Файл: Захаров А.И. - Психотерапия неврозов у детей и подростков.pdf

21

Ме тодика незаконченных предложений.

Посредством  этой  методики  удается  определить  сравнительную  значимость  конфликтных

отношений  к  матери, отцу, семье, половой  жизни, товарищам  и  знакомым, вышестоящим  лицам,
подчиненным  и  товарищам  по  работе; конфликтных  отношений  к  себе, прошлому  и будущему, а
также к жизненным целям, страхам и опасениям, чувству вины. Полученные данные представляют
результат обработки ответов 68 матерей и 50 отцов детей с неврозами.

Наиболее  конфликтно  воспринимаемыми  сферами  отношений  у  обоих  родителей  являются

страхи  и  опасения (94% матерей  и 92% отцов) и  чувство  вины (91% матерей  и 88% отцов). Из
других конфликтных сфер выделяются: отношение к прошлому (65% матерей и 68% отцов), к себе
(56% матерей  и 62% отцов), к  половой  жизни (71% матерей  и 58% отцов), а  также  отношения
матерей  к  вышестоящим  лицам (56%), отцов  к  подчиненным (48%). Заслуживают  внимания  и
конфликтные  отношения  в  прародительской  семье: у  матери  ребенка  чаще  конфликтные
отношения  со  своей  матерью  в  детстве (44%), чем  у  отца (30%), и  более  значимо  конфликтное
отношение к прошлому, что подтверждает ранее сделанные нами выводы.

Невротическая  структура  личности  родителей  находит  свое  отражение  прежде  всего  в  сфере

восприятия  себя, т. е. в  существовании  постоянных  страхов  и  опасений, чувства  вины,
недовольства собой и непринятия себя, выражаемых в итоге лабильной и пониженной личностной
самооценкой. Те  же  данные  получаются  из  анализа  профиля MMPI (частый  подъем  по  шкале
«депрессия»), дополнительных шкал MMPI, опросников Кеттэла и Лири.

Ме тодика Розенцвейга.

Мы использовали ее у 59 матерей, включая 12 матерей из неполных семей, и у 44 отцов детей

с неврозами. Контрольная группа состояла из 48 матерей и 44 отцов. Проективная основа метода
заключается  в  выявлении  реакций (ответов) испытуемых  на  месте  того  или  иного  персонажа,
изображенного  в  ситуации  фрустрации. На  содержании  ответов  может  сказываться  социальная
установка  типа «я  должен  поступить  так, как  принято, и  дать  соответствующий  ответ  на  месте
этого  персонажа». В  наибольшей  мере  это  относится  к  родителям  детей  с  неврозами, которые
придерживаются  социальных  стандартов  и  испытывают  чувство  вины  и  беспокойства  при
кажущемся или реальном отклонении от них. Ввиду этого у матерей и отцов детей с неврозами нет
значительных  различий  с  контрольной  группой, особенно  в  плане  общего  преобладания
самозащитных реакций над препятственно-доминантными и упорствующими (ЕД>ОД>NP). Тем не
менее можно выделить ряд оттеняющих норму особенностей.

У  матерей  детей  с  неврозами  по  сравнению  с  контрольной  группой  несколько  чаще

проявляется  интропунитивная (т. е. самообвиняющая) и  импунитивная (уклоняющая  или
примиряющая) направленность ответов и соответственно менее часто звучит их экстрапунитивная
(внешнеобвиняющая) направленность. У  отцов  детей  с  неврозами  по  сравнению  с  контрольной
группой отмечается значительное  преобладание экстрапунитивной направленности ответов, т. е.
они  ищут  источник  конфликта  вне  себя; несколько  чаще, чем  в  норме, ответы  импунитивной
направленности и несколько реже — интропунитивные ответы.

По  типу  реакций  и  матери  и  отцы  несколько  реже  обнаруживают  самозащитный  и

упорствующий тип  реакций и чаще — препятственно-доминантный. В последнем  случае они или
застревают  на  конфликтной  ситуации, или  считают  ее  само  собой  разумеющейся, или  отрицают
факт ее существования. В этом заложены предпосылки семейного конфликта, что подтверждается
при  разделении  семей  на  неконфликтные  и  конфликтные (по  оценке  обоих  родителей). В
последних  у  матерей  чаще  встречаются  ответы  препятственно-доминантного  типа  и
увеличивается их импунитивная направленность. В отдельно рассматриваемых неполных семьях,
где произошел разрыв брачных отношений, у матерей реже, чем в полных семьях (конфликтных и
бесконфликтных) и  в  норме, наблюдается  интропунитивная (самообвиняющая) и  чаще
экстрапунитивная (внешнеобвиняющая) направленность ответов. В этом проявляются личностные
особенности матери, способствующие разводу.

У отцов в конфликтных семьях более выражена, чем в бесконфликтных семьях и тем более в

контрольной группе, экстрапунитивная (внешнеобвиняющая) направленность ответов, т. е. они не
рассматривают  себя  как  источник  конфликта. Одновременно  у  них  реже  проявляется
импунитивная (уклоняющая или примиряющая) направленность ответов.

Коэффициент  социальной  адаптации (GCR) у  родителей  детей  с  неврозами  достоверно

меньше, чем у родителей контрольной группы. Это обусловлено неблагоприятными личностными
особенностями  родителей  детей  с  неврозами, в  том  числе  их  внутренней  конфликтностью.
Коэффициент  социальной  адаптации  у  них (по  совпадающей  оценке  обоих  родителей)
значительно менее выражен в конфликтных семьях. Наиболее низкие показатели GCR у матерей,
считающих в отличие от отцов свои отношения в семье бесконфликтными. В отличие от матерей у

22

отцов в этих же семьях коэффициент социальной адаптации максимален. Минимален он у отцов,
которые по сравнению с матерями считают свои отношения бесконфликтными. Следовательно, в
семьях  с  односторонним  конфликтом  менее  социально  адаптирован  тот  из  родителей, который
оценивает свои отношения в отличие от другого родителя как бесконфликтные.

Цве товая ме тодика Люшера.

В  отличие  от  методики  Розенцвейга  цветовая  методика  Люшера  более  информативна  и

чувствительна, особенно  в  отношении  выявления  стрессовых  состояний, но  ее  интерпретация
должна  проводиться  с  еще  большим  сопоставлением  с  данными  клиники. Сущность  методики
состоит  в  анализе  характера  выбора  цветов  в  порядке  предпочтения  из 8-цветового  набора.
Методика  применялась  на  первом  этапе  в 90 парах «мать — ребенок  с  неврозом» и 70
контрольных парах «мать — ребенок без невроза и нарушений поведения», на втором этапе — у
50 родителей детей с неврозами.

Матери  детей  с  неврозами  предпочитают  зелено-синие  и  коричнево-серые  цвета, отвергают

красный. Это  свидетельствует  о  потребности  в  расслаблении, покое, восстановлении  сил. Они
действуют  больше  через  напряжение, отгораживаются  и  защищают  себя  от  конфликтов. В
контрольной  группе  матери  больше  предпочитают  красные  и  синие  цвета, которые  говорят  о
большей активности и силе «я». Кроме напряженности, защитности и упрямства, у матерей детей
с  неврозами  выявляются  и  такие  стороны  стресса, как  неудовлетворенность  эмоциональными
отношениями, разочарование и безнадежность положения, боязнь предпринимать что-то новое.

Значительные  отличия  от  контрольной  группы  наблюдаются  в  отношении  выраженной

тревожности как у матери, так и у ребенка с неврозом. Причем имеет место прямое соотношение
между  тревожностью  матери  и  тревожностью  у  ребенка. Это — существенный  факт,
подчеркивающий  тревожность  матери  как  главный  источник  тревоги  ребенка. Поэтому
эффективность  психотерапевтических  усилий  может  быть  сведена  на  нет  при  сохранении
тревожного состояния матери. Максимум тревожности в паре «мать — ребенок» встречается при
неврозе  страха  и  неврозе  навязчивых  состояний, менее  часто  при  неврастении  и  меньше  всего
при истерическом неврозе.

Отдельно  был  проанализирован  выбор  цветов  у  матерей  и  отцов  при  неврозах  у  детей.

Согласно интерпретации, источники стресса и тревоги у обоих родителей близки между собой. В
основном  это  неудовлетворенные  эмоциональные  потребности  и  заостренное  желание
независимости, которое  сочетается  с  нежеланием  идти  на  риск  потерять  все, сопровождаясь
внутренней конфликтностью, чувством напряжения и беспокойства. В существующем положении у
матерей  проявляются  раздражительность  и  импульсивность, когда  они  односторонне  выделяют
свои  желания  и  действия  без  учета  последствий (эгоцентризм  и  прямолинейность). У  отцов
потребность избавиться от переживаний питается иллюзорными надеждами на идеализированную
близость, основанную на обаянии обеих сторон. Матери требовательны в обращении, но избегают
открытых  конфликтов, которые  могли  бы  помешать  свершению  надежд  и  замыслов. У  них
выражена потребность в поддержке и подбадривании со стороны других, их участии в разрешении
проблем. Отцы более болезненно воспринимают непонимание окружающими их нужд и желаний.
При этом у них часто появляются чувство одиночества, мысли о том, что им не к кому обратиться и
не на кого положиться.

Оба родителя хотят преодолеть трудности и упрочить свое положение, для чего им необходимо

признание в сочетании с чувством безопасности и избавлением хотя бы от части проблем. Однако
реально  это  неосуществимо  из-за  чувства  усталости, душевного  надлома, непомерности
требований  к  себе, неадекватных  способов  утверждения  своей  самостоятельности  и
независимости. Поиск  спасения  от  проблем  видится  в  безопасной, свободной  от  конфликтов
ситуации, но это, по существу, бегство от себя, отказ от реалистического разрешения личностных
конфликтов, что  подтверждается  и  частым  непризнанием  самого  факта  наличия  эмоциональной
неудовлетворенности. Вместо этого, как мы увидим далее, родители разрешают свои проблемы за
счет  ребенка, идеальный  образ  которого  и  выступает  вначале  для  них  в  качестве  очага
безопасности  и  эмоционального  принятия, но  затем  под  влиянием  действительности  перестает
играть эту роль, вызывая конфликтную диспозицию по отношению к ребенку и заостряя отношения
между самими родителями.

Отношения в семье.

Выявленные характерологические и невротические изменения у родителей являются большей

частью  следствием  неблагоприятных  условий  формирования  их  личности  в  прародительской
семье в детском и подростковом периоде жизни. Личностные изменения родителей отражаются на

23

их  отношениях  в  браке  и  на  воспитании  детей, создавая  характерологически  и  невротически
мотивированные проблемы семейных отношений. Поэтому мнение о том, что ребенок, к примеру,
может  длительно  болеть  неврозом  под  воздействием  только  одного  испуга, не  соответствует
действительности, так как испуг является выражением беспокойства ребенка как одного из многих
проявлений его невротического типа реагирования, обусловленного, в свою очередь, личностными
особенностями родителей и нарушенными отношениями в семье.

В данном разделе остановимся на некоторых наиболее актуальных для психотерапии сторонах

семейного  конфликта, выражающих  особую  структуру  межличностных  отношений  в  семье. Речь
пойдет  не  только  о  внешней  стороне  конфликта, но  и  о  проявлении  постоянного  внутреннего
недовольства, раздражения  и  обиды, имеющих  своим  источником  столкновение  несовместимых
желаний, установок и потребностей в отношении того или иного конкретного лица в семье.

Конфликт  может  создавать  постоянное  и  неразрешимое  состояние  внутреннего

эмоционального  напряжения  типа  дисстресса, ослабляющего  биотонус, реактивность  и  чувство
психического единства. Наиболее часто можно говорить о наличии невротического, субъективного
конфликта, опосредованного  невротической  структурой  личности  и  диспозицией  в  системе
отношений.

У  родителей  это  выглядит  как  основанное  на  личностном, во  многом  неудачном, опыте

отношений  в  прародительской  семье  построение  в  браке  идеализированных  концепций «образа
матери» у  мужа  и «образа  отца» у  жены. Эти  повышенные, нередко  болезненно  заостренные,
ролевые ожидания супругов по механизму невротической зависимости в начале брака облегчают
взаимопонимание  между  ними, нередко  приводя  к  обоюдной  или  односторонней  идеализации
образа партнера и самих брачных отношений. Но в дальнейшей супружеской жизни повышенные
ролевые ожидания вступают в противоречие с реальными жизненными ситуациями, невротически
заостряя их, особенно в кризисные периоды жизни семьи, связанные с отделением от родителей,
вмешательством  с  их  стороны, рождением  ребенка, его  болезнями  и  т. д. В  эти  периоды  чаще
возникают  напряженные  отношения  между  супругами  из-за  проблем  доминирования  в  семье  и
воспитания  детей. В  ряде  случаев  эти  проблемы  не  могут  быть  разрешены  усилиями  самих
супругов, и  развод  в  таких  случаях  указывает  на  неподготовленность  к  восприятию  реальных
проблем семейной жизни. Чаще всего развод происходит в первые годы жизни ребенка, так как его
отец  не  может  перенести  безоговорочное  переключение  внимания  супруги  на  ребенка.
Аффективно-болезненно  и  ревниво  реагируя  на  это, он  воспринимает  себя  как «третьего
лишнего» и уходит обычно к своей матери, где получает недостающие, с его точки зрения, заботу,
внимание и любовь.

В  сохранившихся  семьях  идущие  от  прародителей  персонификации  постепенно  замещаются

взаимной  проекцией  супругов, когда  каждый  из  них  видит  в  другом  прежде  всего  самого  себя,
идеализируя  этот  образ  и  аффективно  реагируя  на  несоответствие  его  своим  ожиданиям.
Неосознанное  восприятие  другого  как  подобного  себе, односторонние  требования  отзывчивости,
понимания  и  любви  вступают  в  противоречие  с  реальным  контрастом  черт  характера  супругов,
порождая  у  них  чувство  неудовлетворенности  и  внутренний, долгое  время  не  раскрываемый
внешне  конфликт. В  этой  ситуации  на  появившегося  ребенка  аффективно  переносятся
нереализованные ожидания  супругов, и тогда он вынужден выполнять противоречивые  роли или
функции, превышающие  предел  его  адаптационных  возможностей. Концентрируя  на  себе
эмоциональное напряжение родителей, ребенок в то же время усиливает их неотреагированный и
большей  частью  латентный  конфликт, который  в  полной  мере  проявляется  в  сфере  его
воспитания в виде противоположных тактик отношения родителей.

В  изучаемых  семьях  каждая  вторая  мать  и  каждый  третий  отец  считают  отношения  между

собой  конфликтными. В  то  же  время  конфликт, признаваемый  или  матерью, или  отцом,
встречается в 57,5%, а признаваемый обоими в 34% случаев. В последнем случае можно говорить
о  выраженной  степени  конфликта, обычно  затрагивающего  все  сферы  семейных  отношений  и
проявляющегося  чаще  в  семьях  девочек, где  отец  оказывается  в  эмоциональной  изоляции  и
аффективно-ранимо реагирует на отдаление от него супруги и дочери.

Гораздо  чаще, чем  в  контрольных  группах, конфликт  проявляется  также  в  сфере  отношений

родителей к детям. У матери конфликт, как по ее оценке, так и по оценке отца, отмечается в 69%
случаев  и  чаще  звучит  в  отношениях  матери  с  мальчиками (72,5%), чем  с  девочками (64%). В
семьях  мальчиков  часто  встречается  ситуация, когда  у  матери  нет  конфликта  с  отцом, но  он
максимально  выражен  в  отношениях  с  сыном. При  этом  мать  аффективно-нетерпимо  относится
прежде  всего  к  тем  чертам  мальчиков, которые  напоминают  нежелательные, с  ее  точки  зрения,
черты характера отца, т. е. здесь проявляется не выражаемый внешне конфликт с отцом ребенка.
Мальчик при этом является «козлом отпущения» для матери, и пара «мать — сын» предстает как
наиболее  частое  конфликтное  сочетание  в  рассматриваемых  семьях. У  девочек, в  отличие  от

24

мальчиков, чаще имеет место открытый конфликт матери и отца, т. е. родители в большей степени
«разряжают» нервное напряжение друг на друге, чем на дочери.

Конфликт отца с детьми, как по его оценке, так и по оценке матери, наблюдается значительно

реже — в 34% случаев, наиболее  редко  с  дочерьми, но  в  последнем  случае  отец  чаще  всего
конфликтует с матерью, компенсируя таким образом в отношениях с ней свое напряжение.

Если  учесть  все  виды  конфликтов  в  семье, то  они  встречаются  в 92,5% семей мальчиков  и  в

76% семей  девочек. Следовательно, конфликтная  структура  отношений  более  присуща  семьям
мальчиков, в которых излишне принципиальная и требовательная мать аффективно реагирует на
реальное  несоответствие  ею  же  созданного  образа  сына  как  контраста  упрямому  и
несговорчивому, по  ее  мнению, отцу  ребенка, способному  оказывать  на  него  только
неблагоприятное  воздействие. Подобное  отношение  матери  является  отражением  ее
гиперсоциализированных и нередко паранойяльных черт характера. Эта же мать упорно защищает
мальчиков  от  образования  эмоционального  союза  с  отцом, при  котором  она  оказывалась  бы  в
состоянии  эмоциональной  и  половой  изоляции  в  семье. Субъективно  воспринимаемая  матерью
угроза  эмоционального  одиночества  обусловлена травмирующим  опытом  ее  взаимоотношений  в
прародительской  семье. Не  допускаясь  в  сознание, эта  угроза  способствует  образованию
аффективно-защитного реагирования по отношению к сыну, который, к тому же, больше устраивал
мать, если бы был девочкой. Таким образом, отношение матери невротически мотивировано.

Принимая во внимание, что при наличии в семье мальчика конфликт чаще всего проявляется в

отношениях  матери  с  ним, а  при  наличии  девочки — между  отцом  и  матерью, следует  сделать
вывод  о  большей  конфликтной  диспозиции  у  родителя  противоположного  с  ребенком  пола,
обусловленной  непереносимостью  эмоциональной  и  половой  изоляции  в  семье  и  ревностью  к
образованию  разнополого  союза  другого  родителя  и  ребенка. Так  создается  препятствие  для
идентификации детей с родителями того же пола — у мальчиков с отцом, ввиду отрицательного
отношения матери к их сближению, а у девочек с матерью, ввиду отрицательного отношения отца.
В более неблагоприятной ситуации оказываются мальчики, так как практически во всех случаях их
отцы  не  доминируют  в  семейных  отношениях  и  воспитании. В  этих  условиях  затрудняется  и
эмоциональный  контакт  девочек  с  отцами, что  впоследствии  неблагоприятно  отражается  на  их
отношениях с противоположным полом.

Вне зависимости от пола детей конфликтное противопоставление родителями точек зрения на

воспитание  служит  для  них  своеобразной  разрядкой  напряжения  и  предотвращает  в  известной
мере  некоторые  крайности  отношения  к  детям, прежде  всего  чрезмерный  уровень  заботы,
аффективность, физические  наказания. Но  это «позитивное» значение  родительского  конфликта
сопряжено с уменьшением индивидуализации и повышением тревожности в отношениях с детьми,
непоследовательностью  и  различиями  в  родительской  заботе  и  контроле, что  способствует
нарастанию  возбудимости  детей. Вместе  с  ранее  рассмотренными  нарушениями  процесса
идентификации  это  обусловливает  повышенную  внушаемость  детей  в  общении  с  посторонними
лицами. Появление  второго  ребенка  уменьшает  конфликты  родителей  между  собой  и  с
первенцем. Наименее конфликтна для отца ситуация в семье, когда в ней два мальчика, так как в
этом  случае  он  имеет  возможность  чаще  доминировать  в  семье, т. е. с  его  мнением  больше
считаются. Конфликт  родителей  с  первым  ребенком  уменьшается  при  появлении  сибса  другого
пола, особенно у матери при рождении девочки, когда она образует с ней эмоциональную диаду и
перестает  ранимо  реагировать  на  сближение  мальчика  с  отцом. Но  при  появлении  второго
ребенка возникает конфликт между детьми, когда они начинают ревниво воспринимать отношение
родителей к себе, заменяя этим теперь не проявляемый внешне конфликт родителей.

Если в семье проживает бабушка, то она, как и мать, ревниво относится к отцу, считая, что он

оказывает  отрицательное  влияние  на  ребенка. Незримо  конфликтуя  с  матерью  ребенка (своей
дочерью) и  его  отцом, бабушка, по  существу, вытесняет  дочь  из  ее  материнской  роли, относясь
тем самым к внуку, как к своему ребенку. Дочь же, в свою очередь, вытесняет отца ребенка. Тогда
создается  парадоксальная  ситуация, когда  отец, оказавшись  в  роли «третьего  лишнего», не
принимает  участия  в  жизни  семьи  или  уходит  из  нее. В  наиболее  травмирующей  ситуации  в
данном случае оказываются мальчики, у которых бабушка в роли «матери» и мать в роли «отца»
создают «псевдосемью», разрушающую саму возможность идентификации мальчиков с отцом.

Во всех случаях доминирование матери в изучаемых семьях, в отличие от контрольных, носит

менее  гибкий  и  ситуативный  характер, отец  же  доминирует  реже, особенно  при  наличии
конфликтной ситуации в семье. При этом мать иной раз не хочет, но вынуждена доминировать в
семье, чтобы сохранить влияние на ребенка, в то время как отец хочет доминировать, но не может
из-за  своего  мягкого  характера  и  эмоциональной  изоляции  в  семье. Ребенок  в  этих  условиях
становится  центром  родительского  конфликта, а  его  невроз — клиническим  выражением
личностных проблем родителей в аффективном фокусе их взаимоотношений.

25

Как  уже  отмечалось, родители  в  изучаемых  семьях  невротически  зависят  друг  от  друга.

Поэтому  трудно  сделать  категорический  вывод  об  ответственности  одного  из  них  за
возникновение  конфликтной  ситуации  в  семье. К  примеру, излишняя  принципиальность,
требовательность, вынужденное  доминирование  матери  могут  быть  ответной  реакцией  на
излишнюю мягкость и несамостоятельность отца, его недостаточно включенную позицию в жизни
семьи.

Основная  проблема  родителей  состоит  в  неумении  обеспечить  эмоционально  ровные,

взаимоприемлемые, гибкие  и  непосредственные  отношения  вследствие  неблагоприятных
изменений их личности, главным образом низкой степени самопринятия и тесно связанного с этим
чувства  взаимного  недоверия. Часто  имеющее  место  аффективно-настороженное  восприятие
действий партнера в браке неосознанно мотивировано избеганием травмирующих переживаний, в
еще  большей  степени  понижающих  чувство  собственного  достоинства  и  самопринятия. Таким
образом, аффективная, нередко тревожно проявляемая, настороженность лежит в основе чувства
недоверия  родителей  друг  к  другу, являясь  одним  из  выражений  их  невротического  типа
реагирования. В  ряде  случаев  недоверие  обусловлено  гиперсоциализированными  и
паранойяльными  чертами  личности  родителей, когда  они  поступают  излишне  формально  и
принципиально, не учитывают требования момента, слишком нетерпимы  к слабостям и ошибкам
друг друга.

Недоверие  родителей, как  сплав  аффекта, характера  и  ситуации, распространяется  на

отношения  с  детьми, вступая  в  противоречие  с  формирующимся  у  них  чувством  собственного
достоинства и самоуважения, что способствует возникновению ответных напряженных отношений.
Таким  образом, конфликт  родителей  с  детьми  в  первую  очередь  обусловлен  неблагоприятными
изменениями  личности  самих  родителей  и  их  невротическим  состоянием, скрытыми  или  явными
разногласиями  между  ними. Конфликтные  ситуации  нередко  драматически  представлены  в
неполных  семьях, где  мать  не  принимает  мальчиков  из-за  нежелательных, с  ее  точки  зрения,
общих черт  с отцом. Все помыслы  таких матерей  направлены на недопущение встреч ребенка и
отца. Одна мать так высказалась про своего сына: «Я имею вечный портрет бывшего мужа перед
собой».

Вследствие своих разногласий и личностных особенностей родители также не могут вовремя и

согласованно адаптироваться к ребенку, требующему индивидуального, эмоционально щадящего,
терпеливого  и  доверительного  отношения. В  результате  у  ребенка  возникают  эмоциональные
нарушения, создающие определенные препятствия для последующей адаптации в отношениях с
родителями, которые  реагируют  на  это  аффективным  и  противоречивым  образом, еще  более
расходясь  во  мнении  друг  с  другом. Так  возникает  патологический  круг  нарушенных  семейных
отношений.

Другим  немаловажным  обстоятельством  появления  аффективного  отклика  детей  на

характерологически  и  невротически  спровоцированные  требования  является  их  несоответствие
фактическому  поведению  родителей. Это  иллюстрируется  примерами, когда  аффективно-
неустойчивые  и  эгоцентричные  родители  сами  устраивают  истерики  при  неудовлетворении
ребенком  их  капризов  и  в  то  же  время  требуют  от  него  послушания  и  умеренности  в  желаниях;
когда они пугают детей всяческими последствиями невыполнения их требований и в то же время
ожидают от них уверенности в себе; когда родители постоянно опаздывают на прием, но требуют
от ребенка педантичного соблюдения режима дня; когда мать жалуется на несдержанность сына и
постоянно  перебивает  врача; когда  родители  глухи  к  просьбам  детей, но  нетерпимы  к  их
упрямству и т. д. Во всех этих случаях родители «не замечают» у себя тех особенностей характера
и поведения, на появление которых у ребенка реагируют аффективно-болезненно. Более того, они
проецируют  на  детей  свои  проблемы  и  переживают  их  впоследствии  вместе  с  ними. Некоторых
родителей, особенно  матерей, пугает  в  ребенке  не  столько  отличие  от других  детей, сколько  то,
что  он  воспроизводит  их  собственные  проблемы  детства, с  которыми  они  сами  не  справились  в
свое  время. Осознание  подобной  взаимосвязи  и  появление  чувства  вины  являются  не  только
мотивом обращения за помощью к врачу, но и причиной перехода родителей в другую крайность,
когда они  идут  во всем навстречу ребенку. Последний при  этом  своим аффектом  страха держит
родителей  в  качестве  своеобразных «заложников», компенсируя  многие  из  крайностей  их
предшествующего  подхода. Подобная  неустойчивость  и  непоследовательность  родителей
типичны для изучаемых семей детей с неврозами.

Следует  также  отметить  патогенную  значимость  не  выражаемых  внешне  раздражения  и

недовольства родителей, которые иной раз больше гнетут и волнуют детей, чем если бы родители
выразили  внешне  и  определенно  свои, пусть  даже  и  отрицательные, чувства. Основным
психотравмирующим моментом  здесь  является  развитие  у  детей  состояния  неопределенности  и
тревожного  ожидания, ведущего  к  появлению  диффузного  чувства  беспокойства. Патогенность
этой  ситуации  усиливается  негласным  родительским  запретом  на  любые  выражения