Файл: Текст пособия.doc

Самый же весомый, на наш взгляд, контраргумент «пессимистов» связан с тем, что «оптимисты» собираются лечить последствия, не затрагивая причин. В самом деле: с чем, в первую очередь, связан растущий уровень заболеваний, в том числе и генетических? С теми же самыми экологическими проблемами, вредными привычками и в целом – с ложными жизненными ориентациями (а, значит, неблагополучием общества в целом). Не решив эти проблемы, мы будем вынуждены постоянно искать новые и новые методы лечения, не успевая за разрушительными процессами. Что же касается «выбора своего тела», в частности, его внешнего вида (в том числе всевозможных операций по омоложению), то за этим стремлением стоит чаще всего лень и пассивность современного человека, не желающего приложить усилия (спорт, правильное питание, отказ от вредных привычек) для сохранения красоты и молодости; и эти искусственные методы сплошь и рядом, как известно, если не заканчиваются печально, то во всяком случае дают лишь временный эффект. Вряд ли можно по-настоящему обмануть природу, которая создавала нас миллионы лет и поистине с ювелирным мастерством. Кроме этого, за тезисами о «свободе выбора себя» стоит глубинная неуверенность современного «массового человека» в себе как в личности, интересной людям своим богатым внутренним миром, а отнюдь не цветом глаз или формой ног¹. И, наконец, здесь есть еще одна принципиальная опасность – то, что, поддерживая развитие этих технологий, мы мостим дорогу новой, изощренной эксплуатации человека – собственно, уже не человека, а «человека-киборга» или «клона». О ней прекрасно писал выдающийся английский писатель и публицист К.С. Льюис.

ВСТАВИТЬ

Тема 3. Этика науки

Единая мораль специфически преломляется в различных сферах, в том числе в научной деятельности. Известный социолог Р. Мертон в работе «Нормативная структура науки» выделил четыре основополагающие ценности, составляющие ценностно-нормативную структуру науки: универсализм научного знания, его всеобщность, незаинтересованность (бескорыстность) и организованный скептицизм. Позднее, в работе «Амбивалентность ученого» он вводит еще девять пар взаимно противоположных норм, образующих этическое поле повседневной деятельности ученого. К этой проблеме, разумеется, помимо Мертона, обращались многие авторы, и интерес к ней не иссякает особенно в связи со сложными и кризисными процессами в самой науке и в сферах ее применения. Так, В.С. Степин выделяет две основные этические установки науки: самоценность истины и ценность новизны. Поиск истины воплощается в целом ряде идеалов и нормативов научного познания: в принципах организации знания (например, в требовании логической непротиворечивости теории и ее опытной подтверждаемости), в поиске объяснения явлений исходя из законов и принципов, отражающих сущностные связи исследуемых объектов, и т.д. Не менее важную роль в научном исследовании играет установка на постоянный рост знания и особую ценность новизны в науке. Она выражена в системе идеалов и нормативных принципов научного творчества (например, в запрете на плагиат, в допустимости критического пересмотра оснований научного поиска как условия освоения все новых типов объектов и т.д.). Еще одним важнейшим принципом является требование научной честности: ученый может ошибаться, но не имеет права подтасовывать результаты. «Рассмотрим один пример из жизни современной науки, который может служить образцом непримиримости сообщества к нарушениям этих принципов. В середине 70-х годов в среде биохимиков и нейрофизиологов громкую известность приобрело так называемое дело Галлиса, молодого и подающего надежды биохимика… Им была выдвинута оригинальная гипотеза о том, что морфины растительного происхождения и внутримозговые морфины одинаково воздействуют на нервную ткань. Галлис провел серию трудоемких экспериментов, однако не смог убедительно подтвердить эту гипотезу, хотя косвенные данные свидетельствовали о ее перспективности. Опасаясь, что другие исследователи его обгонят и сделают это открытие, Галлис решился на фальсификацию. Он опубликовал вымышленные данные опытов, якобы подтверждающие гипотезу. “Открытие” Галлиса вызвало большой интерес в сообществе нейрофизиологов и биохимиков. Однако его результаты никто не смог подтвердить, воспроизводя эксперименты по опубликованной им методике. Тогда молодому и уже ставшему известным ученому было предложено публично провести эксперименты на специальном симпозиуме в 1977 году в Мюнхене, под наблюдением своих коллег. Галлис в конце концов вынужден был сознаться в фальсификации. Сообщество ученых отреагировало на это признание жестким бойкотом. Коллеги Галлиса перестали поддерживать с ним научные контакты, все его соавторы публично отказались от совместных с ним статей, и в итоге Галлис опубликовал письмо, в котором он извинился перед коллегами и заявил, что прекращает занятия наукой»¹.

Но особую значимость этика науки стала приобретать по мере развития научно-технической сферы в последнее столетие и растущей опасности непредсказуемых и неуправляемых последствий применения новых открытий. Прежде всего эти вопросы встали в связи с развивающимся военно-промышленным комплексом. Общеизвестно, что разрушительный потенциал накопленного оружия и военных технологий (в особенности атомное оружие) способен, при его применении, уничтожить все население планеты, более того, всю биоту, превратив Землю в безжизненную пустыню. И все чаще стало высказываться мнение, что ответственность за это лежит отнюдь не только на политиках и военных, но и на ученых – на тех, кто, отстранившись от социально-нравственных последствий своей деятельности, порождает разрушительные технологии.

Несколько позднее возникли новые проблемы в связи с развитием биологии, медицины, генной инженерии и, в целом, с появлением возможностей вмешиваться в природу человека, в естественные процессы – рождение и смерть, о чем мы писали выше. Эти проблемы породили целое направление – биоэтику (термин предложен В. Р. Поттером в 1969 г.). Ее появление связывают с дискуссиями, вспыхнувшими в 60-х гг. ХХ века в США (Сиэтл) вокруг аппарата «искусственная почка». Поскольку этот аппарат был единственным на всю клинику, то встал вопрос: кому из пациентов его следует предоставить. В итоге была создана общественная комиссия, и с этих пор начались систематические дискуссии относительно моральных принципов врачебной и, шире, биолого-медицинской исследовательской деятельности, которые сформировали целое теоретико-практическое направление исследований.

Сегодня в биоэтике обсуждаются такие вопросы, как защита прав испытуемых, проблемы эвтаназии, прерывание беременности, пересадка органов и тканей и ряд других. В то же время надо отметить, что об определении предмета и метода биоэтики нет единых мнений. Как отмечает А.П. Огурцов, прежде всего биоэтику пытаются отождествить с биомедицинской этикой, ограничив ее содержание этическими проблемами отношений «врач — пациент». Существует и более широкое понимание биоэтики, включающее в себя ряд аксиологических проблем профессиональной деятельности, смежной с врачебной, ряд социальных проблем, связанных с системами здравоохранения и, наконец, проблем, относящихся к отношению человека к животным и растениям. Тем самым биоэтика включает в себя этические регулятивы отношения к животным и тот круг проблем, который ранее относился к экологической этике. Кроме того, термин «биоэтика» указывает на то, что она ориентируется на исследования живых существ независимо от того, находят ли они свое применение в терапии или нет. Иными словами, биоэтика ориентируется на достижения современной биологии при обосновании или решении моральных коллизий, возникающих в ходе научных исследований. Сегодня работает целый ряд исследовательских центров по биоэтике, например, Гастингс-центр под Нью-Йорком (США), Центр по биоэтике при медико-исследовательском институте Монреаля (Канада), Центр по биоэтике при Торонтском университете (Канада), Институт по этике, основанный Кеннеди, при Джорджтаунском университете (США). Издается ряд национальных и международных журналов. В 1978 г. начато издание «Энциклопедии по биоэтике». Выпущено 15 томов международной библиографии по биоэтике, подготовленной Гастингс-центром (США).¹ Одним из значимых практических следствий развития данного направления стало создание разного рода общественных этических комиссий, участвующих в обсуждении наиболее сложных и спорных вопросов. Начало этого движения связано с проблемами проведения биомедицинских исследований с участием человека. В 1964 году была принята Хельсинкская декларация ВМА «Этические принципы медицинских исследований с участием человека в качестве испытуемого», которая позднее дорабатывалась, но сохранила ключевые требования: добровольное и информированное согласие испытуемого на эксперимент и санкцию независимого этического комитета, то есть проведение этической экспертизы. В 1997 году была принята Конвенция Совета Европы о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины, уже ратифицированная многими странами.

Но, разумеется, возможности подобных этических экспертиз сами по себе ограничены. Классической этике не приходилось сталкиваться с вопросами, подобными тем, которые порождены развитием современных технологий. Типичный пример – дискуссии относительно эвтаназии или прерывания беременности. Сторонники эвтаназии обосновывают требование ее легализации прежде всего правом человека на выбор в фундаментальном вопросе собственной жизни или смерти; стремлением избавить человека от страданий, часто невыносимых. Противники апеллируют к возможным и трудно контролируемым злоупотреблениям в этой сфере, а также всегда существующей возможностью выздоровления пациента. Легко видеть, что и те, и другие аргументы достаточно серьезны. Что касается прерывания беременности, то здесь прежде всего встает вопрос относительно срока беременности, при котором эмбрион должен считаться не просто скоплением клеток, а индивидом, имеющим право на жизнь и на ее правовую защиту. Сторонники аборта выдвигают тезис о праве женщины свободно распоряжаться собственным телом и, в частности, в вопросе деторождения. Очевидно, что здесь право потенциальной матери встает вразрез с правом будущего ребенка, и какие-либо формальные аргументы одной стороны могут легко быть опровергнуты столь же формальными. Сложность ситуации усугубляется тем, что большинство населения планеты принадлежит к той или иной религиозной традиции, в рамках которой существуют свои запреты и нормы. Поэтому можно резюмировать, что это направление находится в зародыше своего развития.

Обобщая же сказанное, можно резюмировать, что новые тенденции в этике науки связаны со следующими основными факторами.

1. Первый фактор заключается в том, что «среди исторически развивающихся систем современной науки особое место занимают природные комплексы, в которые включен в качестве компонента сам человек. Примерами таких “человекоразмерных” комплексов могут служить медико-биологические объекты, объекты экологии, включая биосферу в целом (глобальная экология), объекты биотехнологии (в первую очередь генетической инженерии), системы “человек — машина” (включая сложные информационные комплексы и системы искусственного интеллекта) и т.д. При изучении “человекоразмерных” объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинают играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. В этой связи трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к “человекоразмерным” объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений» ¹.

2. Второй фактор связан с изменяющимся отношением к природе и к взаимосвязям человека и природы. На этом пути возникла и активно развивается экологическая этика, связанная с именами таких ученых, как А. Швейцер, Э.Ласло, О.Леопольд и др.; в нашей стране на протяжении многих лет в этом направлении работает В. Борейко. Толчком к появлению экологической этики стал прежде всего глобальный экологический кризис, заставивший пересматривать традиционное западное отношение к природе как к источнику ресурсов, а к человеку как к «царю природы».

3. Третий, обобщающий фактор, - ставшая очевидной ответственность ученых за результаты своих исследований; необходимость отказаться от принципа ценностной нейтральности научной деятельности.

Раздел 4. Популяризация науки в СМИ: современная ситуация, перспективы развития

Тема 1. Проблемы популяризации науки в России и других странах

Популяризация науки – это распространение научных знаний в форме, доступной для широкого круга людей, или, как часто говорят, перевод научных текстов на язык, понятный массам. Она имеет давнюю историю, но проблемы, с ней связанные, в полной мере были осознаны только в прошедшем веке, когда и объем научных знаний и особенно уровень их сложности стали расти экспоненциально. «Всякий, кому хоть раз приходилось популярно излагать какую-нибудь абстрактную научную тему, – писал А. Эйнштейн, – знает, как это трудно. Изложение можно сделать понятным, обойдя существо проблемы и предлагая вниманию читателя лишь ее поверхностные аспекты или смутные намеки. При этом читатель будет введен в заблуждение, ибо у него создается обманчивое впечатление, что он все понял. Можно поступить иначе и написать с полным знанием дела обзор проблемы, но так, что изложение будет недоступно неподготовленному читателю»².

Тем не менее на протяжении долгого времени сфера научной популяризации активно развивалась, в том числе и в нашей стране. Большую роль в деле распространения научных знаний в России сыграли М.В. Ломоносов, Д.И. Менделеев, К.А. Тимирязев, И.И. Мечников, А.М. Бутлеров, И.П. Павлов и многие другие, руководствуясь при этом бескорыстными просветительскими целями; в деле популяризации прогрессивных научных идей активно участвовали В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Д.И. Писарев, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский. Позднее, в годы советской власти, научная популяризация стала заботой государства, в связи с поставленной задачей подъема уровня образованности широких масс и создания благоприятных социальных условий для развития советской науки. «В 1919 г. в Москве в Госиздате был создан научно-популярный отдел, который поначалу преимущественно переиздавал старые популярные произведения, подвергая их переработке и дополняя с учетом новейших данных (прежде всего естественнонаучного и мировоззренческого характера). Основными изданиями были специальные научно-популярные сборники. Широкий размах издание научно-популярных книг получило в 1930-е годы после создания в составе Объединенного научно-технического издательства страны Главной редакции научно-популярной и юношеской литературы»¹. Но настоящим пиком стал позднее период «оттепели», когда профессия ученого, особенно физика, стала одной из самых престижных, а научно-популярные журналы буквально расхватывались.

В западных странах развитие данной сферы шло несколько по-иному. «Было время, когда наука не нуждалась в общественном внимании. Датский астроном Тихо Браге, например, полагал, что добытые знания должны быть доступны только правителям, знающим, как ими распорядиться… Эта схема была вполне приемлема, пока финансирование зависело от просвещенных монархов или меценатов. Но с переходом развитых стран к демократическому устройству наука стала финансироваться из общественных фондов, а значит, зависеть от мнения публики, которая воспринимает только язык шоу. Ученые, разумеется, с трудом восприняли эту перемену. Многим не по душе выступать в роли массовика-затейника, развлекая рассказами, например, про эволюцию Вселенной рабочих и служащих, особенно если речь идет о вопросах спорных, где и самим-то ученым не все ясно»². Но, тем не менее, западные общества активно и успешно использовали механизм «научного шоу»: «В конце 1970-х директор по анализу данных и планированию проекта “Викинг” Джентри Ли учредил продюсерскую компанию, которая по сценарию астронома, биолога и научного писателя Карла Сагана сняла 13-серийный научно-популярный фильм “Космос”. Фильм охватывал широчайший набор тем - от судьбы Александрийской библиотеки до межпланетных полетов, от эволюции звезд до происхождения жизни… Причем это популярное научное шоу не опускалось на уровень попсы, а создавалось “в предположении, что публика гораздо умнее, чем о ней принято обычно думать, что глубочайшие научные вопросы о природе и происхождении мира вызывают любопытство и энтузиазм у огромного числа людей”. Саган оказался прав. С тех пор “Космос” посмотрели 600 млн. зрителей (около 10% населения Земли) более чем в шестидесяти странах мира (Россия в их число не входит). Это был один из первых экспериментов по профессиональному созданию захватывающего научно-популярного кино. В 1985 году, спустя пять лет после премьеры "Космоса", был запущен телеканал Discovery, целиком посвященный научно-популярным и историческим программам. На сегодня в США он лидирует среди кабельных каналов по числу подключений - 92 млн., и еще более 300 млн. в 170 других странах»³.

Сегодня же, по общему мнению, в этой сфере наблюдается кризис, и не только в России (где он является особенно острым), но и в мире в целом. Чтобы выжить, научно-популярная журналистика должна увеличивать дозу развлекательности и все чаще в ущерб научности. Причины этого многоплановы, некоторые из них являются общими для всех стран, другие же специфичны именно для нашей страны и для современного периода ее существования. Среди общемировых причин можно выделить следующие:

• определенное понижение статуса науки и падение интереса к ней, связанное с рядом уже упоминавшихся факторов: с тем, что развитие науки не способствовало ожидаемому решению многих общечеловеческих проблем, с прямыми негативными последствиями применения научных открытий, с пересмотром взглядов на научное знание и научные методы в результате развития философии науки XX века;

• растущая сложность «перевода» большинства открытий на обыденный язык; в некоторых научных областях – практическая невозможность такого перевода;

• прагматико-потребительская ориентация современного глобализованного мира и неразрывно связанный с ней рост индустрии развлечений, что вытесняет потребность в серьезной информации.