Файл: Иванов - Трубадуры, труверы, миннезингеры.doc

Шел дождь; земля была смочена водой и кровью; самые хорошие кони, возвращаясь усталыми с поля битвы, поскальзываются на ней. Рауль сталкивается лицом к лицу с Эрнестом Дуэ; это - его старый знакомый; когда-то, еще в бытность свою при дворе короля Людовика, Рауль убил обоих его сыновей.

«Ты ли, - кричит ему Эрнест Дуэ, - тот Рауль де Камбрези, который убил моих детей и моего племянника?» «Смотри, - отвечает ему Рауль, - я убью и тебя, если вздумаю найти удовольствие в этом!» Они бросаются друг на друга и выкидывают друг друга из седла. Рауль ударом своего меча отрубает Эрнесту кисть левой руки. Не будучи в состоянии держать более своего щита, Эрнест обращается в бегство, погоняя своего коня. Рауль, пришпорив коня, мчится за ним. Напрасно убегая от своего противника, Эрнест умоляет его о пощаде, напрасно пытаются освободить его друзья, поспешившие к нему на выручку. Один из них отважно размахивал своим копьем, древко которого было сделано из яблони. Сперва Рауль разбивает ему шлем, а потом, как бы издеваясь над ним и взяв свой меч в левую руку, отрубает ему ногу. Ему мало и того: он оскорбляет пораженных врагов еще словами: «Эрнест стал безруким, а ты - хромым; один станет сторожить на башне, а другой сделается привратником!» Эрнест пользуется удобной минутой и убегает, всеми силами побуждая к быстрому бегу своего коня. В это время большая толпа врагов окружает Рауля и берет его в плен. Рауль избегает его выкупом. Заметив, что Эрнест умчался, Рауль снова помчался за ним. Вот он уже настигает его, осыпает его бранью и требует его головы.

«Помилосердствуй! - кричит Эрнест. - Я молод и не хочу еще умирать. Я сделаюсь монахом, а свои владения отдам тебе». «Ты умрешь, - возражает ему Рауль. - Ни Бог, ни все его святые не могут спасти тебя».

Слыша богохульство Рауля, Эрнест чувствует, как в его груди зажигается надежда. К нему возвращается и улетевшее было мужество. Как будто для оправдания его надежды является к нему на помощь Бернье. Он все еще не хочет биться со своим прежним сеньором и старается успокоить его словами мира. Но слова мира существуют не для Рауля. Он приходит в ярость, называет Бернье оскорбительным именем и, кинувшись на него, наносит ему такой страшный удар, который покончил бы его жизнь, если бы Бог не вступился за правую сторону. Нанося в свою очередь удар своему противнику, Бернье разбивает его сверкающий шлем, прорезывает панцирь и «вонзает свой меч до самого мозга». Рауль склоняет голову, пытается выпрямиться, хочет еще нанести удар своему врагу, но меч выпадает из его бессильных рук на траву; его красивый рот суживается; его пылающие очи покрываются мраком; он чувствует, что умирает; он обращается с молитвой к Богу и Деве Марии.

Обстоятельства сложились так, что Бернье убил своего бывшего сеньора. Он печален и плачет под своим шлемом. Единственным утешением для него представляется только поведение Рауля, который сам шел навстречу своей смерти, как он ни старался склонить его к примирению. «Ты сам хотел этого!» - приговаривает он. Вообще, личность Бернье очень симпатична; он представляет полную противоположность Раулю. Если Рауль, как мы сказали выше, представляет тип барона, еще не тронутого, не облагороженного рыцарством, тип барона Х века, то Бернье обнаруживает в своих действиях благородное влияние рыцарских понятий. Он до последней возможности не порывает связей со своим сеньором, только страшная смерть матери, боязнь за отца и незаслуженное оскорбление заставляют его отъехать от своего господина. При встрече со своим бывшим сеньором он не прочь восстановить былые отношения и горячо плачет, когда роковые обстоятельства делают его убийцей того, кому он так верно, так беззаветно служил.

Эрнест Дуэ представляет опять другой тип, не похожий ни на Рауля, ни на Бернье. Он может поддаться чувству робости, он в состоянии унизиться перед своим смертельным врагом, он не прочь поглумиться над ним, когда этот враг сделался навсегда безвредным. В нем нет того благородства, которое мы находим у Бернье. Последний оплакивает своего бывшего сеньора, от которого он так много вытерпел, а Эрнест хочет отомстить уже мертвому Раулю и вонзает в него свой меч.

Придя в себя, Бернье обращается к своим с возгласом: «Сен-Кантен и Дуэ! Умер Рауль, сир де Камбре!» Так окончилась битва, и оба войска расходятся на время: каждый возвращается к своему покинутому очагу. Рауля хоронят с большим торжеством в Камбре, в монастыре Сент-Герри. Его возлюбленная, Гельвиса, горько плачет над его могилой и дает богу обет постричься в монахини.

Так окончилась жизнь Рауля, но поэма еще продолжается. Против Бернье, который выступает теперь на первый план, вооружились мстители за смерть Рауля. То племянник Рауля Готле и все тот же Герри. Дело дошло до битвы, которая не была, впрочем, решительной. Услышав о возобновлении раздора, король Людовик вмешивается в феодальную войну, но решительно все бароны объединяются против него. И что это за бароны? На королевских пирах они бьются друг с другом на ножах и бросают друг другу в голову кости козули или куски баранины. В этом месте поэмы опять проступает ее древнейшая часть, опять проявляются нравы Х века.

Два раза пытался Готле покорить Бернье, и оба раза попытки его были неудачны. Бернье стремится примириться с родными убитого им Рауля. Он кидается к ногам матери убитого и вымаливает у нее прощение. Все как будто идет к миру, все как будто улаживается. Бернье женится на дочери Герри, которая сама предлагает ему себя в жены, восхваляя свои достоинства. Но Бернье не может успокоиться. Его мучит раскаяние. Чтобы заглушить его, он отправляется простым пилигримом на границу с сарацинской землей. Сарацины захватывают его в плен, но ему удается уйти из него. Между тем, его верную жену Беатрису похищает Аршамбо... Тут является Бернье в монашеском одеянии и мстит грубому похитителю.

Примирившись со своим тестем Герри, он снова отправляется в паломничество. Его беспокойную природу тяготит бездействие. На этот раз он уходит не один, а вместе со своим тестем Герри, дядей убитого им Рауля. Как бы томимая тягостным предчувствием, Беатриса стремится удержать своего мужа, но все ее доводы разбиваются о его решимость. Само паломничество прошло на этот раз благополучно, но несчастье разразилось над бедной головой Бернье уже на обратном пути, уже близко к родному очагу. Обоим странникам пришлось проезжать мимо того места, где погиб Рауль. Герри, узнав это место, затрепетал, а Бернье глубоко вздыхает. В двух шагах от этого места, когда оба путника перебрались через брод, Герри отвязал стремя от седла своей лошади, ударил им своего зятя по голове и раздробил ему череп, отомстив таким образом за смерть своего любимого и до сих пор не забытого еще Рауля. Бернье умирает как истинный рыцарь, исповедуясь в своих грехах и прощая своему убийце.

Три травинки сорвал он и их он вкусил, Словно телом Господним себя приобщил. Обе руки он поднял, лишался сил, Он у Бога смиренно прощенья просил. Веки тихо дрожат, мрак лицо затемнил, Протяну лося тело, и дух воспарил... Посели его, Боже, средь райских светил!

Беатриса, думая о своем муже, грустно смотрела из окна замка. И вот видит она двух всадников: они бьют себя в грудь, они рвут свои волосы. Это были оруженосцы Бернье, открывавшие печальный поезд. Беатриса падает в обморок, а потом, придя в себя, бросается на труп мужа и проклинает своего отца.

Сыновья Бернье хотят мстить за отца и идут войной против Герри. С последним соединяется племянник Рауля Готле. Начинается новая феодальная война. Готле убит, а Герри пропал без вести: ходит слух, что он постригся в монахи. Сыновья доблестного, благородного, но несчастного Бернье разделились: один из них, Генрих, овладел феодом Герри, а другой, Жюльен, поселился в Сен-Кантене. «На этом кончается песня. Да будут благословенны и тот, кто ее вам спел, и те, кто его выслушал!» Таково в общих чертах содержание поэмы о Рауле де Камбре. Живыми образами, яркими красками она рисует нам эпоху феодальных войн. Эти образы озарены заревом пожаров, запятнаны человеческой кровью; они порывисто бросаются с места на место, сталкиваются в бешеных схватках... Как из семени, упавшего с полевого цветка, рождается с наступлением нового лета новый цветок, который, в свою очередь, роняет в землю плодотворное семя, так и здесь - одна война, заканчиваясь, кидает семя нового раздора, а этот раздор, умирая, дает жизнетворное начало новой борьбе... Но средь этих искаженных злобой, грозящих друг другу, проклинающих и богохульничающих образов изредка проносятся и светлые призраки, слышатся речи мира и любви, раздаются слова молитв.

Обе руки он поднял, лишался сил,

Он у Бога смиренно прощенья просил...

Посели его, Боже, средь райских светил!

Как должны были волновать певцы своих слушателей! Содержание этих песен было так понятно, так близко тем, кто им внимал! Вот почему труверы и жонглеры были желанными гостями в холодных залах феодального замка, вот почему, несмотря на неукротимый, не умевший себя сдерживать нрав их обитателей, певцы в конце концов увлекали их своими песнями. Изобразим здесь (со слов одного французского исследователя) один из таких эпических сеансов. Большей частью сеансы эти падали на большие праздники - на Рождество, на Пасху, на Троицу. Происходили они и в такие дни, когда какой-нибудь особенный, торжественный случай шевелил и наполнял весельем обитателей замков или городов. Вот показался у подъемного моста трувер со своими жонглерами. Шумно опустился подъемный мост перед ними, ворота принимают их под свои своды, оруженосцы приводят дорогих гостей к своему господину. И господин, и его домочадцы, и его гости горячо интересуются вопросом, какие песни принес с собой певец, все равно, трувер ли он или жонглер. У певца - богатый репертуар. Он объявляет и расхваливает его, наигрывая ту или другую прелюдию, а потом выбирает для пения те номера, на которые указывает ему вкус присутствующих. Важный вопрос решен, и все расходятся по своим углам в ожидании желанной поры. Пришло время, обед уже окончен, по рукам пошли ходить кубки с глинтвейном или медом. Слушатели все налицо. Вводят певца. Он становится в позу, упирает в грудь свою неразлучную подругу - виолу - и призывает всех присутствующих к молчанью. Эта задача не всегда бывает легкой; сегодня ему приходится вести настоящую войну, просить и обещать, взывать к силам и рая, и ада. Но вот все смолкло, и по зале разносится, замирает под ее сводами один только звонкий голос певца. Он поет на память и аккомпанирует, но за ним расположился сегодня целый оркестр. Среди других инструментов, нам известных, в оркестре действует и монокорд со своей единственной струной. Оркестр или подыгрывает певцу, или играет, чтобы дать ему небольшой отдых. Видя воздействие своей песни, певец взывает к щедрости своих слушателей. Сегодня дары сыплются на него дождем; один дарит ему свою шубу, другой - плащ или шляпу, владелец замка вручает ему деньги, да подарит впридачу и лошадь. Певца уже нет, уже дни прошли после его отъезда, а в ушах замковых обитателей все еще звучит его мелодия, все еще слышатся им слова его песни.

Почвой, на которой возникли chansons de geste, послужили - героический дух населения, его нравы, учреждения и верования в эпоху феодализма. Если главной, центральной фигурой рассмотренного нами французского цикла все-таки является Карл Великий, если влияние поэм, воспевающих как его, так и его паладинов, сказалось на всех других поэмах чисто феодального склада (так, например, личность Бернье из пересказанной нами поэмы создана под влиянием Роланда и Оливье из «Песни о Роланде»), то причина этих явлений совершенно понятна. Слишком сильное, необыкновенно сильное впечатление оставил в народной памяти Карл Великий; все поражало ее: и гениальная личность императора, и его подвиги, и плеяда тех героев, которые окружали великого государя. По сравнению с последним бледны и ничтожны все следовавшие за ним короли Франции на протяжении значительного периода времени. Жизнь заметно измельчала. О грандиозных военных предприятиях Карла, об его стремлениях вообще, о той правдивости, которая горела немерцающим ореолом над его головой, не было теперь и речи: все это сделалось достоянием истории и поэзии. Страна раздробилась на части; владельцы последних сами превращались в государей; место всенародных массовых предприятий заняли феодальные войны. Они-то и давали богатейший материал для певцов-труверов. Поэмы, воспевавшие эти войны, по своему духу отличались от тех поэм, которые воспевали Карла и его героев. Поэмы, связанные с именем Карла Великого, проникнуты монархическим духом, пронизаны идеей единства. Поэмы феодальной эпохи чужды этому духу и этой идее. Они - аристократичны и носят на себе следы сильно развившегося индивидуализма.

Кроме «Песни о Роланде», изложению которой мы посвящаем следующий очерк настоящей книги, кроме пересказанной поэмы о Рауле де Камбре, достойны упоминания еще следующие произведения, относящиеся к французскому циклу: Chansons des Loherains, Aimery de Narbonne, Girart de Roussillon.

Первая из них представляет собой трилогию, в состав которой входят следующие поэмы: Garin de Loherain, Girbert и Anseis. Здесь, как и в «Рауле де Камбре», представлена междоусобная вражда двух крупных феодальных фамилий. В Garin есть характерный эпизод, относящийся к обряду посвящения в рыцарство. Если не смотреть на этот эпизод как на грубую карикатуру, к чему мы, однако, склоняемся скорее, то придется признать, что удары при посвящении в рыцарство могли быть очень чувствительными. Простолюдина Риго посвящают в рыцари и наносят ему требуемый обычаем удар, но удар этот был так силен, что едва не сшиб Риго с ног. Риго так рассердился на это, что схватил свой меч и хотел поразить им барона, посвящавшего его в рыцари. «Что ты делаешь, сумасшедший, - говорят ему. - Ведь это такой обычай!» «Черт бы побрал обычай и того, кто его выдумал!» - отвечал простолюдин, не воспитанный в правилах куртуазии.