Файл: Адекватность и эквивалентность перевода. Модели перевода).pdf
Добавлен: 24.05.2023
Просмотров: 406
Скачиваний: 6
Введение
В науке перевод рассматривается, как способ общения между разноязычными объектами коммуникации посредством воспроизведения исходной информации на другом языке. Зачастую, языковеды обычно определяли перевод как замену текста на одном языке текстом на другом языке и лишь, потом изучали требования, которым должен удовлетворять создаваемый текст, чтобы служить полноценной заменой оригинала, и отношений, возникающих между текстами оригинала и перевода в целом и между отдельными частями и единицами соответствующих тестов.
Таким образом, лингвистическая теория перевода изучает соотношение единиц двух языков не изолированно, а в контексте определенного типа (оригинала и его перевода), и все данные, на которых эта теория базируется, получены из сопоставительного изучения таких текстов.
Сопоставительное изучение текстов оригинала и перевода охватывает различные стороны их формальной и содержательной структуры таких текстов. Но основной вопрос теории перевода содержится во всестороннем описании содержательных отношений между этими текстами, раскрытие понятий эквивалентности и адекватности перевода. В первую очередь целью переводчика является воспроизведении содержания оригинала. Но что это означает? Что представляет собой воспроизводимое содержание? Каковы критерии правильности выбора языковых средств для достижения адекватности перевода? Эти вопросы уже многие годы активно поднимаются в лингвистике такими учеными языковедами как Рецкер, Сидоров, Пинягин, Швейцер, Комиссаров, Виноградов и многие другие.
Вот, например, В Н. Комиссаров считает, что «эквивалентный перевод» и «адекватный перевод» это понятия неидентичные, хотя и тесно связаны друг с другом. Эквивалентность, по его словам, - это смысловая общность приравниваемых друг к другу единиц языка и речи. Также, Комиссаров утверждает, что термин «адекватный перевод» имеет более широкий смысл и используется как синоним «хорошего» перевода, т.е. перевода, который обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных условиях.
И А.Д. Швейцер также различает понятия эквивалентности и адекватности перевода. По его мнению, эквивалентность означает соответствие текста перевода исходному, а адекватность означает соответствие перевода как процесса данным коммуникативным условиям. Полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу коммуникативно-функционального инварианта, т.е. речь идет о максимальном приближении текста перевода к оригиналу, о максимальных требованиях, предъявляемых переводу. Требование адекватности же носит оптимальный характер: перевод должен оптимально соответствовать определенным коммуникативным целям и задачам.
Понятие адекватности остается одной из центральных задач для обсуждения в теории и практике перевода. В работах 50-х - 60-х годов, когда закладывались основы современной теории перевода, понятие адекватности основывалось на концепции перевода как полного смыслового аналога оригинала. В рамках данной концепции адекватность перевода сводилась к категориям семантической (смысловой) полноты и точности, которая дополнялась стилистической эквивалентностью, включающей, в частности, принцип подчинения текста перевода функционально-стилистическим нормам языка перевода. Такая адекватность получила название семантико-стилистической по Ванникову.
В 50-60-е годы переводческая деятельность перешла на новый этап в сфере информационной практики и теории коммуникации, поэтому это способствовало формированию концепции функционально-прагматической адекватности перевода. От функционально-адекватного перевода требуется не полная и точная передача всего смыслового содержания и стилистических особенностей оригинала, согласованных с функционально-стилистическими нормами языка перевода, но лишь правильная передача основной коммуникативной функции оригинала, его функциональной «доминанты». Другие свойства перевода для данного типа адекватности в принципе нерелевантные. Поэтому, в настоящее время в переводоведении разграничиваются понятия «адекватность» и «эквивалентность» по принципу общего и частного.
Целью данной работы явилось изучить адекватность и эквивалентность в переводе в сопоставлении мнения различных специалистов.
Глава 1. Нормативные аспекты перевода
Ученые Кубанского государственно- по трудам Ф. Мелиса задолго до наго университета впервые ознакомились чала работы с архивами компаний Франс самым ранним в истории человечества. Баланс компании в сохраненным синтетическим балансом, построенный в 1411 г. (уже после
смерти основного собственника), изначально произвел впечатление результата агрегирования показателей от простых аналитических счетов до уровня синтетических позиций баланса. Синтетический баланс содержал пять позиций в разделе «Дебиторы» и только две позиции в разделе «Кредиторы». Складывалось впечатление, что все показатели баланса получены в результате применения метода двойной записи.
Знакомство с тетрадью «умозаключений» (вывода) не изменило наших взглядов. Однако перевод всей тетради на русский язык, тщательный анализ всех записей и показателей синтетического баланса привели нас к неожиданным выводам: налицо редчайший сохранившийся пример ведения комбинированного учета, совмещающего формирование показателей методом инвентарного учета и двойной бухгалтерии.
Казалось, если аналитические показатели агрегируют синтетический показатель (вертикальные связи бухгалтерии), а синтетический показатель участвует в системе горизонтальных связей, то такая система (в случае соответствия формальным признакам двойной бухгалтерии) может быть отнесена к системам подобной бухгалтерии.
В этой связи исследование учетной практики в Авиньоне в начале XV в. через призму формальных признаков двойной бухгалтерии представляется весьма актуальным.
Один из самых авторитетных исследователей истории бухгалтерии Ф. Беста, известный в России с легкой руки профессора Я.В. Соколова, как самый ярый антипачолист, был первым, кто классифицировал признаки двойной бухгалтерии. В качестве первого признака он выделил наличие перекрестных ссылок в двойных записях. На второе место он поставил применение особых счетов доходов и расходов. При таком подходе Беста утверждал, что первой полномасштабной практикой двойной бухгалтерии была учетная система Коммуны Генуя в 1340 г., которую детально исследовали и описали ученые нашего университета.
Свой вклад в уточнение классификационных признаков внесли Ф. Мелис [11], Т. Дзерби [12], Р. де Рувер [13—15],
А. Мартинелли. Конечно, здесь нельзя не упомянуть человека, который не был бухгалтером, но был ярым ее пропагандистом — В. Зомбарта [17—19].
В публикациях отечественных авторов вопросы классификации формальных признаков двойной бухгалтерии Средневековья находим в трудах профессора М.И. Кутера и доцента М.М. Гурской. Работа специально посвящена этой проблеме.
Эта тематика не оставлена без внимания также в публикациях, относящихся к нашей проблематике, в том числе выполненных при нашем участии.
Цель статьи — изучить механизм формирования финансового результата и уточнить основные аргументы, согласно которым учетную систему компании Франческо Датини в Авиньоне нельзя отнести к системам двойной бухгалтерии.
Основные признаки двойной бухгалтерии, характерные для учетных систем Средневековья, следующие:
— наличие перекрестных ссылок на корреспондирующие записи с указанием местонахождения соответствующего бухгалтерского счета;
— применение специальных счетов доходов и расходов, предназначенных для поэтапного формирования финансового результата;
— приоритет информационной функции баланса над контрольной.
Многочисленные публикации профессора М.И. Кутера, основанные на архивных материалах, в основном государственного архива г. Прато, в котором собраны учетные книги купца Франческо Датини, служат наглядным подтверждением приведенных признаков. Конечно, наиболее ярким примером служат материалы индивидуальных предприятий и компаний в Пизе. Здесь можно проследить весь генезис двойной бухгалтерии от простых счетов в столбик до счетов венецианской формы и синтетического баланса.
По материалам Пизы можно увидеть, что основой целью средневековой бухгалтерии всегда был финансовый результат, а контрольной функции пробного баланса отводилась второстепенная роль, а зачастую ею вообще пренебрегали. Более того, финансовый результат компании Датини
исчисляли задолго до появления счета «Убытки и прибыли» и, конечно, до применения пробного баланса.
Первое предприятие в Пизе (1383— 1387 гг.) исчисляло финансовый результат по счетам накопления операционных результатов. Во втором предприятии (1387— 1392 гг.) формировался счет «Убытки и прибыли» в реальном масштабе времени, но в отсутствии пробного баланса. В первой компании Датини (1392—1394 гг.) был построен первый внутренний пробный баланс, который одновременно служил балансом закрытия старой Главной книги и открытия новой. В этот же период была сформирована первая финансовая балансовая отчетность.
Пробный баланс состоял из двух страниц. На первой странице размещалось 65 позиций раздела «Дебиторы» и 37 позиций в разделе «Кредиторы». На второй странице, соответственно, 60 и 28 позиций. Итого баланс состоял из 125 показателей с дебетовым и 65 показателей с кредитовым сальдо.
Отчетный баланс компании Датини в Пизе с тем же суммарным количеством показателей, отправленный по почте, размещался на четырех страницах, отведенных под раздел «Дебиторы», и двух страницах, предназначенных для раздела «Кредиторы».
Бесспорно, самый ранний отчетный баланс компании Франческо Датини во французском Авиньоне (1411 г.), рисунок 1, представленный на одном листе и состоящий из семи показателей (пять в «Дебиторы» и два в «Кредиторы») выглядел предпочтительным для территориально удаленного собственника. Особенно, если учитывать, что его интересовала, в основном одна из двух обозначенных пассивных статей — прибыль отчетного периода.
Осталось только напомнить, как формировались эти показатели. В работах [29, 32, 33] аргументированно доказано, что первый, третий и четвертый показатели представляют собой агрегат аналитических показателей, полученных по инвентарным описям. Второй показатель
— остаток наличных денежных средств, сверенный с книгой Прихода и выдачи наличных (Entrata е Uscita), которая, к сожалению, утеряна.
И только показатель «41 дебитор и товары, которые можно увидеть в Черной и Секретной книгах» сформирован учетными записями в Главной и Секретной книгах методом двойной записи при наличии перекрестных ссылок в каждой транзакции.
Обратим внимание на то, что итог раздела «Дебиторы» синтетического баланса сформирован вручную, а не в системе двойной бухгалтерии.
Нетрудно догадаться, что основной сюрприз ждал нас при формировании показателей раздела «Кредиторы», хотя оба показателя синтетического учета сформированы в системе двойной записи и находятся в Главной и Секретной книгах и большинство из них проверяемо и имеет прямую связь с тетрадью вывода. Соответственно, отсутствует расчет показателей методом инвентаризации (посредством инвентарных описей).
Для наглядности нам следует повторить из публикации [33] одну из центральных страниц тетради расчетов — 19 V (левая страница на рисунке 2).
Обратим особое внимание на то, что верхний показатель на странице — это итог раздела «Дебиторы» — f. 7497 s. 11 d. 11. В то же время раздел «Кредиторы» начинается со следующей страницы — 20 R (правая страница на рисунке 20.
Для получения ответа на вопрос, чем являлась страница 19 V, доведем до конца анализ формирования раздела «Кредиторы» синтетического баланса.
Заголовок над страницей 20 R гласит: «Кто имеет от нас в Главной Черной книге (Libro Grande Nero) на 31 декабря 1410 г.»
Две записи из «Quaderno di ragiona- mento» отражают кредиторскую задолженность перед конкретными лицами и оформлены по всем правилам:
«Giufrero Stangno Darlli имеет в указанной книге, что хорошо видно на с. 21, f. 7 s. 18».
«Michele Genovardi из Лукки имеет в указанной книге, что хорошо видно на
с. 31, f. 7 s. 14».
Перед оставшимися двумя записями (четвертая и пятая) на странице выделен заголовок: «Кто имеет в Секретной книге Компании с пометкой “2”».
1 ноября 1401 г. имеют f. 2625 s. 15, как сказано в указанной книге на с. 46, для торговли мебелью и которые переносятся со старого счета на новый».
Следующая запись имеет для исследования наибольший интерес, поскольку здесь представлен счет реинвестированного капитала. Федериго Мелис считал, что этот счет представляет «sovraccorpo*, на котором собраны прибыли, накопленные с 1 ноября 1401 г. по 31 декабря 1409 г. и вложенные (реинвестированные) в компанию [15, с. 162].
И так читаем: «Франческо ди Марко и Компания по новому счету от 1 ноября 1401 имеет в указанной книге на с. 46, f. 3960 s. 19 d. 7, которые образованы из прибыли с 1 ноября 1401 по 31 декабря 1409, за 8 лет и 2 месяца, и принадлежат Франческо и Tommaso».
Венчает страницу 20 R итог, посчитанный Tommaso di ser Luca: «Сумма по этой странице f. 6601 s. 18 d. 7».
Завершает тетрадь вывода (умозаключений) разворот 20 V—21R (рисунок 3), который содержит 6 последних записей.
Первые три записи на странице озаглавлены: «Кредиторы Секретной книги с пометкой “2”». Из них первые две записи не представляют особого интереса. Скорее всего, это данные из обычных персональных расчетных счетов о невыплаченном в срок жалованье. Неисключено, что менеджеры компании используют ее кассу в качестве своеобразного сберегательного банка, так как это задолженность за период до 1 января 1409 г. Нахождение данных счетов не в Главной Черной книге, а в Секретной книге связано с соблюдением коммерческой тайны. В Средневековье жалованье основных собственников, если они принимали участие в управлении компании, компаньонов, топ-менеджеров и менеджеров, их премии и вознаграждение собственников всегда учитывались в Секретной книге.