Файл: Профессиональная деформация.pdf

Климовым же труд описывается и рассматривается как некое целостное психическое образование, которое в своей структурности состоит из четырех составляющих, которые и являются, по сути, основными признаками оного.

1) Навык владения и управления как внешними, так и внутренними средствами деятельности[6, c. 185]

2) Ориентация в межличностных, социальных отношениях производственного характера

3) Осознанность и представление о социальной, общественной значимости результата деятельности

4) Понимание важности и ответственности перед достижением результатов, изначально заложенных в суть процесса.

Ключевой особенностью или даже закономерностью большинства работ из области психологии труда, как было сказано ранее, оказывается то, что они принижают значимость субъектности человека, работника. Те же работы, что имеют характер более психофизиологического и/или персоналогического вида, обращают внимание же наоборот, в большей степени на проявление индивидуальности работника в самом процессе труда, в деятельности. Но обширной областью для исследований является вопрос того, как же проявляется в личности сама деятельность, при этом, без отрыва от контекста труда и, каких-либо принимаемых личностных характеристик и особенностей.[14, c. 92]

Так что же может оказываться фактором, который и влияет на определенную деформацию сознания специалиста? Одна из идей, закладываемых в деятельностный подход изучения профессиональной информации, заключается в том, что возможным фактором, влияющем непосредственно на работника и деформирующей его в процессе его профессионального пути оказывается ни что иное как сам предмет деятельности (профессиональной).

Говоря о предмете деятельности, в свою очередь, на ум приходят работы Рубинштейна, который с тщательностью разрабатывал и раскрывал проблематику этого вопроса. «Сознание предмета определяется через свое отношение к предмету сознания». Вместе с этим, рядом, в тесном взаимоотношении со словом «предмет» в работах Рубинштейна фигурирует такое понятие как «продукт» деятельности.[18 , c. 112] И говоря об их отношениях, а так же об их взаимосвязи с работником, как субъектом деятельности, мы рассматриваем то, как формируется осознанность и представления последнего о самом процессе трудовой деятельности. А уже посредством этого формируется и изменяется состояние и содержание сознания индивида. То есть то, над чем работает и трудится человек и определяет в основе своей его сознание. Важно осознание процесса, рефлексия, субъективные переживания самого акта деятельности, в тесной взаимосвязи с его предметом и продуктом, что во многом и обуславливает не только профессионализм с точки зрения труда, но и в том числе отношение к самому процессу, наполненность им.[28, c. 190]

Об идеи наполненности процессом деятельности, в контексте психологии личности и экзистенциальной психологии писал Чиксентмихайи, раскрывая ее в идее «потока». Теория потока заключается в некотором ситуативном внутреннем оптимуме мотивации, включенности в работу/деятельность и увлеченности ею, в котором индивид пребывает, переживая определенный момент. Автор описывает это состояние как присущее той деятельности, в которой человек находит себя и свои внутренние смыслы.

Но возвращаясь к идеям Рубинштейна, Безносов в своем описании деятельностоного подхода, акцентирует внимание на его словах о том, что сознание является производной, определяясь контекстом жизни, а в особенности субъективными отношениями, в том числе и к деятельности трудовой. Именно это представление о том, что: «бытие определяет сознание» - автор принимает как методологическое доказательство роли предмета, объекта профессиональной деятельности, как фактора формирующего или же деформирующего сознание. Сюда же подводятся, примером и, даже, еще одним доказательством с точки зрения теоретического базиса, представления Климова о разнице в представлениях о модели мира у специалистов различных профессий. Различный тип восприятия мира в целом, в полной его структуре, наблюдается при разных предметных системах и сферах, с которыми работают специалисты.[11, c. 53]

Отдельно в контексте данной работы стоит рассмотреть ситуацию, когда объектом деятельности оказывается другой человек или группа людей. Сюда можно отнести педагогов, врачей (медсестер и некоторых иных представителей медицинского сектора), специалистов правоохранительных служб, военнослужащих, HR-специалистов (а так же области диагностики, подбора и т.д.), психологов и т.п.

На данный момент существует мало работ, посвященных изучению непосредственно влияния человека, как предмета труда, на субъект труда, в лице специалиста.[8, c. 99]

При рассмотрении данного вопроса в контексте деятельностного подхода в изучении профессиональной деформации, предлагается для начала категоризировать людей (которых мы рассматриваем как предмет труда) исходя из понимания их «нормальности» - «ненормальности» в контексте профессии. И если в первом случае, мы примерно понимаем, что имеется в виду под «нормальностью», то в свою очередь понятие «ненормальности» и критерии его оценки остаются под вопросом.[16, c. 87] Но в данном случае имеется в виду, что показателем «ненормальности» является отличие человека-предмета труда от специалиста выступающего в качестве субъекта. Примером можно привести отличие преподавателя от ученика, различие в критерии возраста уже подразумевает определение предмета труда как «ненормального». Именно это и обуславливает вероятность деформации, так как разница того или иного плана между объектом и субъектом, зачастую подразумевает поиск возможных путей для выстраивания взаимопонимания и соответствия. В свою очередь, рассматривая приведенный ранее пример, мы можем предположить, что преподаватель, имея потребность и желание понять ученика, включиться в полноценное взаимодействие с ним, будет принимать те или иные шаги в сторону оного, что подразумевает под собой некоторые сопутствующие, порою неконтролируемые или даже неосознаваемые личностные изменения.[2, 30] Но конечно в данном случае важен контекст ситуации, а также собственного представления преподавателя о производимой им деятельности: преподносит ли он просто материал или пытается быть еще и воспитателем, наставником для своих учеников.

Таким образом профессии вида «человек-человек» имеют как составляющую некоторый психологический барьер, преодоление и работа над которым, в свою очередь и оставляет некоторый след в психике специалиста, являющегося субъектом труда, что мы уже и рассматриваем как вероятную специфическую профессиональную деформацию.[14, c. 82]

Понимание и осознание, изучение объекта собственного труда играет значительную роль в процессе специфического изменения сознания. Именно этот процесс в том числе принимается в рассмотрение как значимый в контексте профессиональной деформации. Говоря чуть конкретнее, мы можем назвать определенный психологический механизм, который с большей вероятностью и лежит в основе данного явления. Данным механизмом является интериоризация. Под интериоризацией принято понимать изменение психики человека, изменение некоторых внутренних психических структур в процессе внешней социальной деятельности. То есть когда мы интериоризируем некоторые представления, знания касательно объекта нашего труда, мы по сути принимаем и делаем их деталью своей психической структуры, возводим их в уровень не просто отвлеченного видения, а полноценной составляющей своего внутреннего мира. В контексте взаимодействия характера «человек-человек» данный процесс чаще всего сопровождается частичным или полным «вживанием» в ситуацию, попыткой стать похожим на свой предмет деятельности.[19, c. 134] В разговорной речи мы можем часто услышать фразы которые хорошо отражают данный процесс: «вжиться в роль», «встать на чье-либо место», «побыть кем-либо» или, например «чтобы поймать преступника, нужно думать как преступник» и т.п. Целью этого является необходимость в схожем понимании той или иной ситуации, и поиске, если можно так выразиться «прощупывании» схожестей с человеком-предметом деятельности, во многом в целях установления более глубокого контакта для дальнейшей работы, посредством достижения некоторой внутренней идентичности. Тут можно привести слова О. С. Анисимова: «Для процессов общения как раз и характерны процедуры идентификации с "другим" как средство познания. Познание другого начинается с познания физических качеств, а продолжается в познании психических качеств. Наиболее тонким и специфичным для познания другого выступает позна­ние его как субъекта, начинающееся с эмоциональной идентификации, эмоционального чувствования ... Важным выступает и познание особенностей его познавательных процессов. В целом имитационное заимствование состояния другого человека предстает как важнейший механизм нового способа познания другого».[20, c. 88]

Говоря о взаимодействии, стоит рассмотреть так же то, что важное значение в процессе трудовой деятельности вида «человек-человек» принимает само межличностное общение. Во многом это происходит в том числе из-за того, что не только сам специалист направлен на предмет своей деятельности, но и сам человек имеет определенный «вектор», в рамках которого и старается удержать коммуникацию. То есть больной, приходя на прием к врачу, всячески старается помочь специалисту, в полной мере описывая ситуацию, рассказывая о тех или иных симптомах и подобном. В свою очередь преступник, общаясь со следователем, наоборот, пытается доказать свою невиновность и оправдать себя и свои действия. Любая из этих ситуаций, как и многих других, требует включения обеих сторон в процесс (что будет необходимо даже при определенном негативном отношении или, допустим, игнорировании, со стороны человека-объекта деятельности, так как это тоже вид активности), что означает включение как эмпатии, так и механизмов, описанных ранее. [22 , c. 119]Как в привычном повседневном общении, так же и в профессиональной деятельности, подобное взаимодействие формирует определенный опыт, который играет роль как в развитии личности, так и формировании определенных взглядов, мнений, перцепций. Так Л. И. Анцыферова говоря об этом замечает: «Личность стремится воссоздать себя в смысловом поле других личностей, занять особое место в их личностном пространстве. В то же время в этот внутренний мир людей стихийно вопреки их желанию может проникать и чуждое, чужое им».[13, c. 51]

2.3 Индивидуальный подход в исследовании профессиональной деформации

Отдельно выделяется индивидуальный подход в изучении профессиональной деформации. В данном случае акцент исследования ставится на изучение того, как меняется и деформируется личность и ее форма под влиянием деятельности и профессиональной практики. Нельзя отрицать, что в процессе трудовой, профессиональной деятельности изменяется жизненный уклад, мировоззрение человека, приобретаются новые смыслы, личность развивается и деформируется. В данном подходе «точкой отсчета» оказывается направленность личности, упоминаемая уже раньше субъектность.[10, c. 63] «Профессиональная деятельность обеспечивает полноценное развитие способностей лишь в меру того, насколько в ней происходит развитие целостной личности и ее передвижение на новый уровень социального бытия» - эти слова Л. И. Анцыферовой могут послужить подтверждением идеи о влиянии деятельности на индивида, в русле психологии личности, а именно саморазвития, самоактуализации, поиска жизненных смыслов и т.п. Вместе с этим, рассматривая возможные варианты влияния деятельности, стоит упомянуть положения из трудов А.И. Китова, который рассматривал три пути вероятного протекания подобного процесса:

а) совершенствование и изменение отражающих механизмов психики

б) «сохранение» следов и законов той или иной деятельности в психики, как определенной системы правил и знаний

в) привнесение новых и изменение имеющихся идеологических аспектов.[5, c. 92]

Именно в контексте последних тезисов, важно сказать, что влияние труда не всегда рассматривается как позитивное, но порою, как и тормозящее, что и важно учитывать в контексте профессиональной деформации. Зачастую, подобные негативные свойства изучаются в русле наблюдения за профессиональными заболеваниями и т.п. Но говоря об определенных психических проявлениях, в контексте индивидуального подхода принято конкретизировать переход от абстрактной деятельности к более узким ее аспектам в рамках профессиональных условий и норм.[16, c. 167]

Одним из таких аспектов является рассмотрение этических норм как регулятора социального взаимодействия личности, а значит и определенных субъектных качеств. «Практическая этика является неотъемлемой частью любой профессиональной деятельности, предполагающей непосредственное воздействие на психическую реальность человека» - если отталкиваться от этих слов Г. С. Абрамовой, мы можем изучать этические своды той или иной профессии как источник возможных предположений касательно природы части профессиональных деформаций. Определенные ограничения или призывы к той или иной ролевой модели, поведению, оглашаемые в виде правил и норм могут в том числе стать значимым фактором, оказывающим влияние на личность специалиста.[19, c. 95] Примером, может служить клятва Гиппократа у медицинских работников. Или же, обращаясь к этически-нравственному аспекту, мы можем вспомнить о проблеме врачебной тайны у медицинских работников.

Но говоря о морально-этических нормах, ценностях, установках, моделях поведения, идеалах и подобном, мы говорим о чем-то, что принадлежит более личности, индивиду как представителю окружающего нас социума, нежели субъекту труда. Именно личность является хранителем всех этих норм и показателей, которые присущи ей и вне какой-либо профессиональной деятельности. Индивид как единство всех этих и многих других аспектов и составляющих отвечает за жизнь в целом, но при этом, его субъектность в определенной сфере, специальности, также является частью его жизни, имея возможность меняться и менять его, находясь в постоянной взаимосвязи с иными частями его жизни и личности. Именно поэтому, возвращаясь к вопросу этических и поведенческих норм, мы можем сказать, что они в некой степени разграничивают индивида в двух сферах его жизни, профессиональной и бытовой, при этом выделяя некоторые устойчивые особенности (манера поведения, речь и т.п.), которые мы и можем принять в качестве профессиональной деформации.[23, c. 66]