Файл: Политика содействия конкуренции в регионе.pdf

ВВЕДЕНИЕ

Политика поддержки конкуренции является одним из наиболее значимых факторов, который определяет конкурентоспособность предприятий, уровень жизни граждан и социально-экономического развития страны в целом, поэтому необходимо уделять особое внимание формам и методам ее проведения.

Экономика Российской Федерации в связи с не столь давним переходом от плановой экономики к рыночной имеет несколько деформированную структуру, которая характеризуется нерациональным распределением ресурсов и ведет к неодинаковой роли различных отраслей экономики. Более того в результате процессов приватизации и долго господствовавшей системы командной централизованной экономики в современной российской экономике присутствует монопольная власть, поэтому развитие конкуренции в нашей стране - это достаточно трудоемкий процесс.

Несмотря на благоприятную макроэкономическую среду, высокий уровень образования и большой внутренний рынок, которые могли бы благотворно повлиять на конкурентоспособность России, качество государственных институтов, финансовых рынков, уровень инвестиционного потенциала оставляют желать лучшего. Более того низкий уровень конкуренции, вызванный неэффективной антимонопольной политикой, и высокий уровень ограничения торговли и иностранной собственности способствуют неэффективному распределению ресурсов в стране.

Помимо проблем, связанных с состоянием экономики в нашей стране, государство испытывает трудности в соотношении конкурентной политики, направленной на стимулирование конкуренции, и промышленной политики, связанной с целенаправленным созданием государством привилегированных условий для ряда отраслей. Обе политики, несомненно, направлены на обеспечение устойчивого экономического роста и благосостояния населения, но основное противоречие между ними заключается в средствах, которые они используют для достижения данной цели.

Объектом данного исследования является государственная политика поддержки конкуренции в регионах России.

Предметом исследования выступают формы и методы государственной политики поддержки конкуренции.

Цель работы заключается в анализе мер государственной политики поддержки конкуренции и выявлении факторов, которые оказывают набольшее влияние на уровень конкуренции регионов в стране.

Для достижения данной цели необходимо выполнить следующие задачи:

• раскрыть цели и сущность антимонопольной политики;
• рассмотреть основные факторы, влияющие на конкурентоспособность страны;
• проанализировать проблемы и перспективы развития политики содействия конкуренции в регионе.

Весомый вклад в исследование государственной политики поддержки конкуренции, в том числе ее регионального аспекта, внесли А.Г. Аганбегян, Л.Л. Игонина, Н.В. Игошин, В.В. Ковалев, В.В. Новоселов, В.А. Швандар, В.В. Шеремет и др.

Структурно работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

1. Общая характеристика антимонопольной политики РФ

1.1 Цели антимонопольной политики

Определение цели антимонопольной политики с точки зрения теоретических (но не исторических) оснований ее существования тесно связано с вопросом об эффективном использовании ресурсов, так как сами инструменты антитраста направлены на восполнение тех изъянов рынка, с которыми, по предположению, не удается более результативно справиться иными методами (в том числе силами самих участников рынка). Вместе с тем известно, что наряду с эффективностью использования ресурсов выделяют множество иных целей — от вполне респектабельных, таких как защита интересов потребителей, до весьма экзотических, например противодействие инфляции^[1].

Множественность целей — довольно серьезная проблема как в плане теоретического обоснования мер антимонопольной политики, так и в плане их практического воплощения, прежде всего ввиду почти неизбежных противоречий между целями.

Наиболее популярными целями конкурентной политики (отметим, что непосредственно защита конкуренции в их число не входит) являются эффективность и выигрыш потребителей. Как они соотносятся друг с другом? Разумеется, есть основания считать, что между указанными целями есть потенциальный конфликт, так как потребители — это лишь одна сторона конкретного товарного рынка, а эффективность определяется с учетом выигрышей обеих сторон, не говоря уже о наличии внешних эффектов для связанных рынков.

Соответственно, если в первом случае предметом защиты является потенциальный побочный продукт целенаправленных действий множества автономных участников рынка, что довольно сложно представить в форме, доступной для широкой публики, не обладающей минимально необходимыми специальными знаниями, то во втором случае под защитой находятся потребители как предположительно более слабая сторона в договорных отношениях.

В случае двух рассматриваемых целей можно обнаружить потенциальный конфликт, если принять во внимание, например, результаты ценовой дискриминации первой степени, когда весь потребительский излишек достается продавцу, но тем не менее равновесие удовлетворяет критерию Парето-оптимальности. Этот случай можно рассматривать как маргинальный, но он хорошо иллюстрирует проблему. Более того, появившиеся вследствие цифровой трансформации возможности сбора и обработки больших данных технически делают установление индивидуализированных цен для потребителей более доступным для продавцов.

На сегодняшний день в странах ОЭСР наиболее распространенной формально провозглашаемой целью конкурентной политики является именно защита интересов (благосостояния) потребителей. Однако в ряде стран, например в Австралии, Новой Зеландии и Норвегии, ставится цель защиты общественного благосостояния^[2].

Вопрос взаимоотношений двух данных целей: являются ли они альтернативными и к насколько сильному расхождению в применяемой практике приведет выбор той или иной альтернативы — широко дискутировался после появления работы Роберта Борка, в которой проблема выбора стандарта потребительского излишка или стандарта общественного излишка обсуждалась в контексте антимонопольного регулирования США.

Борк обратил внимание на возникновение кризиса в антитрасте, выражавшегося в том, что часть решений по антимонопольным делам принималась в защиту, а часть — в ущерб конкуренции. Соответственно, часть решений была сопряжена с возникновением ошибок первого рода, которые для экономических правонарушений, как известно, обладают более тяжелыми последствиями, чем ошибки второго рода.

В связи с выявленной Борком непоследовательностью в правоприменении был предложен переход к единому стандарту в антитрасте — критерию благосостояния потребителей. Вместе с тем, как было отмечено выше, даже в развитых странах провозглашаемые цели антимонопольной политики могут формулироваться по-другому.

В частности, речь может идти о защите/поддержании конкуренции как процесса (Германия, Венгрия, Исландия), повышении эффективности (Венгрия, Исландия), обеспечении конкурентоспособности экономики (Ирландия), предотвращении отрицательных эффектов от ограничений конкуренции (Швейцария)^[3].

Кроме того, на уровне ЕС официально ставится цель обеспечения единства экономического пространства в границах общего европейского рынка, которая обеспечивается в том числе с помощью антимонопольной политики.

Поскольку достижение целей антимонопольной политики возложено на антимонопольные органы, необходимо осознавать институциональные риски, связанные с возникновением противоречий между целями, которые перед ними ставятся, а также с операционализацией этих целей ввиду необходимости их конкретизации и формулирования на их основе определенных инструментов политики, ограничений и ориентиров для принятия решений. Во-первых, необходимо принимать во внимание, что в том случае, если антимонопольный орган преследует одновременно несколько целей — в отличие от ситуации, когда он преследует одну цель и выбор приоритета между альтернативными направлениями политики вынесен на межведомственный уровень, — сам конфликт целей и процедура выбора приоритета могут быть непрозрачными для общества.

В случае межведомственного процесса установления приоритетов вероятность того, что процесс выбора приоритета будет более прозрачным и публичным и в ходе него будет принят во внимание более широкий круг аргументов и интересов, будет выше, чем в случае принятия данного решения внутри антимонопольного органа. Однако относительный уровень прозрачности во многом будет зависеть от дизайна антимонопольного органа и организации процесса принятия решений. Вопрос о приоритетах и степени публичности их обсуждения тесно связан также с масштабами применения правила взвешенного подхода, согласно которому признаки ограничения конкуренции могут и не приводить к неблагоприятным последствиям для соответствующего участника рынка, если итоговый эффект оказывается положительным (и здесь вновь встает вопрос, каким именно образом количественно оценивается этот эффект).

В связи с этим отметим интересный случай правоприменения, когда антимонопольное ведомство Нидерландов отклонилось от привычной практики противодействия картелям и применило правило взвешенного подхода для оценки последствий соглашения между энергетическими компаниями о закрытии «грязных» производств в целях снижения экологического ущерба^[4].

Даже несмотря на запрет, который стал следствием оценки эффектов не в пользу соглашения между энергетическими компаниями, сам факт публичного сопоставления необходимости защиты конкуренции и промышленной политики, направленной на обеспечение экологичности экономического развития, свидетельствует о существования разных дискретных структурных альтернатив выявления приоритетов в применении инструментов антимонопольной политики в меняющемся мире. Во-вторых, в случае наличия нескольких целей у антимонопольного органа необходимо принять во внимание, что различные цели могут быть комплементарны (и тогда достижение одних целей способствует достижению других), но эта комплементарность не абсолютна.

В отдельных случаях цели могут вступать в противоречие, и тогда они становятся альтернативными (например, поддержка конкурентоспособности «национальных чемпионов» на внешних рынках может мешать достижению цели защиты благосостояния потребителей внутри страны). При этом конкуренция зачастую не выгодна конкурентам, из-за чего альтернативные цели могут получать большую поддержку со стороны групп интересов. В результате отсутствие интересанта, чьей единственной задачей является защита конкуренции (в лице узкоспециализированного антимонопольного органа), может привести к тому, что сама цель будет заведомо оказываться в подчиненном положении^[5].

Наличие групп интересов, связанных с альтернативными целями антимонопольных органов, вместе с возможностью антимонопольного органа самостоятельно устанавливать приоритеты между этими целями создает дополнительный риск потери независимости регулятора, поскольку, с одной стороны, становится шире круг стейкхолдеров, а с другой — критерии, по которым можно было бы судить о том, достигает ли антимонопольный орган поставленных перед ним целей, с увеличением числа целей становятся более размытыми. В то же время существует и противоположный эффект: передача отдельных целей в сферу ответственности антимонопольного органа может объясняться как раз его институциональной и политической независимостью и способностью не ориентироваться на отдельные группы интересов при принятии решений.

Так, в России в сферу ответственности антимонопольного органа входит достаточно большой, по мировым меркам, набор областей, причем в последние годы он только расширялся.

В частности, в 2015 году полномочия расформированных Рособоронзаказа и Федеральной службы по тарифам перешли к ФАС России. Наблюдаемое разнообразие задач, решаемых антимонопольным органом, и расширение сферы его ответственности базируются на идее комплементарности всех указанных направлений деятельности, более конкретно — их комплементарности с деятельностью по защите конкуренции. Однако полная комплементарность является скорее теоретической конструкцией, чем реально ожидаемым явлением, в связи с чем остро встает вопрос о способах обеспечения согласованности работы по разным направлениям и в отдельных случаях — о выборе правильного приоритета. Возникает потребность в компенсационных механизмах, которые снижали бы риск ухудшения системы выбора приоритета в условиях, когда такой выбор совершается не на межведомственном уровне, а внутри одной организации, а значит, как правило, в условиях меньшей прозрачности^[6].