Файл: 2-1.doc

Конечно, надо учитывать, что на данный момент на официальном уровне Россия не рассматривается в качестве “стратегического врага”, поскольку в стратегии безопасности США в XXI веке России уготовлена ординарная роль “средней страны”. Но в случае ее претензий на особый статус, она тут же переходит в разряд стран-изгоев (“rogue state”), что на американском политическом жаргоне означает враждебное для США государство типа КНДР, Ирака, Ливии, Ирана и им подобных.

Начавшееся переосмысление роли и места России в мире происходит под влиянием полного разочарования Московскими властями осуществить демократические реформы при одновременных попытках претендовать на один из полюсов многополярного мира - концепция, рассматриваемая как враждебная стратегии США на сохранение и утверждение единоличного лидерства в мире. Все это дает основание американцам занимать более четко выраженную антироссийскую линию по всем азимутам мировой политики, в том числе и в районе Каспийского моря.

Если суммировать все цели США, определенные в официальных и академических  материалах, то они, в конечном счете, сводятся к следующим немногочисленным задачам:

- используя заинтересованность стран Центральной Азии и Кавказа в привлечении иностранных инвестиций, взять под контроль их экономики и политику, одновременно готовя почву для встраивания этих государств в свою систему безопасности, возможно, и через механизм НАТО;

- свести до минимума “российский фактор” в регионе, игнорируя экономические и военно-стратегические интересы России;

1. -использовать доминирование США в регионе для манипулирования странами Центральной Азии и Кавказа против влияния Ирана и Ирака.

Американцы прекрасно отдает себе отчет в подлинных целях и действиях России в регионе. Они вместе с тем уверены, что Россия не в состоянии реализовать свои цели по следующим причинам.

Во-первых, у России просто нет ни финансовых, ни экономических возможностей в целом реализовать свои цели.

Во-вторых, в недрах российской политической и экономической элиты существуют группы, отстаивающие собственные интересы, не совпадающие с общими национальными интересами российского государства, что облегчает “игру” США за доминирование в регионе.

В-третьих, вторая война в Чечне, по мнению американских военных, выраженная, например, генерал-майором Робертом Скейлом (в статье за апрель 2000 г.) свидетельствует о неспособности российских вооруженных сил обеспечить   безопасность на собственной территории. Из этого делается вывод о как некомпетентности командования, так и о слабой технической оснащенности вооруженных сил.

В-четвертых, они крайне низко оценивают способность российского руководства в принципе реализовать те или иные задачи или уже существующие договоренности со странами Прикаспия, ссылаясь при этом на результаты реформ за последние 5-6 лет.

Как совершенно справедливо отмечает бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ (отвечавший за Ближний Восток и Южную Азию), а ныне работник Рэнд Корпорэйшн Грехом Фуллер, “российская тактика, особенно в Каспийском регионе, сработана плохо и возможности у России здесь уменьшаются”.

В качестве примера они приводят также высказывания, суждения и оценки российской стороны о перспективах строительства нефтепровода Баку-Грузия-Джейхан, из которых следовало, что это невозможно в силу дороговизны, нерентабельности и т. д. Принципиальная договоренность Азербайджана, Грузии и Турции (Анкарская декларация октября 1998 г.) о выборе именно этого пути по прокачке основной массы нефти и подтвержденная на переговорах марта 2000 г. опровергла российские прогнозы и одновременно показала, сколь  далеки от реальности взгляды российской стороны на ситуацию в данном регионе. Такой просчет свидетельствует о том, что в российских кругах не понимают одной вещи: главное в американское стратегии - не экономические интересы, а именно стратегические. США готовы заплатить любую цену ради утверждения своего лидерства в регионе.

Китай

Хотя основные геостратегические “игры” в XXI веке КНР будет вести в Восточной Азии, тем не менее, интересы экономической, даже скорее энергетической, безопасности предполагают более глубокое втягивание этой страны в районы Ближнего Востока и Каспийского моря. Причем в первом случае в силу уже утвердившихся отношений Китай оказался в связке с Ираном и Ираком, т.е. со стратегическими противниками США. Не случайно последние рассматривают КНР как одну из дестабилизирующих факторов в регионе. Глубокое втягивание Пекина в казахскую нефть, а в перспективе, не исключено, и в туркменский газ, превращают данное направление для Китая в стратегически значимую из-за планируемого резкого увеличения энергопотребностей как следствие динамично развивающейся китайской экономики. Все это ведет к тому, что КНР явится одной из основных игроков в районе Каспийского моря, интересы которого фактически не совпадают ни с одной внерегиональной страной. Китай, оттягивающий нефть на себя и действительно заинтересованный в ее добыче, представляет конкуренцию западным компаниям, но окажется союзником Японии, которая может использовать нефтепроводы, идущие на Китай, для перекачки собственной доли нефти. На этой почве возникают весьма сложные отношения в четырехугольнике КНР-США (Запад)-Япония-Россия, например, за заказы по строительству самого нефтепровода, финансируемые КНР. В наибольшем выигрыше оказывается Казахстан и другие сопричастные к проекту страны Центральной Азии. Это один из самых сложных узлов взаимоотношений, в которые вплетаются после ядерных взрывов в Индии индийский и пакистанский факторы.

К какой стороне склонятся Казахстан и Китай, зависит от степени стратегической близости этих двух стран с Россией и Западом. И хотя с коммерческой точки зрения выбор очевиден, но он не столь очевиден с позиции политических и геостратегических перспектив.

Дипломатическое искусство России как раз и состоит в том, чтобы убедить Казахстан учитывать общие долгосрочные геостратегические интересы обеих стран, а не сиюминутные выгоды. Анализ этого узла осложняется тем, что Китай ведет стратагемную игру, рассчитанную, как минимум на 50 лет, в которой США однозначно являются его стратегическим противником. Данный блок взаимоотношений настолько сложен, что даже официальный Вашингтон не может однозначно определить позицию в отношении КНР на каспийском участке, поскольку не в состоянии оценить ни характер ущерба, ни суть выгод от наличия китайского фактора в данном регионе.

4. IV.Основные интересы неприбрежных стран Каспийского региона

Грузия

Позиция Грузии объективно однозначно противоречит интересам России. Она заинтересована в прохождение нефтепровода по грузинской территории в сторону Турции, укреплении тесных связей со странами Запада, особенно с США, в выводе российских войск из Абхазии. Об этом часто пишут грузинские авторы на страницах журнала “Каспийский перекресток”, где они обвиняют Россию во всех неурядицах на Кавказе. Особо следует отметить, что впервые между Турцией и Грузией прошли совместные военные учения “Кавказская Амазония-98” в акватории черноморских портов Поти и Батуми. Они проходили в рамках подписанного 15 апреля 1998 г. в Тбилиси “Меморандума о взаимопонимании в вопросах военного сотрудничества между Минобороны Грузии и Генштабом ВС Турции”.  В этом меморандуме была зафиксирована идея “стратегического” военного партнерства между Тбилиси и Анкарой. И это только начало. Следует ожидать, что в недалеком времени США при согласии Турции и Грузии начнут размещать на постоянной основе в Черном море свои военные корабли, а также эскадрилью военно-транспортных самолетов на одном из аэродромов Грузии. Надо иметь в виду, что Э. Шеварднадзе неоднократно заявлял о намерении Грузии войти в НАТО к 2005 г.

Это первые ласточки, извещающие о том, что Грузия, наряду с Азербайджаном, будут    кавказскими странами - претендентами  на членство в НАТО.

Турция

До некоторого времени Турция находилась как бы на задворках западного альянса, хотя она и является членом НАТО. Европейцы в особенности с большим подозрением относились к этому союзнику, который к тому же имеет “печальную” историю демократии в своей стране. Ситуация изменилась после развала СССР и возникновения нефтяного бума в Центральной Азии и на Кавказе. Эти события значительно повысили ценность Турции в нарождающейся геостратегической игре, прежде всего, в глазах США.

Известно, что Турция, несмотря на свое мусульманство, является светским государством (церковь отделена от государства), т.е. является моделью, которая сознательно противопоставляется исламскому фундаментализму Ирана. В Вашингтоне хорошо понимают, что если влияние Ирана на страны Центральной Азии и в Азербайджане может нести антиамериканские настроения, то влияние Турции, наоборот, разрушая местный фундаментализм, привносит прозападные модели развития. В США не случайно заговорили о  том, что “Турции необходимо сыграть этническую (мусульманскую) роль”,  лишенную антиамериканизма.

Надо иметь в виду также и то, что,  несмотря на историческую трагедию 1915 г., у Турции налажены относительно конструктивные отношения с той же Арменией, которые, правда, могут быть разрушены в любой момент из-за поддержки Анкарой Баку в Карабахском вопросе.

Однако более фундаментально Турция развивает отношения с Грузией, что облегчает им сотрудничество в строительстве нефтепроводов, пролегающих по территориям указанных стран, например, до той же Супсы, а оттуда по железной дороге в Центральную Анатолию. А это опять же отсекает Иран и Россию от “большой” нефти.

Влияние Турции на события начинает ощущаться в реальной политике. Напомним, в сентября 1995 г., когда обсуждался вопрос перегонки “ранней нефти” из Азербайджана, тогдашний премьер-министр Турции, госпожа Тансик Чиллер угрожающе заявила бакинским эмиссарам: “Ни одна капля нефти не пройдет через Босфор, если Турция проиграет конкурс за раннюю нефть азербайджанского нефтяного проекта”.  В ответ AIOC пошел на компромисс: разделил 5 млн т нефти (предполагаемые поставки в год) на две части: одну часть решили пропускать через Россию, другую - через Грузию при спонсорстве Турции. Такое решение было объявлено, как “великая победа турецко-американской дипломатии”.

Усиление значимости Турции подтверждается и тем фактом, что по ее инициативе в 1992 г. была создана Организация экономического сотрудничества на Черном море, куда вошли Турция, Россия, Азербайджан, Армения, Грузия, Украина, Болгария, Румыния, Албания, Греция. Хотя перечень стран не вселяет оптимизма в способность этой организации решать какие-либо серьезные проблемы (все они находятся в состоянии экономического кризиса), однако сам факт ее формирования играет на усиление престижа Турции.

После принципиальной договоренности с Баку о прокладке трубопровода до Джейхана   следует признать, что Турция становится ключевым “игроком” в борьбе за каспийскую нефть. Но именно этот фактор может вызвать консолидацию всех антитурецких сил в регионе, причем и на территории самой Турции, активизируя, например, борьбу курдов за независимость.

Другими словами, тенденция усиления роли  Турции в регионе в соответствии с законом силы в международных отношениях неизбежно будет вести к перераспределению сфер влияния, обычно оборачивающимся военными столкновениями с другими субъектами региона. Речь идет не только об арабах и персах, но и о Кипре и Греции.

5. V.Складывание нового международного узла противоречий 

Ажиотаж вокруг энергетических ресурсов Каспийского моря дал толчок для формирования военно-политического узла противоречий, создающего одну из опасных конфликтных зон в мировой политике, которая уже получила международное название - южная дуга нестабильности. В принципе уже не имеет значения реальный или перспективный энергетический ресурс региона. Важен повод. Особенно для США. Не случайно ЦРУ, также как и министерство энергетики США для того, чтобы обосновать “стратегическую важность региона” для безопасности США постоянно завышают реальные запасы углеводорода в Каспийской зоне. На самом деле, по уточненным данным, они значительно меньше пропагандируемых лидерами стран Центральной Азии и Кавказа, и кроме того, и трудно реализуемые с точки зрения их освоения и транспортировки.  Но, повторяем, важны не запасы, а зацепка для расширения зоны влияния США на мировой арене.

Действия основных акторов в регионе ведут к оформлению блоковой конфигурации в прикаспийской зоне мировой политики. По мнению одних, на одной стороне сгруппируются Россия, Иран, Армения и, возможно, Туркменистан, на другой - США, Турция, Азербайджан, Грузия и все более склоняющийся к ним Казахстан. По мнению других, Россия, Армения, Иран, Пакистан, Болгария будут противостоять Турции, Азербайджану, Казахстану и Грузии, опирающихся на поддержку США и Запада. В данном случае не важно, какая конфигурация сложится в реальности. Главное то, что начался процесс выявления союзников и противников в грядущей конфронтации.  Причем специфика данного региона состоит в том, что если военные столкновения в Персидском заливе не препятствовали добыче нефти и насыщению ею западного рынка, то в районе Каспийского моря аналогичные столкновения окажут самое негативное влияние на хозяйственную деятельность прикаспийских стран. Главным образом потому, что два основных стратегических противника, США и Россия, объективно, хотя и по разным причинам,  более заинтересованы в замораживании всех проектов, нежели в их реализации. Столь же объективно на эту тенденцию будут работать и политико-экономическая нестабильность в самих странах Прикаспия. Необходимо учитывать и такой немаловажный фактор как этнические и религиозные противоречия между Азербайджаном и Арменией, Азербайджаном и Ираном, Арменией и Турцией. Как уже говорилось, весьма сложный клубок противоречий закрутится между КНР-США-Россией в зоне Казахстана и провинции Синьцзян.

В какой-то момент все названные факторы будут в большей степени определять ситуацию в регионе, чем причина - энергетические ресурсы - породившая их. В этой связи необходимо помнить, что война во Вьетнаме и наше “вхождение” в Афганистан были вызваны намерениями держать под контролем нефтяные шельфы Южного Вьетнама и энергетические и минеральные ресурсы Афганистана.