ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2023
Просмотров: 42
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
По совершении богослужения просившие пошли снова вслед за Царем из церкви, и когда его царское величество вошел в Кремль, весь народ ворвался вмести с ним, так что Морозов, возымевший некоторое подозрение, приказал стрельцам запереть Кремлевские ворота и никого не впускать, но они (стрельцы) не могли этого исполнить вследствие большого скопления народа; несколько тысяч человек проникли на Кремлевскую площадь и неотступно и с громкими криками требовали окончательного решения их желаний и высказанных жалоб. Так как его царское величество только что сел за стол, то он выслал к ним одного из бояр, по имени Темкина, которого они задержали у себя под тем предлогом, что желают говорить с самим царем; потом вышел еще один, они сорвали с него платье и надавали ему таких пинков и толчков что он после этого несколько дней лежал в постели. Наконец, его царское величество вышел сам, успокаивал их и спросил, что значит такое неотступное их домогательство. Тогда толпа сначала выразила желание, чтобы схваченные были выданы, и они тотчас были освобождены; но толпа все-таки не удовлетворилась этим и потребовала выдачи Плещеева. На это его царское величество отвечал, что ему нужно дать время, так как он хочет расследовать дело, и если он (Плещеев) окажется виновными, подвергнуть его соответствующему наказанию; но толпа на это не соглашалась и чем дальше, тем больше настаивала, говоря, что если не получат этого добром от его царского величества, то добьются силой.
Как справедливо заметил Д.А. Ляпин, «подразумевалось, что члены правительства Б.И. Морозова и сам боярин нарушают клятву верности царю», что в народном сознании «означало лишение их власти легитимности. Служащий, нарушивший клятву, присягу, данную царю, являлся преступником, изменником, заслуживающим сурового наказания». Именно об этом восставшие напомнили Алексею Михайловичу в своей челобитной: «тебе меч злым на казнь, а добрым на милость был вручен, чем тогда всякая неправда была исправлена»5.
Допускалось, что Алексей Михайлович, мыслившийся «отстраненным» от власти временщиками, мог не догадываться о масштабах бедствия, нависшего над его святой державой. Именно «сироты государевы» с помощью челобитных должны были донести до него тревогу о торжествующих в мире «лихве и неправде». Они и пытались неоднократно, но безуспешно сигнализировать об этом еще до начала погромных действий. Примечательно, что в унисон с московским плебсом оценивали обстановку некоторые иностранные современники: «Так как его царское величество не сам читал эти прошения, но ему лишь кое-что из оных докладывалось, – писал Адам Олеарий, – то нужды угнетенного населения ему не становились как следует известны и никакого по этому поводу решения и не происходило». Укорененные в народном сознании убеждения в неосведомленности царя о «неправедных» грехах бояр, в ходе восстания получили подтверждение из первых рук, когда «Его царское величество» в речи перед собравшимися «выразил сильное сожаление, что народ, без его ведома, испытал такие бедствия». После чего заверил, будто теперь он «во всем будет, как отец отечества, в царской своей милости благосклонен к народу». «И тем, – по признанию другого современника, – стечение народа… было утишино»
6.
Государь выслушал жалобы москвичей. Обещал им во всём разобраться и исполнить их просьбы. И как раз в тот момент, когда довольные москвичи собрались уже расходиться, Морозов отдал охранявшим царя стрельцам приказ разогнать толпу. Те начали стегать горожан нагайками. Это до крайности озлобило москвичей, и в Москве вспыхнул бунт. Начались погромы боярских усадеб. В том числе были разгромлены дома Морозова и главы пушкарского приказа П.П. Траханиотова, судьи Л.С. Плещеева и других ненавистных москвичам бояр. Разъярённая толпа убила думного дьяка Назария Чистого, который после Морозова был вторым по влиянию человеком в Московском правительстве, одним из главных инициаторов соляного налога. Были подожжены Китай – город и Белый город.
Несколько дней Москва была в мятеже: убивали, жгли и грабили всех, кого считали виновником народных обид. Московские волнения отразились и в других городах; по выражению современников, тогда «весь мир качался».
Молодой государь, как мы можем предположить, живший спокойно и радостно в уверенности, что в его царстве все идет хорошо, был поражен происшедшим. Он узнал, что Морозов обманул его доверие, и потому, не лишая его своей близости, уже не пускал к делам. Влияние перешло к другому любимцу царя, боярину князю Никите Ивановичу Одоевскому, человеку большого ума и способностей. Царь узнал, кроме того, что народ недоволен не только чиновниками, но и порядками, что о своих нуждах народ давно уже высказывался на земских соборах и в челобитных и что надо не только переменить чиновников, но изменить и порядки.
Глава 2. Влияние бояр на Соляной бунт
Царь, продолжая советоваться с Боярской думой по важным вопросам, постепенно сосредоточивал власть в своих руках. Думные чины теперь приносили присягу. Бояре были влиятельны ровно настолько, насколько позволял царь. В России укреплялась самодержавная власть.
При Алексее Михайловиче воеводское управление ввели на всей территории страны, заменив им наместников. Воеводы сосредоточили всю полноту власти на местах. Частично сохранились губные старосты, но они стали лишь исполнителями при воеводах. Земские старосты наблюдали за сбором налогов.
Интересы страны требовали усиления её вооружённых сил. В армии увеличилось число полков «нового строя», началось строительство первых военных кораблей.
Из сочинения Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича»7:
«И как царю случится сидети с теми бояры и думными людми в думе о иноземских и о своих государственных делех, и в то время бояре и околничие, и думные дворяне садятца по чином, от царя поодаль, на лавках: бояре под боярами, кто кого породою ниже, а не тем, кто выше и преж в чину; околничие под боярами, против того ж; под околничими думные дворяне потому ж, по породе своей, а не по службе; а думные дьяки стоят, а иным времянем царь велит им сидеть и о чём случитца мыслити.
А случитца царю мысль свою о чём объявити, и он им объявя, приказывает, чтоб они, бояре и думные люди, помысля, к тому делу дали способ. И кто из тех бояр поболши и разумнее или кто и из менших, и они мысль свою к способу объявливают. А иные бояре, брады свои уставя, ничего не отвечают, потому что царь жалует многих в бояре не по разуму их, но по великой породе, и многие из них грамоте не учёные. А на чём которое дело быти приговорят, приказывает царь и бояре думным дьяком пометить, и тот приговор записать».
Наставником молодого царя стал боярин Б. И. Морозов, человек умный и властный. Современники отмечали его страсть к наживе.
По сообщению «Хронографа с летописными записями», после женитьбы на царицыной сестре «вознесесь болярин той Борис Иванович Морозов и сотвори себе ризу багряну, подобну царстей багряницы, токмо розличие учини от царския багряницы: на оплечии своем у тоя ризы, яко на стихаре дияконьстем, учини четвероуголно, высажено жемчугом и камением драгим, яко оплечие стихаря диаконского, кругом же тоя ризы по полам и по подолу жемчугом же высажено. И восхоте быти, яко же Иосиф во Египте, и не бысть, но народнаго ради волнения»8.
Высмеивание властных амбиций и осуждающее уподобление Морозова известному библейскому персонажу акцентировали в восприятии современников кощунство неправедных помыслов и решений как квинтэссенции политики тогдашнего правительства. Неслучайно, в источниках нередко встречаются семантически насыщенные коннотации: «адская злоба», «научение дьявольское», «чорт», намекается, что страшные бедствия происходят «по действу дияволю». И далеко не всегда эти эмоционально сильные эпитеты обращены лишь к восставшим. Потому-то, ополчаясь против «плохих» бояр, простолюдины могли ощущать себя орудиями не только мирского приговора или царского земного правосудия, но даже и Высшего небесного суда. Чувство собственного избранничества придавало их действиям решительности и особое смыслополагание. Погубившие свои души государевы «изменники» самим этим фактом были обречены на физическую смерть. Их идентификация через служение инфернальным силам, по сути дела, уготовила им роль и участь «заложных» покойников. К числу таковых в традиционной культуре относили тех, «кто умер неестественной, насильственной и преждевременной смертью», «кто при жизни общался с нечистой силой», «кто грешил и нарушал моральные нормы», «кто нарушил профессиональную честь» и т.д
9.
Алексей Михайлович всё крепче брал бразды правления в свои руки. Он верил в божественное происхождение царской власти.
Главных царевых и народных «изменников», которые великому государю «изменяют и ево, государево, царство разоряют», россияне знали наперечет. Среди них не было случайных лиц, и ненависть они заслужили не только административными мерами, взяточничеством или волокитой. Все эти неблаговидные дела воспринимались всего лишь как воплощение заведомого злоумышления и тянули за собой целый шлейф воображаемых подозрений10.
Первым в виртуальном списке стоял боярин Морозов – воспитатель, родственник и любимец царя. Он интересовался западной культурой и казался подозрительным тем, что «держит отца духовного для прилики людской, а еретичество де знает и держит». Репутация судьи Земского приказа Плещеева уже за несколько лет до того была изрядно подмочена ссылкой в Нарымский острог «за его многое воровство и за ведовство и за порчу и за волшебныя письма». Сильное озлобление у служилых людей по прибору и духовенства, но по другим причинам, вызывал начальник Пушкарского приказа Траханиотов. По оценке И.Л. Андреева, он представлял «редкий для XVII столетия случай, «не корыстовался» и не мздоимствовал», зато «был бескомпромиссен и никому спуску не давал», за что его «буквально возненавидели». Компанию «изменников» органично дополняли продажный думный дьяк Чистой и не уступавшие ему второстепенные фигуры из морозовской партии, которые «с легкой руки Бориса Ивановича, устроили такую вакханалию мздоимства, вымогательства и прочих черных делишек, что население буквально взвыло»11.
В июне 1648 г. многотысячная толпа ворвалась в Кремль и потребовала от царя казни Морозова, Плещеева и других ненавистных придворных. Л. Плещеев и П. Траханиотов были убиты, царь упросил толпу пощадить своего любимца. Опасаясь нового взрыва народного гнева, он отправил Морозова в Кирилло-Белозерский монастырь.
Не сомневаясь в поддержке и одобрении монарха, москвичи сразу же приступили к расправам, но еще более энергичными их действия стали после «получения» царской санкции, за каковую была принята реплика Алексея Михайловича: «если слуги Морозова позволили себе слишком многое, то отомстите им за себя! – После этих слов вся толпа вместе со стрельцами… бросились к дому Морозова и принялись его штурмовать», между делом «умертвив трех его [Морозова] важнейших слуг», в том числе, управителя Мосея, о котором, заметим, «шла молва, будто он был большой волшебник»
12.
Как считает историк, кандидат исторических наук Олег Григорьевич Усенко, «вряд ли царь говорил именно эти слова, но нет сомнения, что смысл его речи в источнике передан верно и что в царских словах восставшие усмотрели прямое указание расправиться с «изменниками»»13.
Родство с Алексеем Михайловичем спасло жизнь Морозову. Об ее сохранении со слезами на глазах умолял лично благоверный государь, обещавший «отослать его так далеко, чтобы он никогда не возвращался и не допускался ни к каким правительственным делам». В ответ восставшие «на государской милости били челом всем народом всяких чинов люди и пошли из города ис Кремля вон». Однако, как верно подметил Андреев, «спасение старого боярина было куплено не только царским челобитьем к народу, а и жизнью окольничего Траханиотова»14.
Заключение
Итак, подводя итоги, можно сказать, что Московское восстание 1648 года стало отражением глубокого экономического и социального кризиса, в котором находилось государство в начале царствования Алексея Михайловича. Тот факт, что в восстании приняли участие почти все слои населения, а также впечатляющий размах событий, побудил правительство пойти на уступки. Итогом восстания стало Соборное Уложение 1649 года, которое во многом и отвечало ожиданиям восставших из различных социальных слоев.
Как было сказано, восстание в какой-то мере привело к стабилизации и уравновешиванию ситуации в посаде, так как высшие власти вынуждены были принять для этого меры. Но при этом, конечно, подобное выступление повлекло за собой убытки как жителей Москвы, так и государства в целом.
Если говорить об этих убытках, то следует, во-первых, сказать о последствиях пожара. Данным источников в этом случае можно абсолютно доверять, так как все они вторят друг другу. В частности, в «Описании…» из Псковской первой летописи говорится: «И выгорела Москва от Неглины до Чертольских ворот, и не осталось в Белом городе ни единого кола, только осталось в Белом городе у Трубы около Петровского Павлов монастырь, дворов с триста, а за городом за Чертолскими вороты слободи выгорели до Земляного города; а в Китай перекинуло с Неглинского мосту, и выгорел кружечный двор»15 . В «Анонимном шведском сочинении….», в свою очередь, сообщаются конкретные цифры: «…в течение немногих часов обратилась в пепел и сгорела лучшая половина города внутри и вне Белых стен, начиная от реки Неглинной, до 24 000 домов, во время этого пожара сгорели и погибли несметные сокровища и богатства в купеческих товарах и в другом имуществе, так что у одного человека, который был там самым богатым купцом, убыток доходил до 150 тысяч рублей; погибло также до 500 тысяч тонн зерна, что стоило около 6 тонн золота. Погибло также больше 2 000 человек, большею частью в состоянии опьянения: воспользовавшись добычей, они сначала веселились, затем погрузились в сон, были захвачены огнем и сгорели, так что пир их окончился бедою» .
Как справедливо заметил Д.А. Ляпин, «подразумевалось, что члены правительства Б.И. Морозова и сам боярин нарушают клятву верности царю», что в народном сознании «означало лишение их власти легитимности. Служащий, нарушивший клятву, присягу, данную царю, являлся преступником, изменником, заслуживающим сурового наказания». Именно об этом восставшие напомнили Алексею Михайловичу в своей челобитной: «тебе меч злым на казнь, а добрым на милость был вручен, чем тогда всякая неправда была исправлена»5.
Допускалось, что Алексей Михайлович, мыслившийся «отстраненным» от власти временщиками, мог не догадываться о масштабах бедствия, нависшего над его святой державой. Именно «сироты государевы» с помощью челобитных должны были донести до него тревогу о торжествующих в мире «лихве и неправде». Они и пытались неоднократно, но безуспешно сигнализировать об этом еще до начала погромных действий. Примечательно, что в унисон с московским плебсом оценивали обстановку некоторые иностранные современники: «Так как его царское величество не сам читал эти прошения, но ему лишь кое-что из оных докладывалось, – писал Адам Олеарий, – то нужды угнетенного населения ему не становились как следует известны и никакого по этому поводу решения и не происходило». Укорененные в народном сознании убеждения в неосведомленности царя о «неправедных» грехах бояр, в ходе восстания получили подтверждение из первых рук, когда «Его царское величество» в речи перед собравшимися «выразил сильное сожаление, что народ, без его ведома, испытал такие бедствия». После чего заверил, будто теперь он «во всем будет, как отец отечества, в царской своей милости благосклонен к народу». «И тем, – по признанию другого современника, – стечение народа… было утишино»
6.
Государь выслушал жалобы москвичей. Обещал им во всём разобраться и исполнить их просьбы. И как раз в тот момент, когда довольные москвичи собрались уже расходиться, Морозов отдал охранявшим царя стрельцам приказ разогнать толпу. Те начали стегать горожан нагайками. Это до крайности озлобило москвичей, и в Москве вспыхнул бунт. Начались погромы боярских усадеб. В том числе были разгромлены дома Морозова и главы пушкарского приказа П.П. Траханиотова, судьи Л.С. Плещеева и других ненавистных москвичам бояр. Разъярённая толпа убила думного дьяка Назария Чистого, который после Морозова был вторым по влиянию человеком в Московском правительстве, одним из главных инициаторов соляного налога. Были подожжены Китай – город и Белый город.
Несколько дней Москва была в мятеже: убивали, жгли и грабили всех, кого считали виновником народных обид. Московские волнения отразились и в других городах; по выражению современников, тогда «весь мир качался».
Молодой государь, как мы можем предположить, живший спокойно и радостно в уверенности, что в его царстве все идет хорошо, был поражен происшедшим. Он узнал, что Морозов обманул его доверие, и потому, не лишая его своей близости, уже не пускал к делам. Влияние перешло к другому любимцу царя, боярину князю Никите Ивановичу Одоевскому, человеку большого ума и способностей. Царь узнал, кроме того, что народ недоволен не только чиновниками, но и порядками, что о своих нуждах народ давно уже высказывался на земских соборах и в челобитных и что надо не только переменить чиновников, но изменить и порядки.
Глава 2. Влияние бояр на Соляной бунт
§1. Воеводская власть и земские миры
Царь, продолжая советоваться с Боярской думой по важным вопросам, постепенно сосредоточивал власть в своих руках. Думные чины теперь приносили присягу. Бояре были влиятельны ровно настолько, насколько позволял царь. В России укреплялась самодержавная власть.
При Алексее Михайловиче воеводское управление ввели на всей территории страны, заменив им наместников. Воеводы сосредоточили всю полноту власти на местах. Частично сохранились губные старосты, но они стали лишь исполнителями при воеводах. Земские старосты наблюдали за сбором налогов.
Интересы страны требовали усиления её вооружённых сил. В армии увеличилось число полков «нового строя», началось строительство первых военных кораблей.
Из сочинения Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича»7:
«И как царю случится сидети с теми бояры и думными людми в думе о иноземских и о своих государственных делех, и в то время бояре и околничие, и думные дворяне садятца по чином, от царя поодаль, на лавках: бояре под боярами, кто кого породою ниже, а не тем, кто выше и преж в чину; околничие под боярами, против того ж; под околничими думные дворяне потому ж, по породе своей, а не по службе; а думные дьяки стоят, а иным времянем царь велит им сидеть и о чём случитца мыслити.
А случитца царю мысль свою о чём объявити, и он им объявя, приказывает, чтоб они, бояре и думные люди, помысля, к тому делу дали способ. И кто из тех бояр поболши и разумнее или кто и из менших, и они мысль свою к способу объявливают. А иные бояре, брады свои уставя, ничего не отвечают, потому что царь жалует многих в бояре не по разуму их, но по великой породе, и многие из них грамоте не учёные. А на чём которое дело быти приговорят, приказывает царь и бояре думным дьяком пометить, и тот приговор записать».
§2. Политика боярина Морозова
Наставником молодого царя стал боярин Б. И. Морозов, человек умный и властный. Современники отмечали его страсть к наживе.
По сообщению «Хронографа с летописными записями», после женитьбы на царицыной сестре «вознесесь болярин той Борис Иванович Морозов и сотвори себе ризу багряну, подобну царстей багряницы, токмо розличие учини от царския багряницы: на оплечии своем у тоя ризы, яко на стихаре дияконьстем, учини четвероуголно, высажено жемчугом и камением драгим, яко оплечие стихаря диаконского, кругом же тоя ризы по полам и по подолу жемчугом же высажено. И восхоте быти, яко же Иосиф во Египте, и не бысть, но народнаго ради волнения»8.
Высмеивание властных амбиций и осуждающее уподобление Морозова известному библейскому персонажу акцентировали в восприятии современников кощунство неправедных помыслов и решений как квинтэссенции политики тогдашнего правительства. Неслучайно, в источниках нередко встречаются семантически насыщенные коннотации: «адская злоба», «научение дьявольское», «чорт», намекается, что страшные бедствия происходят «по действу дияволю». И далеко не всегда эти эмоционально сильные эпитеты обращены лишь к восставшим. Потому-то, ополчаясь против «плохих» бояр, простолюдины могли ощущать себя орудиями не только мирского приговора или царского земного правосудия, но даже и Высшего небесного суда. Чувство собственного избранничества придавало их действиям решительности и особое смыслополагание. Погубившие свои души государевы «изменники» самим этим фактом были обречены на физическую смерть. Их идентификация через служение инфернальным силам, по сути дела, уготовила им роль и участь «заложных» покойников. К числу таковых в традиционной культуре относили тех, «кто умер неестественной, насильственной и преждевременной смертью», «кто при жизни общался с нечистой силой», «кто грешил и нарушал моральные нормы», «кто нарушил профессиональную честь» и т.д
9.
Алексей Михайлович всё крепче брал бразды правления в свои руки. Он верил в божественное происхождение царской власти.
Главных царевых и народных «изменников», которые великому государю «изменяют и ево, государево, царство разоряют», россияне знали наперечет. Среди них не было случайных лиц, и ненависть они заслужили не только административными мерами, взяточничеством или волокитой. Все эти неблаговидные дела воспринимались всего лишь как воплощение заведомого злоумышления и тянули за собой целый шлейф воображаемых подозрений10.
Первым в виртуальном списке стоял боярин Морозов – воспитатель, родственник и любимец царя. Он интересовался западной культурой и казался подозрительным тем, что «держит отца духовного для прилики людской, а еретичество де знает и держит». Репутация судьи Земского приказа Плещеева уже за несколько лет до того была изрядно подмочена ссылкой в Нарымский острог «за его многое воровство и за ведовство и за порчу и за волшебныя письма». Сильное озлобление у служилых людей по прибору и духовенства, но по другим причинам, вызывал начальник Пушкарского приказа Траханиотов. По оценке И.Л. Андреева, он представлял «редкий для XVII столетия случай, «не корыстовался» и не мздоимствовал», зато «был бескомпромиссен и никому спуску не давал», за что его «буквально возненавидели». Компанию «изменников» органично дополняли продажный думный дьяк Чистой и не уступавшие ему второстепенные фигуры из морозовской партии, которые «с легкой руки Бориса Ивановича, устроили такую вакханалию мздоимства, вымогательства и прочих черных делишек, что население буквально взвыло»11.
§3. Ссылка Морозова в Кирилло-Белозерский монастырь
В июне 1648 г. многотысячная толпа ворвалась в Кремль и потребовала от царя казни Морозова, Плещеева и других ненавистных придворных. Л. Плещеев и П. Траханиотов были убиты, царь упросил толпу пощадить своего любимца. Опасаясь нового взрыва народного гнева, он отправил Морозова в Кирилло-Белозерский монастырь.
Не сомневаясь в поддержке и одобрении монарха, москвичи сразу же приступили к расправам, но еще более энергичными их действия стали после «получения» царской санкции, за каковую была принята реплика Алексея Михайловича: «если слуги Морозова позволили себе слишком многое, то отомстите им за себя! – После этих слов вся толпа вместе со стрельцами… бросились к дому Морозова и принялись его штурмовать», между делом «умертвив трех его [Морозова] важнейших слуг», в том числе, управителя Мосея, о котором, заметим, «шла молва, будто он был большой волшебник»
12.
Как считает историк, кандидат исторических наук Олег Григорьевич Усенко, «вряд ли царь говорил именно эти слова, но нет сомнения, что смысл его речи в источнике передан верно и что в царских словах восставшие усмотрели прямое указание расправиться с «изменниками»»13.
Родство с Алексеем Михайловичем спасло жизнь Морозову. Об ее сохранении со слезами на глазах умолял лично благоверный государь, обещавший «отослать его так далеко, чтобы он никогда не возвращался и не допускался ни к каким правительственным делам». В ответ восставшие «на государской милости били челом всем народом всяких чинов люди и пошли из города ис Кремля вон». Однако, как верно подметил Андреев, «спасение старого боярина было куплено не только царским челобитьем к народу, а и жизнью окольничего Траханиотова»14.
Заключение
Итак, подводя итоги, можно сказать, что Московское восстание 1648 года стало отражением глубокого экономического и социального кризиса, в котором находилось государство в начале царствования Алексея Михайловича. Тот факт, что в восстании приняли участие почти все слои населения, а также впечатляющий размах событий, побудил правительство пойти на уступки. Итогом восстания стало Соборное Уложение 1649 года, которое во многом и отвечало ожиданиям восставших из различных социальных слоев.
Как было сказано, восстание в какой-то мере привело к стабилизации и уравновешиванию ситуации в посаде, так как высшие власти вынуждены были принять для этого меры. Но при этом, конечно, подобное выступление повлекло за собой убытки как жителей Москвы, так и государства в целом.
Если говорить об этих убытках, то следует, во-первых, сказать о последствиях пожара. Данным источников в этом случае можно абсолютно доверять, так как все они вторят друг другу. В частности, в «Описании…» из Псковской первой летописи говорится: «И выгорела Москва от Неглины до Чертольских ворот, и не осталось в Белом городе ни единого кола, только осталось в Белом городе у Трубы около Петровского Павлов монастырь, дворов с триста, а за городом за Чертолскими вороты слободи выгорели до Земляного города; а в Китай перекинуло с Неглинского мосту, и выгорел кружечный двор»15 . В «Анонимном шведском сочинении….», в свою очередь, сообщаются конкретные цифры: «…в течение немногих часов обратилась в пепел и сгорела лучшая половина города внутри и вне Белых стен, начиная от реки Неглинной, до 24 000 домов, во время этого пожара сгорели и погибли несметные сокровища и богатства в купеческих товарах и в другом имуществе, так что у одного человека, который был там самым богатым купцом, убыток доходил до 150 тысяч рублей; погибло также до 500 тысяч тонн зерна, что стоило около 6 тонн золота. Погибло также больше 2 000 человек, большею частью в состоянии опьянения: воспользовавшись добычей, они сначала веселились, затем погрузились в сон, были захвачены огнем и сгорели, так что пир их окончился бедою» .