладывается звук стрельбы. Это сигнал на разворот лемехов с пулеметами. (Аксенову.) Когда кончится пулеметная атака, то надо бы пулеметы унести. Организуйте это, Юрочка.

АКСЕНОВ. Их должны унести рабочие? ТОВСТОНОГОВ. Да.

Аксенов распределил рабочих сцены: кому, какой пулемет уносить. С приказа командира проверяется разбег отряда, разворот лемехов с пулеметной атакой.

ТОВСТОНОГОВ (Кутикову). Надо найти скользящий свет на пулеметы. Они хорошо сделаны. (Всем участникам сцены.) Так... Внимательно, выслушайте, товарищи, ваши ошибки. Первая: лемеха двигаются не одновременно. Договоритесь о синхронном движении. Вторая ошибка: сейчас движение начинается рано. Надо только со звуком пулеметов. Третья: вы разворачиваете лемеха стремительно, а нужно, как можно медленнее. И четвертое: плохо водите пулеметами. Они у вас статичны, а хотелось бы видеть движение стволов справа налево. Только тогда они играют.

Повторение перехода. Один из пулеметов, несмотря на прекращение фонограммы стрель-

бы,

продолжил стрелять.

ТОВСТОНОГОВ. Неужели не понятно? Прекращается фонограмма, лампочка на пулемете выключается.

ГАЙ. Фонограмма резко обрывается, кто-то неизбежно будет опаздывать. ТОВСТОНОГОВ. Надо добиться, чтобы никто не опаздывал!

ГАЙ. Простите, Георгий Александрович, но темнота, движение лемехов, а вместе с тем стволов пулеметов...

ТОВСТОНОГОВ. У вас есть предложение, Гриша?

ГАЙ. Есть. Сейчас пулеметы включаются и выключаются индивидуально, а надо из световой регуляторной одновременно. Вот тогда-то, наверняка, выключение произойдет сразу.

ТОВСТОНОГОВ. Евсей Маркович, сумеете сделать такое отключение? КУТИКОВ. Нужно менять систему...

ТОВСТОНОГОВ. Это я понимаю, я спрашиваю: сумеете или нет? КУТИКОВ. Сейчас сложно...

ТОВСТОНОГОВ. Мне надо понять: либо заниматься этим, либо отложить, объявив всем, что вы это сделаете.

539 ¶КУТИКОВ. Сделаем.

Георгий Александрович объявил участникам об обещании Евсея Марковича, а сейчас попросил повторить эпизод в том же виде.

После атаки выстраивается переход на эпизод «В доме Мелехова». Поднялись задние

створки лемехов и возникли две большие скамьи. Ввезенная телега поставлена на попа, на ней икона. Еще одна телега посредине сцены накрыта скатертью. Около нее три табуретки.

Пока шла перестановка, Товстоногов попросил художника по свету во время пулеметной пальбы дать на заднике зарницы вместо звезд.

Перестановка декораций затянулась. Товстоногов выяснил причины задержки. Оказывается, монтировщики были заняты тем, что уносили пулеметы. Георгий Александрович попросил актерский состав освободить рабочих сцены от этой нагрузки.

ТОВСТОНОГОВ. Давайте после приказа с перебежки бойцов... В чем дело? Стоооп! Что вы сделали? Они еще до пулеметов не добежали! Здесь конкретная музыка звучит, а вы уже пулеметную очередь даете! По этой логике весь красный отряд должен погибнуть! Полное безумие!

Еще раз! Собрались, товарищи! Будьте внимательней!

Дом Мелеховых. Наталья и Григорий.

ТОВСТОНОГОВ. Важно, откуда истинная причина ссоры? Оказывается, она знает и про кутежи, и об изменах. (Борисову.) Попробуем построить ваш монолог на уходе из дома. «Ты не понимаешь, я болел! И сейчас болен! Не хочешь меня понять, не веришь мне — пойду, погуляю! То уж, наверняка, лучше, чем с тобою гуторить!» В скандале с Натальей он вспомнил, чего у него нет: любви!

БОРИСОВ. Вообще не хочу с тобой в одной комнате находиться!

ТОВСТОНОГОВ. С женой у меня не ладится, а как было бы хорошо, если бы... И врезался наплыв! И вспомнилась Аксинья.

БОРИСОВ. Давайте попробуем.

ТОВСТОНОГОВ (Изотову и Кутикову). Надо резко из скандала пойти в наплыв. Как молния ударила: сменился свет, и пошла музыка воспоминаний. (Крючковой.) Выходите не тенью отца Гамлета, а живой, полнокровной. Выбежала, остановилась и бросилась в объятья.

(Кутикову.) Пока со светом полная ерундистика. Хотелось бы, чтоб в наплывах был особый НЕОБЫЧНЫЙ СВЕТ! Туман воспоминаний.

КУТИКОВ. Дайте пятнадцать минут перерыв — сделаем!

ТОВСТОНОГОВ. Сейчас еще раз пройду сцену Григория и Натальи — и прервемся. Я хочу попробовать еще один вариант. Для небольшой сцены громоздкое оформление. На самом деле для этого эпизода почти ничего не нужно. Две-три детали и все! Возьмем фрагмент избы. Уберите лемехи, оставьте стол, табуретки. Не хватает пространства, простора. Изба своим подробным построением держит нас за фалды. Вот убрали лишнее, и лучше стало. Вот теперь после скандала с женой легче будет вклинить наплыв. (Изотову.) Песня женщин существует в записи? Война — не война, поют бабы. Тем более, здесь глубокий тыл.

ИЗОТОВ. Даю песню, Георгий Александрович. ТОВСТОНОГОВ. Отдаленно пусть звучит...

Дом Мелеховых. Наталья и Григорий. Новая редакция сцены.

ТОВСТОНОГОВ. Во-от, совсем другая обстановка! Здесь уже можно работать. Дайте-ка на стол лампу... Очень хорошо. Сцену сначала, пожалуйста. (Малеванной.) Лариса, а вы не могли бы сделать такую штуку: гладила-гладила, вдруг бросила все и зарыдала?! Хорошо! Вот вы его белье гладите, а он уже не ваш. Чужой! И у него чужие бабы... Заплакала и почувствовала, как он мнется около. (Борисову.) А вы, Олег, «Но-но-но! Разве так мужа с фронта встречают»? Вот и песня ложится. (Кутикову.) Только я бы хотел еще их видеть! Не лица, а черные тени. (Малеванной.) «У тебя дети», — покажите, Лариса конкретно, за портал. «Вон они там, зайди!» (Борисову.) Возьмите поглаженную гимнастерку и наденьте ее. На «жизнь покатилась» можно сесть за стол, Олег. Попытка последний раз пробиться к ней. (Малеванной.) Поначалу чуть было не поддалась Григорию, а потом взорвалась: ты мне зубы не заговаривай!

540

¶У меня еще одна идея! Что-то я сегодня подозрительно полон идей! Давайте-ка еще раз сначала.

Новая редакция сцены. Наталья и Григорий.

(Малеванной.) Погладила, и начните убирать со стола. Все, кроме скатерти, уберите. И заплакала. Вот-вот, в голос заголосила, есть за что! Хорошо бы на «кобелину» швырнуть в него гимнастерку. Когда Григорий завелся, постойте, Лариса, с лампой, послушайте, а затем осветите

мужа. Что-то я тебя не пойму. Может, я у тебя не только нелюбимая, но и идиотка? Вот, а теперь скажите: «Как же тебе гляделками не совестно моргать?» То, что он болен — слышите впервые. Жалко стало, родной ведь. На «холод по телу прошел» — сядьте около него. Ах, как ловко он любовь на политику перевел! «Трудно ему, понимаешь! А мне не трудно? Мне еще трудней!» (Борисову.) Облокотитесь на край стола, Олег. «Помутилось у меня в голове» — теперь лягте на стол. А Наталья посмотрела, встала и выдернула из-под локтей скатерть! Очень хорошо! Вот это я и хотел вам предложить! (Борисову.) Ну, а без скатерти я вообще не буду с тобой разговаривать! (Малеванной.) Лариса, садитесь на табуретку сбоку, и там будете сочинять письмо Григорию.

С переходом Григория — наплыв!

(Крючковой.) А может без остановки кинуться к нему?

МАЛЕВАННАЯ. Письмо длинное, Георгий Александрович. Как его писать? Как читать? ТОВСТОНОГОВ. А уже написано. Мы же с вас свет убирали. С музыкой вернули. Перечи-

тывайте... Не стала бы унижаться, да? Но слухи-сплетни замучили. Отсюда просьба посоветовать, как жить дальше? (Борисову.) Взвесьте, Олег, и не отрезайте, нет, а даже пожалев ее на прощанье: «Живи одна»

Появился молодой Листницкий (В. Матвеев). Позвал отца: «Вот, мол, к нам пришли». И выходите, Света и Олег, из объятий в положение нанимающихся людей. Валерий, выйдите навстречу Сергею Сергеевичу, поставьте табуретку ему в центр. (С. Карновичу-Валуа.) Оглядите Мелехова, как лошадь. (Борисову и Крючковой.) Когда хозяин объявил, что будет платить восемь рублей в месяц, переглянитесь: устраивает? Мог и вообще не взять! Первым уходит отец, затем мимо Лист- ницкого-сына Аксинья. И, молодой барин, помашите, уходя, пальчиками Григорию. (Кутикову.) Осветите комнату Мелеховых. (Малеванной.) Переспросите: «Живи одна?» На «нету жизни, нету»

— хватайте нож! (Изотову.) Музыка, Юра! (Малеванной.) Нет, нож не устраивает! Бегите назад, на лемех! И вот там должна быть приготовлена коса! (Марлатовой.) Команда на вывоз лемеха на нас! (Малеванной.) И вот тут надо разорвать платье на шее, затем прижать косу к горлу!

ИЗОТОВ. Я приготовил акцент, послушайте! ТОВСТОНОГОВ. Давайте!.. Хороший звук! БОРИСОВ. Да, это лучше, чем музыка.

ТОВСТОНОГОВ. И на этом звуке наплыв оборвется. И тогда Наталья скажет Григорию: «Жаль, что тогда не до смерти зарезалась». (Призван-Соколовой.) Войдите на плач Натальи и встаньте за табуретку, где она писала письмо. Возьмите лампу и осветите их. Нет-нет, не ставьте лампу на место, очень хорошо, когда она у вас в руках. (Борисову) Хотел уйти, да никак. Подряд идут семейные сцены. Наталья, плача, убегает. А вы, Олег, сядьте на табуретку. И пошла музыка раздумий. Только тихо, пиано.

6 мая 1977 года. Пятница

Татьяна Бедова спросила Ю. Е. Аксенова, как правильно произносить: аспидный или аспид-

ный? «Аспидный, по-моему, — ответил Юрий Ефимович, — а вы как считаете, Георгий Александрович? Мне кажется, ударение на втором слоге». «Конечно на первом, Юра. Аспидный даже на ухо не ложится», — сказал Товстоногов, смотря на сцену. Декорации уже стояли. Устанавливали свет.

541 ¶Репетиция началась с просмотра эпизода «Григорий — Наталья». Проверялось, как запом-

нили

актеры последний вариант, который утвердили вчера. Звезды на заднике исчезли, появился диск, который, в зависимости от освещения, может быть

либо солнцем, либо луной.

ТОВСТОНОГОВ (Кочергину). Эдик, как вы считаете, хорошо ли при этом интерьере дать луну?

КОЧЕРГИН. Можно.

ТОВСТОНОГОВ. Я знаю, что можно. Мне интересно знать: хорошо ли это будет? КОЧЕРГИН. Надо попробовать высветить диск.

ТОВСТОНОГОВ (Кутикову). Высветите луну холодным синим светом, пожалуйста. Помоему, хорошо. А по-вашему?

КОЧЕРГИН. И по-моему.

Наплыв. Встреча Аксиньи и Григория.

ТОВСТОНОГОВ (Изотову). Не орите так музыкой, Юра. (Крючковой.) Увидев Григория, остановитесь и скажите перед тем, как броситься к нему: «Гриша». И добавьте эпитет какой-нибудь из Шолохова.

КРЮЧКОВА. Можно я скажу: «Любый»?

ТОВСТОНОГОВ. Скажите. (А. М. Янокопулосу.) Да, засвеченный задник — это полная муренция. Ничего со световой музыкой пока не получается.

Товстоногов встал и, не отрываясь взглядом от сцены, позвав за собой Янокопулоса, зашагал

по проходу назад, направляясь к сидящему сзади рядом с выносным пультом Кутикову. На сцене обиженная Наталья столкнулась с матерью Григория.

(Призван-Соколовой.) Не надо все время в небо говорить! Вы ж не с Богом разговариваете?! На небо можно один раз посмотреть, когда упоминаете господа, вот тогда небо пользуйте.

Актеры продолжали репетицию, а у пульта Кутикова собрались Товстоногов, Кочергин, Янокопулос и Розенцвейг.

ТОВСТОНОГОВ. В поиске света надо визуально ясно отделить прошлое от настоящего. Сколько мы говорили об том, а воз и ныне там!

КУТИКОВ. Мы пробуем, Георгий Александрович, ищем, но пока не получается. ТОВСТОНОГОВ. И не получится, потому что особенно этот спектакль требует поисков но-

вых для нашего театра способов освещения. А мы пользуемся приемами десятилетней давности. Я был в Москве, посмотрел у Любимова «Мастера и Маргариту». Чего у них только нет? И световой занавес, и столбы сверху, и снизу из-под решеток...

КУТИКОВ. Я, к сожалению, «Мастера и Маргариту» не видел...

ТОВСТОНОГОВ. Тут дело не в этом спектакле. У них световая аппаратура работает по этим принципам с образования театра. С «Десяти дней, которые потрясли мир». И, между прочим, когда они приезжают в Ленинград, то гастролируют во Дворце культуры Первой пятилетки, где сами знаете: свет хилый. И вот они за один день светоаппаратуру на свой лад перестраивают! Световой занавес привозят из Москвы и устанавливают. Фантастика! Вы что-нибудь видели у них?

КУТИКОВ. Нет. ТОВСТОНОГОВ. Ни разу ничего?

КУТИКОВ. Не довелось, я целыми днями в нашем театре.

ТОВСТОНОГОВ. Как же так, Сева? Вы — человек искусства, вам же это необходимо! У Любимова все надо смотреть! Вот потому мы и не можем решить элементарную для крупного театра задачу: отделить прошлое от настоящего!

КУТИКОВ. Пока не получается, Георгий Александрович! Но мы ищем! Вот, посмотрите! ТОВСТОНОГОВ. «Зайчики» запрыгали??? Правильно, что Эдуард Степанович с таким

приемом не согласен! И я не принимаю! Это сказка! А мы ищем ирреальный свет! А для этого нужна другая система освещения! Напрочь сменяющая бытовую! Сколько времени потеряно на одни лишь обещания?! Верю, жду! И ничего!

542

¶КОЧЕРГИН. Даже из того, что у нас есть, можно создать прием. Важно точно следовать принципу. Наплыв — контровой свет. Если же действие происходит в настоящем времени — освещение переднее: верхнее, боковое, какое угодно, но переднее. Покажите смену света, Евсей Маркович.

ТОВСТОНОГОВ (посмотрев). Нет, Эдик, это красиво, выразительно, но не дает нам желаемого результата. Не происходит смены прошлого на настоящее и наоборот. Да, хорошо высвечиваются декорации, ну и что?

КОЧЕРГИН. Может быть, настоящее — это верхний свет, а прошлое — нижний? КУТИКОВ. Нет, тогда надо вскрывать станки.

ТОВСТОНОГОВ. Ну и что? Попробуйте хотя бы это. Меня убивает то, что я не вижу реальных предложений, проб! Просто руки опускаются! Приходится на весь спектакль выбирать дветри точки, куда на актера можно направить столб света, да и то только сверху. А на Таганке весь пол в решетках, где угодно столбы.

КОЧЕРГИН. На Таганке разбит планшет сцены. Он там вообще сборный. Поэтому много