Файл: Проблема денег в кейнсианстве и монетаризме.pdf

ΔM = ΔP + ΔY (3)

где ΔP – среднегодовой темп ожидаемой инфляции (%).

По Фридмену, это должен быть темп, очищенный от инфляции, вызванной государством и профсоюзами. Но поскольку говорить об ожидаемой инфляции, а тем более искать грань, отделяющую рыночную инфляцию от государственной или социальной, в нашей стране пока рано, то для расчетов на основе денежного правила Фридмена нами использованы цифры Госкомстата РФ.

Попробуем установить приверженность Центрального Банка России идеям какой-либо научной школы с помощью анализа рядов динамики наиболее важных макроэкономических параметров российской экономики в 1989-2014гг. (табл.1).

Таблица 1

Основные макроэкономические показатели России^[44]

Продолжение таблицы 1

Согласно и идее нейтральности денег, должно иметь место примерное равенство между приростом денежной массы и приростом реального ВВП. Это значит, что первую половину рассматриваемого периода денежная масса должна была сокращаться и только вторую половину – расти на 5-10% за год.

Однако на всем протяжении рассматриваемого интервала фактические темпы прироста денежной массы не имеют ничего общего с темпами, вытекающими из концепции Дж.М.Кейнса, – а, следовательно, говорить о последней как лежащей в основе политики ЦБР не приходится.

Согласно монетарному правилу Фридмена, темп прироста денежной массы в обращении должен равняться сумме темпа прироста реального ВВП и темпа инфляции. Подобная картина наблюдается в 1989-1991гг. (табл.1), когда денежной политикой занимались Госбанк СССР и Минфин СССР, то есть еще до реформы. Однако на большей части рассматриваемого временного интервала, в том числе и в самый пик экономической реформы (за исключением 2000-2007гг.), фактические темпы прироста денежной массы также весьма далеки от темпов, вытекающих из денежного правила Фридмена. Денежно-кредитная политика ЦБР в последние 20 лет лишь временами, и то очень отдаленно, напоминала количественную теорию денег, но никакой ее полноценной реализацией не являлась.

В 1998-1999гг. изменение денежной массы проходило по схеме, близкой к неоклассической модели. Но усматривать в этом влияние именитой школы было бы забавно: если в 1998г. во главе ЦБР находился г-н Дубинин, и соответственно в политике ЦБР еще можно пытаться найти отголоски монетаризма, то в 1999г. эту должность занимал уже г-н Геращенко, которого как-то сложно заподозрить в симпатиях к неоклассическим идеям. А если учесть, что г-н Геращенко стоял во главе ЦБР до 2002г., и в этот период фактические темпы роста денежной массы в 1,5-2 раза превышали темпы, следующие из денежного правила Фридмена, то правильнее всего будет признать, что ЦБР в лице г-на Геращенко в 1999-2002гг. был тайным противником чикагской школы. Впрочем, и в последующем, вплоть до 2007г., темпы роста денежной массы по-прежнему значительно превышают темп роста номинального ВВП, то есть Центральный банк полностью отказался от монетаризма как идеологической основы денежно-кредитной политики.

Выводы по Главе 2

Политика ЦБ РФ в течение 1989-2014 гг. не была ни кейнсианской, ни неоклассической. При этом картина экономики поразительна своими крайностями – экономический рост и неуправляемая инфляция. Такая экономика представляет собой частный случай экономической ситуации, получившей название «аргентинский сценарий». Экономический рост не может протекать при слабеющей как внутри, так и вне страны национальной валюте. Во всяком случае, мировая история подобных примеров на сегодняшний день не знает.

Если делать ставку на экономический рост, то одновременно нужно проводить курс и на укрепление национальной валюты как внутри страны, так и вне ее. А потому главная задача национального центрального банка любой страны нам видится следующей: удерживать скорость обращения денег в некоторых рамках. В современных условиях данный интервал, видимо, составляет от 1 до 2 единиц, если измерять скорость обращения денег как отношение ВВП к денежной массе, – в противном случае функционирование экономики становится неустойчивым, кризисным. Данный алгоритм допускает возможность не только роста денежной массы, но и ее уменьшения – все зависит от сложившейся на сегодняшний день скорости обращения денег.

Глава 3. Пути решения проблем монетарной политики

3.1. Кредитор в последней инстанции

Корень данной проблемы заключается в том, что регулятор не может напрямую воздействовать на кредитную политику банка, в сегодняшних условиях. Конечно, у центрального банка есть рычаги влияния, такие как операции на открытом рынке, изменение обязательных резервов. Однако стоит отметить, что все инструменты, направленные на изменение монетарной политики, выраженные в изменении условий кредитования коммерческих банков, имеют довольно косвенный характер. Даже такое существенное воздействие, как изменение нормы обязательных резервов, имеет ряд недостатков, среди которых основной тот, что банки могут обеспечить себя дополнительной ликвидностью при высоких резервных нормах, что не будет соответствовать проводимой центральным банком денежно-кредитной политике. Помимо этого, изменение в резервах – довольно «грубый» механизм по управлению изменением денежного предложения. Причины этого кроются в отсутствии возможности воздействия непосредственно на денежное предложение банка и в длительности этого воздействия. Временной лаг при изменении денежных резервов длительнее, чем при операциях на открытом рынке, где изменение предложения денег происходит в режиме реального времени. Следовательно, при невозможности воздействия напрямую на кредитную политику банков, не говоря об адресном воздействии на каждый банк в режиме реального времени, центральный банк лишается возможности проводить эффективную монетарную политику.

Концепция кредитных бондов может устранить эти недостатки^[45]. При использовании бондов, как рычага воздействия на проводимых каждым банком кредитных операциях, регулятор может не только застраховать действия коммерческих банков, но и существенно влиять в режиме реального времени на кредитную политику банков. Это даст центробанку прямой контроль над монетарной политикой, снизит воздействие на регулятора как кредитора в последний инстанции, поскольку прямое управление кредитной политикой каждого коммерческого банка снизит риски возникновения банкротства. Возможность такого управление кроется в самой природе бондов: так, при выдаче кредита банк производит покупку определенного количества облигаций, которая будет зависеть от параметров выдаваемого кредита, основной из которых – критерий риска. Следовательно, чем выше риск выдаваемого кредита, тем больше будет вложений в бонды. При этом инструмент этого воздействия будет адресным, то есть будет анализироваться каждый кредит, выдаваемый каждым банком. Учитывая сегодняшнее развитие технологий и процессы виртуализации^[46], создание данной единой системы выглядит вполне реальным. При этом сама система может быть изрядно автоматизирована при использовании определенных критериев оценки риска каждого кредита. Таким образом, каждый банк перед выдачей кредита будет подавать заявку на его выдачу и получать автоматический ответ с критериями проводимой операции: сколько бондов и на каких условиях при выдаче этого кредита банку нужно будет приобрести. Однако при выдаче банком небольших кредитов (скажем, потребительских), которые не будут превышать определенного лимита, за определенный срок эти кредиты могут быть сгруппированы в единое предложение для регулятора, чтобы последний смог определить: сколько бондов и какого вида нужно будет приобрести банку.

В дополнение следует вернуться к проблеме воздействия на проведение монетарной политики с использованием изменения нормы обязательных резервов. Как уже отмечалось, данный инструмент не позволяет проводить эффективную монетарную политику. В связи с этим автор выдвигает предположение о трансформации данного инструмента. Функцию обязательных резервов могут взять на себя кредитные бонды. Как только бонды были приобретены банками, средства, полученные государством, могут выступить в качестве не только страхования кредитной деятельности банка, но и как инструмент изменения резервных требований, определенная часть этих средств также может быть направлена в фонд обязательного страхования вкладов в банках государством. Однако здесь возникает определенное противоречие. Выражается оно в том, что чем больше кредитов выдает банк, тем больше становятся его обязательные резервы, что может не соответствовать вектору развития денежно-кредитной политики, проводимой регулятором. В результате банк подвергается воздействию двойной нагрузки: с одной стороны, на него воздействуют операции с кредитными бондами, с другой стороны, воздействие усиливается путем увеличения обязательных резервов при выдаче каждого кредита.

Решение проблемы может быть найдено двумя способами, помимо уже описанного выше – перераспределения часть получаемых государством средств от кредитных бондов в фонд обязательного страхования. Решение первое заключается в изменениях прав собственности на бонды^[47]. Такой подход даст возможность банку использовать свои бонды на вторичном рынке и возмещать себе часть средств, что приведет к уменьшению резервной нормы. Помимо этого, такой подход может оказать дополнительное воздействие на деятельность самого банка, который будет стремиться продавать облигации выше номинала на вторичном рынке, поскольку между деятельностью банка и ценой бондов на бирже устанавливается прямая зависимость. Решение второе – это применение фискальной политики к деятельности банков. При высоких объемах кредитования и соответствия проводимой центральным банком политики к банку могут быть применены действия по уменьшению налоговой нагрузки. Следовательно, даже при фактическом росте обязательных резервов банк будет обладать дополнительной ликвидностью. При этом сам институт, если в банковской системе страны имеется такой, как федеральные фонды, остается неизменным. Банки по-прежнему смогут его использовать при субсидировании друг друга.