Файл: Учебник по философии О.И. Жукова, В.П. Щенников.doc

Итак, в своем понимании человека Ясперс исходит из того, что он проявляет себя в пограничных ситуациях (смерть, страдание, борьба, вина, любовь и др.) и экзистенциальной коммуникации. В пограничных ситуациях оказывается несущественным все то, что определяло бытие человека в мире повседневности. Как раз в этих ситуациях человек и открывает свою сущность, внутренне связанную с трансцендентным, представленным в совокупности самых разных шифров, которые ему необходимо «прочитать». Способность человека к трансцендентному отличает его от всего остального сущего, и благодаря этой способности человек может обрести самого себя. Так же, в чем глубоко был убежден мыслитель, не существует человека вне коммуникации. Общение человека, взаимосвязь его с другими составляет структуру его собственного бытия. Бытие человека у Ясперса, как и у Хайдеггера, есть всегда бытие с другими. Но отличие Ясперса от Хайдеггера в том, что если у последнего бытие с другими обезличивает личность, растворяет ее в мире Man, лишает ее свободы, то у Ясперса экзистенциальная коммуникация есть средство обретения человека, его свободы, а разрыв коммуникации неизбежно приводит к потере личности как таковой.

В философии экзистенциализма были подробнейшим образом описаны страдания и отчуждение, страдание и смерть, одиночество и ужас, вина, конфликт, духовная опустошенность, ставшие приметами жизни ХХ века. С позиции Ж.-П. Сартра (1905-1980), человек обречен на свободу. Он стоит перед необходимостью выбора и поэтому неизбежно несет бремя заблуждений. Он живет в неведении будущего, он заброшен в конечное существование, у границ которого стоит ничто. Бесконечность устремлений сдается перед конечностью возможностей. Человек не имеет определенной сущности: ему дано лишь существование, поглощенное неизбежностью смерти, риском, страхом, скукой, противоречием, неопределенностью. Нет трансцендентного Абсолюта, который бы мог явиться залогом будущего человеческой жизни или истории. Нет вечного замысла или провиденциальной цели. Вещи существуют потому, что они существуют, а не в силу какой-то «высшей» причины. Человек заброшен, он обретает себя сам. Человек делает самого себя, постепенно обретая свою сущность, изначально уже обладая существованием, - в этом и состоит один из главных принципов сартровского экзистенциализма. Подлинное существование человека, в противоположность безумной жажде власти- есть признание неотчуждаемой свободы другого наряду с собственной свободой – так, чтобы всякий акт выбора стал выбором на все и во имя всех.

Несколько иначе определяет подлинное существование А.Камю(1913-1960) в книге «Бунтующий человек». С его точки зрения, это непрерывная «аскеза отрицания», абсолютный нон-конформизм, несогласие со всем позитивным, неприятие всего, что существует, в целом и по отдельности.

Аргументация экзистенциализма призвана была поколебать сциентистские установки человека и технократические иллюзии. В этом отношении экзистенциализм, можно сказать, достиг определенного успеха, и хотя в настоящее время он полностью сошел на нет, основные его идеи прочно вошли в менталитет современного образованного человека. Это прежде всего относится к выявлению недобросовестности конформистского сознания, безоглядной решимости выбора как условия формирования подлинной индивидуальности, преодоления наивной веры в научно- технический прогресс.

Исторические корни философской герменевтики, построенной вокруг категорий «истолкование», «понимание», «интерпретация», уходят в глубь веков.

В античности герменевтикой называлось искусство разъяснения, перевода, истолкования. Свое имя этот вид интеллектуального труда получил от греческого бога Гермеса, в обязанности которого входило разъяснение простым смертным воли богов. Идеи истолкования восходят еще к сочинениям Аристотеля, Августина, к толкованиям Библии и других древнейших текстов.

Герменевтический метод входит в философию через работы Ф. Шлейермахера (1768 - 1834). Герменевтика, в его представлении, является искусством понимания не предметно-содержательного значения текста, а мыслящих индивидуальностей. По существу, у него речь идет о психологической интерпретации. Движение от части к целому, от предварительного понимания через интерпретацию к адекватному пониманию, - такая методика интерпретации получила название "герменевтического круга", т.е. понимание целого через часть и понимание части через целое.

Герменевтика как метод исторической интерпретации формируется В. Дильтеем (1833 - 1911) для разработки метода гуманитарных наук. Психологической основой герменевтики для него служат жизненные проявления, зафиксированные в тексте. Гуманитарные науки должны различать выражение жизненных проявлений в исторических текстах.

Г. Гадамер (род. 1900) рассматривает герменевтику в первую очередь как практику. Она реализуется в качестве деятельности, теряет свою специфику. Большое внимание Гадамер уделяет языку. Язык в герменевтическом истолковании не просто медиум в мире людей и текстов, он есть потенциальная общность разума. Однако современная герменевтика рассматривает возможность видеть смысл не только в словах, но и во всех человеческих творениях. Язык - универсальная предпосылка познания мира, он артикулирует всю совокупность человеческого опыта.

Гадамер вносит важные новшества в процедуры истолкования текстов, которые находятся в центре его внимания. В некоторых традиционных и современных герменевтических концепциях обосновывалась идея о том, что истолкование должно быть максимальным «приобщением» к миру, замыслам, личности творца текста. Гадамер существенно модифицирует герменевтический подход. Настаивая на непреодолимой уникальности бытийной исторической ситуации, в которой создан текст, и ситуации его интерпретатора, Гадамер делает вывод: «проникновение», «перевоплощение» невозможно, да и нежелательно. Им отстаивается тезис об определенной самостоятельности смысла текста по отношению к его творцу: обыкновенно в тексте «сказывается» многое из того, чего непосредственно не имел в виду автор. В силу чего текст начинает жить самостоятельной жизнью и его трактовка во многом будет зависеть от тех стереотипов культуры в которых он осмысливается.

В отличие от основных представителей герменевтической традиции в философии П. Рикер (род 1913) переносит вопрос о герменевтике в онтологическую плоскость: отказавшись от разработки герменевтики как метода познания, он занимается построением ее как способа бытия. Герменевтика, согласно Рикеру, - это этап в работе по присвоению смысла, в котором должны выполняться следующие требования: всякая интерпретация имеет целью преодолеть расстояние, дистанцию между минувшей культурной эпохой, которой принадлежит тот или иной текст, и самим интерпретатором. Явно или неявно всякая герменевтика выступает пониманием самого себя через другого. Тем самым слово «герменевтика» означает, по его мнению, не что иное, как последовательное осуществление интерпретаций, причем – и это важно – многообразных интерпретаций до их конфликта. Рикер различает понятия «интерпретация» и «понимание». Последнее есть искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другими сознаниями через их внешнее выражение (жесты, позы и особенно речь). А слово «интерпретация» необходимо, по его мнению, употреблять по отношению к пониманию, направленному на зафиксированные в письменной форме знаки. Сравнивая повествовательное понимание, свойственное художнику, и объяснение, характерное для научной деятельности, он утверждает, что понимание без объяснения слепо, а объяснение без понимания пусто, так что «чем больше объяснено, тем лучше рассказано».

Понимание является одной из важнейших, ключевых проблем герменевтики, которая, имея разные формы существования, представляет собой универсальный метод философии, а не просто методологический базис «наук о духе». Герменевтика как раз и сложилась в качестве теоретической концепции в связи с осмыслением предпосылок, возможностей и особенностей процесса понимания. В философской герменевтике понятие понимания трактуется предельно широко. Категориальный статус данное понятие приобрело у Ф.Шлейрмахера, который его рассматривал в контексте обнаружения смысла текста, осуществляемого в процессе его психологической и грамматической интерпретации. В последующем данная категория получала свое наполнение. Так уже для В. Дильтея понимание представало как непосредственное постижение некоторой духовной целостности. Дильтей интерпретировал духовную жизнь как непрерывный и единый поток, который можно описывать и расчленять, но невозможно до конца рационально конструировать. Духовный поток влечет вперед темная основа бессознательного, таинственная иррациональность жизни. Поэтому решающее значение для него приобретало искусство психологического толкования, вчувствования, понимания, герменевтики.

Собственно философская герменевтика где проблемой становится понимание как таковое, появляется со второй половины двадцатого столетия. Существовавшая ранее «методологическая герменевтика», происходившая от средневековой экзегезы, ставила перед собой цели по прояснению, интерпретации религиозных, литературных, юридических текстов. В подобном рассмотрении герменевтика представляла собой собирательное имя для обозначения подходов, ориентированных на имманентное понимание текстов в отличие от его историко – генетического объяснения.

Герменевтика всегда успешно развивается там, где идет познание мира, где происходит интеграция всего научного познания в личные знания.

Кроме философской герменевтики существуют: юридическая, филологическая, теологическая. Все их объединяет общая основа: это и метод, и искусство разъяснения, интерпретации.

Становление психоаналитической философии было связано с попыткой найти выход из философских тупиков, обусловленных крайностями позитивизма, ориентированного исключительно на естественнонаучное знание с его объясняющими функциями, и иррационализма, апеллирующего к интуитивным догадкам и внутриличностному постижению бытия с его описательными и истолковательными приемами. Психоаналитическая философия ориентирована, прежде всего, на выявление основ человеческого бытия, структурных элементов психики, принципов развертывания жизнедеятельности индивида и мотивов поведения личности. Психоанализ - метод, разработанный З. Фрейдом (1856 - 1939) для лечения психических заболеваний. Другое объяснение данного термина - теория, объясняющая роль бессознательного в жизни человека и общества. С 20-х годов возникает, сначала в Вене, а затем в Европе и Америке, психологическая философия. Наиболее выдающиеся исследователи и последователи Фрейда - А. Адлер, К. Юнг, Э. Фромм и др. Классическая психоаналитическая доктрина Фрейда предполагала изучение скрытых основ души человека. Огромную роль в жизни человека и общества играет "бессознательное" - сфера влечений, инстинктов, неосознанных представлений. Бессознательное состоит прежде всего, из сексуальных инстинктов (либидо), инстинкта превосходства над другими людьми, который позволяет компенсировать чувство неполноценности (Адлер), выработанных "архетипов" образов коллективного бессознательного, т.е. безличных, схожих у всех людей снов, образов и т.д. (К. Юнг).

Весь этот сложный пласт бессознательного вытесняется за порог сознания и обусловливает большинство психических действий человека. В результате действия человека приобретают иррационалистическую окраску, т.к. своим "бессознательным" человек не владеет, в то время как оно влияет на его сознательные поступки, отношение к другим людям, к обществу и т.д. С точки зрения психоанализа, не только большинство действий человека, но и все исторические, культурные явления зависят от глубинных подсознательных влечений, которые "сублимируются", т.е. преобразуются в духовной деятельности и в первую очередь в сферах религии, искусства, философии.

Свои основные идеи Фрейд изложил в работах «Я и Оно», «Тотем и табу», «Толкование сновидений» и др. Психика понимается Фрейдом как состоящая из трех слоев, или инстанций, - Оно, Я, Сверх-Я. Бессознательное Оно представлено в качестве унаследованного человеческой организацией глубинного слоя совокупности инстинктов, комплексов, вытесненных переживаний, которые человек испытал в своей жизни, а также те комплексы, которые достались нам в наследство от нашего животного и первобытного состояния. Сверх-Я –инстанция, олицетворяющая собой императивы долженствования и запреты социокультурного характера. Я пытается подчинить себе Оно. Если этого не удается, то Я подчиняется Оно, создавая лишь видимость своего превосходства над ним. Сверх – Я тоже может властвовать над Я, выступая в роли совести или бессознательного чувства вины. В итоге Я оказывается в тисках многообразных противоречий, являясь «несчастным», подверженным троякой угрозе: со стороны внешнего мира, вожделений Оно и строгости Сверх –Я. Разрешение внутренних конфликтов должно достигаться путем сознательного овладения желаниями, непосредственного их удовлетворения или сублимацией. Психоанализ как раз и предназначен для оказания помощи нуждающимся в переводе бессознательного в сознание.

К. Юнг(1875-1961), в отличие от Фрейда, который фиксировал в своей концепции личное бессознательное, исходил из того, что существует бессознательное, общее для всех людей, которое выстраивается согласно мощным архетипическим принципам. Эти архетипы неизменно существуют как основные и априорные символические формы, выступая в жизни каждого индивидуума и каждой культурной эпохи в подобающем конкретному историческому моменту обличье, пронизывая собой любой опыт, любое познание и любое мировоззрение. Открытие Юнгом коллективного бессознательного с его архетипами расширило круг интересов психологии и философии.

Таким образом, созданная Фрейдом и Юнгом глубинная психология получила благодатную почву, расположенную где-то между точными и гуманитарными науками: ибо она была восприимчива ко многим феноменам человеческого опыта, была связана с искусством, религией и внутренними реальностями, но при этом стремилась к эмпирической строгости, рациональной убедительности, к практическому и обладающему терапевтической действенностью знанию.

Аналитическая философия - понятие, охватывающее многообразные теории западной философии ХХ в., сложившиеся в рамках аналитической традиции. Аналитическую философию характеризует "лингвистический поворот," перевод философских проблем в сферу языка и решение их на основе анализа языковых средств и выражений. Аналитическая философия исследует весь комплекс традиционных философских проблем путем анализа языка, осуществляемого особыми методами с особой целью: сделать эти мысли, идеи ясными.

Основоположником аналитической философии является Б. Рассел (1872-1970). Рассел принимал высказывания естественного языка за исходные единицы анализа, полагая, что форма этих высказываний скрывает их подлинное значение. Задача анализа состоит в том, чтобы переформулировать их таким образом, чтобы эти знания стали явными. Для этого везде, где возможно, следует подставлять логические конструкции, основанные на известных объектах вместо упоминания неизвестных. Анализировать - значит переводить высказывание в лучшее словесное выражение. Люди часто пользуются такими обобщающимися словами, как «человек», «дом», и т.д., не замечая парадоксальности суждений типа : «Я увидел дерево», «Я встретил человека». Парадокс в том, что встретить «человека вообще» невозможно: встретить можно только единичного, «вот этого» человека. Философы, с точки зрения Рассела, не всегда четко проясняют для себя существующие типы отношения языка к реальности, знаков к объекту, что и дает повод к формулировке псевдопроблем, а затем тщетных усилий, направленных на их решение. В этой связи он выделил два разных типа отношения знаков к объекту: имена и другие слова, применяющиеся для описания. Их различия Рассел показал на таком примере. У писателя есть имя – «Скотт», и об этом же писателе можно сказать, что он «автор Веверлея». «Автор Веверлея»-дескрипция, описание. И «Скотт» и «Автор Веверлея» - это два выражения, обозначающие один и тот же объект. Из теории описаний следовало, что идеализм и философскую метафизику можно преодолеть, если признать, что реальное отношение к действительности имеют только имена единичных вещей. Общие понятия, по Расселу, обретают смысл лишь в составе высказывания. Язык маскирует псевдообозначающую функцию описаний и вводит человека в соблазн объективировать их содержание, приписывать объективное существование абстрактным сущностям. Любое общее понятие типа «благо», «истина», «добро» и т.д. является словом, которому в действительности ничего не соответствует, а потому все операции с подобного рода словами превращаются в символические функции.

Такая позиция Рассела есть позиция крайнего номинализма, согласившись с которой философу остается отказаться от постановки и решения «вечных» философских проблем и заняться логическим анализом языка с целью прояснения смысла высказывания, т.е. стать логиком. Отсюда и проистекает идея использования логики для построения и обоснования философского знания - главная в аналитической философии. Вслед за Расселом, Л. Витгенштейн (1889 - 1951) полагал, что обычный язык, которым пользуются философы, затемняет логическую форму, смешивая логически правильные, нелогические и бессмысленные высказывания, и тем самым являясь источником философских псевдопроблем. Задача анализа состоит в том, чтобы сделать каждое предложение адекватной картиной реальности, которую оно описывает, для этого необходимо все сложные предложения перевести в простые.

Витгенштейн в "Философских исследованиях" вводит концепцию "языковых игр". В этой работе язык рассматривается как некоторая деятельность, система коммуникации, в процессе которой создаются значения терминов и выражений. Задача философа - аналитика состоит в том, чтобы прояснять употребления слов и выражений. В основу теории языковых игр положена аналогия между поведением людей в играх (карты, шахматы, футбол и др.) и в разных жизненных практиках – реальных действиях, в которые вплетен язык. Игры предполагают заранее выработанные комплексы правил, задающих возможные «ходы» или логику действия. Под языковыми играми понимаются модели работы языка, методики анализа его в действии. Это требование к умению упрощать сложное, выявлять в нем элементарные образцы, находить выход из разного рода концептуальных ловушек, которыми изобилуют отвлеченные, особенно, философские размышления.

Суммарным эффектом такой работы Витгенштейн считал выявление многочисленных связей тех понятий (категорий), что скрепляют, организуют все человеческое разумение. Значение не есть объект, обозначаемый словом, оно не может быть «образом» в нашем сознании. Только использование слов в определенном контексте и в соответствии с принятыми правилами придает им значение. Философ не должен пытаться выявить единство, сущность языка. Его задача – описывать и разграничивать различные языковые игры.

Обращение к языку, как критерию обоснованности самих проблем и их решения, явилось одним из выражений характерного для ХХ века разочарования в прежней философии, которая на протяжении долгого времени не сумела достичь согласия ни по одному вопросу. Стало казаться, что наконец-то нашелся источник, из которого можно почерпнуть уверенность и достоверность. И таким источником предстал язык. В нем сконцентрирована и выражена мудрость бесчисленных поколений людей. Это не божественная, не абсолютная мудрость, но это единственная мудрость, которой человек способен достичь. Поэтому, с позиции данного философского направления, только в анализе и прояснении языковых выражений заключается деятельность философа.

В глазах гуманиста ХХ века постмодернизм предстает как нечто двусмысленное. Он одновременно и творческий прорыв в философии, филологии, психиатрии, литературоведении и т.д., и скандальная суета вокруг этого явления, тенденции сделать его контркультурой, экстравагантностью, стилем жизни неких «суперкультурных элит», наполнить его духом нигилизма и анархизма, аморализма и иррационализма. До сих пор нет единого мнения о времени появления термина «постмодернизм». Хотя термин спорадически употреблялся с 1917 г., его широкое хождение начинается с к. 60 –х годов, когда он все чаще стал применяться для характеристики новаций в литературе и искусстве. Статус понятия постмодернизм получает в 80-е г.- прежде всего, благодаря работам Ж-ФЛиотара, который стал говорить об определенной ситуации постмодернизма в философии. Несмотря на разночтения в понимании термина «постмодернизм», все мыслители, которых можно в той или иной степени причислить к постмодернизму (Ж.Деррида,Ж. Делез, Ж.Батай, Ю. Кристева,Ф. Гватари и др.), согласны с тем, что он представляет собой реакцию на «модернизм».

Здесь важно учитывать, как вообще обозначается и оценивается постмодерн различными мыслителями. Анализ работ показывает, что относительно характеристик постмодерна в литературе нет единодушного мнения и толкования. Так Ф. Лиотар считает постмодерн состоянием развитых обществ в отношении к знанию и определяет его как недоверие в отношении метарассказов. Своеобразную характеристику постмодерну дает немецкий мыслитель П.Козловски, считая его выигрышем времени. В работе «Культура постмодерна» он пишет: «Понятие постмодерна является освобождающим, так как оно избавляет от стальных оков истории и необходимости… от философии истории, освобождает от Мирового духа, князя мира сего, и ведет к новому завоеванию свободы истории и исследований, к новому восприятию того, что не является (только) Разумом, то есть к Абсолюту и к природе». Современный исследователь западноевропейского мышления Р.Тарнас так же в постмодерне видит прорыв к новым горизонтам в восприятии мира и человека. А такой известный теоретик и прозаик как У.Эко исходит из того, что у любой эпохи есть собственный постмодернизм. Поясняя свою мысль, он пишет: «По-видимому, каждая эпоха подходит к порогу кризиса, подобного описанному у Ницше в «Несвоевременных размышлениях», там, где говорится о вреде историзма. Прошлое давит, тяготит, шантажирует. Исторический авангард (однако в данном случае я беру и авангард как метаисторическую категорию) хочет откреститься от прошлого…Авангард разрушает, деформирует прошлое…Авангард не останавливается: разрушает образ, отменяет образ, доходит до абстракции, до безобразности, до чистого холста, до дырки в холсте, до сожженного холста…Но наступает предел, когда авангарду (модернизму) идти некуда, поскольку им выработан метаязык, описывающий его собственные невероятные тексты. Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить: иронично, без наивности». ² Эко приходит к выводу: постмодернизм ставит перед собой цель разрушить традиционные и привычные для предшествующей культуры бинарные оппозиции реализма и ирреализма, формализма и содержательности, элитарного и массового. Подобный разброс в оценках свидетельствует о том, что понимание и отношение к постмодерну поляризовано, а, следовательно, и его влияние на современную культуру не может восприниматься однозначно.

Если характеризовать самые существенные признаки постмодерна, то их выражаются в следующих положениях:

–объективная сущность не может быть познана и можно исходить только из наличия определенных субъективных интерпретаций;

–истина многогранна, неоднозначна, она принадлежит всего лишь субъективным высказываниям и никак не связана с соответствием реальности;

–действительность не есть нечто незыблемое и устойчивое, она зависит от воздействия на нее человеческих поступков, определяемые ценностными параметрами;

–не существует авторитетных, канонизированных принципов, на которые традиционно опирается общество и культура, все может быть пересмотрено, «деконструированно».

Подобного рода неопределенность, деконструкция, децентрация, разбрасывание, устранение и т.д. требуют особого рода повествования, языкового контекста. Язык постмодерна не признает традиционных грамматических правил. Становятся размытыми границы, отделяющие философские тексты от других – литературных, религиозных, поэтических. Здесь существенную роль играть приемы полистилистики, в которой, демонстративно соединяются языковые формы разных эпох, наличествует изобилие переиначенных цитат и реминисценций. Бросается в глаза стилевая повествовательная разнородность: она вся пронизана внутренними, несогласованными противоречиями, диссонансами, иронией, игровыми приемами. Все это воплощает важнейший принцип философского постмодернистсткого текста, который должен исходить из абсолютной неустойчивости ни к чему, ни к какому содержанию. Он не должен отдавать предпочтение какому – либо выбору.

Постмодерн представляет собой своего рода реакцию на традиционные ценности, определяющие самосознание европейской культуры. Решающая черта постмодернистской философии – разрыв с любой идеологией Нового времени, с духовно- историческими основаниями культуры, которые отождествляются с идеями прогресса, свободы и науки. Прописным истинам относительно «человека», «разума», «цивилизации» и «прогресса» предъявляется обвинение в интеллектуальной и нравственной несостоятельности. Слишком много грехов было совершено под прикрытием западных ценностей. В этом смысле, постмодернизм – это антиномичное движение, задавшееся целью разложить западное мышление на части, взяв на вооружение деконструкцию, децентрацию, устранение, разбрасывание, демистификацию, прерывание, расхождение и т.д.

Так Ж. Деррида (род. в 1930 г.) подчеркивает, что классическая философия грешила тем, что ставила во главу угла понятия тождества, единства, целостности, тотальности. Между тем подлинное философствование должно сконцентрироваться на теме различий. Деррида часто употребляет в качестве философского понятия слово differend (спор), имея в виду конструктивный спор, дискуссию, где именно различия выступают на первый план. Внутри «философии различания» Деррида на первое место выдвигает понятие «письма». Философскую дисциплину, особым образом исследующую письмо, Деррида называл «грамматологией». Понятие письма в грамматологии приобретает специфическое значение. Прежде всего, она основывается на полемике с традиционной знаковой теорией письма, согласно которой слова и тексты являются совокупностью знаков, целиком замещающих вещи или иные содержания. В противовес этой концепции Деррида утверждает, что письмо – след, указывающий на присутствие какого-либо содержания, которое требует дальнейшего раскрытия. Примером может служить обращение к текстам Ж.-Ж. Руссо. Они толкуются как своеобразное замещение устной речи, высказанного слова, как содержательное дополнение к нему.

Деррида стремится пробиться сквозь толщи традиционного понятия письма как письменности в глубины некоего первичного «архиписьма». «Письмо есть двусмысленное присутствие – отсутствие следа, это различение как овременение и опространствливание, это исходная возможность всех тех различений, которая прежняя «онто-тео-теле-логоцентрическая» эпоха считала изначальными и самоподразумеваемыми», пишет Деррида в своей работе «О Грамматологии».

В процессе обоснования грамматологии Деррида пришел к резкому размежеванию с традиционной философией, с ее метафизикой. Он осуществляет оригинальную «деконструкцию», т.е. критическое преобразование, перетолкование метафизического мышления. Деконструируется все – и системы, и методы, и философская критика. Деконструкция привлекает особое внимание к тем сторонам метафизики, которые ранее считались маловажными, маргинальными, периферийными. Деконструкция снимает запреты, порожденные жесткостью традиционной культуры и философии.

М.Фуко (1926-1984) проделывает принципиально новую интеллектуальную работу, столь не типичную для традиционного философского дискурса. Исследуя феномены безумия, психиатрической лечебницы, тюрем, сексуальности, власти и т. д. он показывает, что в этих структурах, отражающих весьма специфические стороны состояния социума, существует знание, позволяющее целостно и объективно рассмотреть генеалогию общества и человека. Для французского мыслителя идея генеалогии была подсказана глубоким прочтением Ницше. В известной работе «Генеалогия морали» Ницше исследовал природу морального сознания, увидев его истоки в состояниях злобы и зависти человека. Фуко же здесь заинтересовала сама идея генеалогии. Традиционная классическая философия рассматривала мораль как конституирующий элемент человека, исходя из его неизменной сущности. Нище делает мораль исторической формой опыта индивида. Такой подход оказался очень близок Фуко: прочтение им Ницше под углом зрения исследования генезиса человека позволяло рассмотреть человека в качестве меняющегося в самой исторической реальности.

Итак, Фуко исходит из того, что на деятельность человека оказывают очень большое влияние существующие и значимые в контексте определенного исторического этапа, социально установленные и закрепленные формы духа, сознания и знания. Исследуя генезис современного европейского человека, мыслитель приходит к выводу о том, что сам феномен человека – это совсем недавнее изобретение, определяемое культурной традицией, и поэтому исторически релятивное. В работе «Слова и вещи» он пишет: «Взяв относительно короткий временной отрезок и ограниченный географический горизонт – европейскую культуру с начала XVI века, – можно быть уверенным, что человек в ней – изобретение недавнее… И это не было избавлением от давнего беспокойства, не выходом из тысячелетней заботы к ясности осознания, не подступом к объективности того, что так долго было достоянием веры или философии, – это было результатом изменения фундаментальных диспозиций знания. Человек, как без труда показывает археология нашей мысли, – это изобретение недавнее. И конец его, быть может, не далек. Если эти диспозиции исчезнут так же, как они некогда появились, если какое-нибудь событие, возможность которого мы можем предчувствовать, не зная пока ни его облика, ни того, что оно в себе таит, разрушит их, как разрушена была на исходе XVIII века почва классического мышления, тогда можно поручиться – человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке» ( с.404)

Фуко был одним из первых, кто начинал исходить из рассмотрения духа, культуры вне субъекта. Деконструируя субъект, Фуко считал ошибочной идею Нового времени, принимающую его в качестве «центра», способного отрефлектировать поступающий в сознание чувственный опыт. Подобный центризм человека, сосредоточенность им на самом себе, не дает возможность объяснить феномен знания, сознания, мышления. Только переход к археологии гуманитарных наук позволит изучить и установить причины познания и опыт человека, а так же увидеть динамику изменения образа человека.

Наиболее значимая для нас из всех «археологий» Фуко работа «Слова и вещи». Задачи, которые в ней ставит философ следующие: обозначить в европейской истории познания общую картину археологии гуманитарных знаний от их возрождения до наших дней, выделив некие «исторические априори», эпистему той или иной эпохи, конфигурации, лежащие в основе различных форм эмпирического знания, то, что делает возможным формирование знаний и теорий. Им выделяются три эпистемы: Возрождение, классический рационализм и современность. Для эпистемы эпохи средневековья и Возрождения характерна идея сходства. Классическая эпистема базируется на идее представления и убежденности в том, что язык в своих экспликациях соответствует природе вещей, позволяя создавать научные классификации, претендующие на объективность. И, наконец, эпистема XIX века в понимании жизни, труда и языка (как того, что определяет его конкретное существование) привела к тому, что генетическое, внутреннее описание мира пришло на смену таксономическому, т.е. расположенному по порядку и имеющему иерархическое строение.

В современной эпистеме вместо формального описания присутствует органическая жизненность, вместо представления доминирует творческая активность, вследствие чего бытие того, что представлено, не вмещается в рамки представления. Язык становится самостоятельной реальностью, моделирующей мир. Последнее превращение «языка» вместе с «жизнью» и «трудом» угрожают, как считает Фуко, единству человека. Человек становится проблемой для самого себя как возможности бытия вещей в сознании. Подобные изменения в понимании человека можно проследить, по мысли философа, на примере наук, изучающих те сферы, в которых нечто отличное от человека так или иначе формообразует и предопределяет его: психологии, изучающей причины индивидуальных и коллективных детерминаций; социологии, рассматривающей состояние конфликта и конформизма; лингвистики, берущий язык в символообразущем обозначении реальности. В этих науках создается эпистема, которая существенно отличается от классической. Если классическая эпистема была направлена на главную ориентацию эпохи Нового времени – разум, рациональное поведение человека, то современная эпистема берет за основу бессознательное, которое становится основой для восприятие реальности. Интеллектуальные рамки современной эпистемы, как считает Фуко, имеют свое начало в философии Канта, возвестившего о начале антропологической эпохи, и заканчиваются Ницше, который увидел конец данной эпохи, а соответственно заговорил о смерти человека. Новая эпистема отводит человеку намного более скромное место по сравнению с тем, каким оно было ранее, но именно это место и является подобающим для него.

Теперь проблемой оказываются не инструментальные, познавательные методы, позволяющие изучить и осмыслить природу, а осознание и восприятия человеком самого себя. И хотя человек ставит перед собой цель понять самого себя, осознать себя в качестве биологического существа независимо от своего сознания и воли, выяснить механизмы языковой культуры, трудовой деятельности, которые от него постоянно ускользают, окончательного разрешения этих проблем он не получает. Человек может сказать о себе, что он проявляется во всем этом (в биологии, в языке, в труде), но он одновременно и не есть все это. В самом себе как биологическом существе, в своей трудовой деятельности, в языке, на котором он говорит, человек не воспринимает себя как единую целостность, а воспринимает себя скорее в качестве множественных, распадающихся, не связанных друг с другом функций.

Сегодня, как пишет Фуко, принцип cogito существует в своей новой форме, не приводящей к утверждению целостного бытия человека, зато открывающей возможности целого ряда вопросов о его бытии, которое скорее «искрится и мерцает», но не предстает в ясном понимании своей сущности. Само бытие человека осмысливается в качестве проблематичного и смутного: « могу ли я сказать, что я есть тот самый язык, на котором я говорю и в котором мысль моя плавно проникает в систему присущих ему возможностей… Могу ли я сказать, что я есть тот самый труд, который я осуществляю своими собственными руками, который ускользает от меня– не только после того как я его совершил, но еще до того, как я его начал? Могу ли я сказать, что я есть жизнь, которую я чувствую внутри себя, но которая окутывает меня временем… Я мог бы сказать одновременно, что я есмь и что я не есмь все это». Подобная расплывчатость и неопределенность человека делают его неопределенным, двусмысленным, а в конечном итоге исчезающим.

Безусловно, идея Фуко об исчезновении человека вовсе не представляет собой реально натуралистический факт окончания эволюции человека. Речь идет о выяснении тех причин, которые привели к возникновению различных образов человека, особенно образа современного человека, которого мы воспринимаем, как само собой разумеющееся явление и полагаем, что таковым он был всегда. В этом контексте Фуко очень эмоционально пишет: «Ведь мы так ослеплены человеком в его недавней очевидности, что не сохраняем даже воспоминания о тех временах – не столь уж отдаленных, – когда существовал мир, миропорядок, человеческие существа, но не существовал человек. Этим и объясняется то потрясение, которое произвела, – да и поныне производит мысль Ницше, предвещавшая (в форме грозного пророчества) о близящемся событии – что человек скоро уступит место сверхчеловеку; тем самым философия возврата хотела сказать, что человек уже давно исчез и продолжает исчезать, а наше современное осмысление человека, наша забота о нем, наш гуманизм – безмятежно спят под грохот его несуществования. Не пора ли нам, верящим в нашу связь с конечным человеческим бытием, которое лишь нам принадлежит и открывает нам в познании истину, не пора ли нам вспомнить о том, что мы живем под домокловым мечем ?» ( с. 343)

Таким образом, Фуко ниспровергает человека с высоты на которой он находится, не с точки зрения абстрактной природы человека, а с позиции той эпистемы (то есть тех понятий, которые возникают и применяются в определенном конкретно – историческом и культурном контекстах), той социальной и познавательной структуры, которая моделирует и определяет конкретный образ человека соответствующей данной познавательной традиции.

Важность идей Фуко заключается в том, что мыслителем было показано следующее: современный человек не имеет твердых оснований своей целостности, ничто не дает ему возможность сосредоточиться на самом себе. Если ранее в классической философской парадигме принцип cogito воспринимался как выражение целостности и ясности относительно человека, то сегодня он предстает в качестве проблематичного. Как убежден Фуко, современное понимание cogito не приводит с очевидностью к принципу «я существую». Мышление человека «как бы» присутствует. ( Не случайно сегодня в словесных выражениях преобладает словосочетание «как бы», которое в подобной завуалированной форме отражает иллюзорность, недоделанность, незавершенность действий, сомнение относительно подлинности того, что делает и о чем говорит человек.) Человек ни в своем языке, ни в своей трудовой деятельности, ни в своем личностном бытии не воспринимает себя как единую целостность. Отсюда Фуко делает вывод о том, что единого, целостного человека не существует, а человек существует лишь как реализация определенных социальных функций: дискурса, желаний, экономического процесса и т.д.

Итак, мы видим, что постмодернистская парадигма по своей природе выступает разрушительницей всех и всяческих парадигм. Собственно, единственным постмодернистским абсолютом является критическое сознание, которое, разложив все и вся на части, по- видимому, следуя своей же логике, неудержимо стремиться совершить подобную деструкцию и с самим собой. Таков шаткий парадокс, на котором и балансирует все постмодернистское мышление.

Вспомогательная литература по теме

Аналитическая философия: становление и развитие. Антология / Общ. Ред. и сост. А.Ф. Грязнова. М.,1998.

Гайденко П.П. Философская герменевтика. От Ф. Шлейермахера к Г. Гадамеру./ П. Гайденко. Прорыв к трансцендентному.: Новая онтология XX века. М.,1997

Декомб В. Современная французская философия. М.,2000

Долгов К.М. От Киркегора до Камю. М.,1990

Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия XX века. М.,1998

История современной зарубежной философии: компаративистский подход. СПб., 1998.

Коплстон Ф. История философии. XX век. М.,2002

Сокулер З.А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX века. М.,1995

Грюнбаум А. Сто лет психоанализа: итоги и перспективы //Вопросы философии №7 1997

Философия Хайдеггера и современность. МЮ.,1991

Философия эпохи постмодерна: Сп. переводов и рефератов. Минск., 1996.

Хюбшер А. Мыслители нашего времени (62 портрета). Справочник по философии Запада XX века

Раздел III Теоретическая часть

Глава I. Онтология: учение о бытии.

Онтология– учение о бытии как таковом; раздел философии, изучающий фундаментальные принципы бытия, наиболее общие сущности и категории сущего. Термин «онтология» впервые появился в «Философском лексиконе» Р. Гоклениуса (1613) и был затем закреплен в философской системе Х.Вольфа.

Первым вопросом, с которого начинается философия, является

вопрос о бытии. Впервые понятие "бытие" ввел философ элейской школы древнегреческой философии Парменид (504-501 г. до н.э.). Вопрос о бытии является одним из центральных и ведущих не только в плане генезиса философского знания, с него в той или иной степени начинается любая философская концепция. Бытие как исходная первичная характеристика мира - слишком узкое и слишком широкое понятие, которое наполняется конкретным содержанием во взаимодействии с другими философскими категориями. Бытие - все то, что существует тем или иным способом. Таков первый и, казалось бы, явный ответ. Однако, несмотря на очевидность, а также на два с половиной тысячелетия размышлений об этой очевидности, философский вопрос о бытии по-прежнему остается открытым. На эту сложность, тайну, непознанность до конца бытия обращал внимание крупнейший философ ХХ в. М. Хайдеггер.

В современной философской традиции проблема бытия, по прежнему, остается самой фундаментальной проблемой, как и во всей предшествующей философии. В обыденном языке термины «быть», «существовать», «находиться в наличности» являются синонимами. Но в философии они имеют особые смыслы, становятся категориями онтологии – учении о бытии как таковом. Бытие - одна из важнейших категорий философии. Она определяет и выражает проблему существования в ее общем виде. Слово "бытие" происходит от глагола "быть". Философия стремится выяснить вопрос о бытии мира и бытии человека, поэтому она нуждается в особой категории, фиксирующей существование мира, человека, сознания.

В философии со времен античности различают бытие и сущее. Сущее – совокупность окружающих вещей. Но среди многообразия вещей можно найти то, что является общим им всем, своеобразный признак всего мира (сущего вообще), заключающийся в том, что он – мир- вообще существует. Это выражено в понятии бытия. Издавна основной вопрос философии звучал так: почему есть нечто, а не ничто? Почему вообще что-либо есть, и на чем держится это «есть»? Бытие предстает в качестве последнего, о чем допустимо спрашивать.

Люди на протяжении всей истории стояли и стоят перед жизненно важной проблемой: либо признать наличие бытия, т.е. того, что есть истинно сущее, что не возникало, а потому вечно, нескончаемо во времени, неуничтожимо, и жить с обращением к этому вечному, либо объявить свое собственное существование самодостаточным, автономным не нуждающимся в помощи и покровительстве Абсолюта. Философия, принимая и оправдывая тот или иной выбор, являла себя в истории то как философия бытия, то как философия свободы. Философия бытия обосновывала зависимость человеческого существования от вечного и абсолютного (Бог, Разум и т.д.). Философия свободы доказывала, что человек сам творит историю и себя самого.

Надо обратить внимание на то, что проблема бытия то исчезает из философского рассмотрения, то вновь появляется, это свидетельствует о присущей людям «онтологической потребности» стремиться к безусловному, т.е. признать нечто, превосходящее и превышающее человеческое существование. Данная потребность проявляется наиболее остро в те исторические эпохи, когда люди осознают, что выбранный ими способ жить по своему своекорыстному усмотрению и произволу сопряжен с негативными последствиями, когда в обществе нарастает усталость от свободы, когда построенный по человеческому усмотрению мир начинает демонстрировать однобокость, жестокость, непредсказуемость. Возвращение к теме бытия начинается с вопроса о «смысле жизни». Поиски бытия - это поиски корней, прикоснувшись к которым человек может почувствовать в себе силу для преодоления бессмысленности окружающего мира, мужество жить, несмотря ни на какую бессмысленность, ни на свою конечность.

В современной философской литературе указывается на два значения слова "бытие". В узком смысле слова - это объективный мир, существующий независимо от сознания; в широком - это все существующее: не только материя, но и сознание, идеи, чувства и фантазии людей.

Бытие, по Пармениду, не возникает и не исчезает, оно существует всегда, иначе оно не было бы бытием, а зависело от чего-то, что дало ему возможность возникнуть; оно неделимо, либо оно есть все целиком, либо его нет. Значит, бытию некуда двигаться, не во что изменяться, значит оно всегда только есть, только существует.

Этот тезис по-своему можно оправдать, если под бытием иметь в виду только сам факт существования мира, природы. Да, мир существует, но если мы выйдем за рамки этой простой и универсальной констатации, мы сразу же попадаем в конкретный мир, где движение не только чувственно воспринимаемый, но и умопостигаемый, всеобщий атрибут природы.

Поэтому, в противоположность Пармениду, другой греческий философ Гераклит основное внимание уделяет движению. В отличие от Парменида, Гераклит считал бытие развивающимся, меняющимся, текучим. Само движение он рассматривал как результат взаимоперехода противоположностей. Бытие и небытие неразрывны. Одно порождает другое, одно переходит в другое.

У Платона само бытие оказалось разделенным на неравноценные виды: это прежде всего мир вечных идеальных сущностей, мир идей, мир вещей - преходящих, недолговечных, бытие которых носит ущербный характер, это какое-то полубытие.

Проблема бытия в Христианской культуре всегда рассматривалась в двух формах: бытия Бога, как вневременное, внепространственное, абсолютное, надприродное бытие, с одной стороны, и сотворенный им мир природы - с другой. Творящее и сотворенное - вот главные виды бытия. Бытие и небытие, Бог и человек - соотношение этих понятий определяет собой решение многих философских проблем.

Длительное господство религиозного мировоззрения, отсутствие социальной потребности в коренном пересмотре взглядов на бытие общества и человека приводили к тому, что в течение длительного исторического периода бытие общества рассматривалось идеалистически, т.е. первичным, определяющим считались идеи. Принципиально иная ситуация сложилась в 40-50-х гг. XIX в., когда были сформулированы основные принципы материалистического понимания истории.

Это было сделано К. Марксом и Ф. Энгельсом. В философии было введено новое понятие: "общественное бытие". Общественное бытие - это собственная, внутренняя основа существования и развития общества, нетождественная с его природной основой. Появляется новый тип законов развития - законов саморазвития общества и его материальной основы - материального производства.

К ХХ веку обнажились все последствия безбытийного существования человека, его упования собственной свободой. В культуре Нового времени появляется мировоззрение, суть которого Ф.Ницше выразил в афоризме: «Бог умер», что означало ниспровержение всех традиционных ценностей, определяющих смысл европейского самосознания. Люди перестали признавать свою зависимость от Бога, присвоили себе право Творца создавать мир, самонадеянно уверовали в то, что человек сам создает себя и не нуждается ни в каком трансцендентном обосновании своего бытия. Человеку, возомнившему себя автономным и свободным от онтологических устремлений, пришлось признать, что в результате такого «освобождения» он превратился в систему различных функций: социальных, психологических, политических и т.д., что он потерял целостность, став, говоря словами философа ХХ века Г.Маркузе «одномерным человеком».

Постмодернистская философия во многом продолжила процесс дальнейшего отчуждения человека от подлинного смысла понимания бытия. С точки зрения постмодерна ( М. Фуко,М. Мерло-Понти, Ж. Деррида и др.) идея бытия в разных своих вариантах, от Парменида до Гегеля, оправдывала необходимость для человека подчиняться каким-то высшим ценностям. Признавая существование бытия как чего-то надчеловеческого, люди добровольно поработили себя на века. Избавиться от этого порабощения, низвергнуть высшие ценности, в этом видят задачу философы постмодернисты. Они последовательно проводят мысль о том, что в той мере, в какой философы – классики выдумали абсолютное бытие, т.е. мир идеальный, у реального мира, мира жизненного были отняты смысл, истинность, ценность. Идея абсолютного бытия заставляла людей устремлять свой взор на небеса, в силу чего многие стороны его реальной жизни рассматривались как греховные, запретные. Философия постмодерна, таким образом, окончательно разбожествила мир, сломала вертикаль «высшее-низшее», оправдала «странствия по запретному», к которому вплоть до конца XIX века относились: секс, безумие, тюрьма, половые извращения. Философия постмодерна отвергла классический способ философствования, нацеленный на отработку ощущения самотождественности через отношение к чему-то надчеловеческому, чему-то, что было бы и без людей (Бог, Разум, Истина), и попытались показать людям, что они обретают смысл жизни и нравственную идентичность только в общении с другими людьми.

Философская категория бытия предполагает не просто описание всего того, что есть в наличии во Вселенной, но выяснение природы истинно сущего бытия. Философия пытается прояснить вопрос об абсолютном, несомненном, истинном бытии. Так, одним из фундаментальных вопросов является вопрос о соотношении бытия и небытия. Бытие и небытие полностью соответствуют друг другу, или же бытие есть, наличествует, а небытия нет? Что такое небытие? Как небытие соотносится с хаосом, с одной стороны, и с ничто, с другой? Вопрос о небытии составляет обратную сторону вопроса о бытии и неизбежно является первой конкретизацией исходной философской проблемой. То, что бытие взятое как абсолют (если следовать взглядам Парменида) окажется в равной степени небытием, уже доказал софист Горгий: поскольку небытие есть небытие, оно есть то же самое, что и бытие, которое есть не больше, чем небытие. Софизм обнаруживает себя в том, что бытие взято в абсолютном значении,а это законно только тогда, когда речь идет об абстракции существования, с помощью которой утверждается, что бытие есть.

       Другой категорией, соотносимой с понятием бытие, является категория становления: что такое быть, и что такое становиться? становится ли бытие или оно пребывает в неизменности?
         Вопрос о соотношении бытия и становления требует прояснения смысла еще одной пары онтологических категорий: возможность и действительность. Возможность понимается как потенциальное бытие, а действительность как актуальное. Бытие имеет и актуальную, и потенциальную формы существования, которые охватываются понятием "реальность". Реальность это и физическое, и психическое, и культурное, и социальное бытие. В последнее время в связи с развитием компьютерных технологий большое значение (со всеми его достоинствами и недостатками) приобретает виртуальная форма бытия – виртуальная реальность. Вопрос о критериях существования этих типов и форм бытия также решается в рамках философской онтологии.

В философском учении о бытии решается целый ряд принципиальных вопросов, в зависимости от ответов на которые формируются различные философские позиции: монизм и плюрализм; материализм и идеализм; детерминизм и индетерминизм.

Монизм (от лат. monas-один, единственный) способ рассмотрения многообразия явлений мира, исходящий из единого начала, единой основы (субстанции) всего существующего. Монизм придерживается такового понимания бытия, в котором оно предстает как единое и в своем качестве однообразное. Сущность этого качества толкуется по-разному, поэтому существует множество видов монизма. Например, монизм божественной субстанции (пантеизм), монизм жизни (панвитализм), монизм сознания ( солипсизм, субъективизм) и т.д.

Плюрализм (от лат. pluralis – множественный ) – философская позиция, согласно которой бытие многообразно и состоит из многих самостоятельных сущностей, не образующих абсолютного единства. Плюрализм признает, что бытие неоднозначно, а многозначно. Само выражение «плюрализм» ведет свое происхождение от Хр.Вольфа. Современная философия плюралистична в своей основе. Она признает множество самостоятельных, часто отдельных существований ( напр. – персонализм), детерминированных сущностей и слоев бытия. В особенно яркой форме плюрализм представлен в философии жизни, постмодернизме и других направлениях.

Материализм ( от лат. materialis- вещественный) – воззрение, которое видит основу и субстанцию всего бытия в материи. В материализме сознание, дух, мышление, психическое рассматривается как свойство материи.

Идеализм ( от лат.idea – идея.) – воззрение, определяющее объективно действительное как идею, дух, разум, рассматривающее материю, природу как формы проявления духа. В идеализме следует различать его две формы: объективный и субъективный. Для первого (Платон, Лейбниц, Шеллинг, Гегель) характерно признание духовного первоначала вне и независимо от сознания, для второго ( Беркли, Юм, Фихте ) неприемлемо допущение какой бы то ни было реальности вне и независимо от нашего сознания. В истории философии в рамках этих двух форм существовали различные вариации, определяемые тем, как трактовалось духовное бытие: как мировой разум (панлогизм) или как мировая воля (волюнтаризм), как единая духовная субстанция (идеалистический монизм) или как множество духовных первоэлементов (монадология), как разумное логически постигаемое начало (идеалистический рационализм), как чувственное многообразие ощущений ( идеалистический эмпиризм, сенсуализм) или как алогичное, не постигаемое разумом начало (иррационализм).

Детерминизм ( от лат. determination– определяю) – учение о первоначальной определяемости всех происходящих в мире процессов. Детерминизм проявляется в разных формах: космологический детерминизм, рассматривающий предопределенность бытия объективными природными процессами; теологический детерминизм, полагающий, что течение все процессов бытия предопределяются действием «целеполагающего начала» – Богом; антропологический детерминизм, исходящий из принципа абсолютной зависимости и причинности жизни человека от всех происходящих в бытии процессов как познанных так и непознанных ( особенно ярко проявил себя в философии и искусстве Древней Греции – Демокрит, стоики, Софокл и др.).

Индетерминизм – отказывается от признания объективности причинной связи. Индетерминизм, в отличии от детерминизма считает, что имеются состояния и события, для которых причина не существует или не может быть указана. Противостояние детерминизма и индетерминизма проходит через всю историю философии. Например, в Новое время наряду с детерминизмом Б. Спинозы существовала индетерминистическая концепция Д.Юма, который сводил причинность к привычке человеческого ума связывать события определенным образом. Однако в классической философии ведущей позицией оставался все-таки детерминизм.
        В философии XX столетия, обратившейся к проблемам человеческого бытия, к изучению бессознательной психики, и отказавшейся от отождествления личности только с интеллектом, разумом, мышлением, позиции индетерминизма приобрели большую значимость. Индетерминизм стал крайней реакцией на механицизм и фатализм. Такие философские направления как философия жизни, экзистенциализм и прагматизм ограничили сферу детерминизма природой, а для понимания событий и явлений в жизни человека, социокультурной реальности предложили принцип индетерминизма.

Итак, мы видим, что в ходе исторического развития, в особенности познания философского, были выделены различные формы бытия как объективно-реальные (природа, общество, человек), так и трансцендентные (мир абсолютных сущностей, Бог). Идея бытия как трансцендентного Абсолюта рассматривалась в философии идеализма. Материалистическая философия базировала свое учение на признании в качестве единственно истинно сущего бытие природного мира, чувственно воспринимаемых вещей, существующих вне и независимо от человека, т.е. объективно. Если в философии идеализма идея трансцендентного бытия использовалась для обоснования существования чувственного мира, то материалистическая философия признавала этот мир автономным и самодостаточным, не нуждающимся в обосновании. Для его обоснования и была введена категория «материя».

Бытие воплощает идею существования вообще. «Материальное бытие» воплощает идею объектно-вещественного, предметного, реально- природного существования.

Философское понимание категории материи разрабатывались прежде всего философами- материалистами от древних до современных. В древнегреческой философии в основе определения материи лежало понятие материала (субстрата) из которого созданы все вещи: вода (Фалес), воздух (Анаксимен), апейрон (Анаксимандр), огонь (Гераклит), атомы (Демокрит). Согласно Аристотелю, материя – это только всеобщая возможность предметного многообразия. Действительность вещественного многообразия, его стимул и цель – это форма, как самодовлеющее, активное начало. Иными словами, идеальный (в конечном счете, познавательный) образ, проект вещи оказался целевым импульсом, конечной причиной движения, превращения, становления вещей в их конкретности и неповторимости. Глине оказался необходим гончар – демиург, Бог. Сформулированный Аристотелем дуализм материи как пассивного, страдательного начала и духа, как начала активности, творчества надолго определил решение проблемы материи в философии.

В механическом материализме Нового времени в основе определения материи лежит понятие основных, первичных, неизменных свойств, общих для всех материальных предметов. В субстанциональный, материальный фундамент вещей входит ряд механических свойств: протяженность, непроницаемость, фигура, тяжесть, перемещение и т.д.

Концепция материи включает в себя рассмотрение ее как субстанции и как объективной реальности. Рассмотренные выше точки зрения в понимании материи придерживаются субстанциалистского подхода. Субстанция – причина самой себя и вместе с тем источник наличной разнокачественности, вещественного многообразия. Но рассмотрение материи как субстанции не наделяет ее еще системой каких-либо позитивных свойств. Отсюда, содержательный вопрос: «Что такое материя» находит свое решение в трактовке ее как объективной реальности.

Необходимость раскрытия понятия «материя» через сопоставление с пограничной, однопорядковой ей по степени общности категорией «сознание» вызвано тем, что невозможно определить и описать данное понятие, если его рассматривать как всеобщую, абсолютную универсалию.

Впервые об этом говорили европейские мыслители (Гольбах, Руссо), определявшие материю как объективную реальность, существующую до, помимо, вне и независимо от сознания. В.И. Ленин, разделяя данное понимание материи, дополняет его идеей чувственной данности и познаваемости. Определение, данное В.И. Лениным, является наиболее общепризнанным в современном материализме.

Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существует независимо от них.

О чем говорит это определение? Во-первых, о том, что главным свойством материи является свойство быть объективной реальностью, т.е. существовать вне нашего сознания.

Во-вторых, если признаком материальности является свойство "быть объективной реальностью", то никакие тела, вещи, процессы, как природные, так и произведенные человеком, не могут претендовать на свое исключительное право быть материей. Материя существует только в многообразии конкретных объектов. Материя неисчерпаема.

В-третьих, материя "копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями". Это признается принципиальная познаваемость материального мира, что означает согласование, совпадение между собой содержания законов мышления и законов объективного мира.

Материальный мир развивается через взаимодействие вещей и процессов. Это взаимодействие выступает, согласно материализму, основанием мира.

Другими словами, в вопросе о существовании здесь дается первое и последнее слово только самим конкретным вещам. Это и есть позиция науки. Интерпретация материи как объективной реальности окончательно преодолевает недостатки субстратного подхода, освобождая трактовку материи от конкретно- вещественных коннотаций.

Материя неисчерпаема, т.е. многообразие конкретных объектов, в которых она существует, бесконечно. Прежде всего, можно говорить о строении материи на уровне неживой природы и живой природы.

В структуру материи на уровне неживой природы, с т. з. современной науки, входят элементарные частицы, физический вакуум, атомы, звезды, молекулы, планеты, планетные системы, галактики, метагалактики.

Уровень живой природы включает два пол-уровня: биологическую и социальную (общественную) жизнь. На биологическом уровне в структуру материи входят нуклеиновые кислоты (ДНК, РНК), белки, клетки, популяции, биоценозы и т.д.

На социальном уровне в структуре материи можно выделить следующие элементы: семья, классы, расы, нации и т.д.

Материя обладает многочисленными свойствами: несотворимостью, неуничтожимостью, неисчерпаемостью. Но среди них есть такие, без которых она не может существовать. Такие свойства называются атрибутами. К ним относятся движение, пространство, время.

Все вещи окружающего мира находятся в состоянии движения. Изменения, сопровождающиеся появлением новых качественных состояний, называются развитием.

Каждому структурному уровню материи соответствует своя форма движения материи: механическая, физическая, химическая, биологическая, социальная. Формы движения переходят друг в друга, но никогда движение не сменяется абсолютным покоем. Любой покой – это тоже движение, но такое, при котором не нарушается качественная специфика предмета, его пространственное расположение и форма. Движение предстает как самодвижение материи в силу взаимосвязи противоположностей. Взаимосвязи противоположностей принимают самые разнообразные формы. Одна из наиболее общих противоположностей, свойственная движущейся материи, есть противоположность устойчивого и изменчивого. Движение было бы невозможно, если бы ему не противостояла противоположная сторона – сохранение. Другого рода противоположности, свойственные материи – дискретность и непрерывность. Дискретное и непрерывное в их единстве составляет важнейшую неотъемлемую черту движущейся материи, которую можно назвать структурностью.

Пространство - форма бытия материи, выражающая протяженность составляющих ее объектов, их строение из элементов и частей.

Пространство нашего мира имеет три измерения, поэтому его называют трехмерным. Оно является необходимым условием существования устойчивых систем, состоящих из двух тел. Если бы наше пространство имело больше размерностей, то планеты не смогли бы двигаться по замкнутым орбитам, а значит, не было бы планетных систем.

Время - форма бытия материи, выражающая длительность протекающих процессов, последовательность смены состояний в ходе изменения и развития материальных систем. Человек научился измерять время, сравнивая различные процессы с одним, выбранным за образец (эталон). Но человеку свойственно и интуитивное чувство времени. В нас как бы встроены "биологические часы". И здесь нет ничего сверхъестественного, если учесть, что человек - закономерный итог развития галактики, а потому может "чувствовать" ее ритмы.

В начале ХХ в. физика выявила глубокую связь между пространством и временем. Оказалось, что время есть четвертое измерение мира, а пространственно-временной срез нашей метагалактики характеризуется формулой 3+1 (три пространственных измерения и одно временное).

Современная наука считает, что могут существовать миры с другими пространственно-временными параметрами. Ученые предполагают, что при рождении нашей метагалактики существовало десятимерное пространство-время. Четыре измерения (формула 3+1) стали формами бытия материи на макроскопическом уровне, а шесть - определили структуру микромира, размеры которого меньше 10-33. Очевидно, что эта структура не имеет аналогов в макромире, в котором живет человек.

В истории философии можно выделить два способа интерпретации проблемы пространства и времени. Первый - субъективистский, рассматривает пространство и время как внутренние способности человека. Сторонники второго - объективистского подхода считают пространство и время объективными формами бытия, независящими от сознания человека.
         Наиболее ранней версией субъективистской концепции времени были идеи философа V в. А.Августина. Блаженный Августин считал, что время - это человеческий способ обозначения изменения, и поэтому в объективном смысле не существует. Время для Августина – это настоящее, имеющее три аспекта. Настоящее как таковое – единственное, что действительно существует. Прошлое живет как настоящее в памяти, а будущее – как ожидание в настоящем.

         Самая известная субъективистская концепция пространства и времени принадлежит И. Канту. Пространство и время, по мысли И. Канта, это априорные формы чувственности, с помощью которых познающий субъект упорядочивает хаос чувственных впечатлений. Познающий субъект не может воспринимать мир вне пространства и вне времени. Пространство - это априорная форма внешнего чувства, позволяющая систематизировать внешние ощущения. Время - это априорная форма внутреннего чувства, систематизирующая внутренние ощущения. Пространство и время - это формы чувственной познавательной способности субъекта и независимо от субъекта не существуют.

Подобного субъективистского подхода в понимании времени и пространства придерживался А.Шопенгауэр, который так же исходил из того, что пространство, время, причинность суть лишь формы нашего представления. В пользу данного вывода, с его точки зрения, свидетельствует и то обстоятельство, что мы можем познавать названные формы представления «не познавая самого объекта, а исходя из одного субъекта»: то есть мы можем помыслить и время, и пространство, и причинность, отделив их от какого бы ни было предметно- событийного наполнения.

Еще один пример субъективистского подхода - концепция длительности французского мыслителя Анри Бергсона(1859- 1941). А. Бергсон принципиально различал время и длительность. Длительность, по его мнению, составляет подлинную сущность жизни. Переживая длительность, человек приобщается к жизни, участвует в ней, постигает ее. Бергсон осознал и положил в основу своего учения идею, что время как элемент физического описания реальности и время как определенная величина и мера человеческой жизни – это не одно и тоже. Для выражения психологического, субъективистского времени была им предложена идея длительности. Бергсон теоретически исследовал и возвел в главный принцип своей философской системы известный каждому факт, что время в разные периоды жизни воспринимается нами по- разному: в начале и на закате жизни, в моменты спешки и ожидания. Главная характеристика этого времени – его неделимость и целостность. Длительность предполагает проникновение прошлого и настоящего, различных состояний сознания, постоянное творчество новых форм, развитие, становление. Как субъективное переживание времени, длительность определяет, по Бергсону, духовное своеобразие каждого индивида.

В рамках объективистской парадигмы исторически первой стала субстанциальная концепция пространства и времени. Уже в атомизме Демокрита есть представления о пустоте, в которой движутся атомы. Пустота объективна, однородна и бесконечна. По сути дела, словом "пустота" Демокрит обозначает пространство. Пространство в атомизме это вместилище атомов, время - вместилище событий. В окончательном виде субстанциональная концепция сформировалась в Новое время. Ее основой стали онтологические представления философов XVII века и механика И. Ньютона. Пространство в механике И. Ньютона - это пустое вместилище для вещества - материи. Оно однородно, неподвижно и трехмерно. Время - совокупность равномерных моментов, следующих одно за другим в направлении от прошлого к будущему. В субстанциональной концепции пространство и время рассматриваются как объективные самостоятельные сущности, независящие друг от друга, а также от характера протекающих в них материальных процессов.

          Субстанциональная концепция пространства и времени адекватно вписывалась в механистическую картину мира, предлагаемую классической рационалистической философией, и соответствовала уровню развития науки XVII века. Но уже в эпоху Нового времени появляются первые идеи, которые совершенно иначе характеризуют пространство и время. Так Г.Лейбниц считал, что пространство и время - это особые отношения между объектами и процессами и независимо от них не существуют. Пространство - порядок взаиморасположения тел, а время - порядок сменяющих друг друга событий. Несколько позже Г. Гегель указывал на то, что движущаяся материя, пространство и время связаны друг с другом, а с изменением скорости протекания процессов меняются и пространственно-временные характеристики. Г. Гегель в частности утверждал, что мы не можем обнаружить никакого пространства, которое было бы самостоятельным пространством, любое пространство - это всегда наполненное пространство.

Первые идеи о пространстве, которые можно характеризовать как реляционные, связаны с именем Аристотеля. Аристотель критиковал Демокрита и отрицал существование пустоты. Пространство, по его мнению, есть система естественных мест, занимаемых материальными объектами.

         В законченном виде реляционная концепция пространства и времени сложилась после создания общей и специальной теорий относительности А. Эйнштейна и неевклидовой геометрии Н. Лобачевского.
          Специальная теория относительности распространяет принципы относительности на законы электродинамики. В результате свойства пространства и времени, которые прежде считались абсолютными, оказываются относительными: длина, временной интервал между явлениями, понятие одновременности ставятся в зависимость от характера материальных процессов. Как говорил А. Эйнштейн, вместе с вещами исчезает пространство и время.
          Общая теория относительности в свою очередь, распространила результаты специальной теории на неинерциальные системы отсчета, что привело к установлению зависимости между метрическими свойствами пространства и времени и гравитационными взаимодействиями. Одним из выводов общей теории относительности стало утверждение, что вблизи тяжелых объектов свойства пространства и времени отклоняются от предполагаемых геометрией Евклида. Например, было установлено, что процессы на Солнце протекают медленнее, чем на Земле из-за более высокого гравитационного потенциала на его поверхности. Наблюдалось также отклонение луча света вблизи поверхности Солнца, что свидетельствовало об изменении свойств пространства. Иначе говоря, в зависимости от гравитационных масс время может замедляться или, напротив, ускоряться, а пространство искривляться. Кривизна пространства измеряется отклонением от классических правил геометрии Евклида.

Свою специфику имеет пространство и время жизни общества. Если в неживой и биологических формах материи пространство включает только связи предметов, то в социальное пространство входит и отношение человека к предметам, к месту своего обитания. Например, понятие «Родина» характеризует не только определенную территорию, место рождения и жизни человека, но и его отношение к этому месту: человек испытывает чувство любви к ландшафту (это может быть лес, горы, море, океан, поле) и тоскует, если по какой-то причине вынужден жить в другом месте.

Социальное время - форма бытия общества, выражающая длительность исторических процессов, их смены, возникающих в ходе деятельности людей.

Социальные процессы имеют разную длительность. Родоплеменные общества и первые цивилизации древнего мира уходят корнями в толщу веков, составляющую несколько десятков тысяч лет. Средневековое общество просуществовало около 1400 лет, а современный способ жизни длится всего около 300 лет. Смена этапов развития общества характеризуется убыстрением в понимании времени. Древние воспринимали время как повторяющийся цикл, в котором особой ценностью обладало прошлое, хранящее необходимые для жизни навыки и знания. С появлением христианства временной цикл развернулся в линию, вектор которой был направлен в будущее.

Специфическое восприятие времени сформировалось капиталистическим способом производства. Погоня за прибылью требовала постоянной интенсификации труда. Не случайно именно в эту эпоху была изобретена секундная стрелка, как свидетельство ускорения ритма жизни. Начался "бег времени", превышающий уровень биологического ритма человеческого тела. В этом контексте необходимо учитывать, что более сложные общественные системы образуют более широкие, абстрактные и дифференцированные в себе временные горизонты, нежели простые общества.

Социальное время характеризуется не только неравномерностью протекания, но и многоуровневой структурой. В ней можно выделить время, определяющее историю происхождения рода человеческого, время образования наций и народностей, время развития и смены целых эпох и формаций, а также время индивидуального бытия человека. Например, в старости человек перестает спешить, "усмиряет" бег времени, а также чаще, чем в молодости, размышляет о смысле жизни, смерти.

Сегодня, кажется само собой разумеющимся, что пространство и время общества, находящееся под возрастающим давлением научно-технического прогресса, подверглось сильной денатурализации. Это социальное пространство уже не позволяет природе навязывать ему структуру его временных периодов с той же степенью жесткости, как это было раньше. Здесь достаточно указать хотя бы на тот факт, что в современных высокоиндустриальных обществах аграрная часть населения, распорядок дня которой практически полностью зависел от природных реалий, уменьшился с 90 до 10%, и более того, даже эти десять процентов стали в меньшей степени зависеть от естественных факторов. Безусловно, овладение природой с помощью науки и техники во много крат сократило время принятия решений и действий в социальном пространстве, что в меньшей степени стало определяться переменчивыми и непостоянными силами природы.

Вспомогательная литература по теме

Алексеев П.В. Понятие «материя» // Вопросы философии №12. 1990

Габричесвский А.Г. Пространство и время //Вопросы философии №3 1994

Губин В.Д. Онтология: проблема бытия в современной европейской философии. М.,1998

Доброхотов А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии. М.,1986

Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.,1992

Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии №1 1997

Хайдеггер М. Основные понятия метафизики //Хайдеггер. Время и бытие.М.,1993

Швырев В.С. Как нам относиться к диалектике? // Вопросы философии № 1 1997

Глава II. Гносеология. Основные проблемы познания.

Гносеология (теория познания) - это раздел философии, в котором изучаются такие проблемы, как природа познания, его возможности и границы, отношение знания к реальности, субъекта и объекта познания, исследуются всеобщие предпосылки познавательного процесса, условия достоверности знания. Термин "гносеология" происходит от греческих слов "gnosis" - знание и "logos" - понятие, учение, т.е. учение о знании. Термин "знание" обычно употребляется в трех основных смыслах:

1. Способности, умения, навыки, которые базируются на осведомленности, как что-либо сделать, осуществить.

2. Любая познавательно значимая информация.

3. особая познавательная единица, гносеологическая форма отношения человека к действительности.

Понятие знания включает в себя взаимодействие. Оно предполагает субъекта или субъектов. Сказать, что мы знаем что-то, несомненно, означает, что это известно некоторому индивиду или индивидам, обладающим сознанием, осмысливающим, различающим, помнящим окружающую действительность и реагирующим на нее. Мало смысла говорить о знании, отвлекаясь от человека, его поведенческой активности и реакций на те объекты и процессы, которые входят в доступную ему область взаимодействий. Знание это активный процесс действий и взаимодействий, оно является инструментом, посредством которого люди решают свои задачи и достигают намеченных целей.

Необходимо проводить различие между убеждением и знанием. Мы можем верить, что нечто является истинным, однако наши убеждения могут оказаться ложными, и тогда они не равноценны знанию. Думая, что обладаем знанием, мы можем на самом деле пребывать в заблуждении. Только, если эти убеждения основаны на чем-то таком, что подтверждается независимыми от них данными, мы действительно обладаем знанием. Различие между убеждением и знанием существенно, поскольку значительная часть убеждений, разделяемых многими, может всего лишь иллюзиями, фантазиями, мифологемами, или просто заблуждениями.

Вопрос о том, может ли объективная реальность быть данной в сознании человека, давно интересовал людей. Подавляющее большинство философов и ученых утвердительно решает вопрос о том, познаваем ли мир. Однако существует такое учение, как агностицизм (от греч. agnostos – недоступный познанию), представители которого отрицают (полностью или частично) принципиальную возможность познания объективного мира, выявления его закономерностей и постижения объективной истины. Термин «агностицизм» был введен анг. естествоиспытателем Т. Гексли в 1868 г. для обозначения философской позиции, ограничивающей сферу компетенции философии рамками «позитивного» знания.

Выражение позиции агностицизма обнаруживается в предшествующей философии в форме скептицизма. Скептицизм глубоко укоренен в философской традиции. Термин «скептицизм» происходит от греческого, что означает «рассмотрение», «проверка», «сомнение». Скептицизм обеспечивает философию, религию, мораль, общество в целом мощным инструментарием критицизма и играет существенную роль в процессе познания, поскольку в сомнении находятся истоки подлинного исследования. Признавая скептицизм, мы способствуем возникновению новых идей и рост знания.

В самом развитии скептицизма относительно познания, можно выделить следующие его исторические формы:

– Первый вид скептицизма можно определить как нигилизм. Наиболее ярко выраженная, экстремальная форма нигилизма – это тотально отрицающий скептицизм, т.е. абсолютный отказ от всех возможных утверждений относительно истинности или ценности. С точки зрения тотального скептицизма познание невозможно, не может быть никакой уверенности ни в чем, нет никаких надежных оснований для веры, не существует вообще никакой истины. Невозможна не только уверенность в познанном, сомнительны сами критерии истинности или ложности.

В области этики методы скептика-нигилиста порождают столь же опустошительные результаты. Здесь тотальный скептик оказывается абсолютным релятивистом и субъективистом. Понятия добра и зла, плохого и хорошего рассматриваются как изменчивые как на индивидуальном, так и на общественном уровнях. В основе морали не лежит ничего реального, она беспричинна и не поддается обоснованию. Тотальный скептицизм может порождать циничный аморализм, т.е. становиться на позиции того, кому «все позволено».

– Второй вид скептицизма определяется как умеренный. Умеренный скептицизм исходит из невозможности с какой либо определенностью установить окончательные истины о реальности. Тем не менее, он основывается на том, что исходя из соответствующей реальности, мы вынуждены делать обобщения, способные помочь нам решать практические проблемы бытия. Мы вынуждены принимать решения независимо от того, можем или нет найти полные обоснования. Умеренный скептицизм позволяет ориентироваться и действовать в повседневной жизни, как если бы мы обладали знанием.

– Третий вид скептицизма существенно отличается от предшествующих, будучи настроенным по отношению к ним крайне критически. Эту форму скептицизма обозначают «исследовательским скептицизмом». Его основным принципом является не сомнение, а исследование. Его основные отличие от других форм скептицизма заключается в его позитивности и конструктивности. В основном он является формой методологического скептицизма, поскольку здесь он реализуется как существенный этап процесса исследования. Этот скептицизм не носит тотального характера, а ограничивается контекстом исследования. Он не сомневается во всем и всегда. Он сомневается только в определенных вопросах и в ограниченном контексте исследования. Исследовательский скептицизма идет значительно дальше умеренного скептицизма Юма. Он не тонет в пучине бесконечной неопределенности, а вдохновляется способностью человеческого разума к познанию природы и овладению ею.

Скептицизм как метод сомнения, систематически требующий очевидности и обоснованности гипотез, является сущностью процессов научного исследования, философского диалога и критического мышления. Он противник абсолютной уверенности и догматической завершенности. Учитывая ограничения и ошибки на пути познания, скептицизм ценит важность таких принципов, которые уточняют степень определенности нашего знания.

История познания показывает, что знания всегда обусловлены потребностями общества. Вместе с тем по своему содержанию они должны впитывать в себя все то новое, что приносит с собой каждый из них.

Гносеология выделяет разнообразные формы знания.

Уже на ранних этапах истории существовало обыденно-практическое знание, поставлявшее элементарные сведения о природе, а также о самих людях, условиях их жизни, общении, социальных связях и т.д. Основой данной формы познания был опыт повседневной жизни, практики людей. Полученные на этой базе знания носят хотя и прочный, но хаотический, разрозненный характер, представляя собой простой набор сведений, правил и т.п.

Обыденное знание отличается недостаточной структурированностью, значительная часть его не объединена в концепции, планы, проекты, замыслы, но существует в форме слабо связанных и даже разрозненных идей, эмоциональных стереотипов. Оно не вполне артикулировано, слабо вербализовано. Оно принципиально противоречиво, будучи производным самых разных социальных ролей. Как показывал Альфред Шюц, австрийский философ и социолог, обыденное знание основывается на убеждениях в том, что а) жизнь и реальность в целом неизменны, а поэтому прошлый опыт достаточен для поиска решений в будущем; б) человек может опираться на знание полученное от родителей, учителей, традиций, даже если не понимает его смысла и не знает его истинных источников; в) в повседневной жизни достаточно общего и поверхностного «знания» о специфики явлений и событий; г) вся сфера обыденного знания принимается и используется индивидом так же, как и другими людьми общества.

Сфера обыденного познания многообразна. Она включает в себя здравый смысл, верование, приметы, первичные обобщения наличного опыта, закрепляемые в традициях, преданиях, назиданиях и т.п., интуитивные убеждения, предчувствия и пр.

Для большей ясности вышеизложенного подробнее остановимся на понятии «здравый смысл».

Здравый смысл - это представление людей о природе, обществе, самих себе, складывающееся под воздействием их повседневного жизненного опыта и общения. В процессе эволюции общества, культуры и человеческого мышления эти представления проходят жесткий отбор. Лишь такое знание закрепляется в арсенале здравого смысла, которое адекватно отражает среду человеческой жизнедеятельности и способствует его формам практики.

Важно подчеркнуть, что здравому смыслу с его "житейскими понятиями" никто не обучает специально и планомерно. Он осваивается всеми нормальными людьми в естественном жизненном процессе, в повседневном общении людей, в частности, детей и взрослых. Здравый смысл остается важным концептуальным истоком даже самых абстрактных теоретических построений и специализированных языков науки. "Вся наука является не чем иным, как усовершенствованием повседневного мышления", - утверждал Альберт Эйнштейн.

Но возникает важный вопрос: если здравый смысл столь хорош, то зачем тогда вообще нужна наука? Дело в том, что хотя здравый смысл необходим и неизбежен в концептуальном отношении, то, что он утверждает о существовании и свойствах вещей, в определенном смысле является ложным. Это связано с наивным реализмом - убеждением в том, что реально все, что нормальный человек воспринимает в нормальных условиях (при хорошем освещении, в подходящей перспективе и т.п.) и описывает общепринятым языком.

С точки зрения наивного реализма в целом весь мир, окружающий нас, мир цветных, пахнущих, звучащих вещей - именно таков, каким мы его воспринимаем.

Между тем наука говорит нам, что чудный запах розы суть лишь диффузия молекул определенных веществ в воздухе, что звуки и цвет - волновые процессы.

Другую, важную роль, особенно на начальном этапе истории человечества, играло мифологическое познание. Его специфика в том, что оно представляет собой фантастическое отражение реальности, является бессознательно-художественной переработкой природы и общества народной фантазией. В рамках мифологии вырабатывались определенные знания о природе, космосе, о самих людях, их условиях бытия, формах общения и т.д.

В 20 веке к мифу как одному из интереснейших феноменов духа, культуры было обращено внимание очень многих философов, культурологов, социологов, историков. В ситуации идейных противоречий, сопровождающих изучение любого сложного объекта культуры, возникло много интересных, проницательных интуиций о мифе. Сложились принципиально новые трактовки этого духовного феномена.

В современных научных изысканиях понятие «миф» обретает полифоничное звучание, включающее в свое содержание различные смысловые оттенки. От традиционного понимания, в котором миф рассматривается как повествование, одухотворяющее явления природы или культуры, до понимания мифа как разновидности общественного сознания. В новейших исследованиях под мифом подразумевают некритически воспринятое воззрение.

Философия издавна стремилась раскрыть природу мифа, его социальную роль, присущие ему экзистенциальные и общественные функции. Сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что миф является одним из ярчайших достижений человеческой культуры, отражающий социальные, культурные и антропологические феномены. В мифе воплощаются тайные желания человека, так как ему не всегда уютно в противоречивом, разорванном, неустроенном мире. Поэтому, он интуитивно тяготеет к целостному мироощущению. Миф успокаивает человека, давая ему надежду и смысл. Иллюзия зачастую спасительней, чем жесткая констатация происходящего. Миф дает возможность преодолеть безжалостную критичность разума, возможность отступить от трезвой мысли, отдавая предпочтение миру мечты.

Неслучайно, своеобразный исследовательский ренессанс мифа приходится именно на 20 столетие, которое с полным правом можно назвать веком грандиознейших мифологем. Выяснилось, что миф – это один из самых сложнейших феноменов. Немецкий мыслитель XX в. Э. Кассирер, справедливо указывал на то, что технология создания мифа усложняется в той степени, в какой усложняется социум и мышление человека. Миф предстает как «подлинная иммагинативная реальность», писал выдающийся русский мыслитель теперь уже прошлого столетия – Голосовкер.

Вообще, уже к началу двадцатого столетия в судьбе мифотворчества в нашей стране произошли существенные изменения в связи с тем, что возникла сугубо социальная мифология, которую можно понимать как совокупность общественнозначимых иллюзий, целенаправленным и сознательным образом распространяемых в конкретных социумах для достижения определенных целей. ( Потом такой феномен стали называть целенаправленным манипулированием общественным сознанием). Миф становится выразителем иррациональных стремлений больших групп людей, средством социальной ориентировки толпы. В этом плане, миф в отечественной культуре стал, с одной стороны, позволять эффективно «управлять» массовым человеком, с другой, более отчетливо (в силу своей максимальной проявленности) понимать этого «массового» человека.

Несомненно, что зачастую социальная мифология как таковая опрощает миф, используя его только в качестве идеологии, но, в то же время она ясно и ярко выражает энергию определенных социальных групп, поскольку здесь миф становится «сущностной, жизненной необходимостью» (А.Ф. Лосев). Все попытки заменить его анализом, рассудком, научной критикой обрекаются на неудачу, так как любой миф архетипичен в силу своей неотъемлемой связи с глубинными процессами этнического человеческого бытия. Русский человек, в этом плане, не исключение. С этой точки зрения, пора отказаться от отождествления мифа и неправды, мифа как своеобразного знака «неумного» сознания. Сознание человека всегда способно впасть в мифотворчество, но оно обладает одновременно и даром критически себя оценивать. Следовательно, рассуждения о мифе - это поиск очертаний данного духовного образования. Когда мы констатируем в качестве мифа какую-либо социальную идею, мы тем самым предполагаем и необходимость ее критического осмысления.

Некоторые современные исследователи полагают, что в наше время значение мифологического познания отнюдь не уменьшается. Так, П. Фейерабенд убежден, что достижения мифа несравненно более значительны чем научные: изобретатели мифа, по его мнению, положили начало культуре, в то время как рационалисты только изменяли ее, причем не всегда в лучшую сторону. Уже в рамках мифологии зарождается художественно-образная форма познания, которая в дальнейшем получила наиболее развитое выражение в искусстве. Художественно осваивая действительность в различных своих видах (живопись, музыка, театр и т.д.), удовлетворяя эстетические потребности людей, искусство одновременно познает мир, а человек творит его - в том числе и по законам красоты.

Одним из древних форм познания являются религиозное и философское познание. Их особенность мы разбирали в I главе.

Говоря о формах знания, нельзя обойти вниманием достаточно известную (особенно в современной гносеологии) концепцию личностного знания, разработанную М. Полани. Он исходил из того, что знание - это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства и особых инструментов. Поскольку науку делают люди, то получаемые в процессе научной деятельности знания (как и сам процесс) не могут быть деперсонифицированными. А это значит, что людей со всеми их интересами, целями и т.п. нельзя отделить от производимого ими знания. Согласно Полани, личностное знание необходимо предполагает интеллектуальную самоотдачу. В нем запечатлена не только познаваемая действительность, но и сама познающая личность, ее заинтересованное отношение к знанию, личный подход к его трактовке и использованию.

Изучая процесс познания, философия обращает внимание на то, что в нем задействованы практически все способности человека, среди них такие важнейшие, как чувства («живое созерцание») и разум (мышление, рациональное), находящиеся в тесном единстве друг с другом и с другими человеческими способностями.

Чувственное познание осуществляется посредством органов чувств – зрения, слуха и др., которые у человека есть «продукты всемирной истории», а не только результат биологической эволюции. Будучи моментом чувственно – предметной деятельности (практики), живое созерцание осуществляется в трех основных взаимосвязанных формах: это ощущения, восприятия и представления, каждая из которых есть субъективный образ объективного мира.

Ощущения представляют собой отражение в сознании человека отдельных сторон, свойств и предметов, а также внутренних состояний организма, непосредственно воздействующих на органы чувств. Наиболее важную роль среди всех играют зрительные ощущения. Ощущения, как правило, выступают в качестве компонентов более сложного образа- восприятия.

Восприятие – это целостное отражение предметов, явлений и событий в результате непосредственного воздействия объектов реального мира на органы чувств. Наиболее важные особенности восприятия – предметность, целостность, структурность, константность, осмысленность и постоянство.

Представление – это образ ранее воспринятого предмета или явления (память, воспоминание), а также образ созданный продуктивным воображением. В отличие от восприятия представление поднимается над непосредственной данностью единичных объектов и связывает их с понятием. По сравнению с восприятием в представлении отсутствует непосредственная связь с реальным объектом.

Большую роль в процессе познания, помимо чувственного восприятия, играет рациональное осмысление мира.

Рациональное познание наиболее полно и адекватно отражено в мышлении.

Мышление – это активное отражение объективной реальности, состоящее в целенаправленном, опосредованном и обобщенном познании субъектом существенных связей и отношений предметов и явлений, в творческом созидании новых идей, в прогнозировании событий и действий. Отправляясь от чувственного опыта, мышление преобразует его, дает возможность получать знания о таких свойствах и отношениях объектов, которые недоступны непосредственно эмпирическому познанию. Орудием мышления является язык и другие системы знаков, которые используются для основных операций мышления – абстрагирования, обобщения, опосредствования и др.

Для выяснения сущности мышления необходимо рассмотреть его уровни и формы. Уже в античной философии были выделены два необходимых, качественно различных уровня мышления – рассудок и разум, где рассудок – (способность рассуждения) познает все относительное, земное и конечное, то разум, сущность которого состоит в целеполагании, открывает абсолютное, божественное и бесконечное. Рассудок, который предстает в качестве психической деятельности, связанной с образованием понятий, суждений и умозаключений, дает «материал» для разума. В связи с этим рассудок иногда называют «мыслящей душой», способной мыслить предметы и их связи посредством понятий. Разум – это способность человеческого духа, направленная на познание мира с помощью понятий и ценностей.

Стремление понять мир с помощью разума и преобразовать его в соответствии с разумом называется рационализмом. Рациональное понимание мира опирается на дискурс (организованную рассудочную речь) и концепты (логически выстроенную речь).

Нельзя забывать, что процесс развития мышления включает в себя не только взаимосвязь, но и взаимопереход рассудка и разума, которые, изучаются соответственно формальной логикой и диалектикой.

Формы мышления – способы отражения действительности посредством взаимосвязанных абстракций, среди которых исходными являются понятия, суждения, и умозаключения.

Понятие – форма мышления, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности и существенные связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков , в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Предельно общие понятия - это философские категории ( бытие, человек, развитие, свобода и т.д.)

Суждение – форма мышления, выражающая отношение говорящего к содержанию высказываемой мысли и сопряжено обычно с психологическим состоянием сомнения, знания, убежденности или веры. Суждение в этом смысле, в отличие от высказывания, всегда модально и носит оценочный характер.

Умозаключение - форма мышления, связывающая в ряд посылок и следствий мысли различного содержания. Умозаключение может в своей основе выступать как подсознательный и непроизвольный акт.

Непосредственная цель познания в любой его форме - истина, путь к которой обычно сложен, труден, противоречив.

В общефилософском смысле проблема истины шире вопроса об истинности знания. Так, мы можем говорить об "истинном образе жизни", об "истиной красоте". В более узком смысле под истинностью понимается точное и достоверное отображение реальности в знании. Именно так истину понимали в древнегреческой философии. Так Платон пишет: «Тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит иначе – лжет». Перед нами исток классической теории истины. Впрочем, само понимание истинности как соответствия существовало задолго до Платона. Его усматривают уже в текстах Эпмедокла, Левкиппа и Демокрита. Аристотель истину как явление сознания определят в полном согласии с Платоном: «…Истину говорит тот, кто считает разъединенное разъединенным и связанное – связанным, а ложное тот, кто думает обратно тому, как дело обстоит с вещами».

Если Платон дал классическое определение истины, то в произведениях Аристотеля оно развернуто в целостную теорию. Именно поэтому теорию соответствия называют не платоновской, а аристотелевской теорией истины.

Согласно этой концепции, истина есть соответствие представлений или утверждений реальному положению дел. Поскольку главной здесь является идея соответствия то эту концепцию истины называют "корреспондентной теорией истины" (от лат. respondeo – соответствовать, отвечать, осведомлять).

Так, например, утверждение, что молекула воды состоит из одного атома кислорода и двух атомов водорода, или что К. Маркс родился 5 мая 1818 г., является истинным или ложным в зависимости от того, действительно ли соотношение атомов в воде или определенных событий в прошлом таково, как говорится в данных утверждениях.

Казалось бы, классическая теория истины настолько ясна, что не может порождать каких-то серьезных проблем. Однако постепенно стали выявляться слабые стороны этой теории.

Во-первых, дискуссии вызывала неопределенность понятия "соответствие". Как можно сравнить знание, которое является идеальным, с вещами, которые суть материальны?

Во-вторых, как быть с утверждением типа "энергия сохраняется", "все имеет причину" и т.п. С какого рода реальными объектами или фактами можно соотносить подобные утверждения, которые относятся ко всему на свете?

В-третьих, можно указать на плюрализм истины. Возьмем, например, описания Москвы, составленные экономистом, архитектором, демографом и т.п. Для архитектора "истинным" будет максимально детальный макет города; для экономиста - набор подробных сводок его хозяйственного состояния; для демографа - свод статистических данных о жителях города. А есть еще "театральная", "криминальная", "политическая" Москва. Какую из этих "истин" следует предпочесть, и можно ли их свести в некую единую картину? Эти и другие трудности корреспондентской теории истины привели к тому, что многие стали считать, что истина - это только регулятивная идея, некоторый идеал, к которому нужно стремиться, но достичь который невозможно. В этой ситуации появились иные концепции истины: когерентная и прагматическая.

В когерентной теории основным критерием истинности какого-либо знания является его согласованность (когеренция) с более общей, охватывающей системой знания. Обычно сторонники этой концепции, среди которых наиболее известным был Гегель, придерживаются философского монизма, представления о том, что мир суть единое целое, в котором все, даже самые мельчайшие и незначительные явления связаны между собой и входят в это целое. Поэтому знание об отдельной вещи или явлении должно соответствовать и согласовываться с системой знания о мире в целом. Как таковая истина одна, и частные (относительные) истины должны быть элементами этой единой и всеохватывающей - абсолютной истины.

Под абсолютной истиной понимается полное, исчерпывающее знание о действительности. Под относительной истиной понимается неполное, приблизительное знание, которое будет углубляться, уточняться по мере развития практики и познания. При этом старые истины либо заменяются новыми (например, классическая механика сменилась квантовой), либо опровергаются и становятся заблуждениями (например, "истина" о понятии теплорода, существовании эфира и т.д.).

С позиции прагматизма истинным признается такое знание, которое имеет благие последствия для человеческой жизни и которое может успешно применяться на практике. Понимание истины состоит в отождествлении ее с успехом, с полезностью идей, теорий и пр. Поскольку идеи, теории, системы предназначены для решения той или иной проблемной ситуации, то если они оказываются успешными в выполнении их функций, тогда на них можно положиться, тогда они основательны, надежны, хороши, истинны. Если они не избавляют от недостатков, не ликвидируют серьезных противоречий, вызывают путаницу, неуверенность и зло, когда действуют на их основе, тогда их следует признать ложными.

Так, один из основателей прагматизма, У. Джеймс, полагал, что истинность суждения "Бог существует" не зависит от реальности существования Бога и обусловлена тем, что убежденность в Его существовании благотворна для человеческого общежития.

В менее метафизических сферах истинность нашего знания удостоверяется его практической применяемостью. Если на основе определенного знания строятся самолеты, которые летают, или мосты, которые не падают, значит это знание истинно. В этом понимании практика есть критерий истины.

Несомненно, что мы широко используем этот критерий. Проверенное в своих последствиях и приложениях, практически полезное знание вызывает куда больше доверия, чем бесполезные спекуляции. Но при этом нужно учитывать следующий важный момент. Прагматистской трактовке истины недостает интуитивно ощущаемого требования к истине как адекватному соответствию реальности. Известно, например, что в мореплавании весьма удобными и практически эффективными являются навигационные расчеты на основе геоцентрической (птолемеевой) модели. Но нельзя же на этом основании считать, что она более истинна, чем гелиоцентрическая (коперниканская) система. Б. Рассел указывал, что сведение истинности к проверке последствиями может привести к парадоксальным результатам. Представим себе на минуту, например, что нацисты выиграли войну. Так что же, нужно считать, что их человеконенавистнические учения в такой ситуации выдержали проверку и являются прагматически истинными?

Экзистенциалистская концепция истины исходит из трактовки ее как индивидуального и необъективируемого явления. « Истину нельзя знать, в ней можно только быть» (Кьеркегор), следовательно, вхождение в истину предполагает только личностное, индивидуальное, неповторимое, которое никому другому пригодиться не может, так как только сам человек может извлечь из знаков, посылаемых ему бытием, свой собственный смысл. Истина не может быть понята как соответствие объективному положению вещей, ибо такое определение истины предполагает разделение субъекта и объекта и имеет силу только для науки. Экзистенциализм принципиально противопоставляет общезначимость истины, вытекающую из ее соответствия объективному положению вещей, ее интимной, личной значимости и «сообщаемости». Подчеркивается, что истина не безразлична человеку, что она захватывает все его существо, руководит его поступками, за нее человек может умереть.

Постмодернистская трактовка истины отбрасывает все классические о ней представления и видит в ней нечто полифоничное, разбросанное, многофункциональное, размытое. Поэтому природа истины в корне неоднозначна. Субъект будет неправ, если возомнит, будто способен преодолеть груз всех предрасположений своей субъективности. Остается только признать, что солипсизм человеческого сознания непреодолим ввиду полной невнятности мира. Постмодерн исходит из множественности несоизмеримых между собой человеческих истин. Разоблачаются обыденные представления о том, что разум способен продвигаться все дальше и дальше, приближаясь к абсолютной истине. О природе истины ничего нельзя сказать с определенностью, она такова, каковой нам позволяют описать ее нам подобные. Утверждать общие истины, как полагает постмодерн, значит навязывать хаосу явлений некую ложную догму. Отсюда, принимая во внимание случайность и прерывность, знание должно ограничиваться чем-то сугубо местным и специфическим.

В итоге мы видим, что, как и в других аспектах познания, в вопросе об истинности знания остается немало проблем. Однако гносеология, как и философия в целом, не призвана давать однозначные ответы. Ее задача - критически прояснять эти проблемы, соотносить различные позиции и аргументы за и против них.

Существенным результатом современной философии в осмыслении проблем познания является то, что движение идет от понимания одной единственной истины и одного изначально данного мира к процессу порождения многообразия верных и при этом конфликтующих вариантов или миров. И здесь важно учитывать следующие гносеологические реалии:

– гносеологические процессы и высказывания о реальности существенно зависят от принятых представлений о взаимосвязи познания и реальности. Последние являются элементами общего схематизма, т.е. видения мира и самого человека.

– внешний мир, т.е. объекты, предметы и их свойства сами по себе никаких гарантий адекватности знанию, которое получает человек; познание протекает при определенных культурно-когнитивных условиях; к таким условиям необходимо относить способы восприятия, описания и опыта, культурные формы поведения и деятельности. Поэтому истина всегда контекстуальна и определяется определенными формами, схемами, на основе которых она высказывается.

– знания не могут быть независимы от убеждений, мнений и желаний; объективность познания всегда связана с субъективностью установок мнения, веры, желания.

– поскольку знания имеют положение конструкций и зависимы от контекста и перспективы, то они относительны; их нельзя априори защитить от скептических выражений.

Исходя из обозначенного необходимо учитывать, что плюрализм в познании не уничтожает мир в котором живет человек. Но принятие вещного мира не означает принятие раз и навсегда уже ставшего мира. В больше мере это означает принятие определенной интерпретации, концептуальной схемы, языковых обозначений, а так же и того, что правильность решений, которые принимает человек, может быть обоснована разными способами, которые не могут быть просто отброшены как неверные, а должны быть осмысленно осознаны.

Вспомогательная литература по теме

Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. М.,1988

Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн. Л. Философские работы. Ч.I М.,1994

Заблуждающийся разум? Многообразие форм вненаучного знания. М.,1990

Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М.,1980

Липский Б.И. Практическая природа истины. Л.,1988

Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надежное знание. М.,2005

Марков Б.В. Разум и сердце. СПб.,1993

Рассел Б. Человеческое познание, его сферы и границы. М.,1957

Субъект, познание, деятельность. М.,2002

Глава III. Проблема сознания в философии.

Сознание - одно из основных понятий философии, социологии и психологии, обозначающее способность идеального воспроизведения действительности, а также специфические механизмы и формы такого воспроизведения на разных его уровнях. В силу сложности феномена сознания в философии сложились зачастую противоположные представления об этом явлении. Сознание рассматривается как осознанное бытие, как отношение «Я» к «не Я», как свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в психическом отражении действительности, как субъективный образ объективного мира; как идеальное в противоположность материальному и в единстве с ним.

Проблема сознания - одна из самых трудных и загадочных. Не случайно М. Мамардашвили, один из значимых отечественных мыслителей ХХ века, сознание определял как парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть. Перед взором человека предстает мир, разворачивается зрелище бесчисленных предметов, люди пытаются разгадать тайны мироздания, объяснить причины своих переживаний. Все процедуры данности нам мира и переживаний, чувства и мысли проходят через то, что называют сознанием. Сознание есть то, что сопутствует человеческому освоению мира. Чтобы войти в состояние сознания, недостаточно просто мыслить, просто переживать: необходимы какие-то дополнительные акты, с помощью которых я не просто мыслю, а "я мыслю, что я мыслю", я не просто переживаю, а "я переживаю, что переживаю", я не просто что-то знаю, но "я знаю, что я знаю".

Прежде всего, сознание выступает как образ окружающего нас мира. Сознание отражает окружающий нас мир, поэтому его можно определить как субъективный образ объективного мира. Сознание формировалось в ходе развития человека, в процессе его обособления от животных в течение порядка 2,5 - 3 млн. лет.

Познать, описать, определить сознание очень трудно, поскольку оно не существует как отдельный предмет или вещь. Сложность и специфичность сознания всегда были и остаются серьезными препятствиями на пути постижения его тайн. Если еще 100– 200 лет назад сознание было предметом исследования в основном гуманитарных дисциплин и прежде всего философии, то сегодня многие естественные науки (физиология, нейропсихология, кибернетика) так же исследуют феномен сознания. Отсюда исследования сознания в науке носят междисциплинарный характер. Философское понимание сознания опирается на данные результаты, а так же на результаты, полученные в психологии, антропологии, лингвистики, биологии, культурологии и др. дисциплин.

Традиционной методикой естественнонаучного изучения сознания является исследование мозга и его структур. Специалисты по информатике, когнитивной психологии пытаются моделировать некоторые функции мышления, используя для этого современный научный инструментарий ( сверхчувствительные датчики, компьютерные томографы, новое поколение математических программ и т.д.) Создаются сложные гибкие модели, позволяющие узнавать что-то новое. Философское знание исходит из того принципа, что изучение феномена сознания в границах анатомических параметров человека представляется весьма важным и необходимым. Но, тем не менее, весьма важную информацию о сознании дает изучение ее культурологических оснований. Поэтому метафоры, символы древности (мифологические, религиозные), содержат в себе, если их подвергнуть глубокой расшифровки и интерпретации больше информации и поле исследований, чем любая привязка наблюдаемого поведения к изменяемым характеристикам мозга.

Исходя из истории формирования понятия «сознание» можно обозначить следующие его наиболее существенные качества.

Во-первых, интенциональная характеристика сознания (от лат.intentio –тенденция, стремление) выражающая направленность сознания на какой- либо предмет. Сознание есть всегда «сознание о…». Отношение к предметности составляет наихарактернейшую черту сознания, особенность духовных, «психических» феноменов как элементов сознания. Это отношение может принимать различный вид: так, например, в восприятии нечто воспринимают, в суждении о чем-то судят; при ненависти нечто ненавидят, при влюбленности что-то или кого-то любят и т.д. По конкретным свойствам направленности сознания можно говорить о том, что (кто) оказывается предметом сознательной деятельности людей. Интенциональность сознания бывает направлена на внешний мир бытия человека и на его внутреннее бытие. Последнее выражает себя в таких состояниях как: самосознание, самонаблюдение, самоанализ, самооценка и т.д.

Во- вторых, инструментальные качества сознания, которые раскрываются в познавательных и коммуникативных характеристиках. Здесь речь идет о понятийных, языковых, образно-чувственных аспектах сознания. Инструментальные средства сознания обеспечивают повседневную практику бытия человека, позволяют приобретать, хранить, воспроизводить знания, общаться, осуществлять выбор и принимать решения.

В-третьих, активность сознания, под которой подразумевается его избирательность и целенаправленность, выражающиеся в способности выделять главное и второстепенное, порождать новые идеи, управлять практической деятельностью. Активность сознания напрямую связана с сознательностью человека. Сознательность выражается в умении человека подвергать анализу мотивацию собственного поведения, выбирать наиболее рациональный способ достижения поставленных целей, руководствуясь принятыми в обществе нравственными и социальными нормами.

В-четвертых, системные качества сознания, к которым можно отнести связанность и согласованность, благодаря которым сознание предстает в качестве неразрушимой целостности. К системным качествам сознания относятся мыслительные процедуры мышления, чувственные перцепции (ощущения, восприятия, представления), воспоминания, фантазии, процессы воображения и интуиции, психические переживания и др.

В-пятых, эпистемические качества сознания, выражающие состояние внутреннего мира человека. К таким качествам, как правило, относят состояния сомнения, веры, убеждения, уверенности и др. При этом каждое состояние сознания может соединять в себе элементы знаний, оценочно-ценностные качества эмоций, проявлений воли, элементы бессознательной психики, а также находиться под воздействием многих других психосоматических факторов.

Каждая эпоха имела свои представления о том, что такое сознание. В итоге то, что называлось сознанием в одной эпохе, могло не признаваться в качестве такового в другой.

Античная философия открыла только одну сторону сознания - направленность на объект. Другая особенность сознания - умение человека сосредоточиться внутри себя - не была проработана философией. Причина одностороннего видения проблемы сознания кроется в специфике мироощущения античного грека. Античный человек живет космосом и вещами. Греки-прирожденные реалисты: они уверены, что предмет зрения существует в таком же виде и после акта восприятия.

В мировоззрении грека отведено очень мало места личности. Даже Платон, как отмечал Ортега-и-Гассет, предпочитал говорить чаще "мы", чем "я". "Я" не задерживается на самом себе, не делает себя предметом своего пристального внимания и рассмотрения.

Античный грек знает о душе, но душа еще не воспринимается как начало интимности. Душа как движитель приписывается не только человеку: она есть у животных, у минералов и т.п. Знаток античности, философ А.Ф. Лосев отметил, что даже у позднеантичных римлян настроение и душевное состояние играли весьма малозначительную роль в их религии.

В отличие от сознания античного грека, христианское сознание - это не только знание о внешнем мире, но прежде всего знания о собственном духовном опыте, его содержании.

Сознание для средневекового человека - явленность духовного, явленность того переживания, которое испытал человек, поднявшийся на уровень Божественной простоты.

Начиная с Плотина и Бл. Августина, сознание рассматривается как нечто вторичное, а потому не самое подлинное, не самое лучшее и высокое, что есть в человеческом духовном опыте. Почему? Во-первых, благодаря сознанию, человек понимает, как он наказан тем, что не может долго пребывать в состоянии Божественной простоты.

Во-вторых, сознание есть отпадение человека от вечности. Акт сознания уже знает время, ибо знает, что что-то было до сознания. Вечность - высшая ценность, время - это бренность, тлен, смерть. Бытие во времени, а значит в сознании, менее подлинно, чем бытие в вечности.

В-третьих, строгое противопоставление настоящего, прошлого и будущего - это сущность сознания.

Сознание - это обреченность человека на выбор: духовность или телесность?

Переосмысление проблемы сознания происходит в Новое время. Это время, когда человек освободился от власти опеки сверхчувственного, перестал признавать свою принадлежность двум мирам: земному и неземному, стал объяснять свое происхождение только через природную эволюцию, согласившись впоследствии с теорией Дарвина, согласно которой человек произошел из животного царства.

Сознания нет без самосознания - таков был вывод философов Нового времени. В акте самосознания сознание само себя знает, проясняет свое содержание и структуру.

В Новое время появляется новая структура духовности. Происходит "распад души", когда сознание и самосознание уже не знают переживания как субстанции, не знают вечности.

Сознание стало средством обнаружения объективно - природного мира, средством доказательства его существования.

В Новое время при объяснении сознания мыслители сделали акцент на воображение. Когда сознание работает в режиме воображения, то не предметы запечатлеваются в нем независимо от его воли, а оно само вызывает их к жизни.

Философы Нового времени признали сознание чисто интеллектуальной деятельностью субъекта, при этом они исходили из следующего:

- Во-первых, считалось, что к содержанию опыта сознания относятся только такие данные, которые можно повторять, воспроизводить бесчисленное число раз. Например, пространственно-временные формы созерцания, категории рассудка и пр. остаются постоянными в любых повторах их использования.

- Во-вторых, содержанием сознания признавалось только такое содержание, которое удовлетворяло критерию наблюдаемости: сознание должно "уметь" рационально воспроизвести свое содержание, развернуть его с помощью рефлексии в какую-то схему - структуру - образ.

Все эти принципы были заложены во многом в философии Декарта, где сознание и душа отождествлялись с предметно-логическим содержанием. Религиозные и мистические компоненты опыта сознания были утеряны, в нем восторжествовали правила логики. Возникло убеждение, что весь мир и все вещи созданы и существуют по правилам логики, хотя не всегда целесообразно и полностью совпадая с ними. Отсюда и родилась нацеленность сознания: переделать все, подправить, улучшить в соответствии с этой логикой. Сознание перестали отличать от познания. Люди создали образ мира, соответствующий структуре их духовного опыта, человек "принужден" был жить в тех категориях, в которых он мыслил.

Пересмотр новоевропейской модели сознания связан с концепцией Маркса. Маркс утверждал и обосновал следующую позицию: не сознание определяет бытие, а бытие определяет сознание. Заметим, что под бытием он понимал реальные условия жизни людей в буржуазном обществе. Это было общество, в котором все было поставлено на службу материальному успеху. При этом Маркс зафиксировал реальный факт: буржуазные отношения могли состояться только при одном условии - изменении сознания людей.

Можем ли мы винить Маркса за то, что он так "заземлил", принизил человеческое сознание, духовный опыт? Конечно же, нет. Напротив, он показал людям, что ведомые только материальными интересами, они "измельчали", их сознание стало утилитарно-прагматичным, они ни о чем не могут более думать, кроме материальной выгоды, они борются не за высшие идеалы и страдают не по поводу своего несоответствия образу Божию; они изобрели способ жизни, где все замыкается на материальный успех, выгоду, деньги.

Маркс показал очень сложную картину взаимодействия общественного сознания и общественного бытия. В переходные периоды, когда идет становление нового общества, "ведущей" и во многом определяющей стороной выступает сознание, вернее, его изменение, совершаемое часто под воздействием внешнего насилия. Оно является исторической предпосылкой нового способа социальной жизни. Затем, когда этот способ жизни утверждается, он сам начинает воспроизводить то содержание сознания, которое до того выступало исторической предпосылкой его становления. Сознание как бы становится вторичным явлением по отношению к общественному бытию. В результате сознание одновременно и условие существования общества и обусловленное им.

Открыв факт детерминированности сознания внешними, объективными по отношению к нему факторами, Маркс сделал еще одно открытие: он показал, что процесс детерминации скрыт от сознания, не представлен в его опыте. Люди часто не осознают, что их сознание обусловлено способом их жизни. Проблема бессознательного - это проблема наличия скрытых детерминант сознания, т.е. не представленных в сознании.

Проблемой бессознательного до Маркса занимались Спиноза, Гегель. Когда мы говорили, что Маркс открыл бессознательную мотивацию сознания, то имели в виду лишь тот факт, что впервые стал искать ее в сфере предметно-практической, материально-экономической жизни.

З.Фрейд, как и Маркс, исходил из признания детерминированности сознания объективными по отношению к нему факторами. Но, в отличие от Маркса, Фрейд относил к этим факторам психологические и биологические потребности, вызывающие неосознаваемые переживания. Именно ему принадлежат слова о том, что "Я" не является хозяином в собственном доме" и что сознание человека вынуждено "довольствоваться жалкими сведениями о том, что происходит в его душевной жизни бессознательно".

Открыв в структуре духовного опыта человека три уровня - "Сверх-Я" (отеческие догмы, традиции, идеалы, совесть и другие ценностные представления, доминирующие в культуре), "Оно" (бессознательное, инстинкты), "Я" (сознание), Фрейд дал точный диагноз человеку своего времени. Чрезмерное давление "Сверх-Я", не считающегося с миром человеческих бессознательных инстинктов, создает неполноценную личность, уводит людей в мир иллюзий по поводу возможности чисто социальными "уловками" творить природу человека, подправлять и изменять ее: Фрейд напомнил людям о существовании "Оно", которое по мере развития цивилизации вытесняется, но не исчезает. Вытесненные бессознательные инстинкты сравнимы с пороховой бочкой, готовой взорваться внезапно в виде психических срывов, а также всякого рода социальных бунтов.

При этом Фрейд не обрекал человека на безнадежность: он требовал от человека и человечества постоянной работы по превращению "Оно" в "Я". Там, где было "Оно," должно стать "Я" - таков лейтмотив его учения. Фрейд был уверен, что единственно возможный и нормальный путь для человечества в будущем - жить, постоянно укрепляя в себя самосознательное "Я", освобождаясь от давления стихии бессознательного.

Рассмотрев различные историко-философские толкования проблемы сознания, можно сделать несколько выводов:

- Во-первых, философы не изобретали то или иное понимание сознания: они воспроизводили реальную, для определенной эпохи, структуру человеческой духовности и реальное место сознания в ней.

- Во-вторых, структура духовного опыта во все времена была тесно связана со спецификой мировоззрения эпохи. Поэтому, в зависимости от того, какое мировоззрение было господствующим - космоцентристское, теоцентристское, антропоцентристское, социоцентристское, менялось и понимание сознания.

- В-третьих, деформация внутреннего опыта людей имела устойчивую тенденцию к "снижению" уровня духовности. И если во времена Плотина и Бл. Августина в структуре внутреннего опыта приоритетным был уровень Божественной простоты, то в Новое время, говорить о нем считалось неприличным. Высказывание Ницше "Бог умер" стало ключевым в понимании сознания человека нового времени. Сознание перестало пониматься как отражение, функция Божественного: оно стало претендовать на то, чтобы быть не функцией, а реальностью, причем самой очевидной и достоверной, ни от чего не зависящей. С развитием буржуазных отношений в структуре внутреннего опыта стали доминировать материальные интересы, и сознание стало нечем иным, как осознанием этих интересов.

И наконец, с усилием процессов эгалитаризации (фр. egatite - равенство) и либерализации (лат. liberalis - свободный), а соответственно с уменьшением контролирующего влияния общества на жизнь человека, в структуре духовного опыта стало доминировать бессознательное "Оно". Сознание превратилось в его служанку, оправдывая и обосновывая права инстинктов на господство.

Мы рассмотрели своеобразную историю сознания, которая отражает реальную историю бытия людей. Во многом оказался прав Маркс, утверждая, что сознание есть "осознанное бытие". Менялись люди, их бытие, а вместе с ними изменялись механизмы формирования их сознания, его содержание.

Одна из важных проблем понимания сознания связана с языковым его выражением, так как только включенность в мир языка (прежде всего словесного) приводит к возникновению индивидуального сознания. В современной философии проблема языка предстает как фундаментальная. Во многих отношениях она оказывается в центре философских размышлений последнего десятилетия.

Язык – система знаков, с помощью которой люди общаются, осуществляют познание мира и самопознание, хранят и передают информацию, управляют поведением друг друга. Философски фундаментальная проблема – это проблема отношения языка к тому, знаком чего он является.

Язык изначально появился в связи с общественным разделением труда как одно из его необходимых средств. Конечно, впоследствии он смог освободиться от него и стать способом представления и выражения не коллективного, а индивидуального, не исключительно практического, но и теоретического сознания. Однако самые абстрактные ходы мысли остаются метафорически связанными с конкретными трудовыми операциями: мыслить – значить символически взвешивать, анализировать (расчленять на простые элементы), синтезировать (складывать) и т.д. Вот почему для того, чтобы ум стал «находчивым», нужно его сначала поупражнять в ручном труде – этой первой форме применения интеллектуальной активности. Язык представляет собой средство выражения и формулирования теоретического разума, но в самой его основе лежит труд.

Рождение языка привело к тому, что постепенно возникла целая система кодов, которые обозначали предметы и действия; позже эта система кодов стала выделять признаки предметов и действий и их отношения и, наконец образовались сложные синтаксические коды целых предложений, которые могли формулировать сложные формы высказывания.

Эта система кодов и получила решающее значение для дальнейшего развития сознательной деятельности человека. Язык, который сначала был глубоко связан с практикой и имел «симпрактический характер», постепенно стал отделяться от практики и сам стал заключать в себе систему кодов, достаточных для передачи любой информации, хотя эта система кодов еще долго сохраняла теснейшую связь с конкретной человеческой деятельностью.

В результате общественной истории язык стал решающим орудием человеческого познания, благодаря которому человек смог выйти за пределы чувственного опыта, выделить признаки, сформулировать известные обобщения или категории. Можно сказать, что если бы у человека не было труда и языка, у него не было бы и отвлеченного «категориального» мышления.

Начиная с примитивных символических знаков, язык прошел очень длинный путь развития, в ходе которого он все больше членился – сначала на значимые элементы, а затем и на незначимые слоги и фонемы.

Вообще язык выступает в трех основных формах – жестовой, графической и звуковой, каждая из которых поддается процессу членения и между которыми существуют как различия, так и соответствия.

Примитивная форма языка жестов – это имитативный танец (еще сегодня очень широко представленный в африканских и индейских культурах). Вызывание в памяти образа животного осуществляется мимическим копированием характерных форм его поведения, которое составляет цельное нерасчлененное сообщение – танец газели или танец бизона. На более высоком уровне членения танец может содержать рассказ, разделенный на значимые элементы. Из наполовину подражательного, наполовину условного языка сложился язык жестов, который позволял индейцам Северной Америки понимать друг друга невзирая на различие разговорных языков.

Вторая форма имитационного языка – это графический язык. Как живопись, он является целостно значимой имитацией. Необходимо при этом отметить, что даже в этом первом аспекте живопись как язык не лишена условных элементов: передача перспективы, например, есть условность, изменяемая в зависимости от культурной среды и, следовательно, не всегда непосредственно распознаваемая. Дальнейшее развитие графического языка происходит путем его разложения на незначимые единицы. В этом случае посредником послужила графическая символизация звукового языка.

Формирование алфавита свидетельствует о подлинно структурном расчленении звукового языка на его фонетические элементы. В тех формах, в которых письменный язык известен в западной цивилизации, в своем окончательном виде он является графической копией членораздельной устной речи. Обыденный опыт находит выражение в каждодневной языковой практике. Таким образом, в языке аккумулируются и транслируются из поколения к поколению архетипические стереотипы, шаблоны осмысления действительности, ее структурирования и объяснения.

В этом контексте русский язык достаточно резко выделяется среди других языков. Лингвисты и культурологи обращают внимание на тот факт, что свыше 40 процентов лексики русского языка носит оценочный характер. В любом другом языке оценочная составляющая словарного запаса не превышает 15 %. За этим фактом стоит принципиальная особенность русского дискурса – его ориентация на правду- правду, а не на правду- истину, на соответствие идеалу, но не реальности. На русском языке практически невозможно выразиться объективно, внеэмоционально, однозначно. Здесь преобладает оценочное, эмоциональное, аффективное. Русские речь и письмо образны, но не понятийно-терминированы. Поэтому, когда необходимо выразиться безоценочно, научно- терминологически точно заимствуется иностранная лексика.

Китайская письменность представляет собой, скорее, графическое транскрибирование языка жестов. Если рука, выполняющая выразительный жест, вооружена кистью, она может перенести на плоскость графическое изображение своего движения. Так рука, показывающая жестом ограду, рисует круг; если затем она делает жест разделения, то она проводит линию, идущую посередине. Наличие круга и линии обозначает Срединную империю и является идеограммой Китая. Идеографическая китайская письменность, произошедшая из языка жестов, составляет систему, независимую от разнообразных звуковых языков. Эта форма письменности требует, чтобы каждый сложный знак был составлен из простых понятий. Следовательно, идеографическое письмо предполагает анализ понятий, тогда как алфавитная письменность предполагает лишь анализ звуковых знаков.

В языке можно выделить естественную систему знаков ( звук, пластика человеческого тела: позы, жесты, мимика) и искусственную, специально созданную людьми (язык математики, живописи, музыки, дорожные знаки и т.д.). Язык – один из главных моментов функционирования общества. Он выполняет в обществе множество функций: номинативную (способность языка обозначать и представлять мир вещей и предметов), познавательную (участие в процессе познания), коммуникативную (участие в процессе общения людей) и т.д. Язык имеет и еще одну очень существенную функцию, выходящую за пределы организации восприятия и обеспечения коммуникаций. Наличие языка и его сложных логико-грамматических структур позволяет человеку делать выводы на основе логических рассуждений, не обращаясь каждый раз к своему непосредственному чувственному опыту. Наличие языка позволяет человеку осуществить операцию вывода, не опираясь на непосредственные впечатления и ограничиваясь лишь теми средствами, которыми располагает сам язык. Эта функция языка создает возможность сложнейших форм дискурсивного (индуктивного и дедуктивного) мышления, которые являются основными формами продуктивной интеллектуальной деятельности человека.

Владея языком, человек оказывается в состоянии делать выводы не только из непосредственных впечатлений, но и из общечеловеческого опыта поколений. Благодаря языку человек может проникнуть в глубь вещей, выйти за пределы непосредственного впечатления, организовать свое целенаправленное поведение, вскрыть сложные связи и отношения, недоступные непосредственному восприятию, передать информацию другому человеку, что является мощным стимулом умственного развития путем передачи информации в течении многих поколений.

Вспомогательная литература по теме

Гадамер Х.-Г. Язык как среда герменевтического опыта // Гадамер. Истина и метод. М.,1988

Елистратов В.С. «Сниженный язык» и «национальный характер». //Вопросы философии №10 1996

Мамардашвили М. К. Сознание как философская проблема. //Вопросы философии. №10 1990

Лурия А.Р. Язык и сознание. М.,1998

Патнхэм Х. Философия сознания. М.,1999

Прист Ст. Теории сознания М.,2000

Серл Дж. Открывая сознание заново М.,2002

Глава IV. Философские проблемы науки

Наука – это специализированный социальный институт, который связан с производством, хранением и распространением новых знаний о природе, обществе и человеке, способах получения этих знаний и использования их в общественной практике.

Основные стороны существования науки – это, во-первых, сложный, противоречивый процесс получения нового знания; во-вторых, результат этого процесса, т.е. объединение полученных знаний в целостную, развивающуюся органическую систему, в котором отсутствует простое суммирование знаний; в третьих, социальный институт со всей сложной инфраструктурой: организация науки, научные учреждения и т.п.; этос науки – то есть сумма определенных традиций, идей, стандартов и кодов; профессиональные объединения ученых, ресурсы, финансы, система научной информации, различного рода коммуникации ученых и т.п.; в-четвертых – особая область человеческой деятельности и важнейший элемент культуры.

К основным особенностям научного знания, или критериям научности, которые отличают его от других видов мировоззрения (обыденного, религиозного, эстетического и др.) относятся следующие:

1.Основная задача науки – обнаружение объективных законов действительности – природных, социальных, законом самого познания, мышления и пр. В силу этого, само исследования ориентировано в основном на общие, существенные признаки предмета, его необходимые характеристики и их выражение в форме идеализированных, абстрактных объектов. Если этого нет, то нет и самой науки, так как по определению понятие научности предполагает открытие законов, рассмотрение глубинной сущности рассматриваемых явлений. Это основной признак науки, ее главная характеристика.

2. Прогностическая задача науки с целью дальнейшего практического освоения действительности. Важной отличительной чертой научного знания является направленность науки на изучение не только объектов, преобразуемых в сегодняшней практике, но так же и тех, которые могут стать предметом практического освоения в будущем. Предвидение будущего, это такая категория, которая раскрывается через такие понятия как «прогноз», «программа», «проект», «план», «проект» и др. Предвидение будущего это завершающее звено в логике анализа настоящего и исследования прошлого. Точность и достоверность предвидения определяются прежде всего тем, насколько глубоко и всесторонне изучены как предшествующее и современное состояние предмета исследования, так и закономерности его изменения. Без этих двух важнейших составляющих невозможно и само научное предвидение как таковое.

3. Следующим существенным признаком научного знания является его системность, т.е. совокупность знаний, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которые образуют определенную целостность, единство. Знания превращаются в научные, когда целенаправленное собирание фактов, их описание и обобщение доводятся до уровня их включения в систему понятий, в состав теорий.

4. Для науки характерна постоянная методологическая рефлексия. Это означает, что в ней изучение объектов, выявление их специфики, свойств и связей определяется осознанием методов и приемов, с помощью которых исследуются данные объекты. При этом необходимо учитывать, что хотя в своих основаниях основывается на принципе рационализма, в ней всегда присутствует иррациональный компонент, включая ее методологическую составляющую (особенно это характерно для гуманитарного знания). Это вполне объяснимо – так как ученый, как и любой человек, обладает своими сильными и слабыми сторонами, своими пристрастиями и интересами. Поэтому его деятельность не может основываться только на рациональных принципах.

5. Непосредственная цель науки это достижение знаний, обладающих объективной значимостью. Она направлена на изучение действительности «объективно», т.е. непредвзято, в отвлечении от субъективно-оценочных моментов. Постоянная ориентация на истину, признание ее самоценности – существенная характеристика научного познания. Разумеется, такая задача, как получение абсолютно объективного знания невыполнима. На любом научном знании лежит печать времени, а также принятых сообществом ученых систем понятий и парадигм (познавательных установок). Но ориентированность науки именно такова– на объект, «как он есть».

6. Научному познанию присуща логическая доказательность. Организованность знания детерминирована его доказательностью, под которой понимается последовательное удостоверение истинности знания. В случае ненауки строгие доказательства (гарантии) истинности знания отсутствуют; имеют место различной силы и убедительности доводы, которые не отличаются ни принудительностью, ни демонстративностью. В случае науки реализуются строго заданные процедуры удостоверения истинности знания, опирающиеся на индуктивные ( в опытных науках) и дедуктивные ( в науках логико- математического направления) стандарты обоснования.

7. Опытная обоснованность (оправданность). Данное требование указывает на наличие тесной связи между характером опытной обоснованности результатов познания и их научностью. Исходя из этого критерия знание предстает в качестве ненаучного когда: а) подтверждается всем универсумом данного (синдром всезнания): это достижимо либо если знание абсолютно истинно, что по понятным причинам невозможно, либо оно потенциально неопровержимо; б) не имеет связи с эмпирией и принципиально не подтверждается; в) объясняет, но не предсказывает, превращаясь в семантически тривиальное построение; г) предсказывает, но не объясняет наличные законы – догадка; д) объясняет и предсказывает, но предсказания существенно расходятся с действительностью.

В современной методологии выделяют различные уровни критериев научности, относя к ним – кроме названных – такие как формальная непротиворечивость знания, открытость для критики, свобода от предвзятости, строгость и т.д. В других формах познания рассмотренные критерии могут иметь место ( в разной степени), но там они не являются определяющими.

Отражая мир в его материальности и развитии, наука образует единую развивающуюся систему знаний о его законах. Вместе с тем она разделяется на множество отраслей знаний (частных наук), которые различаются между собой тем, какую сторону действительности они изучают. По предмету и методу познания можно выделить науки о природе - естествознание, и обществе (гуманитарные, социальные науки), о познании, мышлении (логика, гносеология). Отдельную группу составляют технические науки. Своеобразной наукой является современная математика. В свою очередь, каждая группа наук может быть подвергнута более подробному членению. Так, в состав естественных наук входят механика, физика, химия, биология и др., каждая из которых подразделяется на ряд научных дисциплин - физическая химия, биофизика и т.п.

Могут быть и другие критерии для классификации наук. Так, по своей удаленности от практики науки можно разделить на два крупных типа: фундаментальные, где нет прямой ориентации на практику, и прикладные - непосредственное применение результатов научного познания для решения социально-практических задач.

Основная задача научного знания - обнаружение объективных законов действительности - природных, социальных, законов мышления и др.

Непосредственная цель и высшая ценность научного познания - объективная истина, постигаемая преимущественно рациональными средствами и методами. Научному познанию присущи строгая доказательность, обоснованность полученных результатов, достоверность выводов. Вместе с тем здесь немало гипотез, догадок, предположений, вероятностных суждений.

Науке как таковой предшествует преднаука (доклассический этап), где зарождаются элементы науки. Здесь имеются в виду зачатки знаний на Древнем Востоке, в Греции и Риме, а также в Средние века, вплоть до Нового времени. Именно этот период чаще всего считают началом, исходным пунктом естествознания как систематического исследования природы.

Наука как целостный феномен, как специфический тип духовного производства и социальный институт возникает в Новое время (XVI - XVII вв.) в эпоху становления капиталистического способа производства и разделения единого ранее знания на философию и науку.

В конце XVI – начале XVII в. происходит буржуазная революция в Нидерландах, сыгравшая важную роль в развитии новых – капиталистических отношений, затем, буржуазная революция развертывается в Англии, наиболее развитой в промышленном отношении европейской стране. Если в феодальном обществе наука была напрямую связана с религиозным мировосприятием и ей не возможно было выходить за рамки, установленные верой, то нарождающемуся новому классу – буржуазии – нужна была такая система научного знания, которая – в первую очередь для промышленного производства исследовала бы свойства физических тел и формы проявления сил природы. Буржуазные революции дали мощный толчок для развития промышленности и торговли, строительства, горного и военного дела, мореплавания и т.п. Развитие нового буржуазного общества порождает огромные изменения в жизни социума и важнейшим фактором этих изменений оказывается научное знание.

В своем развитии наука проходит четыре основных этапа: романтический, классический, неклассический, постнеклассический.

-В романтический период наука перестает быть любительским занятием и становится профессией. Возникает опытное эмпирическое естествознание, внутри науки формируются отдельные дисциплины.

-Классическая наука (XVII - XIX вв.), исследуя свои объекты, стремилась при их описании и теоретическом объяснении элиминировать (исключать) все, что относится к субъекту, средствам его деятельности. Здесь господствует объективный стиль мышления, стремление познать предмет сам по себе безотносительно к условиям его изучения. В этот период по образцу наиболее развитой научной дисциплины – механики – создаются сциентистские теории. Научные достижения начинают активно использоваться обществом.

-Неклассическая наука (первая полов. ХХ в.), исходный пункт которой связан с разработкой релятивистской и квантовой теории, отвергает объективизм классической науки, отбрасывает представление реальности как чего-то не зависящего от средств ее познания, субъективного фактора. Она осмысливает связи между знаниями объекта и характером средств и операций деятельности. Неклассический период характеризуется зарождением так называемой большой науки и созданием основных неклассических теорий (теории относительности, новая космология, ядерная физика, квантовая механика, генетика. Идет фронтальное внедрение научных идей в технические инновации и быт. Идет фронтальное внедрение научных идей в технические инновации и быт.

Существенный признак постнеклассической науки (вторая половина ХХ в.) - включенность субъективной деятельности в "тело знания". Она учитывает соотнесенность характера получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности субъекта, но и с ее ценностно-целевыми структурами. Постнеклассический период связан с развертыванием во всех ракурсах большой науки, формированием новых идей. Наглядным их примером могут служить положения синергетики, в которой природа, общество и человек рассматриваются как частные случаи самоорганизации сложной системы, дается новое понимание взаимодействия «хаоса» и «порядка», показана творческая роль случайности в этой самоорганизации. При этом утверждается, что нет однозначной причинности, а есть многозначная ветвящаяся крона возможных направлений движения Космоса, биосферы и истории. Наука становится предметом всесторонней опеки государства, элементом его системы. Реализуются масштабные проекты типа атомных или космических программ, исследования типа «геном человека» или «космический мониторинг».

В настоящее время направления основных научных изысканий составляют два полюса – мир природы и мир человека. Естествознание и обществознание, природоведение и человековедение – это первое и самое общее разделение единого массива научного знания. Более сложной является архитектоника науки. Всем известны такие научные дисциплины как физика, химия, биология, социально-гуманитарные предметы – от гражданской истории до социальной психологии. Наряду с ветвлением единого научного знания по отдельным специальным наукам бурно развивается иное направление исследовательского поиска – «по проблемам», в рамках которого интенсивно развиваются междисциплинарные исследования. Характерной является ситуация, когда наиболее успешный поиск осуществляется не в предметной области отдельных научных дисциплин, а на стыке разных наук.

В настоящее время идут активные процессы дифференциации и интеграции науки. Сейчас уже насчитывается около 10 тысяч самостоятельных научных дисциплин. Наряду с этим возникают мегадисциплины, объединяющие десятки ранее самостоятельных дисциплин. Науковеды подчеркивают, что передний край науки организован проблемно: ясно, что такие задачи, как глобальные проблемы человечества, космологии, любые масштабные технологические программы, не могут быть полностью разрешены одной какой-либо научной дисциплиной.

Не только формы науки, взятые в ее отношении к внешнему миру, но и ее внутреннее содержание обладает достаточно сложной организацией. Научное знание есть процесс, т.е. развивающаяся система знания, которая включает в себя два основных уровня – эмпирический (получение и описание фактов) и теоретический (создание идеальных моделей, разработка теорий с помощью математической и логической обработки эмпирического материала). На эмпирическом уровне преобладает живое созерцание, рациональный момент здесь присутствует, но имеет подчиненное значение. Эмпирическое исследование направлено непосредственно на свой объект. Оно осваивается с помощью таких приемов и средств, как сравнение, измерение, наблюдение, эксперимент, анализ. Однако опыт никогда – (тем более в современной науке) - не бывает слепым: он планируется, конструируется теорией, а факты так или иначе теоретически нагружены.

Таким образом, мы "делаем" наш опыт. Именно теоретик указывает путь экспериментатору, причем теория господствует над экспериментальной работой от ее первоначального плана и до ее последних штрихов в лаборатории.

Теоретический уровень научного познания характеризуется преобладанием рационального момента понятий, теорией законов и т.д. Теоретическое познание отражает явления и процессы со стороны их универсальных внутренних связей и закономерностей, постигаемых с помощью рациональной отработки эмпирических данных. В научном исследовании эти два уровня находятся в неразрывном единстве. Какой бы факт не был зафиксирован, например в наблюдении или эксперименте, он окажется ничего не значащим, если не будет вовлечен в теоретическое рассмотрение, и теоретические построения – лишь «карточные домики», спекулятивные размышления, если они не опираются на надежную эмпирическую базу.

В современной науке достаточно успешно работает многоуровневая концепция методологического знания. В этом плане все методы научного познания по степени общности и сфере действия могут быть разделены на пять основных групп:

Философские методы.

Общенаучные методы. К общенаучным чаще всего относят такие понятия как информация, модель, изоморфизм, структура, функция, система, элемент и т.д.

Частнонаучные методы, т.е. методы, применяемые в определенной отрасли науки. Это методы, например, механики, физики, химии, биологии, гуманитарных наук.

Дисциплинарные методы, т.е. системы приемов, применяемых в той или иной дисциплине, входящей в какую-нибудь отрасль науки или возникающей на стыке наук.

Методы междисциплинарного исследования.

Рассмотрим кратко некоторые методы научного исследования, применяемые на разных его этапах и уровнях.

Из философских методов наиболее древними являются диалектический и метафизический. Причем, следует учитывать, что диалектический метод долгое время рассматривался (да и сейчас рассматривается) как универсальный, т.е. играющий важную роль в различных областях научного знания, находя в этом методе объяснения очень многих явлений природы, общества, мышления.

Диалектика (греч. dialektike - веду беседу, спор) - учение о наиболее общих законах развития природы, общества, познания и основанный на этом учении универсальный метод мышления и действия.

Диалектический метод исходит из того, что если в объективном мире происходит постоянное развитие, возникновение и уничтожение всего, взаимопереходы явлений, то понятия, категории и другие формы мышления должны быть гибки, подвижны, взаимосвязаны, едины в противоположностях.

Категории диалектики - это такие понятия, которые отражают наиболее общие и существенные свойства, стороны, связи и отношения реальной действительности. Основные категории диалектики: развитие, противоречие, следствие, необходимость, случайность, общее и единичное, качество и количество, содержание и форма.

Связь и взаимодействие определенных философских категорий выступают как законы диалектики, главным из которых является закон единства и борьбы противоположностей, объясняющий самое основное в развитии - его источник, каким является противоречие (взаимосвязь противоположностей).

Противоположности - это такие стороны, моменты, которые одновременно:

неразрывно связаны;

взаимоисключают друг друга, причем не только в разных, но и в одном и том же отношении;

взаимопроникают друг в друга.

Примеры: ассимиляция и диссимиляция (в биологии), процесс и регресс, материальное и идеальное и т.д.

Кратко суть рассматриваемого закона может быть выражена формулой: "Разделение на противоположности, их борьба и разрешение". Тем самым развитие предстает как процесс возникновения, роста, обострения и разрешения многообразных противоречий. Именно они выступают в качестве решающего источника их развития.

Закон взаимного перехода количественных и качественных изменений вскрывает механизм развития: постепенное накопление количественных изменений в определенный момент необходимо приводить к коренным качественным преобразованиям (скачкам), к возникновению нового качества, которое в свою очередь оказывает обратное влияние на характер изменений. Таковы, например, переходы воды из одного агрегатного состояния в другое в зависимости от изменения температуры.

Закон отрицания отрицания выражает поступательный, циклический характер развития и его формулу: "спираль", а не "круг" или прямая линия, повторение на высшей стадии некоторых свойств низшей: "возврат якобы к старому". При этом развитие предстает как процесс, как бы повторяющий пройденные уже ступени, но повторяющий их иначе, на более высокой основе. Примеры циклического развития: знаменитое "ячменное зерно" (зерно - растение - новые зерна).

В научном исследовании широко используются так называемые общенаучные методы и приемы исследования. Среди них можно выделить следующие:

Анализ ( от греч. – разложение, расчленение) – реальное или мысленное разделение объекта на составные части. Процедуры анализа входят органичной составной частью во всякое научное исследование и обычно образуют его первую стадию, когда исследователь переходит от нерасчлененного описания изучаемого объекта в выявлению его строения, состава, а так же его свойств, признаков.

Синтез (от греч. – соединение, сочетание) – соединение различных элементов, сторон предмета в единое целое (систему), которое осуществляется как в практической деятельности, так и в процессе познания. В своем значении синтез противоположен анализу, с которым он неразрывно связан.

Абстрагирование (от греч. – отвлечение) - процесс отвлечения от ряда свойств и отношений изучаемого явления с одновременным выделением интересующих исследователя свойств. Отвлечение от постороннего в процессе абстракции упрощает задачу познания. Однако научная абстракция предполагает не только умение упрощать ситуацию, отвлечение от посторонней информации, но и усмотрение в результатах отвлечения информации, необходимой для общего метода решения множества однотипных задач, предсказания последствий экспериментов, прогнозирования теоретической и практической деятельности и т.п.

Идеализация - мыслительная процедура, связанная с образованием абстрактных объектов, принципиально не осуществимых в действительности ("точка", "идеальный газ", "абсолютно черное тело" и т.п.) Процесс идеализации характеризуется отвлечением от свойств и отношений, необходимо присущих предметам реальной действительности, и введением в содержание образуемых понятий таких признаков, которые в принципе не могут принадлежать их реальным прообразам, но позволяют выстраивать идеализированные объекты. Примером понятия, являющегося результатом идеализации, может быть «точка»: невозможно найти в реальном мире объект, представляющий собой точку, т.е. объект, который не имел бы измерений. О понятиях, являющихся результатом идеализации, говорят, что в них мыслятся идеализированные объекты. Образовав с помощью идеализаций понятие о такого рода объекте, можно в дальнейшем оперировать с ним в рассуждениях как с реально существующей вещью и строить абстрактные схемы реальных процессов, служащих для более глубокого их понимания. В этом контексте идеализация тесно связана с методом моделирования.

Моделирование - метод исследования определенных объектов путем воспроизведения их характеристик на другом объекте - модели, которая представляет собой аналог того или иного фрагмента действительности - оригинала модели. Модель, (от лат. – мера, образец, норма) – аналог определенного фрагмента природной или социальной реальности, продукта человеческой культуры, концептуально- теоретического образования и т.п. – оригинала модели. Этот аналог служит для хранения и расширения знания (информации) об оригинале, его свойствах и структурах, для преобразования и управления им. С гносеологической точки зрения модель – это «представитель», «заместитель» оригинала в познании и практике. Результаты разработки и исследования модели при определенных условиях переносятся на оригинал.

Индукция (от лат. – выведение) - движение мысли от единичного (опыта, фактов) к общему (их обобщением в выводах). Известным примером использования индукции в науке являются выведенные Менделем законы наследственности. Произведенный целый ряд наблюдений частоты конкретных характеристик, встречающихся у каждого последующего поколения гороха, позволили сделать индуктивное обобщение на основании этих наблюдений, чтобы сформулировать законы, которые носят теперь его имя. Роль индукции в практике научного исследования определяется познавательной необходимостью обобщений из опыта. По отношению к бесконечности охватываемых законом явлений фактический опыт всегда незакончен и неполон. Эта особенность опыта входит в содержание индукции, делая ее проблематичной: нельзя с абсолютной уверенностью говорить об истинности индуктивного обобщения или о его теоретической достоверности, поскольку никакое конечное число подтверждающих наблюдений никогда не может доказать достаточным образом необходимость.

В качестве иллюстрации подобной проблематичности метода индукции можно привести пример, который использовал Бертран Рассел. Это история знаменитого расселовского индюка-интуитивиста. Индюк заметил, что в первый день фермеры накормили его в 9 утра. В течение двух последующих месяцев он наблюдал, что в любой случайно выбранный день его кормят в 9 утра. И тогда он сделал индуктивный вывод, что его всегда будут кормить в 9 утра. Каково же было его удивление, когда в Сочельник вместо того, чтобы предложить ему еду, его закололи, чтобы приготовить рождественский обед.

Таким образом, каждый раз при использовании индукции возникают вопросы, которые показывают ее проблематичность и определенную ограниченность.

Дедукция, (от лат –выведение) – переход в процессе познания от общего к единичному и частному, выведение частного и единичного из общего. Дедукция – это логическая процедура, с помощью которой утверждение, которое может быть доказано (заключение), является логически выводимым (дедуцируемым) из того, что было принято в качестве посылки. Приведем пример логической дедукции, которую обычно называют силлогизмом:

(1). Все собаки имеют четыре ноги.

(2). Рекс– собака

_____________

(3). Рекс имеет четыре ноги.

В этой группе утверждений (1) и (2) Являются посылками, а (3) Заключением. Если (1) и (2) истинны, то и (3) истинно. Или если сказать иначе, если (1) и(2) истинны, а (3) ложно, то мы имеем логическое противоречие. В этом сущность логически верной дедукции.

К дедуктивным выводам постоянно прибегают в процессе познавательной деятельности. Так, применение любого общего положения (напр. закона) к частному случаю осуществляется посредством дедукции. Дедуктивные умозаключения используются в процессах объяснения, а также в ходе обоснования выдвинутых гипотез. Так дедуктивный метод играет главную роль в чистой математике, где теории строятся с помощью дедуктивного вывода из данных аксиом, как в евклидовой геометрии.

Аналогия, - (от гр. пропорция, соответствие, сходство) - установление сходства в некоторых сторонах, свойствах и отношениях между нетождественными объектами, дающее основание для переноса информации, полученной при исследовании одного предмета – модули, на другой – прототип. Выводы по аналогии являются правдоподобными, но тем не менее аналогия не дают абсолютно достоверного знания: если посылки рассуждения по аналогии истинны, это еще не значит, что и его заключение будет истинным. Отсюда, для того, чтобы возросли выводы и были приближены к истинности необходимо, чтобы:

– зафиксированы внутренние, а не внешние свойства сопоставляемых объектов;

– объекты должны быть подобны в главных, существенных признаках, а не случайных и второстепенных;

– был как можно шире круг совпадающих признаков;

– учитывались не только сходные признаки, но и различные, для того, чтобы последние не могли быть перенесены на другой объект.

Одной из основополагающих проблем научного познания является проблема разграничения науки и не-науки, получившая в литературе название демаркация (от англ. demarcation - разграничение).

Почему эта проблема оказалась столь важной? Все дело в том, что далеко не все, что называется научным или претендует на этот статус, на самом деле отвечает критериям научности. Это различные скороспелые гипотезы, наукообразные конструкции, с помощью которых их авторы объясняют строение мира в целом или всю "историю человечества". Это и идеологические доктрины, многочисленные учения парапсихологов, астрологов, "нетрадиционных целителей" и т.д.

Первым критерием, по которому можно судить от научности того или иного понятия, является известное еще Юму и Канту требование соотнесения этого понятия с опытом. В ХХ веке это требование получило название принципа верифицируемости: понятие или суждение имеет значение если, и только если оно эмпирически проверяемо. Когда парапсихолог, астролог или "целитель" с умным видом вещает о "биополях", "силах Космоса", "аурах"и т.п., то можно спросить - а есть ли, собственно говоря, нечто эмпирически фиксируемое, так или иначе наблюдаемое, что стоит за всеми этими словами? И выясняется, что ничего такого нет, а стало быть, все эти слова лишены значения, они бессмысленны.

Критики принципа верифицируемости показали, что этот критерий не всегда верен. Наиболее последовательно попытался это показать К. Поппер (1902 - 1994). Поппер пришел к выводу, что нетрудно получить эмпирические подтверждения почти любой умело скроенной теории. Но подлинно научные теории должны выдерживать более серьезную проверку. Они должны допускать рискованные предсказания, т.е. из них должны выводиться такие факты и наблюдаемые следствия, которые, если они не наблюдаются в действительности, могли бы опровергнуть теорию. Неверифицируемость служит, по Попперу, критерием научности. Критерием демаркации науки и не-науки является фальсифицируемость - принципиальная опровержимость любого утверждения относимого к науке.

Если теория устроена так, что ее невозможно опровергнуть, то она стоит вне науки. Именно неопровержимость психоанализа, астрологии и т.п., связанная с расплывчатостью их понятий и умением их сторонников истолковывать любые факты как непротиворечащие и подтверждающие их взгляды, делает эти учения ненаучными.

Настоящая наука не должна, по мысли Поппера, бояться опровержений: рациональная критика и постоянная коррекция фактами является сутью научного познания. Опираясь на эти идеи, Поппер предложил весьма динамичную концепцию научного знания как непрерывного потока предположений (гипотез) и их опровержение. Постоянно выдвигаемые новые гипотезы и теории должны проходить строгую селекцию в процессе рациональной критики и попыток опровержения, что соответствует механизму естественного отбора в биологическом мире. Выживать должны только "сильнейшие теории", но и они не могут рассматриваться как абсолютные истины.

Однако не все исследователи были согласны с этой картиной научного прогресса, поскольку в ней отсутствовало объяснение моментов стабильности, устойчивости в научной деятельности. Большинство ученых считает, что идеи Поппера слишком пессимистичны, а его методология идет вразрез с интуицией. Их опыт и интуиция говорят им, что научные методы, которыми они пользуются, в действительности, помогают им все лучше и лучше понимать окружающий их мир. Однако одним из несомненных достоинств теории Поппера явилось подчеркивание того, что научные теории должны быть проверяемые.

Наиболее ярко это подчеркнул и разработал Т. Кун (р. 1922-1996) в своей книге "Структура научных революций". Основной прогресс в получении и расширении знания, с его точки зрения, происходит не тогда, когда ученые вовлечены в попперовские критические дискуссии, а когда сплоченная единством взглядов и идей группа специалистов занимается планомерным и настойчивым решением конкретных научных задач. Эту форму исследования Кун называет "нормальной наукой" и считает ее очень важной для понимания существа научной деятельности.

Парадигмой (от греч. - образец) в концепции Куна называется совокупность базисных теоретических взглядов, классических образов выполнения исследования, методологических средств, которые признаются и принимаются как руководство к действию всеми членами "научного сообщества".

В зрелых научных дисциплинах - в физике, химии, биологии и т.п. - в период их устойчивого, нормального развития может быть только одна парадигма. Так в физике примером этому является ньютоновская парадигма, на языке которой ученые говорили и думали с конца XVII до к. XIX веков.

Но длительные этапы нормальной науки прерываются краткими, однако полными драматизма, периодами смуты и революций в науке - периодами смены парадигм. Начинается период кризиса науки, бурных дискуссий, обсуждения фундаментальных проблем. Наиболее известным примером кардинальной смены парадигмы является переход от аристотелевской геоцентрической астрономии к коперниковой гелиоцентрической астрономии, произошедшей в XVI столетии.

Таким образом, окончательная картина развития науки, по Куну, приобретает следующий вид: длительные периоды поступательного развития и накопления знания в рамках одной парадигмы сменяются краткими периодами кризиса, ломкой старой и поиска новой парадигмы. Переход от одной парадигмы к другой Кун сравнивает с обращением людей в новую религиозную веру, во-первых, потому, что этот переход невозможно объяснить логически и, во-вторых, потому, что принявшие новую парадигму ученые воспринимают мир существенно иначе, чем раньше - даже старые, привычные явления они видят как бы новыми глазами.

Хотя работа Куна не лишена недостатков и подвергалась справедливой критике, он сумел помочь ученым осознать некоторые моменты, чрезвычайно важные для понимания того, каков механизм функционирования и развития научного знания. А именно:

1. Центральную роль в развитии науки метафизических идей;

2. Сильное сопротивление, которым парадигмы реагируют на попытки их опровержения;

3. Тот факт, что наука является столь же хрупким организмом, как и сам человек.

Второй из этих пунктов имеет свои положительные и отрицательные стороны. Это означает, что хорошая парадигма не может быть отброшена автоматически при первом же экспериментальном результате или наблюдении, которые с ней не согласуются. С другой стороны, это означает, что парадигме, которая, в конце концов, окажется неадекватной или ложной, может потребоваться длительной время, чтобы себя исчерпать. Поэтому она может в течение какого-то времени мешать росту научного знания, удерживая ученых в рамках парадигмальных понятий и предписаний и не давая им свободы, необходимых для развития качественно новых идей, которые в свою очередь способствуют научно- техническому прогрессу.

В ХХ веке наука приобрела свое противоречивое, двойственное значение: ее продолжали ценить, видя в ней источник несомненного прогресса человеческой цивилизации, с другой стороны, в науке стали справедливо усматривать определенную зловещую силу, способную к разрушению мира. Так, в период «холодной войны» и политического противостояния, - запасы ядерного оружия небывалой разрушительной силы неумолимо увеличивались, так, что их с избытком хватило бы на то, чтобы уничтожить всю планету. Цивилизация оказалась в опасности из-за собственного научного гения. Непрерывные триумфы науки, знаменовавшие ее движение вперед, в ХХ веке омрачились осознанием ее нравственной ограниченности, ее опасности и ее виновности. Современное научное мышление оказалось осажденным с разных сторон одновременно: эпистемологической критикой, собственными теоретическими затруднениями, возникавшими во все новых областях, все более явной необходимостью восстановить разорванную связь человека с природой и, самое главное, собственными опасными последствиями и тесной вовлеченностью в кризис, охвативший всю планету. Неразрывная связь научных исследований с политическими, военными и корпоративными структурами очерняла традиционный облик науки, некогда блиставший чистотой и бескорыстием.

Так, П. Фейерабенд (1924 – 1997), в результате своего анализа деятельности родоначальников современной науки, приходит к выводу о том, что наука вовсе не рациональна, как считают большинство философов и ученых. Отсюда, будучи иррациональной по своему характеру, она мало чем отличается от мифа. Крайний догматизм, жесточайший монизм, фанатизм и нетерпимость к критике – таковы отличительные черты мифа. Точно такая же ситуация, по мысли Фейерабенда, складывается в мире науки, где отбрасывается все, что расходится с признанными теориями. Авторитет крупных ученых давит на их последователей с той же слепой и безжалостной силой, что и авторитет создателей и жрецов мифа на верующих. Критик науки предлагает резко радикальный выход из существующего положения вещей: нужно отделить науку от государства, как это уже было сделано в отношении религии. Тогда научные теории уже не будут навязываться каждому члену общества довлеющим пропагандистским аппаратом государства. Основной целью воспитания и обучения должна быть всесторонняя подготовка человека к тому, чтобы, достигнув зрелости, он мог сознательно – и потому свободно – сделать выбор между различными формами идеологии и деятельности. Только такая свобода выбора, считает Фейерабенд, совместима с гуманизмом и только она может обеспечить полное раскрытие способностей каждого члена общества.

Современное состояние аналитической философии науки можно охарактеризовать как кризис, где практически нет ни одного принципа, ни одной методологической нормы, которая не подвергалась бы сомнению. В лице Фейерабенда философия науки дошла до выступления против самой науки и до оправдания самых разных форм иррационализма, что, безусловно, свидетельствует об определенных размытых гранях самой европейской рациональности.

Вспомогательная литература по теме

Белов В.А. Ценностное измерение науки. М.,2001

Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум.М.,2003

Ильин В.В. Критерии научности знания. М.,1989

Келле В.Ж. Наука как компонент социальной системы. М.,1998

Кун Т. Структура научных революций. М.,197

Лесков Л.В. Наука как самоорганизующая система //Общественные науки и современность №4 2002

Лэйси Х. Свободна ли наука от ценностей? Ценности и научное понимание. М.,2001

Мамчур Е.Я. Наука: возможности и границы. М.,2003

Маркова Л.А. Наука и религия: проблема границ. СПб.,2001

Научные и вненаучные формы мышления.М.,1996

Никифоров А.Л. Философия науки: История и методология. М.,1998

Социальный контекст науки. С.,1998

Степин В.С. Теоретическое знание. М.,2000

Глава V. Философская антропология.

Что такое человек? Можно ли считать его уникальным созданием на Земле? Какова природа человека? Подобного рода вопросы в той или иной интерпретации обнаруживаются в философских текстах разных эпох.

Человек – уникальное творение Вселенной. Он неизъясним, загадочен. Ни современная наука, ни философия, ни религия не могут в полной мере выявить тайну человека. Когда философы говорят о природе или сущности человека, то речь идет не столько об окончательном раскрытии этих понятий, их содержания, сколько о стремлении уточнить роль названных абстракций в философском размышлении о человеке.

Понятия «природа», «сущность» человека часто употребляются как синонимы. Однако между ними можно провести концептуальное разграничение. В принципе, под «природой человека» подразумевают стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи Homo sapiens во все времена, независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки – значит выразить человеческую природу.

Перечисляя те или иные человеческие качества, философы приходят к выводу, что среди них есть определяющие, принципиально значимые. Например, разумность присуща только человеку. Он овладел также искусством общественного труда, освоил сложные формы социальной жизни, создал мир культуры. Человеческая натура проявляется в разном, но в чем-то, надо полагать, обнаруживается верховное, державное качество человека. Выявить эту главенствующую черту означает постичь сущность человека. Какое качество можно считать специфически человеческим? Философы отвечают на это вопрос по- разному. Многое зависит от общей мировоззренческой установки, то есть от того, что данное философское направление выдвигает в качестве высшей ценности.

Религиозно- философское направление рассматривает в качестве высшей ценности Бога. Поэтому тайна человека в этой системе мышления оказывается принципиально непостижимой либо соотнесенной с сущностью божественного. Философы натуралистической ориентации исходят из культа природы, космоса. Человек воспринимается в основном как живое существо, наделенное рядом отличительных, естественных особенностей. Наконец, многие философы оценивают мир через человека, полагая его главной ценностью мироздания.

Разумеется, эти установки можно квалифицировать только как идеальные типы, поскольку они нередко смешиваются, переплетаются. Теоцентризм (культ Бога), как правило, содержит указание на предназначение человека. Антропоцентризм (культ человека) зачастую включает в себя тему верховного существа, а возвеличивание божества нередко принимает собственно антропоцентрические формы.

В истории философии названные установки нередко чередуются или совмещаются в панораме одной эпохи. Античный космоцентризм уступает место теоцентризму средневековья, окрашенный в гуманистические тона натурализм Возрождения сменяется возвышением личности в эпоху Просвещения, а затем обостренным интересом к субъективности человека в период романтизма. Представление о ничтожности «мыслящего тростника» (выражение Б. Паскаля), сложившееся в европейской культуре XVII-XVIII веков, замещается в следующем столетии верой в безграничные возможности человека.

Человек, прежде всего, - живое, природное существо. Он обладает пластичностью, несет на себе следы биогенетической и культурной эволюции. Поэтому некоторые философы, указывая на способность человека изменять самого себя, приходят к выводу, что никакой четко фиксированной человеческой природы нет. Эту точку зрения поддерживают сторонники так называемого антропологического релятивизма. Они утверждают, что человеческая натура восприимчива к бесконечным пересотворениям, ее внутренне устойчивое ядро может быть расколото, разрушено, а изначальная природа преобразована в соответствии с той или иной программой.

Такая позиция характерна также для тех философов, которые стоят на позициях социоцентризма, то есть отстаивают мысль об абсолютном приоритете культуры, общественных форм жизни над природными предпосылками человеческого бытия. В частности, среди структуралистов бытует убеждение, что человек есть слепок формирующих его культурных условий. Отсюда вывод: хочешь проникнуть в тайну человека, изучай те или иные структуры культуры, ибо индивид отражает их изменчивые формы.

Как мы уже обращали внимание, проблема человека является одной из самых важных для всей философии. Однако, чтобы полнее осознать сегодняшнее состояние философской антропологии, необходимо ознакомиться с историческими образами человека в культуре.

Античная Греция положила начало западно-европейской философской традиции вообще и философской антропологии в частности. Поворот к собственно антропологической проблематике связан с деятельностью софистов и создателем философской этики Сократом. Исходный принцип софистов, сформулированный их лидером Протагором, следующий: "Мера всех вещей - человек".

Для Сократа основной интерес представляет внутренний мир человека, его душа и добродетели. Он впервые обосновывает принцип этического рационализма, утверждая, что "добродетель есть знание". Поэтому человек, познавший, что такое добро и справедливость, не будет поступать дурно и несправедливо. Задача человека как раз и состоит в том, чтобы всегда стремиться к нравственному совершенству на основе познания истины. И прежде всего она сводится к познанию самого себя.

Демокрит - представитель материалистического монизма в учении о человеке. Человек, по Демокриту, - это часть природы, и, как вся природа, он состоит из атомов. Из атомов же состоит и душа человека. Вместе со смертью тела уничтожается и душа. Цель жизни - счастье, но оно не сводится к телесным наслаждениям и эгоизму. Счастье - это прежде всего радостное и хорошее расположение духа. Важнейшее условие ее - мера, соблюсти которую помогает человеку разум.

Платон, в отличие от Демокрита, стоит на позиции антропологического дуализма души и тела. Но именно душа является субстанцией, которая делает человека человеком, а тело рассматривается как враждебная ей материя. Поэтому от качества души зависит и общая характеристика человека, его предназначение и социальный статус. На первом месте в иерархии душ находится душа философа, на последнем - душа тирана.

В концепции Аристотеля человек рассматривается как существо общественное, политическое. Еще один отличительный признак человека - его разумность, "человек и есть в первую очередь ум". Социальность и разумность человека - это две основные характеристики, отличающиеся его от животного.

К этому следует добавить, что Аристотель большое внимание уделял деятельности человека. В ней он видел раскрытие человеческих качеств.

"Подобно тому, как на олимпийских состязаниях: венки получают не самые красивые и сильные, а те, кто участвуют в состязаниях".

Древнегреческая философская антропология несет на себе печать мифологии и религии и развивается в непосредственном диалоге с ними. Человек в древнегреческой философии открыт миру и занимает активную позицию по отношению к обществу и его изменению.

В Средние века человек рассматривается, как часть мирового порядка, установленного Богом. А представление о нем самом сводится к тому, что человек есть "образ и подобие Бога".

С точки зрения Августина Блаженного, человек - это противоположность души и тела, которые являются независимыми. Однако именно душа делает человека человеком. То, что Августин вносит нового по этому вопросу, - это развитие человеческой личности, которое он рассматривает в "Исповеди". Здесь мы находим и психологический самоанализ, и показ противоречивого характера развития личности, и указание на темные бездны души. Учение Августина повлияло на последующее формирование экзистенциализма.

В отличие от Августина, Фома Аквинский использует для обоснования христианского учения о человеке философию Аристотеля. Человек - это промежуточное существо между животными и ангелами. Он представляет единство души и тела, но именно душа является "двигателем" тела, и определяет сущность человека.

Философская антропология Нового времени формируется под влиянием зарождающихся капиталистических отношений, научного знания и новой культуры, получившей название «гуманизм».

В противоположность учению об изначальной греховности человека, она утверждает естественное стремление его к добру, счастью, гармонии. Ей органически присущи гуманизм и антропоцентризм.

Так, согласно Пико делла Мирандоле, человек занимает центральное место в мироздании. Это происходит потому, что он причастен ко всему земному и небесному. У человека есть свобода выбора, каждый сам является творцом своего счастья или несчастья и способен дойти как до животного состояния, так и возвыситься до богоподобного.

Влияние господства частного интереса на представление о человеке, мотивы его поведения выражены в концепции Т. Гоббса. В противоположность Аристотелю, он утверждает, что человек по природе своей существо необщественное. Напротив, "человек человеку - волк" (homo homini lupus est), а "война всех против всех" является естественным состоянием общества.

Однако основателем новоевропейского рационализма в частности по праву считается Р. Декарт. Согласно ему, мышление является единственно достоверным свидетельством человеческого существования, что вытекает уже из его основополагающего тезиса: "Мыслю, следовательно, существую (cogito egro sum).

Подобно Декарту, Кант стоит на позиции антропологического дуализма, но его дуализм - это не дуализм души и тела, а нравственно-природный дуализм. Человек, по Канту, с одной стороны, принадлежит природной необходимости, а с другой - нравственной свободе и абсолютным ценностям. Как составная часть чувственного мира явлений он подчинен необходимости, а как носитель духовности - он свободен. Но главная роль отводится Кантом нравственной деятельности человека.

Человек, пишет Кант, "по природе зол", но вместе с тем он обладает и задатками добра. Задача нравственного воспитания и состоит в том, чтобы добрые задатки смогли одержать верх над изначально присущей человеку склонностью к злу. Хотя зло изначально преобладает, но задатки добра дают о себе знать в виде чувства вины, которое овладевает людьми. Поэтому нормальный человек, по Канту, "никогда не свободен от вины", которая составляет основу морали. Человек, который всегда прав и у которого всегда спокойная совесть, - такой человек, по Канту, не может быть моральным.

Современная философская антропология включает в себя многообразные и противоречивые школы и направления. Мы остановим свое внимание на философском течении ХХ века - философской антропологии, представленной такими мыслителями, как Шелер, Плеснер, Гелен, Портман и др.

Макс Шелер (1874–1928) в своей работе «Положение человека в космосе» обращает внимание на то, что человека делает «человеком» не новая ступень биологической эволюции. С точки зрения биологической эволюции человек представляет из себя «тупик». Шелер принимает идеи тех, кто видит в человеке «дезертира жизни», но они в его концепции приобретают иное звучание. Человек не столько «дезертир», сколько «аскет» жизни, поскольку он способен сказать «нет» тем влечениям, которые являются проявлением его страстей. Человек способен сдерживать свои инстинктивные импульсы, изменять действительность своими действиями. Если животное воспринимает из мира лишь полезное или вредное, то человек разрывает «круг», он открыт миру, дистанцирован от внешних и внутренних импульсов. Помимо внешнего мира, у человека есть мир внутренний: животное обладает «телесными схемами», непосредственными переживаниями, тогда как у человека предметами становятся собственные душевные состояния - он наделен самосознанием, самоидентичностью, Я. Человек, будучи духовным существом, не свободен от витальной зависимости и открыт миру. В этом кардинальное отличие человека от животного. В человеке происходит противоборство духа и витальных влечений, жизненных инстинктов. Чем выше человек поднимается в своем духовном развитии, тем жизненно слабее он становится. Всепостигающий, но немощный дух оказывается сущностью человека.

В наибольшей степени биологическая тенденция в рамках философской антропологии представлена в концепции Арнольда Гелена (1904– 1976), раскрытой им в книге «Человек. Его природа и положение в мире». Гелен говорит о человеке как о «недостаточном существе», отличающемся от всех млекопитающих уже на уровне морфологии и физиологии. У человека отсутствуют жизненно важные органы для выполнения функций нападения или защиты - у человека отсутствуют когти, быстрые ноги, волосяной покров, острота чувств других млекопитающих. Если бы он жил с такой «оснасткой» среди опаснейших хищников, то давно бы исчез с лица Земли. Поэтому Гелен отвергает тот вариант дарвинизма, который видит в человеке результат естественного отбора. Вся эта биологическая «ущербность» человека требует замещения инстинктов и специализированных органов интеллектом и рукой, способной к орудийной деятельности. Иначе говоря, вся «недостаточность» человека предполагает общество и культуру. Без культуры у человека нет ни малейших шансов выжить, а потому не существует «естественного человека» - он изначально является социальным существом, и всякое общество предполагает свой язык, свою технику, формы общения, кооперации и т.д. Поэтому и нет смысла говорить о «среде» применительно к человеку, ибо он живет в мире культуры, опосредующей его приспособление к практически любой земной среде, независимо от климата и биогеоценоза.

Одной из серьезных проблем современной антропологии является проблема антропосоциогенеза.

Укажем на ряд загадок, которые и до сего времени не разгаданы до конца.

В соответствии с эволюционной теорией, считается, что человек произошел от обезьяны. Однако ряд разработчиков этой концепции в лице Геккеля, Гексли и Фохта сформулировали в 1863 г. одно из затруднений, назвав его проблемой "недостающего звена", иными словами, морфологически определенной формы между нашими обезьяноподобными предками и современным человеком разумным. Спустя сто лет это недостающее звено так и не было найдено, что и было зафиксировано теистически ориентированным философом, полеонтологом и антропологом Пьером Тейяром де Шарденом ( 1881 – 1955). Свою теорию он изложил в знаменитой работе "Феномен человека". С его точки зрения, переход к феномену человека осуществляется не через морфологические изменения и не посредством естественного отбора как у Дарвина, а определяется внутренними силами самого организма будущего Homo Sapiens. Находка синантропа, одним из открывателей которого был сам Тейяр де Шарден, позволила заполнить важнейший пробел в ряду антропогенеза и показать, каким путем шло развитие от предчеловека к "человеку разумному": увеличение и усложнение мозга, выпрямление лба, овладение огнем и орудиями деятельности.

По мнению Шардена, появление Homo Sapiens - это скачок в антропогенезе. "Человек - пишет он, - вышел бесшумно: он шел столь тихо, что, когда мы начинаем его замечать по нестираемым слухам каменных орудий, выдающих его присутствие, он уже покрывает весь Старый Свет - от мыса Доброй Надежды до Пекина. Безусловно, он уже говорит и живет группами".

Таким образом, по мысли Тейяра де Шардена, "парадокс человека" состоит в том, что переход осуществился внутри и потому не оставил заметных следов.

Однако остается загадкой, почему развитие ушло вовнутрь и было столь интенсивным, что спустя "планетарный миг" проявило себя во вне одновременно на всей территории Старого Света каменными орудиями, групповой организацией, речью и использованием огня.

Появление человека, по мнению Тьяра де Шардена – не завершение эволюции, а ключ к возрастающему совершенствованию мира. Очеловечение сына божия выражает исключительную роль человека в дальнейшей эволюции. Существующий мир не совершенен. Человеческие страдания (символизируемые распятием Христа) – стимул активного содействия человека совершенствованию бытия.

Вопрос о сверхвозможностях мозга обсуждает Н.П. Бехтерева, крупный специалист в области физиологии психологической деятельности. Она отмечает, что требования, которые предъявляют земные условия к мозгу, во много раз ниже, чем его возможности. В объяснении его сверхвозможностей она склоняется к инопланетарной версии происхождения человека. Исходный тезис Бехтеревой: "В нашей эволюции многое непонятно".

В XIX в., особенно после создания Ч. Дарвиным эволюционной теории, получила распространение трудовая теория происхождения человека. Нам она известна в ее марксистском варианте, однако, не сводится к ней. Все сторонники этой теории считают, что именно труд, начинающийся с изготовления орудий труда, создал человека. В ходе трудовой деятельности рука становится все более гибкой и свободной. Одновременно развивается мозг, достигается все более тесное сплочение людей, появляется речь, мышление.

Нетрудно видеть, что разное понимание сути антропосоциогенеза таит в себе вопрос о соотношении биологического и социального в человеке. По своей сущности человек есть существо социальное. В то же самое время он есть дитя природы и не может в своем существовании выйти за ее рамки.

Со стороны своей биологической природы каждый индивид обусловлен с самого начала определенным генотипом - набором генов, получаемых от родителей. Уже при рождении он получает ту или иную биологическую наследственность, которая в виде задатков зашифрована в генах. Эти задатки влияют на внешние физические данные индивида (рост, цвет кожи, форму лица, силу голоса, продолжительность жизни). Способности человека обусловлены единством трех факторов: биологическим (задатки), социальным (социальная среда и воспитание) и психическим (внутреннее Я, его воля и т.п.).

При рассмотрении проблемы биологического и социального следует избегать двух крайних точек зрения: пансоциологизма и панбиологизма. В первом случае человек предстает как абсолютный продукт социальной среды, как tabula rasa (чистая доска), на которой эта среда от начала до конца пишет все развитие индивида. Сторонники этой концепции не только сущность человека, но и все человеческое существование связывают с влиянием социальной среды. Именно на этих позициях стояли у нас в свое время люди, боровшиеся против генетики как "буржуазной" науки.

Ко второй концепции относятся различного рода биологизаторские учения. В частности, сюда относятся расистские теории, утверждающие о природном превосходстве одной расы над другой. Несостоятельность расизма объясняется тем, что уникальность генотипа человека проявляется не на расовом (или каком-либо социальном) уровне, а на индивидуальном уровне. Какого-либо расового, национального генотипа в природе не существует.

По мнению современных социобиологов, принципиальные изменения в представления о природе человека должна внести "теория генно-культурной коэволюции." Суть ее в том, что процессы органической (генной) и культурной эволюции человека происходят совместно. Гены и культура в совместной эволюции неразрывно связаны между собой. Однако ведущая роль в этом процессе отводится генам. Они оказываются конечными причинами многих человеческих поступков.

Такая позиция во многом противоречит идее историчности человеческого рода. Когда человек, продолжая свою биологическую эволюцию, переходит в стадию культурного развития, возникает противоречие между биологической и социальной формой человеческого бытия. Отношения человека с природой реализуются только через его социально – культурную жизнь.

При всех существующих различиях в объяснении происхождении человека, существуют, тем не менее, неоспоримые, неоднократно доказанные самой практикой бытия обстоятельства условий его существования. Достаточно известны примеры историй детей, которые с ранних лет оказались среди животных и долгое время проводили в их окружении, либо, в силу определенных обстоятельств росли в практически полной изоляции от нормального общения с человеческим миром. В конечном итоге, полноценными людьми, несмотря на усиленные попытки придать им человеческий облик они так и не становились. И наоборот, довольно многочисленны примеры, когда человек, будучи инвалидом с детства, становился вполне полноценным членом общества. Наглядным тому подтверждением являются полученные результаты о воспитании и обучении слепоглухонемых в Загорске (в свое время на теоретическое и практическое значение этого эксперимента обращали внимание философы и практикующие психологи – Э. В.Ильенков, В.В.Давыдов, Эльконин, М.К. Мамардашвили, А.И. Мещеряков И.А.Соколянский и мн. др.). Многие воспитанники интерната заканчивали не только среднюю школу, но и получали дипломы вузов, реализовали себя как творческие личности.

Подобные примеры показывают, что человек может познать себя, только будучи вовлеченным в общество себе подобных, в социальную среду, что человек является существом принципиально социальным, а его сознание, мышление, не что иное, как функциональная структура, представляющая в психической реальности социально- культурные нормы поведения, закрепленные в знаниях и установках.

В отличие от животного, которое появившись на свет, уже в достаточно большей степени подготовлено к существованию, родившийся человек предстает в качестве самого беспомощного существа. Если следовать требованиям естественного отбора, то человек, как отмечает А. Гелен, совершенно не приспособлен к жизни. То же самое можно сказать и о психическом аппарате: у человека нет инстинктивных реакций, которые позволяют животному приспособиться к окружающей среде. У человека подобная среда отсутствует, отсюда А.Гелен и определяет его в качестве «недостаточного существа», «неспециализированного существа». «Итак, человек есть существо неспециализированное и в этом смысле примитивное, причем примитивность означает, что все характерные органы и органические образования человека частично являются филогенетически изначальными или архаическими, частично же – онтогенетически примитивными, т.е. представляют собой фиксированные эмбриональные формы».

Но именно эта недостаточность, несовершенство, ограниченность человека и требует мир социума. Мир социума оказывается для человека «второй природой» и без него у него нет никаких шансов на выживание, поэтому не существует «естественного человека», он изначально является социальным существом и любое общество предполагает свой язык, свою систему усвоения ценностей, свою технику и т.д. Отсюда нет смысла говорить о какой – то специфически особой среды обитания для человека, так как он живет в социокультурной реальности, опосредующей его приспособление к практически любой природной среде. В этом смысле нельзя не согласится с Геленом о том, что: «Человек не живет в отношении органического приспособления к каким – либо определенным, выявляемым естественным «сферам», но его конституция делает необходимой и производит разумную, планирующую деятельность, которая позволяет ему при любом стечении естественных обстоятельств посредством их предусмотрительного изменения создавать себе средства и технику своего существования. Поэтому мы видим, что этот род живет «повсюду»: в пустынях, полярных областях, в горах, в степях, в топях и на воде, во всех климатических поясах, – поэтому невозможно назвать специфический, приуроченный ему окружающий мир или его среду».

Мир социума дает определенную стабильность человеку, именно в нем происходит формирование его самоидентичности, так как сам по себе человек не знает, кем и чем он является, в силу чего он не может реализоваться непосредственно, ему необходима социокультурная среда.

Отметим, что разумность, духовность, этическая ответственность – важные атрибутивные качества человека. Но они являются производными от исторической сущности человека. Индивид как универсальное и свободное природное существо отражает в себе прошлое, настоящее и будущее, то есть он не только воссоздает в собственной практике опыт прошлого, но и меняет, развивает себя.

Но прежде всего необходимо рассмотреть соотношение понятий «человек», «индивид», «индивидуальность», «личность», выяснение их смысловой специфики. Понятие «человек» является базовым, общим основанием для понятий «индивид», «личность», «индивидуальность». Понятие «человек» фиксирует его особую родовую сущность, исключительность положения в известной нам Вселенной. Как писал Бердяев: «Человек есть принципиальная новизна в природе». Говоря о индивидуальности, мы имеем ввиду намного более позднее формообразование человека по отношению к самому себе. «Рождение» ее приходится на эпоху Нового времени, когда человек не только в своем исключительном выражении (как это было в эпоху Возрождения), но и в массовом порядке начинает осознавать себя именно в качестве отдельной, самодостаточной, самобытийствующей сущности, т.е. «индивидуальности». В понятии «индивидуальность» преодолевается «атомарность», «элементарность» человека.

«Индивидуальность» рассматривается как выражение неповторимого своеобразия человека, набора его уникальных свойств, подчеркивания всей его нетривиальности. В понятии «индивидуальность» проступает непохожесть одного индивида на другого, раскрывается саморефлексия обособленного существования.

Понятия «человек» и «личность» связываются следующим образом. «Человек» выступает более широким понятием по отношению к личности. Понятие «личность», по заложенному в него смыслу, раскрывает социального индивида, носителя «лица», «лика», «персоны» – определенной социальной маски, конкретных социальных ролей, которые человек играет в обществе. Личность – это социальное качество человека, которое конкретизируется в совокупности его ролевых назначений в жизни общества и появляется в результате социализации человека, т.е. в процессе усвоения правил общения, норм поведения и ценностей, значимых в данном социуме. Считается, что чем больше накопленных знаний и социальных навыков усваивает при этом человек, тем более развитой личностью он обладает. Однако здесь необходимо учитывать следующее: человек может реализоваться в качестве яркой личности, но при этом он может «изменить» или вообще не найти свое «я». Поэтому можно говорить о том, что, реализуя себя как личность, человек может прятать, терять или искажать свою сущность, даже сам зачастую об этом не подозревая. Здесь проявляет себя своеобразная диалектическая взаимосвязь данных сторон человеческой сущности: реализуя себя в качестве личности, индивид может акцент делать на внешних социальных проявлений своего бытия, предавая забвению свое «я». Но забвение своего «я» в определенный момент скажется на развитии человека, проявившись с ситуации потерянности самого себя, и, соответственно, неизбежном в данном случае экзистенциальном выборе, который потребует своего обязательного разрешения.

Человек рассматривается как индивид в качестве единичного представителя человеческого рода.

Индивид - это всегда один их многих, и он всегда безличен. В этом смысле понятия "индивид" и "личность" являются противоположными как по объему, так и по содержанию.

В понятии "индивид" не фиксируются ни биологические, ни социальные качества человека, хотя они, конечно, подразумеваются. В этом плане предельно персонифицированный индивид и есть личность.

Личность - это понятие, включающее не только общие, и особенные признаки, но и единичные, уникальные свойства человека.

То, что делает человека личностью, - это, конечно, его социальная индивидуальность, совокупность характерных для человека социальных качеств.

Проблема личности в философии - это вопрос о том, в чем сущность человека как личности, каково ее место в мире и истории. Личность здесь рассматривается как индивидуальное выражение и субъект общественных идеалов, ценностей, общественных отношений, деятельности и общения людей. Особенно следует сказать о влиянии деятельности на личность. Деятельность человека является той основой, на которой и благодаря которой происходит развитие личности и выполнение ею различных социальных ролей в обществе. Только в деятельности индивид выступает и самоутверждается как личность, иначе он остается "вещью в себе". Сам человек может думать о себе что угодно, строить любые иллюзии на свой счет, но то, чем он является в действительности, обнаруживается только в деле. Личностью не родятся, личностью становятся. Поскольку социализация носит динамический характер, то личность - это всегда процесс, это постоянное становление.

Под социализацией в философии понимают процесс усвоения индивидом определенной системы знаний, норм, ценностей, позволяющих ему осуществлять свою жизнедеятельность адекватным для данного общества способом.

Критериями зрелости личности являются:

- иерархичность и целостность, т.е. то, насколько низшие функции (например, физиологические) подчиняются высшим (воле и ценностям) и в какой мере согласовано поведение человека в различных обстоятельствах с определенной системой его индивидуальных ценностей;

- активность и самостоятельность, т.е. то, насколько деятельно и автономно человек относится к своим жизненным обстоятельства, может ли он сам ставить себе задачи и цели, получая удовлетворение от самореализации.

- возможность содействовать росту и социальному развитию других людей, оказывая влияния на их ценности, мировоззрение, жизненную позицию.

Философская антропология не может обойти вопрос о смысле и цели жизни. Разные философские учения отвечают на него по-разному. Представители, материализма обращаются к рассмотрению объективной действительности и реальной жизнедеятельности людей, представители идеалистических направлений устремляют свой взгляд к Богу, обращаются к разуму, духу, идеям и т.д. Но, несмотря на постоянное внимание и обилие точек зрения, на сегодняшний день этот вопрос остается открытым и нет никаких оснований считать, что он может быть решен абсолютно.

Если бы каждый не отвечал для себя на вопрос о смысле жизни, то само существование человека было бы действительно бессмысленным, со всеми вытекающими отсюда отрицательными последствиями. Достоевский по этому поводу очень хорошо сказал, что без твердого представления себе, для чего ему жить, человек "не согласится жить и скорее истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его все были хлебы". Вместе с тем много глубокого смысла и мудрости содержится и в словах Ницше: «Если у человека есть «зачем» жить, он может выдержать любое «как».

В общем плане можно сказать следующее: смысл жизни состоит в развитии человека как самоцели, его всестороннем совершенствовании. Как писал Кант, существование человека "имеет в себе самом высшую цель, которой, насколько это в его силах, он может подчинить всю природу". А поскольку человек по своей сути существо общественное, то и смысл его жизни может быть найден только на пути сопряжения интересов и целей общества и личности. Общность индивида и рода, личности и социума дает основание оптимистически смотреть на бытие человека в мире и смысл его жизни.

Смысл жизни нельзя осознать, не соотнеся его с финалом жизни - смертью. С точки зрения философии, в мире все относительно, абсолютна лишь смерть, которая есть крайняя и фактическая граница человека. Собственная смерть для человека непостижима. Можно анализировать смерть другого, но свою кончину ни мысленно, ни эмоционально не охватить. Тема смерти человека проходит через всю историю философии. Еще Платон говорил, что философствовать – это учиться умирать. Эпикур учил человека не бояться смерти: «Когда я жив – смерти нет, когда она придет - меня не будет». Б. Спиноза в «Этике» писал, что свободный человек ни о чем так мало не размышляет как о смерти.

Танатология (учение о смерти) – неотъемлемая часть любой развитой философской системы. Печальная эта тема, скорбная, с ней приходит понимание неумолимой бренности бытия. Но вместе с тем только осознание нашей конечности позволяет внести в жизнь какой-то реальный смысл. Вечное бытие в материальном мире, где есть зло, представляется более ужасным, чем смерть. Вечное существование без преображения есть увековечение несовершенства и несправедливости. Конечно, смерть это зло из зол, радикальное зло, но ее наличие побуждает к насыщенной, энергичной, деятельной жизни, направленной на совершенство. В разных философских и религиозных концепциях многократно предпринимались попытки объяснить и устранить смерть, обеспечить бесконечную индивидуальность бытия. Это и индуистские учения о метампсихозе (перевоплощении), буддийские размышления о колесе «сансары» (перерождении) и стремление вырваться из него, погрузившись в нирвану. Это и христианское учение о бессмертии души, и парадоксальная «философия общего дела» Н. Федорова, ставящая своей целью воскрешение «всех отцов» и победу над смертью.

Из многих загадок бытия смерть была и остается тайной тайн, загадкой из загадок. Уходя из жизни, люди оставляют в ней свой след: детей и внуков, учения и учеников, вещи и идеи, культуру, в которой опредмечен опыт ушедших поколений. Видимо, в этом можно усмотреть бессмертие, хотя бы и символическое.

Каждый человек живет в определенной системе ценностей, предметы и явления которых призваны удовлетворить его потребности.

Ценность - это понятие, указывающее на культурное, общественное или личностное значение (значимость) явлений и фактов действительности.

Все многообразие мира может выступать в качестве "предметных ценностей" и оцениваться с точки зрения добра и зла, истины и лжи, прекрасного и безобразного, справедливого и несправедливого. К таким ценностям относят предметы материальной и духовной деятельности людей, общественные отношения и включенные в их круг природные явления, имеющие для человека положительное значение и способные удовлетворять его многообразные потребности. Другим видом ценностей являются "субъективные ценности", к которым относятся установки, оценки, требования, запреты и т.д., выраженные в форме норм. Они выступают ориентирами и критериями деятельности людей.

Однако, несмотря на различные формы дифференциации ценностей и их релятивный характер, имеется самая высшая и абсолютная ценность - это сам человек, его жизнь. Эта ценность должна рассматриваться только как ценность - цель, и никогда к ней не должно быть отношения как к ценности - средству, о чем так убежденно писал Кант. Человек - это самоценность, абсолютная ценность.

Одной из важнейших ценностей человеческого бытия является свобода. Свобода характеризует сущность человека и его существование, состоящее в возможности мыслить и поступать в соответствии со своими представлениями и желаниями. Свобода человека предполагает отсутствие внутреннего и внешнего принуждения, к каким – либо действиям или поведению. Свобода – это человеческое достижение, которое определяет уровень развития, как личности, так и общества.

В античной цивилизации свобода понималась, как возможность распоряжаться своей судьбой, которая в целом была в руках богов. Позднее свобода стала трактоваться как свобода от деспотии политических правителей, бедствий человеческого существования.

В религиозных подходах к пониманию свободы преобладала идея духовной, праведной и безгреховной жизни. Она тесно связана с идеями человеческого пути, который длиннее одной земной жизни: идеей кармы, рая и ада.

Европейское Возрождение раскрепостило творческое сознание людей и связало понятие свободы с возможностями беспрепятственного развития человеческой личности. Естественно, сама эта идея имела социальные ограничения.

В Новое время свобода трактовалась как познание необходимости (Б.Спиноза. Г. Гегель), а также с нравственно – творческим соответствием сущности жизни. ( И.Кант).

Современные мыслители отмечают как развитие свободы выбора, так и тенденцию бегства от свободы человека в индустриальном обществе (Э. Фромм). Это происходит потому, что слишком много свободы – это опасно: свобода порождает риск выбора и повышенную ответственность за проявление самостоятельности. Отсюда, человек стремится перекладывать груз свободы на плечи государства, различных социальных организаций. «Свобода только в одиночестве», - гласит крылатая формула переоценки социальной обусловленности, зависимости воли и действий человека от других людей. Но и в этом есть доля истинности – свобода достижима лишь на пути преодоления бытия, что грозит не только одиночеством, но и заброшенностью (М. Хайдеггер),

В своей жизнедеятельности современный человек создает и отстаивает свободу как самоценность. Ж.-П. Сартр считает, что человек обречен на свободу, она является его онтологической характеристикой. И в то же самое время человек настолько является человеком, насколько он свободен от внешнего влияния и принуждения.

Свобода воли дает возможность беспрепятственного внутреннего самоопределения человека и соответствующего ему поведения и деятельности. Однако эта свобода всегда ограничена необходимостью (внешним принуждением) и ответственностью (внутренними ограничениями), которые человек признает и принимает, иначе он действует в духе ничем не ограниченного волюнтаризма. Ибо подобное признание примата воли над другими духовными интенциями человека (моралью, мышлением) опасно как для него самого, так и для окружающих.

Свобода есть нечто большее, чем устранение внешних ограничений нашей воли, нашего «хотения», и даже больше, чем учет объективной необходимости. Свобода нужна для внутренней раскрепощенности, творчества, выбора развивающих человека возможностей и истинных ценностей человеческой культуры.

Вспомогательная литература по теме

Бубер М. Проблема человека. // Бубер. Два образа веры М.,1995

Гроувс К. Происхождение современного человека //Человек №3 1996

Киселев Г.С. Мир человека: тупиковая ветвь эволюции? // Вопросы философии. №4 2007

Лобкович Н. Что такое личность? // Вопросы философии №3 1998

Марков Б.В. Философская антропология: Очерки истории и теории. СПб, 1997

О человеческом в человеке. М.,1991

Проблема человека в западной философии. М.,1988

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.,1990

Фромм Э. Душа человека. М.,1991

Хрусталев Ю.М. Эвтаназия: сущность и проблемы, взгляд в будущее // Философские науки. №7 2003

Глава VI. Аксиология – теория ценностей

Аксиология (axios-ценность, logos-учение) – это философское учение о природе ценностей, их месте в реальном бытие, жизненном мире человека, а так же структурных компонентах ценностного мира. Аксиологию интересует иерархичность, взаимосвязанность и обусловленность ценностей трансцендентными, социальными и культурными факторами.

Аксиология как самостоятельная область философского знания появляется тогда, когда представление и понятийное выражение бытия распадается на две составляющие: собственно бытие как таковое и ценность бытия как объекта самых различных человеческих желаний и устремлений. Отсюда главная задача аксиологии заключается в том, чтобы показать, как возможны ценности в целостной структуре бытия, какова их иерархичность и каково отношение ценностей к проявлениям реальности.

Термин аксиология ввел немецкий философ Р.Г. Лотце (1817-1881) По Лотце, ценность существует лишь в ее значимости для человека, но не является продуктом его личностной воли и желания: она объективна как общезначимая форма воления и поведения.

Термин «ценность» как центральный в аксиологии обозначает не свойство вещей, а предпочтение людей, рассматриваемые в контексте их целей и интересов. Ценности – это то, что осознается человеком как доброе в противоположность злому, хорошее – плохому, возвышенное – низменному, полезное – вредному, прекрасное – отвратительному и т.д. По существу все многообразие существующего мира выступает в качестве объектов ценностного отношения, т.е. оценивается в плане добра и зла, истины или не истины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого. Таким образом, ценности выражают личностное, духовное отношение человека к миру, основанное не только на когнитивном ( от лат. cognition – знание, познание) аспекте, но его жизненном, экзистенциальном бытии. В данном контексте под экзистенциальным бытием понимается осмысление, переломление и оценивание человеком внешнего опыта взаимодействия с миром сквозь призму внутреннего, глубинно-личностного «я». Отсюда, можно сказать, что ценности – это выражение индивидуальной, ориентированной на продолжительность и устойчивость, а так же и господствующей и особенно общей заинтересованности в определенных объектах.

Вся окружающая человека действительность, естественная и искусственная среда, будучи опосредованными социальной деятельностью, выступают как значащие и осмысленные в единстве ценностного аспекта. Система ценностей по своей сути есть система упорядоченных норм, когда последние представляют собой средства реализации ценностей. Норма есть императивные выражение ценности, система правил ее достижения и реализации. Ценности можно рассматривать даже как специфический вид нормы – ориентирующую норму, поскольку ценности выступают в качестве задаваемых культурой норм человеческого целеполагания.

С формальной точки зрения ценности можно делить на подлинные и неподлинные, позитивные и негативные, на относительные и абсолютные, на субъективные и объективные. По содержанию различают утилитарные ценности ( необходимость, пригодность ), логические (истина), эстетические (красота), этические (добро).

Так утилитарные ( от лат.utilitas – польза, выгода) ценности изначально являются функцией потребностей человека. Это означает, что изначально ценным является определенный объект, в котором человек нуждается для удовлетворения своих потребностей, тем самым ценность носит сугубо инструментальный, утилитарный характер. При всей необходимости данного вида ценности для человека в нем есть определенная опасность, о которой очень хорошо говорит современный немецкий мыслитель Бенно Хюбнер в своей книге «Смысл в бес-Смысленное время» : «Бес-смысленность является выражением того, что все существующее в мире вокруг человека имеет в конечном счете инструментальную ценность, а именно может удовлетворять потребности человека и, прежде всего, его потребность в потребности. Вокруг него нет ничего кроме товаров, предметов потребления, теряющих при потреблении свою ценность. Базары товаров, храмы потребления, а за ними – растущие терриконы отходов и отбросов. Остается эк-зистенциальная, мета- физическая тоска, страстное желание вырваться из безысходности эфемерного хлипкого мира товаров, трансцендировать в мир подлинных ценностей с их постоянством, надежностью, прочностью, которые не разлагаются после использования, а часто и без использования. Тоска по ценностям, которые не используются, но по отношению к которым, наоборот, люди могут сами себя использовать – в творчестве или восхищении»³.

Логические ценности связаны со спецификой научной деятельности. Всякое научное знание (в идеале) логически обосновано. Однако не всякое логически обоснованное знание – научно. Чтобы быть научным, прежде всего знание должно отвечать требованию истинности. Истинность (объективность, достоверность) для ученого выступает в качестве основополагающей ценности. При чем первостепенным и определяющим здесь выступает осознание включенности в поступательный, необратимый процесс постижения истины. Поэтому стремление к истине, стремление все более глубоко, полно и обоснованно отображать и фиксировать в знании явления действительности справедливо классифицируют как ведущий ценностный императив научной деятельности.

Эстетические ценности выражают отношение к действительности с позиции прекрасного и общечеловеческого. Такое понимание эстетического не противоречит видению его безмерного многообразия, выявлению в нем конкретно-исторического, эпохального и индивидуального моментов как существенно значимых для его проявления в историческом времени и пространстве. Эстетические ценности каждой эпохи не только выявляют ее «художественный инвариант», но и помогают понять единство, целостность, органичность всей ее культуры. Тем самым эстетические ценности оказываются своего рода узлом связи разнообразных сторон культуры, скрещиванием дорог, идущих от искусства, науки, от самой практической жизни.

Любые явления окружающей действительности могут получить эстетическую оценку. Потребность в эстетическом освоении действительности возникла на заре человечества как выражение его сущности, выделения из мира природы. Потребность сохранить и передать будущим поколениям свой духовный опыт была одним из обстоятельств, породивших эстетическое отношение к миру. Из этого выросло художественное творчество, возникло искусство, ставшее атрибутом человеческой жизни.

Эстетические и художественные ценности в духовной жизни общества неразрывно связаны между собой, но отнюдь не тождественны. Эстетические ценности могут присутствовать в науке и технике, в личных отношениях между людьми и продуктах производственной деятельности. Они вписаны в природную основу бытия человека и вполне возможно обладают априорной сущностью. Но именно в искусстве, в художественных деяниях эстетические ценности становятся наиболее значимыми, впечатляющими, представляются как бы в концентрированном виде.

В центре этических (нравственных) ценностей стоит благо, или добро, хотя иногда эти понятия различают, считая, что благо – это высшее выражение всего того ценного в мире, что необходимо каждому человеку для его благополучия. Благо – это как бы предельная форма добра как полноценного, гармоничного пребывания человека в мире, состояние его социального, физического и душевного комфорта, согласие человека с действительностью и с самим собой. В этом смысле благо есть как бы концентрированное выражение всех нравственных ценностей. Не случайно еще античные мудрецы ставили благо выше истины, а в русской философии существует понятие «благолепие», означающее единство добра, истины и красоты.

Понимание добра, при всей близости понимания, различаются в религиозном мировосприятии и светском. В религиозном понимании – это благостность и умиротворение как выражение присутствия Бога в мире, ибо Он есть сам добро и любовь. В светском понимании добро есть все то в мире и в самом человеке, что упрочивает его существование, обогащает внутренний мир, делает жизнь приближенной к гармоничному состоянию и порождает чувство удовлетворенности. От добра порождаются добродетели как определенные моральные ценности: добросердечность, великодушие, трудолюбие, благоразумность, сострадательность, сдержанность и т.п.

Добродетелям противостоят моральные антиценности. Зло есть то, что всегда и повсюду противоположно добру. Зло многолико и проникает во все сферы человеческой жизни. Пороки как проявление зла – это мизантропия (человеконенавистичество), гордыня, зависть, гнев, лицемерие, властолюбие, агрессивность, распущенность, нежелание контролировать и искоренять свои эгоистические порывы и т.д.

Рационалистическая этика исходит из того, что добро и зло конкретно проявляются в духовной жизни общества на разных этапах его истории. Вместе с тем в добре и зле есть нечто априорное, абсолютное, непреходящее. Хорошо известно, что добродетели без меры могут со временем приобрести черты пороков. На это еще обратил внимание Аристотель, показав, как первоначально добродетельные черты перерастают в негативные, отрицательные, когда, например, смелость становится безрассудством, щедрость– мотовством, любовь – нестерпимой тиранией, забота – подавлением воли другого, гордость – гордыней и т.п. В последующем данная проблема станет одной из центральных аспектов исследования аксиологии у многих мыслителей (С.Киркегор, К. Льюис, Э.Фромм и др.).

Безусловно, здесь необходимо отметить, что в реальной жизни редко встречаются в чистом виде, как абсолютные праведники, так и абсолютные грешники. В обычных людях добродетели и пороки как бы перемешаны, но в разных пропорциях. Нельзя согласиться с мнениями о том, что «человек от природы добр», или, наоборот, что он «исчадие ада». В нравственном облике человека противостоят и взаимодействуют самые разные его черты: агрессивность и милосердие, эгоизм и альтруизм, порядочность и подлость.

Так один из выдающихся деятелей и мыслителей XX в. Альберт Швейцер (1875– 1965) подчеркивал, что реальность, в границах которой действует индивид, такова, что созидающая воля к жизни неизбежно оказывается также разрушающей. Жестокая проза жизни зачастую противоречит требованиям нравственного принципа. Этика и необходимость жизни находятся в непримиримом напряженном противостоянии. Человеку не дано вырваться из этой ситуации раздвоенности. Каким же в таком случае должно быть его поведение? Швейцер полагает, что человек должен принимать ситуацию таковой какова она есть, и иметь мужество и мудрость видеть белое белым, а черное черным и не пытаться смешивать их в серую массу. Человек (и именно это делает его поведение этическим, нравственным) может сознательно следовать в своих действиях принципу благоговения перед жизнью, способствуя ее утверждению всюду, где это возможно, и сводя к минимуму вред, сопряженный с его существованием и деятельностью.

Этика противоречит целесообразности и именно это позволяет ей оставаться в высшей степени целесообразной; она возвышается над обстоятельствами и тем самым дает возможность максимально сообразовываться с ними. Этика, как убежден Швейцер, опирается лишь на следующий принцип: добро– это сохранение и развитие жизни, зло – уничтожение и разрушение ее.

Итак, путь нравственного самосовершенствования личности в том и состоит, чтобы изменять пропорции доброго и злого в собственной самости, обуздывать порочные склонности и усердно пестовать высокие добродетели, например, такие, как достоинство, совесть, справедливость.

В осмыслении роли ценностных ориентаций человека необходимо учитывать, что желания и потребности человека, его ценности и принципы чрезвычайно разнообразны. Они различаются точно так же, как различаются отдельные люди, и меняются так же, как меняется социальная и культурная реальность. Зачастую ценностный выбор, который делает человек, обусловлен социкультурными и историческими рамками, в которых он живет, и поэтому заключает в себе конкретные социальные и национальные традиции. Жизнь в древнем Египте, Греции, Месопотамии существенно отличалась от жизни в средневековом Китае или в современной Японии, на Среднем Востоке, в Западной Европе или в России.

Все эти особенности, отличительные черты обязательно должны быть включены в оценочную характеристику, поскольку они оказывают свое воздействие на решения и действия человека. Отсюда, рассуждения о том, является ли что-то плохим или хорошим, правильным или неправильным, фактически зависит от реальных оценок, традиций, обычаев и нравов определенного времени в котором находится человек. Следовательно, существуют внутренне присущие любому выбору относительность и контекстуальность, так как он всегда соотносится с конкретными людьми и культурами.

Тем не менее, хотя оценки и решения в области нравственных отношений существуют в пределах какой-то определенной структуры, существуют такие этические ценности, качества, которые имеют общечеловеческий характер и относятся к сфере универсальных общечеловеческих ценностей. Вот почему современный человек может сопереживать царю Эдипу, Антигоне, Гамлету, или Отелло. Есть универсальный язык, на котором ценности говорят с каждым из нас. Общечеловеческие ценности, такие как – добро, свобода, истина, справедливость, мир, любовь, сотрудничество, сосуществование, и т.д. лежали в основе человеческих действий на протяжении всей истории и значимость их заключается в том, что они предполагают, прежде всего, осмысление единства человеческого рода и отражают все его достояния.

Все это логично подводит нас к важному основанию или условию, вне которого ценностные основания не существуют. И таким основополагающим условием оказывается смысл.

Смысл – понятие междисциплинарное, оно используется в философии, логической семантике, логике и методологии науки, психологии, социологии и др. дисциплинах. Соответственно и проблема смысла носит многогранный характер. Под смыслом понимается и идеальное содержание, ценность чего либо ( смысл жизни и смерти, смысл исторического развития, смысл деятельности), и целостное содержание, не сводимое к значению его частей.

Так еще русский философ начала XX в. Е. Трубецкой различал общее значение слова «смысл» и его значение в качестве положительной ценности. «Спрашивать о смысле– писал мыслитель, –значит задаваться вопросом о безусловном значении чего – либо, т.е. о таком мысленном значении, которое не зависит от чего – либо субъективного усмотрения, от произвола какой – либо индивидуальной мысли. Спрашиваем ли мы о смысле какого-либо непонятного нам слова, о смысле какого-либо переживания или целой нашей жизни, вопрос всегда ставится о всеобщем и безусловном значении чего-либо: речь идет не о том, что значит данное слово или переживание для меня или для какого-либо другого, а о том, что оно должно значит для всех».

Смысл остается одним из трудноуловимых и нераспознанных понятий. И в первую очередь трудность здесь заключается в том, что его понимание и рассмотрение зависят от различных представлений, контекстов. Именно поэтому категория смысла характеризуется таким широким разнообразием сфер приложения. Вообще, когда произносят слово «смысл», то сразу сталкиваются, по меньшей мере, с двойственностью этого понятия. С одной стороны, смысл четко фиксируется в речи. Он как бы принадлежит речи человека, его высказываниям, оформленным грамматически. С другой стороны, смысл вовсе не создается в речи, скорее речь в определенной степени старается перевести в вербальный план нечто самой речи не присущее. Это нечто есть некоторое содержание, имеющее свое воплощение в реальности. Но действительность в самой себе смысла так же не имеет. В реальность смысл входит вместе с человеком.

Человек постоянно имеет дело с определенными смысловыми характеристиками. Проживая свою жизнь, индивид сталкивается с разнообразным множеством смыслов. Для него все моменты жизнедеятельности важны не только своими конкретно предметными, знаково – символическими наполнениями, но и особыми смыслами в понимании своей аутентичности, реализации своих потенциальных сил. Определить человеку смысл своего существования, это значит, в определенной степени, и определить свою судьбу, осознать ее ценность.

Смысл, будучи «избыточной ценностью», является ориентиром экзистенциальной направленности и основан на метафизической потребности человека. Но чтобы нечто могло для человека определять себя в качестве смысла, не достаточно, чтобы он имел потребность только в метафизической составляющей избыточной ценности, необходима конкретная содержательность этой ценности.

Ценность – это, прежде всего, позитивная характеристика для человека определенных явлений. То, что позитивно влияет на него, то, что способствует установлению его аутентичности, реализации потенциальных способностей, приносит чувство удовлетворения и выступает как ценность. Поэтому человек должен находить свою аутентичность в смысле как в отражении своего предназначения, своих чаяний, интересов, страстных желаний. Будь ли это желание мира, гармонии, благополучия, счастья, справедливости, свободы, вечной жизни, всего того, что соразмерно ее духовно – нравственным, культурным устремлениям, что позволяет оценивать, познавать, узнавать себя и мир. В этом плане, неудовлетворенность человека своим существованием

(а данное состояние перманентно сопутствует его бытию) неизбежно приводит к поиску смысла, который является главной силой его жизни и определяет в дальнейшем его ценностные ориентации. Уникальность смысла в том, что он должен и может быть осуществлен только самой личностью и только тогда, когда она достигает понимания своей аутентичности, того, что удовлетворяет ее собственную потребность в смысле.

Безусловно, смысл жизни различен для каждого человека. Отсюда скорее важен не смысл жизни как некая абстрактность, а скорее специфический смысл жизни каждой отдельной личности в контексте определенного времени. Поэтому необходимо различать смыслы по их наполненности, важности, содержательной ценностной характеристики.

Отсюда можно проследить изменение парадигмы смысла.⁴ Данное изменение проявляется в том, что если в течение многих столетий смысл для человека задавался неким гетероном, (от гр.– другой, иной, особый)– мифом, Богом, государством, идеологией, мировоззрением, то, начиная с эпохи Просвещения, смысл смещается в сторону человека, наполняясь все более антропологическим содержанием. В основе изменения данной парадигмы от гетерономии к автономии, от метафизического смысла, заданного извне, к личностно установленному смыслу лежит изменении в сознании. Несмотря на подобную эволюцию смысла, тем не менее, необходимо осознавать, что каким бы не был смысл по своему содержанию, он играет роль господствующей идеи, только потому, что человек вообще восприимчив к смыслу и собственно его антропологическая структура как раз и характеризуется потребностью смысла.

Следует различать большие и малые смыслы. Большой, метафизический смысл предстает как общеобязательное, непреложное, внешнее определение жизни самости, как нечто надличностное, находящее воплощение в общепринятых истинах. Здесь позиция Б. Хюбнера является правомерной. «Ведь нет, пожалуй, сомнений: когда люди во имя БОГА, НАЦИИ, ТЫСЯЧЕЛЕТНЕГО РЕЙХА, СВОБОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ, БЕСКЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА или еще ЧЕГО-ТО воздвигали церкви и соборы, создавали атомные бомбы, убивали других людей или жертвовали своими жизнями в крестовых походах, революциях и войнах, они делали и делают это до сих пор на основании определенной силы, мощи, власти, на основании воли, определяющих людей и движущей ими». И такой мощной идеальной силой оказывается именно большой смысл, объединяющий людей в определенное сообщество, определяя общее очертание их жизни, глобальных целей, парадигм существования.

Большой смысл успешно выполнял свои функции в так называемых «закрытых обществах». Их главная отличительная черта состоит в том, что, главный глобальный смысл, будь ли это Бог, коммунизм, национал – социализм, определяют общую систему жизненных, аксиологических координат, в рамках которых человеку предполагается выстраивать свою идентичность, формировать и вписывать в них свои «маленькие смыслы» и которые являются общеобязательными для всех членов общества. В этих обществах, в которых для человека все предписано и детерминировано, практически нет свободного места для проявления себя в качестве индивидуальной, свободной индивидуальности. Все его потребности достаточно четко регламентированы, прописаны и «априорно обузданы» на все времена, по крайне мере, до той поры пока данные общества себя сохраняют. В этом сложном, полном драматизма существования мире большой смысл как надежда на спасения от этого мира играл выдающуюся роль с его функциями утешения, разъяснения, идеальной компенсацией негативного, отрицательного.

На смену закрытым обществам с вековыми традициями, составляющим основу больших смыслов, пришли «открытые общества», с попытками формирования общечеловеческих ценностей. Открытое общество, в отличие от закрытого, отличается не отрицанием смысла, а его низведением до уровня человека, его потребностей. Упразднение смысла ведет к де-проекции и вместе с тем, необходимостью осознания личностью самой себя, условий своего мышления и бытия. Ослабление организующей функции большого смысла обостряет проблематику экзистенциального существования и ставит человека перед обременительной необходимостью формирования индивидуального смысла.

Но появление автономных смыслов для человека, отвержение гетеромных привело к тому, что смыслы стали рассеиваться, уходить на второй план или вообще исчезать. Поэтому сегодня вполне правомерно говорить о потери смысла нашего времени. Это безусловно странная, новая ситуация для современного человека, и ответы, реакции на нее могут быть совершенно разными. Так, зачастую, выбирая абсурдное, бессмысленное действие, человек доказывает себе и другим, что его существование не бессмысленно, не безрезультатно. Или же: чем меньше им осознается определенность смысла, тем больше человек вынужден делом доказывать себе, что жизнь не бессмысленна. Причем смыслом делается просто действие как таковое, действие ради действия, стремящееся достичь не чего-то в реальности, а только в собственном осознании. Такая увлеченность действием способна в какой-то момент убрать пустоту, чувство экзистенциальной ничтожности, бессмысленной суетности.

Так же избыточная ценность жизни, ранее разделяемая через большие смыслы, может реализоваться через маленькие, обыденные, банальные смыслы. Лишившись великих смыслов, человек воспринимает маленькие смыслы как абсолютную ценность. Маленькие смыслы доминируют, в конечном счете, ввиду необязательности общего высшего смысла и зависят от того, чего личность ожидает от жизни, чтобы воспринимать себя как ожидаемую и нужную.

Существует множество различных способов у человека заполнять свое время и жить не ради трансцендентного смысла, а ради самого себя. Не скованный больше метафизическими, идеологическими истинами человек легко подстраивается под различные изменения, будучи, практически постоянно готовым к отказу от устойчивых представлений, совершая измену, предательство собственной сущности. Текущая ре-дефиниция идентичности, флуктирующая идентичность становится жизненной необходимостью для многих людей, не желающих отставать от современного меняющегося мира, желающих находится постоянно в потоке новизны.

Подобное нарушение идентичности, когда человек уже не идентифицирует себя с высшими смыслами, логично приводит его к нигилистической скуке. Скука и является показателем нарушения смысла, потери ценностных оснований. Нигилистическая скука вызвана потерей значимых, высших смыслов и является неким провалом смысла, где ничего не обретается, и нет смысла в этом обретении. В самой нигилистической скуке наличествует временной и пространственный аспект. Временной проявляет себя не просто в замедленности времени, его текучести, а в том, что время воспринимается растягивающимся в вечность или вообще остановившимся. Пространственный выражает состояние психологического самочувствия, в котором преобладают ощущения надлома, потерянности, отчуждения, отвращение к миру и к самому себе. Разлад между человеком и миром, запечатленный в нигилистической скуке, закрепляется пониманием мира как чуждого, безличного, абсолютно равнодушного к самости, где отсутствуют значимые, манящие идеи. Здесь в сознании человека нет никаких ожиданий, намерений, надежд. Он застывает в самом себе, не имея целей в будущем, никуда не устремляясь, оказываясь бесцельным и бесплодным.

Попытка нивелировать нигилистическую скуку побуждает людей совершенно к разным действиям, направленным на то, чтобы оживлять, реанимировать, стимулировать, аффектировать свою самость, а для этого выбираются самые разные средства. Как пишет Хюбнер: «Поскольку скука представляет собой летаргической состояние, нужно растормошить или одурманить Я, изменить состояние сознания- чувства. Это может происходить путем принятия или инъекции изменяющих сознание субстанций, алкоголя, никотина, наркотиков, причем может иметь значение сам акт употребления, а не только конечное действие…Но состояние сознания – чувства скуки может изменяться также благодаря – эстетическим – эффектам чувственного восприятия, aesthesis иных, экзотических, шокирующих миров (путешествия с приключениями, авантюр- и террор- туризм, созерцание бедствий), измененных, эстетизированных человеком миров(искусство, дизайн, эстетика упаковки) или созданных фиктивных, виртуальных миров (кино, телевидение, интернет). Опять иные отношения, действия, смысл, которых в том, чтобы изгонять скуку. Это действия, совершенные ради действия, движения ради движения, революции ради революции».

Таким образом, вариант ответа который находит индивид в попытке избавиться от нигилистической скуки, находится им в удовлетворении своих самых разнообразных потребностей. Удовлетворять потребности, которые уже не диктуются гетерономными силами, становится своеобразной обязанностью человека, этосом его существования. Упразднение метафизических смыслов вызывает предпосылку роста, высвобождения множества потребностей самости (культурных, физических, сексуальных, эстетических и др.) Здесь необходимо учитывать, что с изменением общества, упразднением классовых различий, многие потребности приобретают характер всеобщности, что ведет к значительному росту производства и мир становится все более соответствующим, подстраивающимся под безграничные потребности человека. Причем время удовлетворенностью достигнутых потребностей все более сокращается и человек направляет свои усилия на достижение новых желаний, и так до бесконечности (в этом контексте, сказка Пушкина о золотой рыбке как нельзя более точно передает консумистское ( от анг.– потребление) мировосприятие современного человека). Насыщения не происходит, да и его не может быть, так как пока человек удовлетворяет свои потребности, он занят, отвлечен от своей сущности. Но в самом консумизме уже заложено деструктивное начало, как для того кто потребляет ради потребления, ради забвения своей нигилистической скуки, так и для других, так как лишает их понимания жизненно необходимых ценностей, подлинных условий существования, приводит к истощению природы, тем самым ставя под угрозу вообще существования человека.

Преодоление нигилистической скуки возможно лишь в том случае, когда человек восстанавливает нарушенную гармонию между собой и миром. Это происходит тогда, когда он обретает подлинные ценностные смыслы, которые появляются от неравнодушного отношения к окружающей реальности. Если же человек не придает значения происходящему в мире (например, всему тому, что обозначается как глобальные проблемы современной цивилизации), то для него смысл деятельности будет фокусироваться только на его эгоцентризме, когда будут находиться все новые и новые псевдо решения против скуки, против сознания раскола, не – состыковки между собой и миром.

Итак, сегодня, с полным основанием можно говорить о том, что потеря для человека больших, метафизических смыслов и не способность компенсировать их в рамках маленьких смыслов, в рамках индивидуального процесса жизнетворчества, приводит к широко распространенным переживаниям экзистенциального вакуума, одиночества, скуки, депрессии, переживаниям пустоты. Поэтому человеку в обретении и понимании своей аутентичной идентичности необходимо гармоничное сочетание метафизических (больших) и экзистенциально- личностных (малых) смыслов.

Стремление к поиску и обретению смысла должно являться естественной потребностью бытия человека, его врожденной мотивационной тенденцией, и становиться мощной побудительной причиной развития и поведения. Нахождение смысла существования можно обозначить как стратегическую цель бытия человека, которая оказывается задачей на длительный период его жизни, если не на всю жизнь. Как справедливо в свое время подчеркивал мыслитель XXв. В.Франкл, смысл вездесущ и нет такой жизненной ситуации, в которой человеку не был бы предложен путь нахождения смысл. Возможность найти и осуществить смысл, всегда неповторима, как неповторима и уникальна каждая личность.

Но, безусловно, как мы уже отмечали, далеко не каждое смыслополагание выражает подлинность человека, это должны быть смыслы, предполагающие его позитивное и созидательное развитие. К таким смыслам могут быть отнесены те, которые основываются на подлинных ценностях, универсалиях смысла, кристаллизирующихся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество и все человечество в целом – ценности творческой реализации личности, ценности духовных переживаний и ценностные отношения к жизни.

Ценность творчества в первую очередь определяется трудовой деятельностью. Причем высоко ценностным здесь будет не просто определенное занятие человека, а его вклад в жизнь социума, способность созидания сверх предписанных обязанностей, когда в творчестве раскрывается его истинное предназначение. Помимо ценностей творчества большую роль играют ценности духовных переживания, которые способствуют очень серьезному переосмыслению, переоцениванию своих жизненных приоритетов. Особую роль в таких переживаниях личности играет любовь. Именно в ней переживание другого предстает во всем многообразии и неповторимости. Любовь увеличивает всю полноту восприятия ценностей. В любви, как пишет В. Франкл, «врата ценностей как бы распахиваются. Таким образом, отдаваясь во власть любимого «Ты», любящий переживает внутреннее обогащение, которое выходит далеко за пределы этого «Ты»; для него вся вселенная расширяется и углубляется, озаряется сиянием тех ценностей, которые видит тот, кто любит. Ибо хорошо известно, что любовь делает человека не слепым, а зрячим – способным видеть ценности».

Однако истинная, высшая возможность реализации ценностей происходит в ценностных отношениях к жизни. К ним личность обращается тогда, когда она оказывается в определенной жизненной, пограничной ситуации, которую необходимо принять как непреложную. Здесь действительно значимым становится отношение к своей судьбе, к тому, как она ее принимает. В таких пограничных ситуациях человек наиболее ярко раскрывает сам себя, свои ценностные ориентиры, возможности в преодолении тягот жизни, умения сострадать и соучаствовать в бытии других людей. Совокупность всех этих ценностных смыслов, а особенно ценностных отношений, показывает, что по большому счету существование человека никогда не может быть абсолютно бессмысленным, здесь важно осознание того, что смыслы не должны изобретаться, создаваться им самой, а их нужно искать, находить и самое главное – осуществлять.

Безусловно, существует иерархический порядок ценностей, когда оценивание имплицитно предполагает предпочтение одной ценности другой. Человек всегда имеет возможность принять или отвергнуть ценность, предлагаемой ему той или иной ситуацией. Однако переживание и осмысление иерархического порядка ценностей не избавляет его от принятия определенного, конкретного решения. И здесь они должны пройти проверку совестью человека, если только он не заглушает ее голос и не отказывается следовать за ней. В конечном и начальном смысле, совесть является определяющей чертой человека и его бытия, свидетельствующей о наличии в человеке как таковом самости, что отличает его от всех других существ и является регулятором социального и духовного поведения.

Совесть является смысловым органом, интуитивным даром отыскивать тот единственный смысл, заключенный в жизненном существовании человека. Совесть помогает найти даже такой смысл, который может идти в разрез с существующими ценностными предпочтениями в социуме. Отсюда совесть, ее отчетливость, ясность – единственное, что дает возможность личности сопротивляться различным эффектам экзистенциального вакуума. И хотя здесь не исключена возможность ошибки ( по большому счету, человек никогда точно не знает, истинен ли тот смысл, который он для себя принимает), это не избавляет его от необходимости пытаться находить этот смысл, опираясь на свою совесть.

В философском знании в силу его специфики, основанной на рефлексивном, критичном мировосприятии в осмыслении ценностей представлены различные подходы, точки зрения. К таким подходам можно отнести следующие: прагматически-плюралистический, трансцендентальный, персоналистический, социокультурный.

К первому подходу относятся взгляды Р.Б. Перри, Дж. Дьюи и др. мыслителей. Общим для них является рассмотрение ценностей как определенной «полезности», «целесообразности» или «инструментальности». Так Дьюи (1859- 1952) ставит перед собой цель произвести реконструкцию морально-этических, ценностных оснований. Он говорит о том, что, начиная с греческой философии и до ее современного состояния, основной проблемой аксиологии была проблема, связанная с поиском высшего, абсолютного блага. Такое благо рассматривалось либо как благая жизнь, либо как атараксия, либо апатия, либо как личное счастье, основанное на чувственных удовольствиях, либо как интеллектуальная любовь к Богу, либо просто любовь, либо как максимальное счастье для максимального числа людей. Все эти взгляды на высшее благо как абсолютную ценность Дьюи отвергает. Наиболее близкой ему представляется идея плюрализма ценностей и благ.

Для Дьюи каждая моральная ситуация совершенно уникальна и неповторима и к ней необходимо применять каждый раз свои специфические решения. Ценностные универсалии просто не применимы и не «работают» в конкретных случаях. В качестве примера он анализирует христианскую заповедь «не убий», которая не имеет, с его точки зрения, абсолютного характера, а всегда связана со спецификой конкретной ситуации ( военные действия, оборона от нападения хулигана, преследование опасного преступника и т.д.). Все эти размышления применимы к любой ценности, нравственно-этической ситуации. В каждом случае нужно подходить конкретно, выяснять возможные варианты действий и только после этого можно оценивать или решать, что значит поступить нравственно в данном случае. При этом методы исследования, инструменты познания здесь те же, что и при решении какой-либо научно-технической проблемы. Благо в каждой ситуации должно быть открыто, запроектировано и достигнуто на основе анализа и обоснования конкретного недостатка или проблемы. Оно не может быть привнесено просто извне.

Итак, для Дьюи, ценности всегда конкретны и при всей, казалось бы, верности данной позиции имеется, тем не менее, весьма существенный недостаток, который заключается в том, что мы здесь сталкиваемся с морально-этическим релятивизмом, отсутствием достаточно твердых ценностных оснований, которые не могут меняться в зависимости от ситуации. В определенной степени Дьюи это и сам понимает, когда он признает если не единую, абсолютную ценность, то, по крайней мере, совокупность ценностей, которые ценимы людьми всегда. Это – здоровье, честь, доброе имя, богатство, ученость, справедливость, доброжелательность и др. Хотя при этом он уточняет, что ни один человек не стремится достичь перечисленные ценности вне зависимости от степени их актуальности для него. По мере личностного развития ценности меняют свою приоритетность и значимость, т.е., опять таки, дело заключается в конкретной жизненной ситуации. Таким образом, в ценностной концепции Дьюи исходит из того, что благо, добро, всегда уникально и никаких устойчивых общих норм нравственности нет, а решение ценностных проблем всегда лишь ситуативно.

С позиции трансцендентального подхода, развитого баденской школой неокантиантства (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) ценность рассматривается как идеальное бытие, бытие нормы, соотносящееся не с «эмпирическим», а с «чистым», трансцендентальным сознанием. Именно в понятии ценности Виндельбанд (1848-1915) видит спасение от скептицизма и релятивизма. Релятивизм, как пишет Виндельбанд – это отставка философии и ее гибель. Поэтому она может существовать лишь как учение об общезначимых ценностях. Ценности рассматриваются как нормы образующие основу, как всей философской культуры, так и основу любой культуры. В качестве ценностей у мыслителя выступают истина (логическая ценность), добро (этическая ценность) и красота (эстетическая ценность). Наука, правопорядок, искусство, религия рассматриваются как такие ценности, которые предстают в качестве необходимых условий возможности существования человечества. Ценность – это не реальность, а идеал, носителем которого является трансцендентальный субъект, или «сознание вообще». Последнее выступает как абсолютное мерило логической, эстетической и этической оценки фактов. Отличие философии от естественных наук ( занятых изучением фактов в их причинной связи) в том, что она имеет своим предметом ценности и их носителя – «сознание вообще» как источник и основу всяких норм ценностей.

При этом Виндельбанд подчеркивает, что существование как таковое любого объекта еще не означает его ценностного качества. «Дело не в существовании, а в ценности того, что существует, когда одно жертвуется ради другого. Индивид может обладать такой самостоятельной ценностью, что мы никогда бы не пожертвовали им ради существования пусть даже многих других. Существование само по себе как пустое бытие никогда не имеет нравственной ценности, и то, что общество будет просто существовать, никогда не может составлять абсолютное содержание сознания долга. Существует ли или не существует индивид в нравственном смысле, безразлично, если он не представляет собой определенной ценности; и совершенно так же безразлично в нравственном смысле, существует ли или не существует общество в целом, если оно не обладает и когда оно уже не обладает определенной ценностью».⁵

Г.Риккерт (1863-1936) тоже видит в признании ценностей единственно возможный путь к преодолению релятивизма и скептицизма в восприятии реальности. Главное определение ценности у Риккерта состоит в том, что она есть нечто полностью безотносительное и в этом смысле трансцендентное по отношению к любому проявлению эмпирического бытия, так и по отношению к индивиду.

Понятие ценности Риккерт выводит из рассуждений о природе и культуре. Природа внеценностна, так как она есть совокупность всего того, что выросло, появилось само по себе. Культура непосредственно создана человеком, действующим соответственно определенным ценностным ориентациям, сознательно культивируя нечто ради связанной с этим ценности. Если от объекта культуры убрать ценность, он станет просто частью природы. Отсюда, только ценности превращают объекты реальности в объекты культуры и тем самым выделяют их из природы. Поэтому о ценностях нельзя просто сказать, что они существуют или не существуют. Можно сказать, что они значат или не имеют значимости.

Итак, для Риккерта ценности не представляют собой действительности, ни физической, ни психической. Их сущность состоит в значимости, а не простой фактичности. В этом контексте Риккерт рассматривает ценности и их иерархию как нечто надысторическое. Так наряду с понятием бытия Риккерт выделяет 6 сфер: логику, эстетику, мистику, этику, эротику, религию. Каждой из этих сфер соответствует определенная ценность. Логике–истина; эстетике–красота; мистике– святость; этике– нравственность; эротике–счастье; религии– личная святость.

Как можно видеть, в основе неокантианской теории ценностей лежит неустранимая амбивалентность. С одной стороны имманентное бытие (эмпирическая данность), с другой трансцендентный смысл (ценности), которые, вступая в соотнесение с человеком, превращаются для него в долженствующее поведение, т.е. становятся императивом. При этом, как пишет Риккерт, невозможно никогда понять, как эти два царства (имманентное и трансцендентное) становятся единым целым.

С позиции персоналистического онтологизма, видным представителем которого был М.Шелер (1874–1928), человек выступает как носитель ценностей, а не как «оценивающий субъект». У людей различные ценности, подчеркивает М. Шелер. Интуитивно они делятся на «чувственные» (радость–наказание, удовольствие, боль), «гражданские» (полезные, вредные), «культурные» (эстетические, научно–познавательные) и наиболее главные, ведущие– религиозные ценности. Этим ценностям можно найти соответствующую им типологию, людей выбирающих их в качестве жизненного основания: «Весельчак», «Техник», и самые высокие – «Мудрец», «Святой». Религиозные ценности предшествуют культуре и определяют последнюю. Таким образом, религия первична по отношению к философии, науке, искусству. Религиозное знание (знание о спасении души, Боге) важнее всех других форм знания (научного и технического в том числе).

Среди актов переживания ценностей Шелер выделяет эмпатию, любовь и ненависть. Личность является носителем ценностей, которые постигаются благодаря любви, направленной на личность и представляющей собой глубинное переживание. При этом мыслитель проводит различие между подлинными и неподлинными актами симпатии. К первым относится любовь как встреча и соучастие в жизни другого, ко вторым– симпатия, нарушающую экзистенциальный мир другой личности. Идея Бога рассматривается как высшая ценность, а любовь к Богу как высшее проявление любви.

Шелер убежден, что градуирование ценностей на высшие и низшие нельзя осуществить только логико-дедуктивным методом. Мир ценностей постигается любящим духом. Сущность любви в том, что она не просто стремится к наиболее ценному объекту, а в том, что она повышает его ценность. Любовь способствует сущностному видению предмета, она открывает зрение для созерцания высших, подлинных ценностей, в то время как ненависть закрывает, искажает их истинный смысл. При этом любовь– это ориентация не на высшую ценность, а на высшее бытие ценности. Ценность любви не заключается в поиске достоинств и недостатков, она не ставит перед собой цель изменения своего предмета. Для ее сущности более всего подходит выражение: «обрети самого себя, стань тем, кем тем ты и есть на самом деле». В этом контексте, идеализация человека, характерная для состояния любви, иногда оказывается более справедливой по отношению к нему, чем трезвое и, казалось бы, объективное описание его характера, так как в последнем случае зачастую упускается из виду, кем он мог бы быть.

У Шелера ценности оказываются качествами, определенность которых связана с различением добра и зла, вне которого просто невозможно определение ценностных проявлений. Ценности базируются не в каких-то определенных вещах, а именно в добре, благодаря которому они обретают свою подлинность и объективность. Отсюда Шелеру, безусловно, близка позиция Платона и его мир идеальных сущностей. Поэтому у него ценности отделены от реального мира и относятся к априорным основаниям. Для достижения высших ценностей, как и в познании, необходим акт идеации (т.е. осмысленное созерцание образования идей, понятий) – различие добра и зла как таковых, воспринимаемое вне каких-либо хороших или плохих поступков.

Тем не менее, иерархия ценностей имеет свои жизненные основания. Более высокие ценности вневременны и внеутилитарны, тем самым отличаясь от низших, преходящих и изменчивых ценностей. Важным критерием высших ценностей по Шелеру является так же и то, что они не экстенсивны, т.е. не расширяются, не меняются. Эмпирические ценности всегда неизбежно подвергаются изменению, присвоению, распределению, переистолкованию, в результате чего неизбежно возникают разногласия и конфликты. Высшие же ценности абсолютны, неделимы и принадлежат всем.

С точки зрения социокультурного подхода (М.Вебер, П.Бурдье, Д.Белл и др.) ценности рассматриваются как подвижный, изменчивый феномен соответствующий определенным социокультурным параметрам. Так М. Вебер (1864– 1920) выдающийся немецкий социолог, философ и историк трактует ценности как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное данной эпохе направление интереса. И хотя Веберу во многом были близки идеи Канта и неокантианцев (прежде всего Риккерта), он, тем не менее, существенно отходит от Канта и современного ему кантианства в понимании ценностей. Мыслитель убежден, что историческая реальность как таковая никакого «объективного» смысла в себе не несет. Ценности имманентны, а не трансцендентны человеку. Они разные, их много и вносит их в мир сам человек: харизматический лидер, создающий историю, если речь идет об исторической практике бытия, или же историк-ученый, мысленно упорядочивающий ценности, тем самым внося субъективный ценностный аспект, если речь идет о творчестве.

Харизма, ( от греч.–милость, благодать, божественный дар) по Веберу, есть величайшая посюсторонняя сила, она выступает как смыслотворческая воля, придавая высочайшую ценность исторической жизни. Таковы по Веберу, библейские пророки, таков Христос, Будда, Магомед. Харизматиками являются выдающиеся полководцы, государственные деятели. Харизматик как бы заменил собой в веберовском смысле и его научно-исследовательской программе – Провидение, он предстает, если так можно выразиться, в качестве секулизированного, «внутримирского» Бога. Харизма, будучи важнейшей ценностью общественной, исторической жизни обладает способностью радикально менять не только традиционный мир, но и мир рациональности, мир любой обыденности и рутины.

Таким образом, харизматичная личность знаменует собой в иносказательном смысле божественное вмешательство в привычный ход исторического процесса. А так как таких богов в истории достаточно много, то Вебер говорит о многобожие, или о «политеизме ценностей». И самое важное: поскольку харизма носит чисто формальный характер, вне зависимости от того, на какие ценности опирается харизматик, то она предстает в качестве феномена вне априорных ценностей добра и зла, как дар демонический. Ценности предстают не как вечные, а как изменчивые, как соответствующие определенной исторической ситуации.

Так Вебер пишет: «Сегодня мы хорошо знаем, что священное может не быть прекрасным, более того, оно священно именно потому и постольку, поскольку не прекрасно… Мы знаем так же, что это прекрасное может не быть добрым и даже, что оно прекрасно именно потому, что не добро; это нам известно со времен Ницше, а еще ранее вы найдете подобное в «Цветах зла» – так Бодлер назвал томик своих стихов. И уже ходячей мудростью является то, что истинное может не быть прекрасным и что нечто истинно лишь постольку, поскольку оно не прекрасно, не священно и не добро. Но это самые элементарные случаи борьбы богов, несовместимости ценностей. Как представляют себе возможность «научного» выбора между ценностью французской и немецкой культур – этого я не знаю. Тут же спор разных богов и демонов: точно так же, как эллин приносил жертву Афродите, затем Аполлону и прежде всего каждому из богов своего города, так это происходит и по сей день, только без одеяний и волшебства данного мифического образа действий, внутренне, однако, исполненного истинной пластики.»⁶

Свобода личности Вебером видится в адекватном выборе ею той ценности, которая соответствует ее собственной воле. Поэтому главное для человека в его жизни заключается сделать правильное решение и выбрать именно того «бога или демона», которому он призван служить. «В зависимости от конечной установки индивида одна из этических позиций исходит из дьявола, друга от – Бога, и индивид должен решить, кто для него Бог и кто дьявол. И так обстоит дело со всеми сферами жизни».⁷

Воля Вебером трактуется как внерациональный источник ценностей, как способность одних – выдающихся людей (харизматических личностей), творить, создавать ценности, других – выбирать среди различных ценностей. Таким образом, свобода трактуется Вебером не как способность подчинить себя всеобщему закону, а как следование индивидуальному закону– внутреннему голосу собственной воли, который надо уметь расслышать, не давая его заглушить голосами чужих воль.

Итак, как мы видим, понятие ценности, представление о ней претерпело весьма значительные изменения. Оно получило разное истолкование и обоснование у тех мыслителей, на концепциях которых мы останавливались, поскольку всякий раз оказывалось включенным в различные теоретические и мировоззренческие контексты.

Сегодня никто не сомневается в существовании общечеловеческих вневременных ценностей. При этом, на повестке дня стоит проблема понимания, истолкования и исполнения этих ценностей. Современное состояние социокультурной реальности и существующего в ней человека показывает аберрацию (т.е.- отклонение, заблуждение) относительно аксиологических параметров личностного бытия, инфляцию вечных, низменных, абсолютных ценностей. Тем не менее, сегодня очевидно, что забвение или весьма специфическое толкование абсолютных ценностей в сторону только личностной, прагматическо-меркантильной выгоды или определенных идеологических, политических предпочтений приводят к глубочайшему кризису, духовному распаду как самого человека, так в целом всего общества и культуры. Поэтому попытки прояснения природы ценностей их роли в жизнедеятельности человека предстают как одна их актуальных задач гуманитарного знания.

Вспомогательная литература по теме

Апресян Р.Г. Понятие общественной морали (опыт концептуализации) // Вопросы философии №5 2006

Абишева А.К. О понятии «ценность» // Вопросы философии № 3, 2002

Зубец В.Н. Два типа ценностных изменений //Философские науки №4 2000

Каган М.С. Философская теория ценностей. СПб.,1997

Куляскина И.Ю. Аксиология: место в системе знания // ВМГУ»Философия», 2002 № 3

Салин Ю. Фундаментальные ценности человека //Общественные науки и современность 1995 № 4

Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Философские науки №4 2004

Глава VII. Социальная философия.

Предметом социальной философии является общество, взятое во взаимодействии всех его составляющих, т.е. как целостная социальная система, а также законы функционирования и развития общества.

В философской науке предлагается много определений понятия «общество». В узком смысле под обществом может пониматься продукт целенаправленной и разумно организованной совместной деятельности больших групп людей, объединенных на основе совместных интересов и договоре.

В широком смысле общество – это обособившаяся от природы, но тесно с ней связанная часть материального мира, которая состоит из индивидуумов, обладающих волей и сознанием, и включает в себя способы взаимодействия людей и формы их объединения.

В философии общество характеризуется как динамическая, саморазвивающаяся система, т.е. такая система, которая способна, серьезно изменяясь, сохранять в то же время свою сущность и качественную определенность.

Чтобы понять феномен общества, необходимо уяснить противоречие человека как социального атома, а далее разобраться в характере закономерностей, объединяющих людей в некое единое целое.

В принципе выделяют три основных подхода к объяснению этих связей и закономерностей.

Первый может быть обозначен как натуралистический. Суть его в том, что общество рассматривается как естественное продолжение закономерностей природы, мира животных и, в конечном итоге, - Космоса. С этих позиций тип общественного устройства и ход истории определяется ритмами солнечной активности и космических излучений (А. Чижевский, Л. Гумилев), особенностями географической и природно-климатической среды (Монтескье, Мечников), спецификой человека как природного существа, его генетическими, расовыми и половыми особенностями (Уилсон, Докинс). Общество предстает как своеобразный эпифеномен природы, ее высшее, даже далеко не самое "удачное" и устойчивое образование.

Другой подход может быть назван "идеалистическим". Здесь сущность связей, объединяющих людей в единое целое, усматривается в комплексе тех или иных идей, верований, мифов. История знала немало примеров существования теократических государств, где единство обеспечивается одной верой, которая тем самым становится государственной религией. Многие тоталитарные режимы основывались на единой государственной идеологии, которая в этом смысле выполняла роль «скелета» общественного устройства.

Пока "жива" идея в сердцах миллионов людей, такие общества развиваются и процветают. При "порче" идеи (расколы, ереси и т.п.) из системы выпадает несущий стержень, и она начинает деградировать.

Третий подход объяснения общественного устройства связан с философским анализом межчеловеческих связей и отношений. Здесь возможен взгляд на общество как сумму индивидов, связанных тем или иным договором.

Сложный характер развития общества определяется его весьма сложно организованной системой.

Под системой понимается любое явление, выделенное относительно других явлений, состоящее из взаимосвязанных вещей и обладающее интегральными свойствами, которые могут отсутствовать у частей, взятых порознь. Любая система обладает определенной иерархической структурой (формой устойчивых связей ее элементов, частей), изменение которой призвано обеспечить выполнение функциональных «обязанностей» системы. В обществе осуществляются различные по своему характеру виды деятельности: производственно-экономическая, социально-бытовая, политическая, религиозная, эстетическая и др.

В результате складываются различные сферы жизни общества. Основные из них - экономическая, социальная, политическая, духовная.

Экономическая сфера включает в себя производство, распределение, обмен и потребление материальных благ. Это сфера функционирования производства, непосредственного воплощения в жизнь достижений научно-технического прогресса, реализация всей совокупности производственных отношений людей, в том числе отношений собственности на средства производства, обмена деятельностью. Экономическая сфера выступает как экономическое пространство, в котором организуется хозяйственная жизнь страны.

Социальная сфера - это сфера взаимоотношений, имеющихся в обществе социальных групп, в том числе классов, профессиональных и социально-демографических слоев населения.

К основным элементам социальной структуры общества относятся: классы; люди города и деревни; представители физического и умственного труда; сословия. Почти все социальные группы и национальные общности неоднородны по составу и, в свою очередь, делятся на отдельные слои и группы с их собственными экономическими, социальными интересами. На это обращает внимание теория стратификации, делящая общество на различные слои ("страты") по самым разным основаниям: уровень доходов, профессия, вид деятельности, политические взгляды, ценностные ориентации и т.д.

Можно отметить две основные тенденции в развитии социальной структуры современного общества. Первая из них заключается в активном процессе дифференциации общества, выявлении новых социальных групп. Вторая обусловлена идущими в мире интеграционными процессами в экономике, которые воздействуют на развитие социальной структуры общества. Сближаются условия труда, его характер и содержание у представителей различных социальных групп. Это ведет к сближению других условий их жизни.

В своей социальной политике государство должно учитывать обе эти тенденции. Однако очень многие проблемы российского общества решаются нелегко. Российское общество вступило в переходный период своего развития, когда совершается ломка прежних социально-экономических отношений и становление, порой очень болезненное, новых, отвечающих законам рыночной экономики. Происходит нарушение сложившегося ранее социального равновесия, что ведет к социальной нестабильности. Речь идет прежде всего о резком расслоении общества на бедных и богатых (многие из которых нажили свое богатство незаконными путями), о пошатнувшемся социально-экономическом положении многих людей и социальных групп.

Все это глубокие и острые социальные противоречия. Появляется объективная необходимость повышения уровня социальной защищенности многих людей. Осуществление различных мер составляет важнейшее содержание социальной политики государства.

Большую роль в жизни общества играет формирующаяся внутри него политическая система. Политическая система общества представляет собой совокупность учреждений и организаций, деятельность которых носит политический характер, она направлена на осуществление политических интересов классов, других социальных групп, а также национальных общностей.

К элементам политической системы относятся: государственные органы законодательной и исполнительной власти, армия, правоохранительные органы, прежде всего суд, прокуратура, милиция, государственный арбитраж, политические партии и движения, общественные организации - профсоюзные, молодежные и др., защищающие определенные интересы определенных социальных групп, в том числе их политические интересы. Ведущим звеном политической системы общества является государство. Это не случайно.

Ведь главное в политических отношениях - вопрос о власти, прежде всего государственной. Государство выступает, как некий аппарат законодательной, исполнительной и судебной власти, осуществляющий свою деятельность в интересах господствующих в обществе социально-классовых сил. Сущность и назначение государства проявляется в его функциях. К ним относятся: функция обеспечения политической власти тех или иных социально-классовых сил; функция защиты страны от нападения извне; хозяйственно-организаторская функция; функция развития духовной культуры; идеологическая функция; функция внешних сношений.

В настоящее время в России весьма остро стоит вопрос о совершенствовании деятельности органов государственной власти. Речь идет о повышении эффективности их воздействия на происходящие в обществе процессы в интересах большинства населения. Для этого требуется, в частности, повысить уровень компетенции и профессионализма работников государственного аппарата, преодолеть бюрократические методы руководства и управления делами общества на всех его уровнях.

Важной стороной развития общества является его духовная жизнь. Основу духовной жизни общества составляет духовная деятельность сознания. Результатом этой деятельности выступают определенные взгляды людей на мир, научные идеи и теории, моральные, эстетические и религиозные воззрения. Особым видом духовной деятельности является распространение духовных ценностей с целью их усвоения возможно большим числом людей. Это имеет решающее значение для повышения их грамотности и духовной культуры. Важную роль в этом играет деятельность, связанная с функционированием многих учреждений науки и культуры, с образованием и воспитанием, осуществляется ли она в семье, школе, институте или производственном коллективе. Результатом такой деятельности является формирование духовного мира многих людей, а значит, обогащение духовной жизни общества.

Как уже говорилось, центральным моментом духовной жизни общества (ее ядром) выступает общественное сознание людей. Общественное сознание представляет собой совокупность чувств, настроений, взглядов, идей и теорий, отражающих те или иные стороны общественной жизни.

В главе, посвященной проблеме сознания, у нас уже был разговор об особенностях общественного сознания. В этой части курса мы подробнее остановимся на таком важном элементе общественного сознания, как идеология.

Идеология выступает как система взглядов и установок, теоретически отражающих социально-политический строй общества, его социальную структуру потребности и интересы различных социальных сил.

Тот факт, что идеология выступает в виде теоретических концепций, свидетельствует о том, что она должна научно освещать процесс общественного развития, обнаруживать сущность политических, правовых и иных явлений и закономерности их развития. Однако это случается не всегда.

Не всякая идеология научна. В ряде случаев в идеологии тех или иных классов скрываются их настоящие интересы, поскольку они расходятся с интересами прогрессивного развития общества. Создается идеология, цель которой заключается в том, чтобы нарисовать заведомо ложную картину происходящих в обществе процессов, расстановки социально-классовых сил, исказить цели и деятельности. Другими словами, происходит сознательная мистификация действительности, появляются одни за одним социальные мифы, а то и множество таковых, чтобы затемнить сознание масс и в этих условиях реализовать интересы тех сил, которым служит данная идеология.

Идеология имеет социально-классовую природу. Это, однако, не означает, что она всегда выражает только узкую систему взглядов определенного класса.

Во-первых, в идеологии того или иного класса могут существовать положения, разделяемые представителями других классов и слоев общества.

Во-вторых, идеология выражает не только социально-классовые, но и национальные, а также общечеловеческие интересы, скажем, интересы сохранения всеобщего мира, защиты природной среды на нашей планете и т.д.

В отличие от общественной психологии, которая формируется больше стихийно, чем сознательно, идеология создается идеологами вполне сознательно. В роли идеологов выступают те или иные теоретики, мыслители, политики. Затем через соответствующие механизмы (различные системы образования и воспитания, средства массовой информации и др.) идеология внедряется в сознание больших масс людей.

Итак, идеология может быть научной и ненаучной, прогрессивной и реакционной, радикальной и консервативной. Все зависит от ее социально-классового содержания, форм и способов ее воплощения в жизнь.

Развитие взглядов на общество. С давних пор люди пытались объяснить причины возникновения общества, движущие силы его развития. Первоначально такие объяснения давались ими в форме мифов. Наряду с мифологией свои ответы на вопросы о насущных общественных проблемах пытались найти религия и философия. Именно философское учение об обществе на сегодняшний день является наиболее разработанным.

Многие основные положения об обществе были обоснованы еще в древнегреческой философии, когда были предприняты попытки обосновать взгляд на общество, как специфическую форму бытия со своими законами. Так Аристотель, который рассматривал человека как политическое животное, общество определял как совокупность человеческих индивидов, которые объединились для удовлетворения социальных инстинктов.

В Средние века все объяснения общественной жизни опирались на религиозные догматы. Аврелий Августин и Фома Аквинский понимали общество как бытие особого рода, как вид человеческой жизнедеятельности, смысл которой предопределен Богом, и который развивается в соответствии с волей Бога.

В философии Нового времени общество понимается как основанного на конвенции, договоре, одинаковой направленности интересов. Т.Гоббс, Д.Локк, Ж.-Ж. Руссо и др. мыслители разработали концепцию договорной организации общественной жизни. Исходя из данной доктрины, возникновение общества объясняется соглашением между людьми, вынужденными перейти от необеспеченного защитой естественного состояния к состоянию гражданскому. Вместе с тем в 19 в. возникает критика «договорной» теории общества. Так Гегель противопоставлял «договорной» теории трактовку гражданского общества как сферы экономических отношений, где всесторонне переплетается зависимость всех от всех.

В XIX веке часть знаний об обществе, которые постепенно накапливались в недрах философии, выделилась в отдельную дисциплину – социологию. Сам термин «социология» был введен в научный оборот французским мыслителем О.Контом. Конт видел истоки общества в действии некого абстрактного закона формирования сложных и гармоничных систем. Он разделял социологию на две части: социальную статику и социальную динамику. Социальная статика изучает условия и законы функционирования всей общественной системы в целом. В данном разделе анализируются основные общественные институты: семья, государство, религия, и ту роль, которые они выполняют в социуме. Предметом изучения социальной динамики является общественный прогресс, решающим фактором которого, как полагает О. Конт, выступает духовное и умственное развитие человечества.

Новым этапом в разработке проблем социального развития стала материалистическая теория марксизма, согласно которой общество не просто состоит из индивидов, а «выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу». Определяя характер процесса развития общества как естественно исторический, К.Маркс и Ф.Энгельс разработали учение об общественно-экономических формациях, определяющей роли материального производства в жизни общества и решающей роли народных масс в общественном развитии. Человеческое общество в своем развитии проходит пять общественно-экономических формаций: первобытно – общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. Главным критерием разграничения выступают формы собственности на основные средства производства.

Однако формационный подход не позволяет отразить сложность и противоречивость реального исторического процесса в полной мере. На сегодняшний день большое распространение получил цивилизационный подход, выделяющий три типа общества – традиционное, индустриальное и постиндустриальное. Главным критерием различения являются технико- технологические факторы. При этом философия обращает внимание на то, что формационный и цивилизационный подход дополняют друг друга, позволяют видеть историю общества объемно и многомерно.

Так, в западной научной литературе в 1960- е гг. получило распространение деление обществ на традиционные и индустриальные. В формировании этой концепции большой вклад внес немецкий социолог Ф.Теннис, французский социолог Р. Арон, американский экономист У. Ростоу и др. теоретики.

Традиционное общество представляло доиндустриальную стадию цивилизацонного развития. Данное общество характеризуется применением ручных орудий труда и простых машин. В своей производительной деятельности человек стремился максимально приспособиться к окружающей среде, подчинялся ритмам природы. Отношения собственности характеризовались господством общиной, корпоративной, условной, государственной форм собственности. Основным элементом хозяйственной и социальной структуры традиционного общества является община – территориально локализованный и экономически автономный коллектив людей, имеющий общую собственность на землю и основные средства производства. Традиционное общество поддерживало внутреннюю стабильность и порядок.

В традиционном обществе идентичность индивида определялась принадлежностью определенному социальному слою, которую невозможно было изменить по его желанию. Поэтому проблема самоидентичности принципиально не могла возникнуть в качестве основополагающей в данной социальной реальности. В традиционном обществе идентичность представала высоко профилированной т.е. полностью представляющей ту объективную реальность, в которой она находилась. Фактически каждый человек был тем, за кого его принимали. Как пишут в своей работе П.Бергер, Н.Лукман «Социальное конструирование реальности»: «В таком обществе идентичности легко узнаваемы, как объективно, так и субъективно. Всякий знает про всякого, кем является другой и он сам. Рыцарь является рыцарем, а крестьянин – крестьянином, как для других, так и для самого себя. Поэтому тут нет проблемы идентичности. Вопрос «Кто я такой?» – вряд ли возникнет в сознании, поскольку социально предопределенный ответ массивно реален субъективно и постоянно подтверждается всей социально значимой интеракцией. Это ни в коем случае не означает, что индивид рад такой идентичности. Быть крестьянином вряд ли очень приятно, это включает в себя всякого рода субъективные реальные и настоятельные проблемы, совсем не радостные. Но в эти проблемы не входит проблема идентичности. Можно быть нищим или даже бунтующим крестьянином. Но он был именно крестьянином. Личности, сформированные в таких условиях, вряд ли понимают себя в терминах «скрытых глубин». «Поверхностное» и лежащее за поверхностью Я дифференцируется лишь в терминах степеней субъективной реальности, которая в каждый данный момент представлена в сознании, но не в терминах перманентной дифференциации «слоев» Я».⁸

Итак, в традиционном обществе сознание людей мир воспринимало строго упорядоченным, иерархичным. В этом мире все имело свое место, все было взаимосвязано, гармонизировано. Каждый человек являлся исполнителем определенной социальной функции, которую исполняли до него, и после него будут исполнять другие.

В традиционном обществе, в силу его «закрытости», перемены происходили медленно, захватывая период жизни в несколько поколений, что позволяло легко к ним адаптироваться.

Распад традиционного общество происходит после революционных изменений в технике и технологии производства, расширения международной торговли, появления универсальных средств общения.

На смену традиционному обществу приходит индустриальное общество, основанное на развитии крупного промышленного производства. Центральными пунктами идеологии индустриально общества являются идеи роста и прогресса. Приоритет отдается количественным аспектам бытия – люди начинают ориентироваться на непрестанно увеличивающиеся объемы производства, потребления, знания. Последнее обстоятельство стимулирует глубокие изменения в технологических процессах производства. Увеличивается объем основного капитала, снижаются долговременные средние издержки на единицу продукции. В сельском хозяйстве резко повышается производительность труда, разрушается натуральная замкнутость. Человек освобождается от прямой зависимости от природы, частично подчиняя ее себе. Стабильный экономический рост сопровождается ростом реальных доходов на душу населения, возрастает благосостояние человека. В социальной сфере индустриального общества рушатся традиционные структуры, социальные перегородки. Социальная мобильность резко возрастает. В результате развития сельского хозяйства и промышленности удельный вес крестьянства в составе населения существенно сокращается, происходит урбанизация. Появляются новые классы – промышленный пролетариат и буржуазия, укрепляются средние слои. Аристократия приходит в упадок. В духовной сфере наблюдается значительная трансформация системы ценностей. Человек нового общества автономен внутри социальной группы, руководствуется своими личными интересами. Индивидуализм, рационализм (человек анализирует окружающий мир и принимает решения на этой основе) и утилитаризм (человек действует не во имя каких-то глобальных целей, а для определенной пользы) – новые системы координат личности. Происходит секуляризация сознания (освобождение от непосредственной зависимости от религии). Человек в индустриальном обществе стремится к саморазвитию, самосовершенствованию. Важнейшим социальным последствием развития индустриального общества считается изменение принципа распределения ролей. Ранее общество накладывало санкции на социальный выбор, ограничивая возможность занятия определенных социальных позиций человеком в зависимости от принадлежности его к определенной группе (происхождение, родовитость, национальность). В данном обществе утверждается рациональный принцип распределения ролей, при котором главным и единственным критерием для занятия той или иной позиции является подготовка личности для выполнения данной функции.

Существуют различные подходы в понимании индустриального общества.

По мнению французского ученого Р. Арона (1905-1983), индустриальное общество является результатом влияния технико – технологических (автоматизация производства), организационных (появление крупного производства) и экономических (повышение производительности труда, «революция в доходах» ) факторов.

Американский социолог У. Ростоу (1916), автор концепции «стадий экономического роста», объясняет причины перехода от традиционного к индустриальному влиянием социокультурных факторов (рост научного знания, порывы и устремления людей), полагая, что в конечном итоге они обусловливают экономические изменения и трансформацию общества. Ростоу выделяет пять типов общества, характеризующихся различным уровнем технологического развития:

1. «традиционное общество» (аграрное, иерархизированное, с властью, сосредоточенной в руках землевладельцев, с примитивной техникой и наукой);

2. «переходное общество» ( переход к демонополистичекому капитализму);

3. общество «стадии сдвига» ( к монополистическому капитализму);

4. общество «стадии зрелости» - индустриальное общество (бурное развитие промышленности, возникновение новых отраслей производства и др.);

5. общество «эры высокого массового потребления» ( основными становятся сфера услуг и производство товаров массового потребления).

Концепция Ростоу стала одним из источников теории постиндустриального общества. Теоретические параметры концепции постиндустриального общества были разработаны в 1970-е годы американскими социологами Д. Беллом, Э.Тоффлером и др. мыслителями.

Постиндустриальное (информационное) общество. Его называют надиндустриальным (Р.Арон), информационным (Д.Леон), электронным (М. Морисима), программируемым ( А.Турен), телепатическим (Дж. Мартин), цивилизацией третьей волны (О. Тоффлер), обществом риска (У.Бек), обществом постмодерна (Ж. Лиотар).

В постиндустриальном обществе главным общественным богатством становятся знания, приоритетным направлением развития становится информатизация. Информационная технология активно влияет на духовную культуру. Одновременно формируется компьютерная культура. Характерная для индустриального общества классовая дифференциация уступает место дифференциации профессиональной, основным социальным противоречием становится конфликт между некомпетентностью и профессионализмом. Для этого общества характерно выдвижение на первый план сферы услуг, индивидуализация производства и потребления, увеличение удельного веса мелкосерийного производства при утере господствующих позиций массовым, ведущая роль науки, знаний и информации в обществе. В социальной структуре постиндустриального общества наблюдается стирание классовых различий, а сближение размера доходов различных групп населения ведет к ликвидации социальной поляризации и росту удельного веса «среднего класса».

Одной из важных тем социальной философии является проблема взаимосвязи общества и человека. Если обратиться к текстам европейских и отечественных мыслителей, таких как И.Кант, Г. Гегель, К.Маркс, Ф.Ницше, М.Вебер, Э.Дюркгейм, Г.Маркузе, Э.Фромм, П. Адорно, В.Соловьев, К.Леонтьев, Н.Бердяев, П.Новгородцев и др., то каждый из них в той или иной степени пытался осмыслить и дать соответствующие оценки различным социальным феноменам, затронуть основные проблемы взаимодействия человека и общества.

Очевидно, что в решении ключевых вопросов: «как взаимодействуют между собой человек и общество?», «насколько общество дает возможность человеку раскрыть его личностный потенциал?», в силу их сложности и многоплановости не может быть найдено единых и простых ответов. Поскольку сами пути взаимодействия индивидуального и социального крайне многообразны. Каждый мыслитель по-разному видит пути взаимодействия индивидуального и социального. Сторонники социоцентрического подхода, исходящие из приоритетных параметров общества, полагают, что общество производит тех людей, которые ему наиболее необходимы. Подобный подход имеет под собой реалистические основания, тем более, как показывает практика, достаточно большая часть людей достаточно охотно и с готовностью подчиняются социальным правилам, воспринимая социальный мир как легитимный, видя в самой социальной реальности определенную детерминированность и объективную целесообразность. Сторонники антропоцентрического подхода ставят в центр исследования социума человека и исходят из понимания человека как автономного индивида – субъекта, обладающего сознанием и волей, способного к осмысленным поступкам и сознательному выбору.

Проблема анропо– и социоцентризма проявлялась в философии в самых разных формах и модификациях. Так, например, характеризуя различные направления в решении проблемы взаимодействия человека и общества, русский философ П.И.Новгородцев (1866-1924) выделял два противоположных течения, которые он обозначал как абсолютный коллективизм (в данном случае речь заходит о социоцентризме) и абсолютный индивидуализм (антропоцентризм). В своей работе «Об общественном идеале» мыслитель пишет: «Если первое из этих направлений утверждает, что весь смысл личной жизни исчерпывается общественностью, второе, напротив, говорит, что смысл личной жизни совершенно от общественности не зависит. Личность вся и до конца, во всей полноте своих потребностей и задач растворяется в общественной стихии, – думают крайние коллективисты, – в обществе и через общество спасается она от своей слабости и ограниченности, в нем она имеет и исходное начало, и завершающий предел своих стремлений. Личность довлеет себе, – полагают крайние индивидуалисты, – общество ей не помощь и не опора, а помеха и граница, только в самой себе она может найти спасение и выход из сознания своего несовершенства».

Согласно Новгородцеву, абсолютный коллективизм проявляется в идеях Платона, Августина, Гегеля и находит свое подлинное выражение в учениях Фейербаха, Маркса, Конта у которых общество само становится богом и вне его человеку нечего искать. Абсолютный индивидуализм, с точки зрения мыслителя, наиболее интересный вариант находит в учении Ницше, в его идее самодавлеющей личности, идеи сверхчеловека, который не нуждается в совершенном обществе и для которого общество является лишь тягостным стеснением личной свободы. Две эти крайние позиции не выражают объективного представления о человеке и социуме: человек и общество не представляют собой самодостаточные монады, они имеют общий корень и стремятся к одному свету. Как полагает философ, начала общества и человека могут быть правильно поняты лишь в взаимодействии между собой и с опорой на объективный закон добра. Но при этом он подчеркивает, что личность и общество это не совпадающие начала. В условиях исторической реальности не может быть гармонии между человеком и социумом: « Гармония личности с обществом возможна лишь в том умопостигаемом царстве свободы, где безусловная и всепроникающая солидарность сочетается с бесконечностью индивидуальных различий». Идея гармонии личности с социумом обычно заканчивается поглощением одного начала другим. Преодолеть данные крайности объективизма и субъективизма возможно только тогда, когда приходит осознание необходимости развития и совершенствования, как человека, так и общества. Нельзя требовать совершенствования личности ничего не меняя в обществе, в его существующих институтах, так же нельзя полагать, что прогресс общественных форм с логичной необходимостью приведет к появлению всесторонне развитой, духовной личности.

Здесь необходимо отметить, что, несмотря на достаточно хорошо изученный характер данной тематики, в социально-философской мысли проблема приоритетных предпочтений в сторону социоцентризма или антропоцентризма продолжается оставаться открытой. При этом она приобретает новые грани, аспекты исследования. Анализируя процесс взаимодействия человека и общества, сегодня, с полным основанием можно говорить о том, что индивид находится в состоянии двух взаимоисключающих модусах своего существования, которые, тем не менее, одновременно присутствуют в его мировосприятии. Один модус можно определить как крайний индивидуализм, разрастание которого сверх меры приводит к нарциссизму и эгоцентризму, другой – как глубокую деперсонализацию, ведущий к потере образа своей целостной самости, состоянию апатии, психической анемии, дезориентированности и беспомощности.

Крайний индивидуализм демонстрирует новый тип современного человека, символом и знаком которого является Нарцисс. Каждому поколению людей соответствует тот или иной мифологической образ (будь ли это Эдип, Прометей, Фауст, Сизиф и др.), который выражает преобладающую установку сознания на видения себя в реальности. В современном социуме таким главным героем оказывается Нарцисс. На подобную тенденцию обращают внимание многие исследователи (Т.Адорно, К.Лэш, Ж.Липовецки, П.Козловски, Р.Сеннет и др.)

Нарциссический тип индивида является символом перехода от «ограниченного» индивидуализма к «тотальному». Трансформация индивидуализма в своей миниатюре проявляется в феномене персонализации, т.е. обезличенности, пустоте. Для нарциссического человека потерян смысл и значимость социального начала и даже если не совсем потерян, то смещен в сторону его гедонистического толкования. На смену традиционно понимаемому индивидуализму пришел гедонистический, психологический индивидуализм, считающий главной ценностью личные достижения индивида. Нарцисса больше не интересуют в большей степени политические, социальные проблемы, главенствующее место занимают личностные, психологические, связанные с заботой о себе, своей самости, собственном благополучии. «Homo psychologicus» сменил «homo politicus». «

Одной из определяющих черт нарциссической личности является ее, по большому счету, равнодушие к миру социума. При этом безразличие, не означает пассивность, покорность. Равнодушие проявляется в отсутствие каких–либо прочных привязанностей, принципиально основополагающих убеждений. Подобный человек cool (от анг.cool – прохладный) ни в чем твердо не уверен, готов к любым переменам, его взгляды и ценности подвержены быстрой сменяемости. Для нарциссического человека, человека cool значимые философские, экономические, политические проблемы столь же представляют интерес как и любой другой обыденный факт, не оказывая влияние на его жизненные приоритеты и установки. Происходит снижение высших ценностей, отказ от трансцендентных оснований, гипертрофируется личная жизнь, ослабевает ответственность перед обществом. В этом состоянии апатичного равнодушия значимой является лишь частная сфера, забота индивида о своем здоровье, материальном благополучии, где жизнь без категорических императивов, высоких целей и идеалов становится вполне обыденным и естественным состоянием.

На подобную же двойственную тенденцию состояния человека (в котором одновременно присутствует и индивидуализм и деперсонализация) обращает внимание современный социолог З.Бауман. Не случайно одна из ключевых работ английского мыслителя называется «Индивидуализированное общество». В ней показывается, что в современном обществе, личное и общественное располагается на двух разных полюсах и каждому из них присуща своя логика, не понимаемая в отношении друг друга. Внутренняя установка человека распоряжаться своей жизнью только исходя из своего эго, уводит его в сторону от коллективных условий, социальных причин и, в конечном итоге, приводит к тому, что состояние социума вообще не учитывается им при продумывании своей жизненной программы. Возникает представление об отсутствие пользы в коллективных, согласованных действиях и убеждении в том, что если свою жизнь индивид может выстроить исходя из своих предпочтений и усмотрений, то законы, по которым функционирует социум, определенны окончательно и бесповоротно.

В современном обществе просматривается падение интереса личности к совместным и общим делам. Причем этот процесс зачастую инициируется самим социумом, который передает многие свои обязанности и функции в сферу частных интересов и забот, по причине своей неспособности ослабить чувство неопределенности, неустойчивости, недоверия присущее индивиду в его взаимоотношениях со сферой социального. Складывается ситуация, где общество, которое должно выступать структурой, способной к решению основных проблем, становится структурой их порождающей, в силу чего разрыв между частным и общественным все более углубляется.

Итак, учитывая подобные процессы, происходящие с человеком в современном обществе, можно говорить о том, что задачи критического теоретического осмысления стали во многом противоположными, чем они были до этого. Так еще совсем недавно критическая социальная теория видела в качестве главной своей задачи защиту человека от наступающих, доминирующих сил социума, защиту его от обезличенного, всемогущего государства, что находило свое отражение в концепциях многих философов.

Если искать иллюстрации подобного феномена в философской рефлексии, то в качестве примера можно обратиться к концепции Н.Бердяева, который, как нам представляется, наиболее обостренно отразил подобную взаимосвязь личности и общества. В таких работах как «Философия творчества», «О рабстве и свободе человека» и др. русский мыслитель настаивал на полном противопоставлении личности и общества. Он придерживался идеи, что из всех форм рабства человека, наибольшее значение имеет рабство у общества. «Человек находится в дурной рабьей зависимости от общества и он сам создает эту зависимость, гипостазируя общество, создавая о нем мифы». Человек живет как бы находясь под гипнотическим воздействием общества и ему трудно противостоять миру социума, потому что социальный гипноз устами теоретиков социологии пытается его убедить в том, что все, что есть у него, и в первую очередь состояние свободы, получено им исключительно от общества. «Общество как бы говорит человеку: ты мое создание, все, что у тебя есть лучшего, вложено мной и поэтому ты принадлежишь мне и должен отдать мне всего себя». Бердяев совершенно не согласен с подобными взаимоотношениями. Для него человек, его индивидуальность не может быть частью в отношении к какому-либо целому, хотя бы к огромному целому, всему миру. В этом и заключается его основное свойство и, хотя, философ подчеркивает, что в человеке присутствует много родового, исторического, социального, но не это созидает его в качестве неповторимой целостности. Личнгсть не может просто реализоваться в обществе. Она всегда должна соблюдать некую дистанцию между собой и социумом, и не принимать всего того, что навязывается миром объективации, который характеризуется следующими признаками: 1) отчужденность объекта от субъекта; 2) поглощенность неповторимо – индивидуального, личного общим безлично – универсальным; 3) господство необходимости, детерминации извне, подавление и закрытие свободы; 4) приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожающая его оригинальность.

Отсюда общество рассматривается как объективация, предстающая в качестве такого господства коллектива, где положение человека опосредуется обезличенными нормами и законами, исключающими «свободную интимность», а отношение человека к человеку определяется через его отношение к коллективу. Высшим проявлением антиперсоналистского духа общества является государство, занявшее место субъекта социальной жизни. Общество, нация, государство не являются личностями, в силу чего человек имеет большую ценность, чем они. «Личность не есть часть общества, наоборот общество есть часть личности. Из того, что человек есть микрокосм, следует, что общество как и государство, есть составная часть личности. Экстериоризация общества, объективация общественных отношений порабощает человека». Поэтому право человека и его долг, заключает мыслитель, защищать свою духовную свободу от государства и общества со всеми его институтами, личность же, выступающая в качестве самой высшей ценности, должна полностью противопоставить себя всему объективированному, только в таком случае она и может называться личностью.

В данной мировоззренческой позиции Н.Бердяева как раз и находит свое отражение теоретический подход, который был призван защищать автономию, самодостаточность личности и, до недавнего времени, подобная точка зрения действительно выражала объективное состояние процесса взаимодействия человека и общества. Когда мир социального рассматривался как механизм, оказывающий тираническое давление на индивида, особенно со стороны тотальности государства.

Сегодня задачи социальной теории изменили вектор своей направленности. Многие теоретики (З.Бауман, Ж.Липовецки, А.Панарин, Р.Сеннет, Б.Хюбнер и др.) подчеркивают, что общество сегодня не стремится больше захватить и поработить человека. Теперь дело обстоит как раз наоборот: именно частное захватывает общественное пространство, выдавливая и выталкивая оттуда все, что не может быть полностью и без остатка переведено на язык частных интересов и целей. В современном обществе отношение человека к себе самому вытесняет отношение к Другому (что в данном контексте следует понимать как мир общества). В силу чего социальная деятельность, требующая определенных значительных усилий уже не так привлекательна для индивида, как ранее.

Современный человек, которого можно также определить, следуя за обозначением, которое дает нидерландский историк Йохан Хёйзинга (1872-1945) как «homo ludens» (человек играющий) культивирует игровое, ребяческое отношение к жизни. То, что нидерландский мыслитель называл «перманентным отрочеством» и которое отличает «недостаток чутья к тому, что уместно и что неуместно, недостаток личного достоинства, уважения к другим и к чужому мнению, гипертрофированное сосредоточение на собственной личности. Почву для этого подготавливает всеобщий упадок способности суждения и критической потребности». Достигнув стадии homo ludens, человек пытается выстроить свою жизнь без всякого напряжения.

Здесь наблюдается своеобразная эволюция, изменение отношения к своему свободному времени. Если на первых порах человек требовал свободы для реализации себя в качестве творческой личности, то сегодня он зачастую понимает свободное время как ничегонеделания. В «цивилизации досуга» (Ж.Дюмазедье), досуговая практика прошла свое развитие от понимания ее первоначально как времени свободного от работы, ко времени, свободного от бытовых повинностей и наконец, до времени свободного от любых социальных обязанностей. Современный homo ludens категорически отвергнет как пережитки репрессивного традиционализма любые представления о социальном назначении досуга: как о средстве восстановления способности к труду или как о времени, предназначенном для широкой гражданской активности вне сковывающих рамок профессиональной специализации или, наконец, как о средстве формирования всесторонне развитой личности. Он усмотрит в этом незаконные посягательства на неотчуждаемые права личности. Но такое предельно широкое истолкование личностных прав парадоксальным образом совпадает с их предельно узким толкованием – как правом вести бесцельное животное существование». Но подобное отношение неизбежно приводит к асоциальному мировоззрению как естественному.

Безусловно, здесь необходимо учитывать, что во многом, установка homo ludens, нарциссической, самовлюбленной личности на жизнь в настоящем, вне связи с прошлым и будущим, обеспокоенностью только поисками собственной идентичности вызвана кризисной ситуацией, в которой оказался современный социум, вообще глобальными проблемами, с которыми сталкивается мировое сообщество. Все это не может не порождать кризис доверия к государству, к социальным институтам, вызывая чувство пессимизма, неверия в будущее, что в определенной степени поясняет развитие стратегии нарциссов опирающихся на теорию выживания, в которой приоритетными оказываются только личностные ценности. В этом плане безусловно не следует забывать о том, что нарастание нигилизма и цинизма, апатии, отсутствия смысла является в какой– то степени вполне объяснимой и логичной реакцией на реальность в которой живет человек, в которой будущее видится не как долгожданная гармония, а как угрожающая неопределенность.

Во второй половине ХХ в. человечество столкнулось с совокупностью проблем, затрагивающих жизненные интересы всего человечества и требующих для своего разрешения согласованных действий всего мирового сообщества, с глобальными проблемами. Появление глобальных проблем в современном обществе не случайно. Оно связано с действием ряда факторов.

Во – первых, научно- технический прогресс значительно ускорил социально – экономические процессы во всем мире. Именно в ХХ веке научных и технических открытий было сделано больше, чем за всю предшествующую человеческую историю ( радио, телевидение, компьютеры, освоение космоса, использование атомной и ядерной энергии и т.д.).

Во – вторых, могущество человека, вооруженного современной техникой, выросло до такой степени, что способно нанести непоправимый ущерб природе. Сегодня природа подвергается все возрастающему антропогенному воздействию во всех уголках земного шара, а также в надземном пространстве (атмосфере, геосфере, космической сфере).

В – третьих, в ХХ в. стремительный рост населения («демографический взрыв») – с 2 млрд. человек в начале столетия до 6 млрд. в его конце; это усилило давление на природу и до предела обострило проблемы экологии и обеспечения человечества необходимыми средствами существования (качественная питьевая вода, продовольствие, энергоресурсы и т.п.),

В – четвертых, над человечеством со второй половины ХХ навис дамоклов меч ядерной катастрофы.

Среди исследователей высказываются разные мнения относительно классификации глобальных проблем человечества. Однако наиболее распространена классификация глобальных проблем на социально – политические, социально – экологические и социально – экономические.

Социально – политические глобальные проблемы относятся к взаимодействиям между государствами (проблема мира и разоружения, мирового социального и экономического развития, преодоление разрыва в уровнях экономического развития и др.). К рассматриваемой группе глобальных проблем относится и проблема международного терроризма - редкий день обходится без сообщений СМИ о террористических актах.

Социально – экологические глобальные проблемы, возникшие в результате стихийного, зачастую хищнического использования возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов – продовольствия, промышленного сырья, водных запасов, источников энергии.

Социально – экономические глобальные проблемы связаны с отношениями человека и общества ( проблемы научно- технического прогресса, образования и культуры, роста народонаселения и здравоохранения, биосоциальной адаптации человека и его будущего).

Решение глобальных проблем предполагает определенную стратегию мирового сообщества, несущую с собой изменения господствующего количественного настроя современной цивилизации, что в первую очередь требует радикального пересмотра отношения человека к окружающей реальности, изменения социальных институтов и сознания отдельного человека.

Подведем итоги. Общество - это сверхсложная система, включенная в суперсистему Космоса и Земли и обладающая значительной спецификой в своем генезисе, функционировании и развитии.

Общество - вероятностная система, в ходе развития которой реализуются далеко не все потенциальные возможности, а непредсказуемость многих событий становится общей закономерностью.

Человечество способно выжить, развиваться и эволюционировать при исключении насилия как пути решения всех проблем общества и обеспечения права каждого человека и биосферы в целом на существование в соответствии с их сущностью. И хотя, безусловно, общество всегда вступало в двойственные взаимоотношения с человеком (было одновременно его враждебной, репрессивной силой и его объективно необходимым условием), сегодня оно в меньшей степени, чем прежде, враждебно ему. Напротив оно является необходимым условием, вне которого человек не может реализовать полностью свой жизненный проект.

Вспомогательная литература по теме

Ахиезер А.С. Что же такое общество? // Общественные науки и современность №3 1997

Барулин В.С. Основы социально-философской антропологии. М.,2002

Бауман З. Индивидуализированное общество М.,2002

Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.,2000

Гелбрейт Дж.К. Справедливое общество. Гуманистический взгляд / Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.,1999

Кантор К.М. Глобализация? – Да! Но какая? // Вопросы философии №1 2006

Момджян К.Х. Введение в социальную философию М.,1997

Силичев Д.А. Социальные последствия перехода от индустриализма и модерна к постиндустриализму и постмодерну. // Вопросы философии № 5 2005

Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.,2005

1 Бердяев, Н.А. Смысл творчества./Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.С.310

2 Эко, У. Имя розы. Роман. Заметки на полях «Имени розы». Эссе.– СПб.: Симпозиум, 2001. – с.635-636

3 Б. Хюбнер Смысл в бес- СМЫСЛЕННОЕ время.– Мн.: Экономпресс,2006 с.286

4 Подробнее об этом см. в работе Б.Хюбнера «Смысл в бес-СМЫСЛЕННОЕ время». Мн., 2006

5 В Виндельбанд. О принципе морали / В. Виндельбанд. Избранное: Дух и история. М. 1995 с.240.

6 М.Вебер Избранные произведения. М.: «Прогресс» – 1990. С.726

7 Там же с.726

8 Бергер, П; Т. Лукман. Социальное конструирование реальности. – М.:Медиум, 1995.С.– 265.

301