Файл: Презумпции и фикции в праве.pdf

ВВЕДЕНИЕ

В правоприменительной практике часто встречаются ситуации, когда реально имеет место тот или иной юридический факт, но в силу совокупности содержания некоторых норм права на практике невозможно доказать наличие этого юридического факта. В этом случае возникает ситуация, требующая разрешения каким-либо путем. Тогда, как прием юридической техники, применяется юридическая фикция.

Юридическая фикция - это преднамеренно созданное неоспоримое положение, не соответствующее реальной действительности и императивно содержащееся в нормах права с определенной целью: вызвать или не допустить определенные последствия. Использование юридической фикции в законодательной и правоприменительной деятельности осуществляется на протяжении многих веков. Данная правовая категория активно применялась ещё в Древнем Риме и прочно вошла в правовые системы многих европейских стран, а также правовую систему России.

Актуальность темы курсовой работы продиктована теоретической и практической важностью юридической фикции как правовой категории, определением роли и значения юридической фикции в отдельных отраслях права.

Целью данной работы является всестороннее и комплексное изучение юридической фикции, выявление особенностей ее применения в разных отраслях права.

Для ее достижения поставлены следующие задачи:

- анализ истории возникновения и развития взглядов на юридическую фикцию и их влияние на законотворческий процесс;

- определение понятия юридической фикции;

- исследование отличительных и схожих свойств юридической фикции с правовой презумпцией и другими смежными правовыми понятиями;

- определение роли юридической фикции в отдельных отраслях права.

При написании этой работы применялись следующие методы исследования: изучение и анализ научно - исследовательской и юридической литературы, использовались труды ученых: В.К. Бабаева, В.М. Горшенева, Г.Ф. Дормидонтова, В.И. Каминской, О.А. Курсовой, Д.И. Мейер, К.К. Панько, Пугинского Г.Ф., Марохина Е.Ю., Денисова Г.И., Зайцева И.М., Баранова В.М. и др.

Объектом исследования являются общественные отношения, которые регулируются с помощью юридических фикций.

Глава 1. Понятие «юридической фикции»

• 1. Юридическая фикция в истории правовой мысли.

Историю развития категории вымысла и предположений по продолжительности можно сравнить с историей развития самого права: отношение к ним было разное: от отрицания их роли и возможности применить в праве и, наоборот. Прежде всего, это было связано с природой самих явлений. В переводе с латинского языка фикция означает выдумку, вымысел, что-то несуществующее, нереальное. Неужели могут иметь место нереальные категории, вымыслы или предположения в праве, науке, которая обеспечивает в обществе порядок? Пожалуй, такой подход и объясняет существование периода отрицания фикций в праве.

Юридические фикции впервые начали распространяться в Древнем Риме. Римскими юристами фикция использовалась как средство юридической техники. Судебные магистраты могли отказать в судебной защите отношению, хотя оно и подходило бы под нормы цивильного права, и обеспечить судебную защиту в случаях, которые не предусматривались нормами права.

В римском праве существовали фиктивные иски, т. е. иски, в которых использовались фикции. Их назначение было в распространении предусмотренной законом защиты на новое, не предустановленное в законе отношение. При этом Претор предлагал в формуле судье допустить наличие фактов, которые в действительности не имели место.

Согласно цивильному праву правоспособностью обладало лицо, которое имело статус гражданина. Взятый в плен римлянин становился рабом, теряя при этом не только свободу, но и правоспособность, а также римское гражданство. Соответственно, если лицо умирало в плену, то его имущество не наследовалось ни по закону, ни по завещанию (завещание прекращало свое действие с момента попадания лица в плен). Безусловно, это было несправедливо по отношению к наследникам плененного. Тогда Корнелий принял закон, который вводил фикцию, в соответствии с которой умерший в плену считался умершим в момент попадания в плен, т.е. в тот момент, когда он еще был свободен и считался гражданином Рима.

Согласно вышеуказанной фикции считалось, что плененный умер свободным, и его завещание оставалось в силе, если же завещания не было, то наследовали законные наследники.^[1] А если же римский гражданин бежал в момент военных действий, то при переходе границы Римского государства его не просто считали свободным, но и рассматривали как- будто вовсе не был взят в плен.

В римском праве распространение получил так именуемый мнимый судебный процесс. Приобретатель и отчуждатель, лица, участвующие в римском процессе, приходили к претору. Приобретатель просил вещь, которую он приобретал, заявляя о принадлежностью ему. Отчуждатель мог признать право истца или промолчать. Тогда Претор устанавливал право истца и издавал акт, подтверждающий волю сторон.^[2]

В римском праве фикции согласно распространенной формуле «публичное право имеет в виду благо государства»^[3], часто применялись государственной властью для реализации каких-либо политических решений.

Например, Законом консулов Папия и Попея стимулировалось вступление мужчин и женщин в брак и рождаемость в Древнеримском государстве. Согласно этому закону, все мужчины 25 - 60 лет, и женщины, в возрасте 20 - 50 лет должны были состоять в браке и иметь детей. Если люди состояли в браке, но не имели детей, могли получить всего лишь часть наследства. Мужчина мог иметь одного ребенка, чтобы его не считали бездетным, а женщина должна была иметь 3 детей, вольноотпущенница – четырех.^[4]

Фикции в римском праве применялись и как средство, способствующее более быстрому и простому решению юридических вопросов. Так, нельзя признавать имуществом то, что приносит больше вреда, чем пользы; также нельзя считать вещь возвращенной, если она была возвращена в плохом состоянии; непонятные слова в завещании считаются ненаписанными и др.

Ввиду того, что фикции в римском праве способствовали преодолению консерватизма и формализма права, то отдельные исследователи и не рассматривали другие функции юридической фикции. Поэтому фикцию рассматривали как временный, переходный метод, который отойдет, как только право получит достаточное развитие.

В XIX в. проблема юридической фикции вновь была в центре внимания правоведов. Как в иностранной, так и отечественной юридической литературе появлялись споры по поводу происхождения юридических фикций, их роли и значении в древнеримском и современном законодательстве.

Дмитрий Иванович Мейер - один из известнейших специалистов в римском праве свое исследование «О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях» построил на изучении определенных проявлений фикций в Римском праве и в русском праве. Впервые она была издана в «Ученых записках Казанского Университета» в 1853 г. Автору удалось разделить понятия вымысла в праве, презумпции, скрытные и притворные действия, он дал определение правовой фикции, как «вымыслу в праве» и отнес её к «уклонениям от нормального порядка».

Существование фикций у Д.И. Мейера было связано с формализмом римского права. Согласно его позиции, это только средство «примирения консерватизма юридического мышления с потребностями правовой жизни...». ^[5]

Это исследование повлияло на профессора римского права Казанского Университета Г.Ф. Дормидонтова. Его работа «Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций», изданная в Казани в 1895 г., основывалась на положениях, сформулированных Д.И. Мейером. Г.Ф. Дорминтонов считал фикцию средством, которое служит целям юридической экономии и вызваны необходимостью удовлетворять вновь нарождавшимся потребностям …Обе эти работы имеют большое значение, так как позволяют изучить историю формирования и развития различных теорий о фиктивном в правовой науке.

Сергей Андреевич Муромцев - русский правовед, публицист, также рассматривал за фикциями только историческое значение и «несовершенный логический приём, который вызван известными историческими условиями и не должен распространять границы, установленных для него историей».^[6] Механизм действия фикции он раскрывал следующим образом: «известный признак, отличающий одно отношение от другого, все равно - заключался ли он в присутствии или отсутствии какого- либо свойства, воображался несуществующим, через что оба отношения оказывались вполне сходными и способными к подведению под действие одной и той же юридической нормы».^[7]

Как считал С.А. Муромцев, существование многих фикций обусловлено тем, что без них было бы необходимым менять структуру традиционных понятий. Такая работа могла показаться римским юристам очень трудною и «вовсе ненужною».^[8] Большинство из них, действительно, признавали ее такой, потому что в римском частном праве существовали работающие механизмы правового регулирования. Но, обвинять римских юристов, которые прекрасно разработали частное право, в уклонении от трудностей - невозможно.

Других взглядов на роль и значение правовой фикции придерживался Г.Ф. Дормидонтов. Фикцией он считал известный прием мышления, который состоит в признании существующим, заведомо несуществующего, и, наоборот. Юридическая фикция - «тот же прием, допускаемый объективным правом». ^[9] Он считает, что фикция отличается от обмана тем, что о ней принято говорить только в том случае, если никто не заблуждается на этот счет. Изучая юридические фикции в истории правовой мысли, необходимо также отметить работы зарубежных учёных-правоведов.

Во второй половине XIX в. вышла монография профессора Демелиуса. «Все виды проявления фиктивной мысли в римском праве можно характеризовать как нормы права, с помощью которых фактическое отношение обращается в юридическое и приравнивается по своей юридической природе своему образцу и обозначается, как подобное», считает Демелиус.^[10]. Он выступал против использования фикции в качестве средства юридической конструкции. Такой подход был свойственен немецким юристам. При этом, Демелиус признает огромное значение и необходимость применения фикций для науки. После, монография Демелиуса считалась «поворотным пунктом» в истории отношения германской юриспруденции к фикциям, была окончательно удалена фикция из области права.

В советский период в юридической литературе проблеме фикций уделялось мало внимания. Ряд советских правоведов отрицали существование фикции в праве по политическим мотивам. Фикция не соответствовала юридическим технологиям того времени, хотя и использовалась в законодательстве, когда другие средства уже были исчерпаны.

В последнее время на фикции обратили внимание юристы, которые занимаются отраслевыми исследованиями.^[11] То, что фикциям начали уделять внимание процессуалисты,^[12] объясняется тем, что в связи с решительным изменением идеологии требуются изменения правовых концепций в сфере гражданского и уголовного процесса.

Проблемы юридических фикций изучил К.К. Панько, исследовав правовые фикции в уголовном праве и правоприменении, также О.А. Курсова, которая раскрыла теоретическое понимание юридической фикции. В.К. Бабаев в своей монографии «Презумпции в советском праве», рассмотрел вопрос о том, какое положение занимает правовая фикция в праве в советский период.^[13]

С позиции В.К. Бабаева, необходимо отделять фикции как технико-правовой прием от фиктивности в самом праве. Конечно, о фиктивности в советском праве не было и речи. Тем не менее, В.К. Бабаев делает вывод о том, что фикцию можно применить в советском праве «не более как технико-юридический прием», и к их использованию «законодатель прибегает исключительно редко». Такой вывод типичен для советского правоведа, однако не совсем верен потому, что в советском законодательстве фикции тоже имели место - это закономерное явление в каждой системе права.

Интересные мысли относительно юридических фикции высказал С.С. Алексеев. С точки зрения ученого, фикции - «своего рода связки в нормативном материале», которые обеспечивают наилучшее функционирование правовой системы^[14] и служат для «обеспечения формальной определенности права».^[15] Но в то же время, это - «явления, неотделимые от нормативного содержания правовой системы, и, возможно, одно из наиболее ярких материальных выражений особенностей права как системного образования».^[16]

Сходную точку зрения выдвигал и В.М. Горшенев. Он считал, что фикция, наряду с презумпцией и другими правовыми явлениями, относится к «нетипичным нормативным предписаниям».^[17]

Исходя из вышеизложенного, рассмотрев историю возникновения и развития взглядов на юридическую фикцию, можно отметить следующее: середина XIX в. и советский период в российском праве характеризуются отрицанием возможности использования в праве фиктивных категорий. Конец XIX в. (римское право) характеризуется как период принятия и активного применения в праве юридических фикций.