Файл: Майерс Д. - Социальная психология.pdf

Рис. 5.1. Культурные различия.

Результаты социологического опроса,

проведенного Институтом Гэллапа в 1997 г. (

Источник

: Gallup & Lindsay,

1999)

Эволюционные психологи учитывают и воздействие

окружающей среды. Критериями естественного отбора для
людей стали не только умственные способности и физическая
сила, но и социальная компетентность. Природа подготовила
нас к изучению языков и сотрудничеству с окружающими для
поиска пищи, защиты собственной жизни и выращивания
потомства. А это значит, что все мы, независимо от культуры, к
которой принадлежим, от рождения наделены способностью к
обучению (Fiske et al., 1998). Сторонники культурологического
подхода, признавая, что все формы поведения обусловлены
генами, доставшимися нам в результате эволюции, выдвигают
на первый план адаптивность человека.

К

УЛЬТУРНЫЕ РАЗЛИЧИЯ

Разнообразие языков, обычаев и форм поведения позволяет

предположить, что наше поведение преимущественно социально
запрограммировано, т. е. не является «элементом жесткого
диска». На самом деле «генетический поводок» достаточно
длинен. Как подметил социолог Ян Робертсон,

«…американцы едят устриц, но не едят улиток. Французы

едят улиток, но не едят кузнечиков. Зулусы едят кузнечиков, по
не едят рыбу. Евреи едят рыбу, но не едят свинину. Индусы едят
свинину, но не едят говядину. Русские едят говядину, но не едят
улиток. Китайцы едят улиток, но не едят людей. Племя жале,
живущее в Новой Гвинее, считает мясо человека деликатесом»
(Robertson, 1987, р. 67).

Если бы разные этнические группы жили компактно в

изолированных регионах мира, как живут до сих пор некоторые
этносы, культурные различия не имели бы непосредственного
отношения к нашей повседневной жизни. В Японии, где
проживают 126 миллионов человек, из которых 125 миллионов
– японцы, внутренние культурные различия минимальны по
сравнению, например, с Лос-Анджелесом, где в
государственных школах учатся носители 82 языков (Iyer, 1993).

Культурное многообразие окружающего нас мира становится

все более и более заметным. Мы становимся жителями одной
огромной деревни, раскинувшейся по всему земному шару,
которые связываются со своими соседями с помощью
электронной почты, реактивных лайнеров и международной
торговли. Культурные различия проявляются и в пределах
государственных границ. Жителям стран Среднего Востока,
Северной Ирландии и Косово хорошо известно, что
порождаемые ими конфликты нередко превращаются в
хроническое противостояние. Межкультурные конфликты были
названы «СПИДом международной политики, который может
никак не проявляться до поры до времени, а затем вспыхивает и
уничтожает целые страны» (Economist, 1991).

«Я убежден в том, что если бы современная психология как

наука формировалась, предположим, в Индии, ученые выявили

бы там большую часть из тех принципов, которые были
выявлены в странах Запада.

Джон Уильямc

, автор исследований

по кросс-культурной психологии, 1993»

В наши дни миграция и потоки беженцев перемешивают

культуры интенсивнее, чем когда-либо прежде. «Восток есть
Восток, а Запад есть Запад, и им никогда не встретиться», –
писал в XIX в. английский поэт Редьярд Киплинг. Однако
сегодня Восток и Запад, Север и Юг встречаются постоянно.
Италия стала вторым домом для многих албанцев, Германия –
для турок, Англия – для пакистанцев и выходцев из Вест-Индии;
следствия этого «великого переселения народов» – в равной
мере и дружба, и вражда. Для жителей Северной Америки и
Австралии их родные страны все более и более превращаются в
«плавильные котлы» разных культурных традиций. Каждый
шестой канадец – эмигрант. Работая, развлекаясь и живя бок о
бок с носителями разных культурных традиций, мы начинаем
лучше понимать, каким образом эти традиции влияют на нас, и
осознавать значение культурных различий. В мире, раздираемом
конфликтами, настоящий мир невозможен без уважения к
существующим между нами различиям и понимания того, что
объединяет нас.

Чтобы понять влияние собственной культуры, достаточно

пообщаться с носителями других культурных традиций.
Американские мужчины могут испытывать неловкость, видя,
как руководители стран Среднего Востока, приветствуя
президента США, целуют его в щеку. Немецкому студенту, не
избалованному общением с «господином профессором»,
кажется странным, что на моем факультете двери большинства
кабинетов открыты и студенты могут свободно входить в любой
из них. Одна иранская студентка, впервые оказавшаяся в
американском ресторане «Макдоналдс», долго искала в своем
бумажном пакете столовые приборы, пока не увидела, что
остальные посетители едят жареный картофель руками. Во
многих уголках земного шара ваши и мои самые утонченные
манеры будут восприняты как серьёзное нарушение этикета. В
Японии иностранцам зачастую очень трудно придерживаться

принятых там правил общежития, и они толком не знают, когда
положено снимать обувь, как наливать чай, когда преподносить
и открывать подарки, как вести себя по отношению к человеку,
стоящему выше или ниже в социальной иерархии.

Как следует из правил этикета, все культуры имеют

собственное представление о том, какое поведение можно
назвать приемлемым. Мы нередко рассматриваем эти
социальные ожидания, или нормы, как нечто негативное,
заставляющее людей слепо следовать традиции. Действительно,
нормы сдерживают и ограничивают нас, причем делают это
столь успешно и деликатно, что мы едва ли ощущаем их
существование. Каждый из нас чувствует себя в собственной
культуре так же свободно и естественно, как рыба в океане, и
чтобы почувствовать её влияние, нам нужно «вынырнуть» из
нее. «Когда мы видим, что другие голландцы демонстрируют
поведение, которое иностранцы называют “голландским”, мы
нередко не видим в нем ничего типично голландского» (Koomen
& Dijker, 1997).

Нет лучшего способа усвоить нормы собственной культуры,

чем пожить среди носителей другой культуры и убедиться в
том, что они делают что-то так, а мы делаем то же самое

по-

другому

. Живя в Шотландии, я вынужден был признаться своим

детям: да, европейцы едят мясо, держа вилку в левой руке
зубцами вниз. «Но у нас, у американцев, считается хорошим
тоном сначала нарезать мясо, а затем переложить вилку в
правую руку. Согласен, это неудобно. Но так у нас принято».

{

Смешение культурных традиций.

Эти, идущие вместе по

улице и держащиеся за руки лондонские школьницы, одна из
которых – восточных кровей, а вторая – англосаксонских,
иллюстрируют сближение в прошлом разобщенных культур,
которое происходит вследствие иммиграции и глобализации}

Подобные нормы могут показаться произвольными и

ограничивающими нашу свободу. Справедливо ли, что матерей
чаще, чем отцов, критикуют за недостаток внимания к семье и
чрезмерное внимание к работе (Deutsch & Saxon, 1998)?

Социальное поведение можно сравнить со спектаклем: он
проходит гладко, если актеры знают свои роли, подобно этому
социальное поведение не создает проблем, если известно, чего
можно ожидать друг от друга. Нормы – это смазка для
социальной машинерии. В незнакомых ситуациях, когда нормы
неочевидны, мы наблюдаем за поведением окружающих и
следуем их примеру. Индивидуалист, приезжающий в страну с
коллективистской по своему духу культурой, поначалу может
нервничать и следить за каждым своим шагом (см. главу 2).
Сказанное справедливо и в отношении коллективиста,
оказавшегося в гостях у индивидуалистов. В знакомых
ситуациях ни поступки, ни слова не требуют от нас никаких
усилий.

{Каждой культуре присущи свои собственные нормы –

правила, определяющие приемлемое и ожидаемое поведение}

Культуры также отличаются друг от друга нормами,

регулирующими экспрессивность и

личностное пространство

.

Индивидууму, воспитанному в традициях относительно
формальной культуры Северной Европы, человек, связанный
происхождением с экспрессивной культурой Средиземноморья,
может показаться «славным, очаровательным, неделовым и
тратящим время попусту». В свою очередь выходец из
Средиземноморья, скорее всего, скажет про уроженца Северной
Европы, что он «деловой, холодный и слишком озабочен тем,
чтобы не потратить зря ни секунды» (Triandis, 1981).
Латиноамериканские топ-менеджеры, прибывшие с опозданием
на званый обед, могут быть удивлены тем, насколько их
североамериканские партнеры привержены пунктуальности.

«Граница моей личности проходит на расстоянии примерно

75 см от моего носа.

В. Оден

(1907-1973)»

Личностное пространство – это как бы окружающий нас

пузырь или буферная зона, которую мы создаем между собой и
окружающими. Величина этой «зоны» зависит от ситуации.
Общаясь с незнакомыми людьми, мы держимся на
почтительном расстоянии от них (4 фута [4 фута – 121,9 см. –