Файл: Образцов В.А., Богомолова С.Н. - Криминалистическая психология.pdf

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

106

Критерии, относимые  ко  второй  и  третьей  категориям, более  специфичны, и  эта

специфичность  становится  объектом  оценки (оказывается  в  фокусе  внимания  эксперта). Под
включенностью  в  контекст  понимается "привязка" расследуемого  события  ко  времени  и
пространству.

В качестве индикаторов  достоверности показания  могут  выступать  такие  специфические

элементы содержания, как описание взаимодействий, воспроизведение разговоров, сообщения о
неожиданных "осложнениях" в  ходе  инцидента  и  т.п. Третья  категория  критериев  касается
особенностей содержания показаний. Сообщения о необычных или "избыточных" (не имеющих
отношения  к  делу) деталях, сообщения  о  чувствах, душевных  состояниях  преступника  или
жертвы (свидетеля), как  правило, присутствуют  в  рассказе  о  действительно  пережитом, а  не
придуманном событии.

Так, например, ребенок – жертва  сексуального  посягательства – может  дать  точное

описание деталей феномена эякуляции (или семяизвержения), смысл которого ему непонятен.
Поэтому  он  может  этот  феномен  неправильно  интерпретировать. Или  такой  критерий
достоверности, как  сопутствующие  внешние (побочные) ассоциации: рассказчик  включает  в
повествование  какие-то  прошлые  разговоры  с  преступником (не  имеющие  отношения  к
расследуемому  событию). Например, по  делу  об  инцесте (кровосмешении) дочь  вспоминает,
как раньше они с отцом обсуждали ее прошлые сексуальные отношения с другими партнерами.

Критерии  четвертой  категории  относятся  к  мотивации  лица, дающего  показания. В  его

речи могут присутствовать спонтанные исправления по ходу рассказа, сомнения в надежности
собственной памяти ("точно не помню", "возможно, я что-то забыл"), неуверенность в том, что
его рассказу поверят, упоминание деталей, свидетельствующих не в пользу дающего показания,
упоминание деталей, свидетельствующих о  желании реабилитировать преступника, объяснить
его  поведение. Наличие  в  рассказе  подобных  признаков  должно  наводить  на  мысль  о
возможности  ложного  обвинения, так  как  в  правдивом  показании  такие  критерии
маловероятны.

И  наконец, последний  критерий  достоверности  относится  к  специфическим  деталям

расследуемого  преступления. Для  того, чтобы  соответствовать  этому  критерию, нужна
специфическая 

компетентность. Например, в 

случае 

сексуальных 

преступлений

подтверждением достоверности будет "согласованность" между различными частями показания
и "типичным  ходом  развития" сексуального  преступления. Если, скажем, показания  ребенка
согласуются с эмпирическими данными об особенностях сексуальных посягательств на детей и
противоречат  расхожим  представлениям  непрофессионалов, то  это  самое  убедительное
подтверждение  истинности  показаний. Так, для  инцеста  характерно  длительное  развитие
взаимоотношений  и  прогрессирующая  их  эскалация (все  начинается  с  самых  невинных
сексуальных  забав). Специфической  особенностью  преступлений  этого  типа  является  также
изменение отношения жертвы к посягателю по мере развития их отношений.

Оценка достоверности показаний – это сложный процесс, имеющий как количественный,

так и качественный аспекты.

При оценке достоверности соблюдаются три непреложных правила.

Правило  первое.

  Простые  повторения  в  разных  частях  показаний  не  увеличивают

«рейтинга» присутствия критерия.

Правило  второе.

  Один  и  тот  же  фрагмент (часть) показаний (рассказа  потерпевшего)

может работать сразу на несколько критериев, т.е. может оцениваться в несколько баллов.

Правило  третье.

  Подлежат  оценке  лишь  те  показания, которые  имеют  отношение  к

расследуемому событию (а не все, о чем может рассказать опрашиваемый).

После  оценки  присутствия (отсутствия) каждого  из 19 критериев  дается  общая  оценка

качества  показания, т.е. степени  вероятности  достоверности  показаний. Другими  словами,
достоверности  того, что  опрашиваемый  действительно  пережил (а  не  придумал) то, о  чем
рассказывает.

В настоящее время возможна только качественная оценка показаний, так как пока не ясен

"вклад" каждого из критериев в общую оценку достоверности.

Кроме  всего  прочего, оценка  достоверности  любого  конкретного  показания  должна

соотноситься  с  оценкой  когнитивных  и  вербальных  способностей  источника  информации

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

107

(например, ребенка, если речь идет о показаниях детей), а также со сложностью описываемого
события.

Количество  критериев, которые  можно  найти  в  тексте, зависит  от  объема  показания,

природы  описываемого  события, а  также  от  когнитивных  способностей  лица, дающего
показание (т.е. от  способности  воспринять, запомнить, удержать  в  памяти  и  впоследствии
вербально  воспроизвести  воспринятое). Получение  обстоятельного, объемного  показания
зависит о г "искусства" допрашивающего, его  умения "разговорить" собеседника и  направить
разговор в нужное русло.

Кроме  того, до  проведения  интервью  необходимо  получить  как  можно  больше

информации  о  расследуемом  деле, это  нужно  для  того, чтобы  при  проведении  интервью  не
пропустить важную информацию. Специально разработанные приемы направлены на то, чтобы
получить рассказ достаточной длины, избежав при этом наводящих и внушающих вопросов. По
завершении свободного рассказа у интервьюера может возникнуть необходимость в получении
дополнительной информации, уточнении каких-либо деталей и обстоятельств дела.

Хотя  метод  давно  и  широко  применяется  в  экспертной  практике, исследований  по

проверке  его  точности, эффективности (валидности) проводилось  очень  мало. Публикация  об
одном  из таких исследований (удовлетворяющих минимуму научных стандартов) относится к
1988 г.

Предметом изучения стали 40 дел о сексуальных посягательствах на детей и подростков в

возрасте от 3,5 до 17 лет. В одной группе дел факты сексуальных посягательств подтвердились
(20 дел). В  эту  группу  дела  включались  на  основании  двух  критериев: признания (без
какого-либо  давления) самого  преступника (18 случаев) и  медицинского  подтверждения
вагинального  и  (или)  анального  проникновения  и  травм.  Во  всех  делах,  отнесенных  к  этой
группе, наличествовали один или оба вышеназванных критерия.

В  другую  группу  дел  вошли  дела,  в  которых  факты  сексуального  посягательства  не

подтвердились. Включение  дел  в  эту  группу  основывалось  на  следующих  критериях:
подозреваемый  упорно  отрицал  свою  вину, медицинских  доказательств  и  других
подтверждающих  свидетельств  также  не  было, по  оценкам  клинического  психолога
вероятность  посягательства была  очень  мала, дело было прекращено. (Кроме  того, в 13 из 20
случаев проверка на полиграфе подтвердила непричастность подозреваемого.)

Обе  группы  были  аналогичны  по  составу  и  типам  вменяемых  в  вину  сексуальных

посягательств. В  первой  группе (подтвердившиеся  дела) было 3 мальчика  и 17 девочек, во
второй – 2 мальчика и 18 девочек. Тип посягательства: пальцевые проникновения (7 в первой
группе и 9 – во второй) и вагинальное совокупление (5 в первой группе и 7 – во второй). Что
касается  связей  между  потерпевшим  и  обвиняемым (подозреваемым), то  в  группе
"подтвердившихся  обвинений" 9 преступников  были  членами  семьи  потерпевшего  и 11
посторонними лицами; в  группе "неподтвердившихся обвинений" только два обвинения были
выдвинуты против посторонних.

40 интервью  с  детьми (потерпевшими) были  переведены  в  письменный  формат  и

оценивались  опытными  экспертами, прошедшими  специальную  подготовку  по  работе  с
методом  анализа  утверждений. Экспертная  оценка  достоверности  показаний  производилась
"вслепую", то есть эксперт не знал, подтвердилось ли в суде обвинение или нет. Кроме того, он
не  знал,  к  какой  группе  дел  относится  то  или  иное  показание.  Использовалась  3-балльная
оценочная шкала: 0 – данный критерий в показании отсутствует; 1 – критерий в показании есть;
2 – критерий  в  показании  есть  и  сильно  выражен. Максимально  возможное  число  баллов  по
всем 19 критериям – 38 (каждый  критерий  оценивался  в  два  балла). Полученные  оценки
ранжировались от 0 до 38. Как оказалось, по критериям  достоверности  две группы дел  очень
четко дифференцировались: средний балл в группе с подтвердившимися обвинениями был 24,8
(при максимально возможном 38), в группе с неподтвердившимися обвинениями – 3,6.

Некоторые  критерии  особенно  хорошо  дифференцировали  принадлежность  показаний  к

той  или  иной  группе  дел: в  группе  с  неподтвердившимися  обвинениями (критерии
достоверности показаний) отсутствовали.

6.2. Американский вариант метода анализа утверждений

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

108

Разработанный  в  Германии  метод  анализа  утверждений  был  принят  на "вооружение" в

США  и  развит  американскими  специалистами. Они  создали  его  улучшенную  модификацию,
рассчитанную  на  применение  не  только  судебными  экспертами-психологами, но  и
непосредственно  следователями. В  современном  американском  варианте  методики  анализа
утверждений (АУ) акцент  делается  на  использование  лингвистических  особенностей
английского  языка. (Поэтому  применение  этого  метода  в  нашей  стране  предполагает
необходимость  проведения  специальных  исследований, нацеленных  на  его  увязку  со
спецификой российской языковой культуры.)

Опыт  следственного  применения  данного  метода  за  рубежом  показывает, что  с  его

помощью  следователь  может  убедиться,  с  кем  он  имеет  дело  –  с  правдивым  или  лгущим
человеком. В  зависимости  от  результата, если  этот  человек  попал  в  круг  подозреваемых,
следователь строит версию о возможной причастности или непричастности его к совершенному
преступлению.

Метод  рекомендуется  применять  на  стадии  подготовки  допроса  проверяемого  лица. Это

позволит  выбрать  правильную  тактику  предстоящего  допроса  и  облегчит  решение  задачи  по
получению признательных показаний.

В одной из американских фирм в интервале между 12 и 13 часами в рабочий день пропал

мешок  с  деньгами, приготовленный  для  отправки  в  банк. Руководитель  фирмы  обратился  к
агенту  ФБР  Полу  Гоффину  с  просьбой  найти  вора  и  высказал  предположение,  что  кражу
совершил  кто-то  из  персонала  фирмы. В  беседе  с  заявителем  детектив  выяснил, кто  из
сотрудников  имел  доступ  в  комнату, из  которой  пропали  деньги. Затем он  написал  записку  с
инструкцией, передал  ее  руководителю  фирмы, попросил  его  размножить  записку  и  раздать
каждому из названных сотрудников. Инструкция была такой: взять лист бумаги и описать как
можно  подробнее  с  указанием  часа  и  минут  в  хронологическом  порядке  все  свои  действия  в
день  происшествия, начиная  с  момента  пробуждения  утром  и  до  отхода  ко  сну. В  описании
должны  быть  указаны  в  хронологической  последовательности  все  происшедшие  за  день
события, дела, в которых принимал участие проверяемый и которые происходили вокруг него,
а также чувства, испытанные при восприятии происходившего в течение дня.

Расставшись  с  детективом, руководитель  фирмы  поехал  к  себе  на  работу  и  сделал  все

именно так, как ему рекомендовал Гоффин. Полученные от сотрудников объяснения он потом
отвез  детективу. Изучив  тексты, Гоффин  произвел  их  первичную  сортировку. Некоторые  из
объяснений он  сразу  же  отложил, исключив  их  авторов  из  числа  проверяемых. В  отношении
тех, кто по его мнению заслуживал внимания, определил  очередность  их приглашения  к себе
для  опроса. Когда  и  эта  часть  проверки  была  завершена, детектив  сопоставил  сделанные
показания с текстами объяснений, безошибочно определил круг подозреваемых, передопросил
их  и  получил  у  них  то,  что  хотел  –  признание  своего  участия  в  совершенной  краже  и
возвращение похищенного.

Успешному  разрешению  данной  ситуации  способствовали  знания, полученные

детективом  в  Академии  ФБР  в  рамках  курса  "Интервьюирование  и  допрос".  Изучаемая  там
методика  анализа  утверждений  ориентирует  полицейских  следователей  на  необходимость
исследования таких компонентов письменной речевой продукции: I) частей речи: местоимений,
существительных, глаголов (особенно  важно  время: настоящее  или  прошедшее); 2)
посторонней, т.е. не  имеющий  отношения  к  делу  информации; 3) степени  уверенности  в
сообщаемой информации; 4) баланса утверждений (показаний).

С  точки  зрения  категории "баланс", показания – это  не  просто  последовательность

каких-то  изложенных  деталей, это  своего  рода "отчет" о  событии. Развернутое  показание
должно  состоять  из  трех  примерно  равнообъемных  частей.

Первая  часть

    –  то,  что

предшествовало  расследуемому  событию (она  вводит  событие  в  контекст).

Вторая  часть –

описание возникновения самого расследуемого события, то есть того, что случилось во время
кражи, изнасилования, пожара  и  т.п.

Третья  часть –

  описание  того, что  произошло  после

расследуемого  события, в  том  числе

действия

    и

эмоции

  (на  эмоции – особое  внимание!)

интервьюируемого. Эта последняя часть должна быть по крайней мере не меньше первой. Чем
лучше  сбалансированы  три  части  показания, тем  больше  вероятность  того, что  показания

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

109

правдивы. На  листке, на  котором  написано  показание, подсчитывается  количество  строк  в
частях, описывающих «до», «во  время» и «после». Если  каждая  часть  составляет  примерно
33%, то есть 1/3 строк, то большая вероятность, что показание правдиво. Допустимы вариации,
но  небольшие. Если  какая-то  часть  показания  неполная  или  вовсе  отсутствует – весьма
вероятно, что  показание  ложное. Приведем  следующий  пример  из  следственной  практики. В
показании, написанном человеком, у которого якобы сгорел дом, следователь насчитал 56 строк
(показание  содержало полное описание событий – от  пробуждения  до отхода  ко сну – в  день
пожара). Далее следователь произвел дифференцированный подсчет:

до пожара – 33 строки (59,0%),
во время пожара – 16 строк (28,5%),
после пожара – 7 строк (12,5%).
Явное  нарушение  баланса  насторожило  следователя. Часть "ДО" чересчур  длинная, а

часть "ПОСЛЕ" – слишком короткая. Кроме того, в первой части содержалось слишком много
информации, никакого отношения к пожару не имеющей. У следователя возникла мысль: "А не
пытается  ли  автор  текста  оправдать  себя  или  сбить  с  толку  расследование?". Версия
подкреплялась  еще  и  тем, что  в  рубрике "ПОСЛЕ" имелось  очень  мало  информации  и
совершенно  отсутствовали  какие  бы  то  ни  было  эмоции. Никаких, естественных  для
пострадавшего  признаков  гнева, шока, горечи, чувства  потери. Получалось, что  заявителя
последствия пожара совсем не волновали. Впоследствии этот человек признался в том, что дом
поджег он сам.

Анализ  частей  речи – самая  важная  и  самая "американизированная" часть  метода  АУ.

Простой и доступной форме изложения рекомендаций для следователя по проведению данного
анализа  предшествовала  длительная  работа  по  установлению  критериальных  признаков
(нормы), характерных для правдивого показания. Следователь, зная эти критерии, сравнивает с
ними  конкретные  показания, ищет  отклонения  и  делает  вывод  о  правдивости  или  ложности
сообщений.

Наличие  в  показании  посторонней, не  имеющей  отношения  к  делу, информации  также

может служить признаком лжи. Человек, говорящий правду, тот, кому нечего скрывать, когда
ему задают вопрос: "Что случилось?" будет связно и в хронологическом порядке рассказывать
об  обстоятельствах  развития  события. Любая, не  относящаяся  к  этому  вопросу  информация,
считается посторонней.

Лицо, причастное  к  преступлению  может  испытывать  потребность  в  оправдании  своих

действий. В  таких  случаях, информация, содержащаяся  в  показании, будет  отклоняться  от
логической  временной  структуры  или  будет "обходить" события, имевшие  место  в
действительности. Может  также  иметь  место  сообщение  избыточной  информации. В  таких
случаях  следователь  должен  внимательно  изучить  эту  постороннюю  информацию  и  задаться
вопросом: почему  коммуникатор  считает  необходимым  эту  информацию  включить  в  рассказ.
Супруг, застреливший  жену, рассказывал  в  полиции, что  он  чистил  ружье  и  оно  случайно
разрядилось. Следователи  попросили  мужчину  описать (на  бумаге) все, что  он  делал  в  день
убийства.

В  ответ  на  это  предложение  последовало  длинное, перенасыщенное  деталями  описание

состоявшейся  накануне  охоты и  того, какое  ржавое  у  него  было  ружье, однако  занятие, дела,
поступки  в  день  убийства  были  опушены. По  показателю  качества  посторонней  информации
следователь заподозрил "охотника" в преднамеренном убийстве жены.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

110

Другой важный  фактор АУ – дефицит  убедительности или недостаточная уверенность  в

сообщаемой  информации. Следователя  должно  настораживать, если  в  показании  постоянно
повторяются выражения типа: "Я не припоминаю", "Точно не помню", "Возможно, я забыл".

Нужно  также  обращать  внимание  на  использование  в  повествовании  таких  фраз  как "Я

думаю",  "Я  считаю",  "Типа  того",  "Из  того,  что  я  знаю"  и  т.п.  Эти,  так  называемые
"ограничители", служат  для  того, чтобы "обесценить" сообщение  еще  до  того, как  оно  будет
передано. Обычно человек, избегающий прямых, точных, категоричных ответов, оставляет себе
возможность  для  маневра. Для  следователя  это  должно  стать  сигналом  того, что
допрашиваемый чего-то недоговаривает.

По  одному  из  дел  объектом  анализа  являлось  заявление  студентки  колледжа,

утверждавшей, что в 3 часа 30 минут в ее комнату проник мужчина и изнасиловал ее.

Заявление было переведено из устной формы в письменную. Из опыта известно, что при

описании потерпевшими такого сильного травмирующего психику события, как изнасилование,
эмоции должны "бить через край". Однако в сообщениях студентки их было явно недостаточно.
Вот  как  она  описала  случившееся: "Он  схватил  меня  и  приставил  к  горлу  нож. Когда  я
проснулась, а я уже действительно спала, я не стазу поняла, что происходит. И, поверьте мне, я
испугалась и удивилась. Вы знаете, Вы знаете, я была испугана, а он приказывал мне замолчать
и спрашивал, чувствую ли я нож у горла".

Обращает на  себя внимание фраза: "Я испугалась, когда проснулась". В ситуации, когда

женщина просыпается ночью и видит у себя в постели незнакомого мужчину, угрожающего ей
ножом, более естественно было чувство ужаса, оцепенения, а не удивления и испуга.

Следователь  учел  все  эти  обстоятельства, готовясь  к  допросу. И  избранная  им  тактика

позволила изобличить  студентку  в  ложном  доносе. Событие  преступления  отсутствовало, что
она и была вынуждена признать.

Не  так  давно  внимание  средств  массовой  информации  в  Америке  было  привлечено  к

нашумевшей  истории,  разгоревшейся  вокруг  Сюзанны  Смит  и  двух  ее  якобы  пропавших  без
вести  детей. В  ходе следствия  выяснилась  картина, далекая от  того, как эта  история в  начале
представлялась. А  картина  в  ее  реальном  варианте  выглядела  так: Сюзанна  Смит  вышла  из
своего  автомобиля  красного  цвета  и  отпустила  парковочные  тормоза. Машина, в  которой
находились  привязанные  к  сидениям  двое  ее  сыновей, трех  и  четырнадцати  месяцев  отроду,
покатилась  вниз  и  рухнула  с  крутого  обрыва  в  глубокое  озеро. Чтобы  скрыть  преступление,
Смит  обратилась  в  полицию  с  заявлением  о  похищении  ее  сыновей  и  потребовала  объявить
федеральный розыск детей и похитителя. Применение метода анализа утверждений позволило
заподозрить, а  затем  изобличить "безутешную" мать  в  убийстве  своих  детей  и  сокрытии
преступления.

Во  время  расследования  Сюзанна  Смит, рыдая, говорила: "Мои  дети  ждали  меня. Они

нуждались  во  мне. И  сейчас, я  не  могу  им  помочь." Муж  Сюзанны  и  отец  мальчиков,
поверивший в эту историю, пытался утешить жену: "Все хорошо. Скоро они будут дома".

Анализируя  показания  родителей "похищенных" детей, следователи  пришли  к  выводу,

что отец верил в то, что его мальчики живы, а мать знала, что их нет в живых. Прийти к такому
выводу помогла английская грамматика, в  частности, времена глаголов. Отец, говоря о  детях,

употреблял глаголы в настоящем времени,

  мать –

в прошедшем.

  Она употребляла такие слова,

как «они  ждали  меня», «они  нуждались  в  моей  помощи», поскольку  знала, что  ее  сыновья
мертвы, следовательно, помощь им уже не требуется.

Суд  признал  С. Смит  виновной  в  содеянном  и  приговорил  ее  к  пожизненному

заключению. Наказание  она  отбывает  в  одном  из  исправительных  учреждений  в  Южной
Каролине.

6.3. Примеры практической реализации метода анализа утверждений

Пример из зарубежной практики

Эта история пришла к нам из Канады. Там в собственном доме были убиты хозяйка дома