Добавлен: 18.06.2023
Просмотров: 65
Скачиваний: 3
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1. Регулирование договорного и законного представительства в гражданском законодательстве
1.1. Понятие договорного представительства
1.2. Законное представительство
1.3. Квалификация отношений представительства в связи с реформой Гражданского кодекса
Действующая редакция ст. 182 ГК РФ[35], как и ранее, вопрос о праве представителя действовать в интересах представляемого связывает с выдачей доверенности. Однако термин «полномочие» привнесен, скорее, из отраслей публичного права и не входит в тезаурус цивилистики. Не является полномочие и особым субъективным гражданским правом - такого субъективного права просто нет в системе гражданских прав[36].
Это обстоятельство породило немало несовпадающих высказываний о том, что именно представляют собою правовые возможности, обозначаемые таким термином. В свое время описание полномочий представителя было лишь обозначено в работах К. П. Победоносцева, В. А. Рясенцева и некоторых других ученых[37]. При этом предполагалось, что через этот термин передается его особое значение, позволяющее отличать «правомочие» и «полномочие» (как субъективное гражданское право). Иными словами, представитель обладает некоторыми возможностями, не сводящиеся к обычным субъективным гражданским правам (правомочиям). В последнее время к этому
же вопросу отечественные цивилисты вернулись. Так, К. И. Скловский отграничивает «полномочие» от «правомочия» тем, что «полномочие гораздо менее определенно и осуществляется без оперативного контроля со стороны связанного лица». Он полагает, что если правомочие как субъективное
гражданское право всегда рассматривается в качестве известной и определенной меры поведения, то в случае с полномочием деятельность уполномоченного регулируется лишь интересом другого лица: или - по выражению К. И. Скловского: «внешних границ здесь фактически нет, а стало быть нет
и меры поведения»[38].
Дело, конечно же, не в терминологии. В слове «полномочия», если даже его использовать применительно к сфере именно гражданско-правового регулирования, присутствует момент властности, свободы распоряжения, масштабности действий: полномочия наделяют правом, а не сдерживают действующее лицо. Иногда это хорошо видно: орган юридического лица, управляющая компания, прокурист, а также представитель по генеральной доверенности менее всего реализует чужое право, они имеют именно полномочия. Так или иначе, полномочия в представительстве по доверенности не являются самостоятельным гражданским правом, если даже полагать, что именно они являются источником «права действовать за другого» [39].
Теоретически определение механизма появления юридически значимых возможностей представителя можно было бы вывести из содержания его действий. Однако здесь также нет удовлетворительных исследований. Довольно часто комментаторы ограничиваются указанием на то, что представительством является совершение правомерных действий, прежде всего - сделок.
В других случаях указывается, что эти действия носят юридический характер. Наконец, к содержанию действий представителя, помимо совершения сделок, иногда относят и совершение иных действий.
Но и такие слабые попытки определить содержание представительства всегда были легко критикуемы. По смыслу ст. 182 ГК РФ[40] представитель совершает двусторонние и односторонние сделки в интересах и за счет представляемого. Если даже предположить, что «совершение сделок» и есть
совершение юридических действий, то не трудно заметить, что юридический характер имеют и многие другие действия представителя. Так, представитель часто совершает действия, которые внешне (сами по себе) не облают правовым эффектом, но без которых невозможно совершение сделок (например,
поездка в другой город, фиксация событий, фактов, техническое оформление документации) [41].
Не помогает решению проблемы существа полномочия представителя и отнесение его к элементам личностных отношений между представителем и представляемым. Речь идет о том, что традиционно специфика отношений представительства связывается с наличием в них так называемой фидуциарности. Особенно распространено признание фидуциарные отношений при
наиболее типичном представительском договоре - поручения. Анализ этого понятия (в значении - «доверительность») показывает, что чем чаще всего придается неоправданно большее правовое значение, нежели оно того
заслуживает. Акт доверия вообще в обязательственном праве является базовым (ключевым). Еще при разработке проекта Гражданского уложения Российской империи предлагалось обозначать кредитора как «верителя» - в том смысле, что, вступая в обязательственные отношения с должником, кредитор вынужденно доверяется должнику, он лишь ожидает от него совершения требуемых действий.
Но такое положение имеется только у кредитора в обязательствах, отсутствуя, например, в правоотношениях собственности. В отношениях же представительства его нет ни до момента вступления в силу соответствующего договора, ни после этого. Впрочем, могут быть выдвинуты и другие
соображения в пользу того, что для представительства «фидуциарность» значима, но не в большей мере, чем для других гражданских правоотношений».
В отечественной литературе эти вопросы исследовались, прежде всего, на конкретным примерах, например, в сопоставлении с так называемые фактическими действиями. На наш взгляд, все что сегодня известно о значении «фидуциарности» (кстати, до сих нет ни нормативных, ни доктринальных определений этого термина), сводится к расторжению соглашений в облегченном порядке (в том числе допускается расторжение в силу о силу одностороннего отказа). В остальном же, все договоры агентской группы, обслуживающие отношения представительства, ничем не отличаются oт обычных договоров по выполнению работ, оказанию услуг[42].
Личностный момент в рассматриваемых отношениях явно присутствует, но выражается не в требованиях к особым качествам исполнителя, а только и исключительно в том, что представляемый сам избирает лицо, действующее за него. Называть его актом доверия, как это делал К. П. Победоносцев, видимо, можно, но, понимая, что полномочия рождаются все-таки не просто
из акта доверия[43].
Для третьих лиц, в общение с которыми выступает представитель, важно не содержание его связи с представляемым, поскольку для них определенное значение имеет лишь наличие полномочий и личность того, кого представляет представитель. Поэтому юридическим фактом, демонстрирующим намерения именно представляемого войти в правоотношения с третьими лицами через действия представителя, и стал факт выдачи доверенности. В этом плане допустимо говорить, что доверенность в большей степени адресована
третьим лицам, чем представителю. О «личном характере» отношений представительства следует прежде всего говорить в данном смысле - одна личность замещает другую. Здесь есть некоторый риск, опасения того рода, что представитель не справится с порученным, уронит честь и доброе имя представляемого, но ведь для третьих лиц совершенно понятно, что подобное
совершается не самим представляемым (используется только его имя). Иные словами, понятие «фидуциарности» имеет слабое юридическое значение и, скорее, лишь затуманивает истинную картину правоотношений[44].
Рассматривая достоинства и недостатки сложившейся общей модели представительства, необходимо затронуть и вопрос о его видах. В связи с тем, что по существу не изменились нормативное определение оснований представительства, можно говорить и о том, что нет перемен и в видах
представительства (традиционно именно основание представительства служит критерием для видовой дифференциации). Между тем, давно назрела потребность нормативно расширить состав оснований представительства, в частности, выделив такие, которые прямо не указаны в ст. 182 ГК РФ[45].
Например, в Республике Беларусь выделяется 7 видов представительства, включая «общественное». В последнем случае имеются в виду ситуации, близкие к представительству общественных организаций по российскому законодательству; например, в соответствии со ст. 45, 46 Закона о защите прав потребителей общественные организации потребителей (их ассоциации и союзы) имеют право обращаться в суды о защите прав потребителей (групп потребителей, неопределенного крута потребителей), предъявлять иски о прекращении незаконных действий производителя (производителя)[46]. Такая деятельность оценивается в литературе различно, но в целом преобладает
мнение о необходимости признать ее отдельным случаем представительства[47].
Заметим также, что к случаям представительства в отечественном правоведении относят далеко не все ситуации, когда кто-либо действует за другого и от его имени. Отчасти это справедливо, поскольку есть различия в основаниях возникновения отношений. Например, отношения, возникающие при действиях в чужом интересе без поручения, отечественный ГК РФ поместил в гл. 50 ГК РФ[48], а о действиях за другого при исполнении договоров просто умалчивает. Следует обратить внимание, что, как и при «представительстве по доверенности», так и при представительстве без поручений, существует не мало оговорок для особых ситуаций и это - потенциально -
дает почву для сближения данных «ветвей» представительства.
Все это вновь ставит вопрос о том, как именно российская правовая система будет учитывать «универсальные модели» представительства, в том числе сближаться с результатами «объединительных» актов Европейского Союза[49].
В целом же явно отсутствует общий взгляд на вопрос о том, когда есть представительство, а когда его нет. В качестве противоположного примера можно привести вывод компаративистов о том, что общее право с «его широким определением понятия представительства как агентства лучше учитывает», что «действия от собственного имени и действия от чужого имени, если их рассматривать с экономической точки зрения, являются «ветвями
одного дерева». Законодательство Израиля не имеет в своем составе Гражданского кодекса или аналогичного ему кодифицированного та, но есть отдельные базовые законодательные акты, включая Закон о представительстве 1965 г. Заметим, что общая концептуальная идея о существовании представительства как самостоятельного правового явления потребовала распространить на «совершение действий без разрешения представляемого» общих правил ГК РФ, то есть по существу действия в чутком интересе без поручения (гл. 50 ГК РФ[50], «фактическое представительство») признаются лишь разновидностью представительства вообще. При этом отметим, что достаточно многочисленные случаи представительства на основе закона («законного представительства») явно не нуждаются в общих правилах. Здесь нет особой потребности в универсальных нормах уж потому, что решающее значение имеет правовой статус соответствующего представителя, его собственные задачи, права и обязанности, предопределенные его правовым положением (например, родителей).
Выводы
Сущность представительства заключается в совершении юридических действий представителем, от имени и в интересах представляемого перед третьими лицами. Действия представителя, основанные на полномочии, приводят к наступлению правовых последствий именно для представляемого. Представительство немыслимо без полномочия. Представитель может быть наделен полномочием в результате волеизъявления представляемого, выраженной в договоре или доверенности, либо по указанию закона или иного нормативно-правового акта уполномоченного государственного органа или органа местного самоуправления. Помимо этого, полномочия могут явствовать из обстановки.
Характер наделения представителя полномочиями и зависимость возникновения представительства от волеизъявления субъектов правоотношения положены в основу классификации представительства. Оно разделяется на договорное при котором волеизъявление положено в основу отношений между субъектами и законное, при котором отношения представительства могут возникнуть помимо воли субъектов. В договорном представительстве выделяют коммерческое, не предполагающее фидуциарных отношений между представителем и представляемым, осуществляемое на постоянной и профессиональной основе, и субъекты которого совершают сделки в сфере предпринимательской деятельности с целью извлечения выгоды. Перечень и характер полномочий добровольного или коммерческого представителя определяемые представляемым, закрепляются в доверенности или договоре.
Законное представительство отличается возникновением у представителя полномочий вне зависимости от его воли или вали представляемого. Они,
равно как и правовые связи между субъектами отношений, устанавливаются нормативно-правовыми актами. Действия законного представителя могут быть оспорены лишь по основаниям предусмотренным нормативными правовыми актами, и не могут носить коммерческого характера. В ряде случаев к обязательному представительству может быть отнесено представительство, явствующее из обстановки.
При реформе гражданского законодательства не удалось разрешить ряд важных вопросов, обеспечивающих единообразное и адекватное понимание отношений представительства. Отчасти это связано с организационными и юридико-техническими трудностями процесса формирования проекта ГК РФ и его реализации. Но, думается, мешает и общее представление о том, что само по себе представительство не нуждается в наличии развернутого блока общих (универсальных) правил; в результате отношения представительства находятся под воздействием двух относительно самостоятельных слоев правового регулирования: 1) общих правил о самом представительстве
и 2) специальных правил, учитывающих специфику того или иного вида представительства (например, представительства органов опеки и попечительства). Поэтому и в настоящее время нормы главы 10 ГК РФ содержат минимальное количество правил, которые могли бы быть применены к отдельным случаям представительства. Между тем, задачи нормативно-
правовой регламентации как внешнего воздействия на соответствующие отношения в правоведении обоснованно связываются с отысканием важнейших (типичных) черт, их структуры и взаимосвязей и закрепления их в универсальных правилах. Полагаем, это вполне относится и к проблеме правового регулирования отношений представительства.