Файл: Kachkaeva_A.docx

В апреле 2007 года были изъяты серверы и вся документация в Фонде «Образованные медиа» (правопреемник АНО «Интерньюс»). Основание – нарушение таможенных правил главой Фонда Мананой Асламазян. Организация, которая 15 лет на средства грантов – западных и российских – помогала развитию российского телевидения и журналистского образования, прекратила существование. 2,5 млн подписей под посланием президенту в защиту Асламазян и «Интерньюс» стали последней данью уходящей эпохе, в которой профессиональное сообщество существовало – пусть и не очень сплоченное. Окончательно победила логика «своизма», которая идеологически обосновывалась необходимостью следовать в русле общественно-политического настроения большинства народа.

Уже не имело смысла говорить об «огосударствлении», «цензуре», «ущемлении свободы слова». В отсутствие официального института цензоров на общенациональных каналах сложилась отработанная система умолчания и согласования тем и событий, табуированных персон, не допускаемых к эфиру, фильтрации информационного потока в пропагандистском ключе, предполагающем оценочный, интерпретаторский подход к фактам. Никаких «списков» и «темников» в редакциях нет. Просто в редакционных коллективах федеральных каналов между начальством и работниками существует негласный договор – есть то или те, кого нельзя называть.

Предвыборная кампания 2007 года не предъявила реальных дебатов, а лишь формально выполнила функции «гримерки» для демократической процедуры с публичной борьбой идей и программ. Окончательное поражение потерпели либеральные партии, а вся зрелищная и мифологическая мощь телевидения сконцентрировалась на любви к одному человеку – Владимиру Путину, а к концу 2007 года – на любви к его объявленному преемнику Дмитрию Медведеву.

Информационное обслуживание правящего класса 2005–2008 годов привело к унификации новостей на каналах «большой тройки» – «Первом», «России», НТВ. При стабильной однотонности информационной картины для аудитории большинства появились новости для меньшинств: «фрондирующих» и либерально настроенных (РЕН ТВ, «5 канал»), «премиум-класса» и принимающих решения функционеров («Вести 24»), на экспорт (RT). Впрыскиванием полемичности в анемичное, подцензурное телевидение несколько сезонов подряд занимались на федеральных каналах, имитируя большой стиль дискуссионных программ.

Эмоции и развлечения стали главным и самым ходовым товаром на телевидении 2005–2008 годов. Это время рождения провокационного слогана «Выключи мозги. Включи «2×2» («2×2» – по сути альтернатива традиционному телевидению и отчасти пародия на его продукцию) и финального в завершившемся политическом цикле успеха сериала «Ликвидация» («Россия»), запущенного государственным телеканалом в ночь выборов в Госдуму. Ошеломляющее телесмотрение этого сериала (как, впрочем, и других успешных сериалов – главных поставщиков мифов о новых героях, истории и жизни) подтвердило: интерес к политическому процессу у населения ликвидирован, и для информационного телевидения на массовых каналах действительно нет места. Усилилась эмоциональная антигуманность «треша», где притупляется базовое чувство стыда (зона содержания, активно освоенная НТВ).

---

Все эти годы активно продвигались идеи выборочного примирения с прошлым и возрождения российского государственного величия, славянских ценностей и современного домостроя. Ценности индивидуальной свободы и гражданской активности стоят в ином идеологическом ряду «времен Путина» и массовому телевидению не нужны. Для идеологических и культурных меньшинств отведены телевизионные резервации (экранизация репутационной для каналов классики, канал «Культура», ночные «разговорные» и документальные программы общенациональных каналов, пакеты кабельно-спутниковых каналов).

Власть индустриальной корпорации: «присматривающие» и «служащие»

Новые бюрократы, вышедшие из силовых ведомств, плохо приживались на ключевых постах в медиаиндустрии, хотя институт «присматривающих» (в ранге советников, замов директоров) укрепился во всех крупных компаниях и холдингах. Правда, неэффективность этих, особенно министерских, управленцев к 2007 году стала окончательно очевидной.

Тем не менее прежний истеблишмент медиаиндустрии – ее лидеры и профессионалы, возглавлявшие ведущие каналы последние 12–15 лет, в целом поддержали трансформацию системы. Разница между этими людьми, пожалуй, только в их личных мотивациях и степени лояльности генеральной политической линии.

Откровеннее всех сущность выполняемой работы сформулировал Владимир Кулистиков: «Я, знаете ли, за свою жизнь поменял много мест… Везде работал адекватно и лояльно относился к руководству и к тем задачам, которые передо мной ставили. Вне зависимости от того, какие это были задачи. Я работал в общеарабской газете „Аль-Хайят“ в Москве, работал на „Радио Свобода“, финансируемом Конгрессом США, и тоже соответствовал тем запросам, которые там были. В советское время работал в журнале „Новое время“, который издавался под патронатом ЦК КПСС. Я профессиональный работник в сфере медиа и занимаюсь решением тех задач, которые ставит передо мной собственник данных медиа, и никто другой»[29].

«Правила игры» в телевизионной индустрии конца первого десятилетия XXI века лаконично сформулировал один из главных кремлевских политтехнологов, президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский, до 2008 года ведущий программы «Реальная политика» на НТВ: «То, что вы называете контролем государства над СМИ, я бы назвал системой недопущения перехвата основных инструментов современного общества малыми группами, сосредоточенными на своих групповых интересах. Это задача реальная, так же, как и то, что это приводит, подобно фиксации гипсом сломанной ноги, – это приводит, конечно, к печальным последствиям. Мы хотели бы более интересного телевидения, но мы не хотели бы, чтобы телевидение было скуплено. Причем скуплено не открытым образом, как бизнес, а теневым образом, как политический инструментарий. Скуплено небольшим количеством людей (многих из которых я знал в прошлом и, честно говоря, не доверил бы им не только телевидение, но и собственность помельче) и превращено в инструмент манипуляции нами. Потому что с помощью масс-медиа, злоупотребляя ими, легко, как вы понимаете, создать любую истерию в стране. Путин, если хотите, после того, как изгнал олигархов из сферы медиа, он заморозил ситуацию. Это привело к чрезмерному, несомненно, контролю сегодняшней администрации каналов над своими каналами. Фактически… менеджеры основных федеральных каналов превратились в их собственников и навязывают, во-первых, свои вкусы, а что еще хуже, свой бизнес в качестве мейнстрима аудиториям национальных каналов. Поэтому мы вынуждены смотреть всякую лабуду. Это реальная проблема, но решить ее тем, что выставить активы на торги, предложить их покупать, не удастся, потому что реально контроль внутри этих каналов принадлежит не государству, не надо обольщаться. Он принадлежит достаточно сплоченным местным корпоративным мафиям, которые стерилизуют политически телевизионный эфир, демонстрируя свою лояльность, в обмен на полную свободу рук в бизнесе. Это меньшее политическое зло, чем олигархические манипуляции. Но это тоже зло, и ему тоже придет конец»[30].

---

Певец «Реальной политики», которая на экране свелась к сакральной ритуализации политического процесса, лукавит, оправдывая меньшее зло «местных мафий» по сравнению со «скупкой» телевизионного инструментария олигархическими группировками. Просто олигархическую «смуту», истерику и грязь «информационных войн» сменила смирная корпоративная идеология государства с «олигархами» нового типа – лояльными, непубличными, всегда готовыми оказать услуги власти. Не очевидно, что для развития современного общества эта идеология самая привлекательная. «Служивая» знать готова принять или поменять обслуживающую идеологию, если это отвечает или угрожает ее скрытым частным интересам. Общественное благо, каковым является любой национальный эфир и необходимость заботы о котором для пользы общества государство всегда декларирует, в этих интересах не учитывается. Телевидение – это всего лишь бизнес или только бизнес (этой формулой для удобства пользуются практически все телевизионные начальники – и те, кто руководит исключительно коммерческо-разлекательными каналами, и те, кто возглавляет государственные каналы универсального содержания).

Александр Роднянский (СТС), вводя моду на развлекательное, позитивное телевидение, еще в 2003 году провозгласил, что «телевидение больше не миссионер, а вид досуга». Эта безальтернативная формула не оставила выбора и не добавила доверия и ответственности перед потребителями и гражданами. Вскоре стало ясно, что «досуг» и «развлечения» могут быть не только «позитивными», содержательно апеллирующими к гуманистическому началу в человеке, но и «негативными», обращенными к агрессивным, жестоким, низменным инстинктам. Роднянского в его утилитарном позиционировании телевидения новой эпохи поддержали коллеги. Владимир Кулистиков (НТВ) сравнил телевизор с «бытовым прибором, как холодильник»[31], который просто «делает шоу, и новости – это тоже шоу»[32]. Константин Эрнст («Первый канал») провел параллель с «общественной столовой»: «Мы работаем в сфере обслуживания»[33].

Производители «смыслов», таким образом, переложили ответственность на потребителей – мы предлагаем только то, чего вы хотите сами. Это не означает, что продажа «глянца», пошлости, низких чувств и побуждений – сознательная задача телевидения, просто все это хорошо продается. Такова рыночная логика. Государство тружеников эфира поддерживает и поощряет: даже «вклад в развитие телевидения» всяческих «ЧП» – в которых смакуются смерть, криминальные подробности и человеческая деградация – оценен государственной наградой. Выходит, именно такая «плодотворная работа» считается заслугой перед Родиной.

---

В результате ориентации на производство прежде всего эмоций и развлечений практически нивелировались общественно значимые цели телевидения: развитие личности, распространение адекватных времени представлений о действительности, проговаривание ценностного ряда и культурного кода новой России. Дело не в ограничении аполитичной «гламурности», которой противостоят «агрессивная криминальность» и «треш со стёбом». Это две стороны одной медали. Дело в том, что содержательно на телевидении нарушен разумный баланс между игрой на пороках, страстях, безысходности, показом демонстративной роскоши, скандалов и образа жизни звезд шоу-бизнеса и восхищением человеческим достоинством, мужеством, трудом, порядочностью, милосердием.

Телевизионная вертикаль в бизнес-модели условна. «Правила игры» и установки поддерживают, уточняют, интерпретируют многочисленные администраторы, кураторы, лоббисты и проводники их интересов из числа менеджеров среднего звена. «Хороший тон» этого времени, что называется, «за кадром» – брезговать своим телевидением, понимающе ухмыляться, сетовать, говорить о вынужденных обстоятельствах, а публично – объяснять сервильность, «заказуху», китч и аморальность требованиями клиента – обывателя или власти.

В 2005–2007 годах в сообществе постоянно курсировали рассказы о летучках с нагоняями, о кураторах из «ведомств», присланных в компании, о том, что и кому запретили, рефлексии по поводу того, как это все противно, но куда же денешься, оправдания таблоидной и агрессивной журналистики невозможностью заниматься другой. В результате это «двоемыслие» и становится основой непоколебимых «правил игры», которые в конце концов начинают понимать и без слов.

На описываемом этапе развития «журнализма» – прежде всего в электронных СМИ – самоцензура переплелась с необходимостью соблюдать «правила игры» в корпорации – не выносить сор из избы, соглашаться с мнением вышестоящего, точно выполнять указания, если ты не топ-менеджер, который иногда вправе предложить более эффективную схему бизнес-продаж.

Всего лишь бизнес…

Правильные покупатели и новые олигархи. Единственная новая группа крупных собственников электронных медиа, в интересах которой перераспределялись или покупались активы в 2005–2007 годах, имеет питерское происхождение. В период первого президентского срока Владимира Путина, когда перегруппировались активы «империи Гусинского», на медиарынке появилась группа «Еврофинанс» (конец 2002 года). Во время второго президентского срока – с 2004 года – активным расширением медиаактивов занимался Юрий Ковальчук, председатель совета директоров банка «Россия», которого называют близким другом Владимира Путина.

---

История «Еврофинанса» и группы Ковальчука тесно переплетена с «Газпромом». Когда глава «Газпрома» Алексей Миллер объявил о создании нового медиахолдинга на базе «Газпром-Медиа», предполагалось, что «Газпрому» отойдет 49% акций нового холдинга. «Еврофинансу» отводился контроль – 51%. За все годы, прошедшие со времен как будто бы объявленной сделки, новый холдинг вопреки ожиданиям так и не был создан. Российские СМИ сначала недоумевали, как это ранее никому не известный банк стал одним из основных игроков на рынке СМИ, а потом предположили, что «Еврофинанс», по-видимому, должен был стать промежуточным накопителем «медиаактивов» для последующего создания крупного холдинга. Более того, выдвигалась даже версия, что президенту страны крайне приглянулась медиасистема Италии, где Сильвио Берлускони через частную корпорацию Mediaset является крупнейшим медиамагнатом, владеющим тремя телеканалами, а над остальными тремя (через государственный медиахолдинг RAI) он имеет власть как чиновник.

Так и не ясно, чего именно не сумели сделать владельцы «Еврофинанса»-то ли у банкиров, «прикрывавших» передачу медианаследия Владимира Гусинского, не хватило хватки, то ли связей, то ли умения сбалансировать интересы сторон. К 2005 году, так и не заявив о себе как о серьезном владельце медиаактивов, «Еврофинанс» был постепенно вытеснен с телевизионного рынка. Активы «Газпром-Медиа» в итоге перешли в подчинение Газпромбанка, акции канала «Петербург» были выкуплены компанией «Северсталь», которая по сути тоже оказалась лишь назначенным финансовым инвестором для формирования новой медиагруппы «друзей президента». Именно «Северсталь» Алексея Мордашова в итоге заменила в схеме покупки РЕН ТВ ранее планировавшийся «Еврофинанс Моснарбанк».

В 2004–2005 годах интрига вокруг покупки и продажи холдинга и канала РЕН ТВ была самым заметным событием. Для участников медиарынка не было секретом, что Лесневские были готовы сами выкупить акции канала у своего основного партнера и главного акционера – РАО «ЕЭС России», доведя свой пакет до 51%. Однако в условиях согласования о купле-продаже крупных медиаактивов с Кремлем Лесневским этого сделать не позволили. Не смог договориться об этом и глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс. Лесневские продали свою долю в компании в 2005 году. Впервые, пожалуй, в истории телевизионного российского бизнеса была осуществлена более-менее цивилизованная смена собственников-то есть у них ничего не отобрали, они не уехали за границу и к тому же получили хорошую цену.

---