Файл: Понятие предпринимательского договора (Лизинг как предпринимательский договор).pdf
Добавлен: 23.05.2023
Просмотров: 115
Скачиваний: 3
Исходя из вышеизложенного, субъекты предпринимательской деятельности свободны в заключение любых договоров, в том числе и непоименованных в гражданском законодательстве, свободны в определении условий заключаемого договора.
Следует отметить, что принцип свободы договора имманентно связан с методом гражданско-правового регулирования «разрешено все, что не запрещено».
С другой стороны, свобода договора не является безграничной. Исходя из толкования правоприменительной практики, в частности Постановления Пленума ВАС от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и его пределах», следует, что свобода договора может быть ограничена в следующих случаях:
- если договорные установления нарушают публичные интересы;
- если договорные установления нарушают права, свободы и законные интересы третьих лиц;
- если договорные установления нарушают баланс интересов [5].
Таким образом, ограничения принципа свободы договора детерминированы охраной публичных интересов и третьих лиц, не являющихся участниками договорных правоотношений, а также соблюдением баланса интересов участников предпринимательской деятельности.
В рамках масштабной реформы общей части обязательственного права, состоявшейся в связи с принятием Федерального закона от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ, затронутым оказался и институт недействительности договора. Соответствующие новеллы гражданского законодательства (ст. 431.1 ГК РФ), учитывая доминирующее юридико-фактическое значение договора в гражданско-правовой сфере, в том числе, направлены на обеспечение устойчивости оборота, укрепление договорной дисциплины и исключение защиты недобросовестных участников (кроме того, они призваны повысить роль индивидуальных актов-регуляторов в части определения последствий совершения порочной сделки).
Сразу стоит оговориться, что специальные положения о недействительности двух- и многосторонних сделок, предусмотренные ст. 431.1 ГК РФ, имеют ограниченную область приложения - они касаются не любых соглашений, а исключительно договоров, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности; тем самым, договор, не сопряженный с осуществлением контрагентами предпринимательской деятельности, подчиняется общему правовому режиму о недействительности сделок (хотя возможность отступления от него все- таки сохраняется посредством установления «неординарных» правил об отдельных видах договоров). Такой подход к нормированию является продолжением «линии» на достаточно последовательное разграничение предпринимательских и непредпринимательских обязательств с учетом их сущностных особенностей (см. ст. 310, п. 3 ст. 388, п. 1 ст. 388.1, абз. 2 п. 1 ст. 450, п. 6 ст. 450.1 ГК РФ и пр.) в «формате» дуализма гражданского права, о котором, по точному заключению В.Д. Рузановой, «...вполне обоснованно говорить как о его внутреннем делении, не нарушающем целостность данной отрасли права».
Важно подчеркнуть, что из текста закона вытекает необходимость (для целей применения обсуждаемой статьи Кодекса):
а) наличия предпринимательской направленности договора для всех участников сделки (ибо слово «сторона» употребляется во множественном числе), т.е. непредпринимательский характер деятельности хотя бы одной стороны сделки (например, в договоре розничной купли-продажи) исключает возможность использования специальных правил ст. 431.1 ГК РФ;
б) осуществления именно предпринимательской деятельности (об иной приносящей доход деятельности в п. 2 ст. 431.1 ГК РФ не упоминается, в отличие, скажем, от п. 1 ст. 426 ГК РФ), в свете чего актуализируется эксплицитно не разрешенный законодателем вопрос о соотношении предпринимательской деятельности и деятельности, приносящей доход (прежде всего, в ракурсе определения субъектного состава соответствующих отношений, в частности, отнесения к нему некоммерческих организаций).
Наличие в п. 4 и 5 ст. 50 ГК РФ указания на осуществление некоммерческими организациями только приносящей доход деятельности (тем более, в контексте состоявшегося в ходе реформирования гражданского законодательства почти полного отказа от термина «предпринимательская деятельность» применительно к некоммерческим организациям) дает повод для заявления о «непересечении» исследуемых видов деятельности (предпринимательскую деятельность осуществляют коммерческие организации и индивидуальные предприниматели, приносящую доход деятельность - некоммерческие организации). Напротив, ст. 426 ГК РФ придает понятию «приносящая доход деятельность» статус родового
Отражая специфику договора, законодатель, прежде всего, ощутимо ограничивает саму возможность требовать признания недействительной двух- или многосторонней сделки в случае ее исполнения контрагентом (т.е. речь идет об «изначальном» запрете - на заявление соответствующего требования). Согласно п. 2 ст. 431.1 ГК РФ не вправе требовать признания договора недействительным сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору , но при этом полностью или частично не исполнила свое обязательство (по-видимому, даже тогда, когда срок исполнения обязательства еще не наступил). Тем самым, приведенное предписание, сориентированное, главным образом, на взаимные возмездные договоры (предполагающие получение встречного предоставления за исполнение обязанностей), подразумевает случаи несоизмеримости исполненного сторонами (в соотношении с «запрограммированными» в договоре размерами взаимных предоставлений).
Неочевидным, однако, остается ответ на вопрос об объеме принятого исполнения (только полное исполнение либо также и частичное). Если в отношении невыполнения встречного обязательства Кодекс прямо оговаривает допустимость установления факта как полного, так и частичного неисполнения, то по поводу принятия исполнения законодатель хранит молчание (в свете чего «напрашивается» вывод о полном исполнении контрагентом договора). Затронутый пробельный момент видится ненадуманным, принимая в расчет проблемы, с которыми сталкивается судебная практика при исследовании «количественного аспекта» в сходных (пусть даже и отдаленно) ситуациях: так, вопрос о размере предоставления (предпринимательская деятельность есть вид приносящей доход деятельности), вследствие чего можно допустить, что некоммерческая организация, занимаясь приносящей доход деятельностью, способна, в принципе, и к осуществлению предпринимательской деятельности. Такое положение дел, серьезно затрудняющее толкование и применение закона, не может быть признано удовлетворительным и нуждается в срочном нормативном нюансировании.
Законодатель также использует и иную модель «реабилитации» дефектной сделки, предусматривая основания, при наличии которых она не может быть признана недействительной (но не ставя заслон на пути заявления требования); правда, юридический эффект при использовании формально различающихся подходов оказывается одинаковым (отказ в удовлетворении иска).
Очевидно, нас ожидает противоречивая судебная практика в части квалификации фактического получения встречного предоставления (например, при поступлении денежных средств на банковский счет) в качестве принятия исполнения для целей применения п. 2 ст. 431.1 ГК РФ.
«Пространство» применения разбираемого рестриктивного положения достаточно весомо сужено:
во-первых, оно не рассчитано на случаи признания договора недействительным по основаниям, предусмотренным статьями 173 («Недействительность сделки юридического лица, совершенной в противоречии с целями его деятельности»), 178 («Недействительность сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения») и 179 ГК РФ («Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств»). Ключевыми факторами «отбора» именно приведенных статей, полагаем, стали серьезность порока сделки, а равно юридический момент, связанный с кругом истцов по требованиям о признании сделки недействительной (ибо, повторимся, Кодекс распространяет рассматриваемое правило лишь на непосредственного участника (сторону) договора; поэтому, к примеру, опекун не лишается права на оспаривание сделки, не исполненной гражданином, впоследствии признанным недееспособным, но исполненной контрагентом такого гражданина, руководствуясь п. 2 ст. 177 ГК РФ). Кроме того, «...установление перечня оснований для исключений (ст. 173, 178 и 179 ГК РФ) из общего правила конвалидации договора по принципу estoppel», как небезосновательно подчеркивает М.А. Егорова, объясняется тем, что речь идет о «.договорах, обеими сторонами которых являются профессиональные предприниматели»;
во-вторых, не работает запрет на заявление требования о признании сделки недействительной и тогда, когда предоставленное контрагентом исполнение связано с его заведомо недобросовестными действиями. Заметим, что данная здравая оговорка, служащая преградой к злонамеренному поведению по исполнению обязательства (особенно - если такое исполнение не является обременительным) исключительно в целях элиминирования возможности оспаривания сделки (не подпадающей под действие ст. 173, 178 и 179 ГК РФ) другой стороной, не содержалась в первоначальном варианте законопроекта о внесении изменений и дополнений в ГК РФ.
Досадная неопределенность присутствует в части того, охватывают ли предписания п. 2 ст. 431.1 ГК РФ случаи лишь оспоримости сделки или же они могут применяться и при ее ничтожности. Сравнительный анализ пунктов 2 и 3 ст. 431.1 ГК РФ провоцирует на широкую трактовку (учитывая, что в п. 3 содержится прямое указание на его применение только при оспоримости договора), которая представляется нам предпочтительной; вместе с тем, при ничтожности допустимой является подача только требования о применении последствий недействительности сделки (см. ст. 12, п. 3 ст. 166 ГК РФ), что может стать формальным поводом для утверждения о неприменимости изучаемого запрета при реализации обозначенной возможности (т.е. при незаявлении требования о признании ничтожной сделки недействительной).
Рассматриваемое предписание п. 2 ст. 431.1 ГК РФ вкупе с положениями абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ (налагающими запрет на оспаривание сделки стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении воли) и п. 5 ст. 166 ГК РФ (отвергающими правовое значение заявления о недействительности сделки, если ссылающееся на недействительность сделки действует недобросовестно) образуют «каркас» получившего отражение в отечественном гражданском праве принципа «эстоппель» (суть которого «...сводится к тому, что в случае, если сторона деятельно или конклюдентно выразила свою волю на принятие условий договора в отношениях с другой стороной, она лишается права . ссылаться на дефектность этих условий» ). Несмотря на то, что каждое из правил несет собственную смысловую нагрузку (в абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ внимание концентрируется на осведомленности лица об основании оспоримости сделки; п. 5 ст. 166 ГК РФ, нивелирующий последствия недобросовестного заявления о недействительности сделки, имеет максимально обобщенный характер; в п. 2 ст. 431.1 ГК РФ «центр тяжести» смещен на вопрос об исполнении обязательств сторонами сделки), их «взаимодействие» (в плане возможности выявления четкого соотношения законоположений) нельзя признать гармоничным (явно скоординированным), принимая в расчет содержательное пересечение приведенных правил (ибо принятие стороной исполнения по сделке может свидетельствовать о ее желании сохранить силу сделки, а равно и о недобросовестности) и, одновременно, наличие расхождений по многим параметрам (абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ посвящен исключительно оспоримым сделкам, в то время как п. 5 ст. 166 ГК РФ распространяет свое действие и на ничтожные сделки; п. 2 ст. 431.1 ГК РФ, в отличие от обозначенных норм ст. 166 ГК РФ, касается лишь сделок, исполнение которых связано с осуществлением предпринимательской деятельности, и пр.).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Особенности предпринимательского договора как правовой категории в целом и как объекта толкования в частности обусловлены специфическими чертами, характерными самой предпринимательской деятельности. В связи с этим, полагаем, что недопустимо сводить толкование предпринимательского договора к стандартному алгоритму толкования договоров - использования буквального, системного, телеологического и исторического способов толкования. При разрешении споров по поводу содержания предпринимательских договоров судам надлежит устанавливать баланс интересов сторон, не осуществляя при этом проверки экономической целесообразности и эквивалентности условий договора. Выше уже обосновывалось отсутствие такой необходимости даже при заведомом неравенстве сторон договора. Выделение из общей массы гражданско-правовых договоров предпринимательского договора ставит перед доктриной и законодательством новые проблемы и вопросы, оперативное решение которых поспособствует совершенствованию гражданско-правового оборота.
Отдельными видами предпринимательских договоров являются типы соглашений сторон, предусмотренные частью второй ГК РФ и другими федеральными законами. В то же время субъекты предпринимательской деятельности по своему усмотрению могут заключить договоры, содержащие элементы других поименованных договоров, предусмотренных ГК РФ и другими федеральными законами, внося в правила о других договорах положения, отличные от установленных.
Во второй главе были рассмотрены такие виды предпринимательских договоров как лизинг, факторинг и аутсорсинг.
Договор финансовой аренды (лизинга), на сегодняшний день, является самой молодой из отраслей в предпринимательской деятельности. Несомненно, он формирует более мощные мотивационные стимулы для инициативы и предпринимательства, а также учит рациональному использованию материальных, финансовых и трудовых ресурсов.
Договоры факторинга в правовом смысле ограничены рамками Конвенции о факторинге и составляют часть договоров, в рамках которых реализуется факторинговая деятельность в широком смысле или факторинг как экономическое понятие.
Как и в других договорах, важными аспектами аутсорсинга являются вопросы ответственности сторон и условия расторжения договора. Как говорилось ранее, по общему правилу договор имеет долговременный характер. Ответственность сторон необходимо четко прописывать. В данном случае, можно сравнить с трудовым договором, в котором детально отписывается трудовая функция работника, и его обязанность соблюдать указанные правила внутреннего распорядка. Так и в договоре аутсорсинга необходимо предусмотреть «правила внутреннего распорядка» и ответственность за их нарушения, что будет способствовать эффективному сотрудничеству.