Файл: Абрамова Г.С. - Возрастная психология.pdf

ствовали возрастные субкультуры, которые приобрели особое
значение по мере исторического признания специфики дет-

56

ской психики, ее качественного отличия от психики взрослых.
Существование субкультур интересно для меня проявлением в
них интеграционных тенденций, которые в конечном итоге
проходят, как проходит период чувствительности организма
ребенка к детским инфекциям. Субкультура как бы исчерпыва-
ет резервы своей диалогичности. (Подробнее о них мы погово-
рим при описании подросткового н юношеского возрастов.)
Мудрец-философ в индивидуальной судьбе человека и в
жизни субкультуры выполняет важнейшую задачу - задачу
развития честного мышления, ориентирующего человека в
жизни его Я и в мире бытия, открывающего существование
необходимости различать жизнь и псевдожизнь для сохране-
ния самого главного в феномене человека - честного мышле-
ния. Мудреца-философа нельзя заменить никем, он и есть то
самое Я, которое есть Я. Можно сыграть его роль, только как
актер неравен своему герою, так и играющий роль мудреца
будет неравен ему в проявлениях своего Я. Мудрецы не при-
надлежат ни одной субкультуре, они принадлежат всем. Та-
ким был Мераб Константинович Мамардашвили, имевший
право и смелость сказать: «...я буду против народа». Фило-
соф-мудрец персонифицирует обобщенный идеал человека в
своих рассуждениях о жизни, в том, как он расставляет акцен-
ты в диалоге с другими и в диалоге с самим собой. По сути
дела он воплощает в себе свободное Я. Не будучи сами муд-
рецами-философами, его роль могут играть поэты и писатели,
художники, композиторы, если своими средствами персони-
фицируют обобщенный идеал человека и тем самым поддер-
живают диалогичность сознания в своих читателях, зрителях,
слушателях. Кажется, что, в отличие от Мудреца-философа,
рождающего в слове мысль о мысли, писатели, поэты могут
работать со словом как с инструментом мысли, то есть рабо-
тать с его свойствами как с инструментом, отдельно от пря-
мого назначения слова - проявлять мысль. Как можно иссле-
довать состав молотка, так можно исследовать и состав слова,
если отнестись к нему как к инструменту, что, например, про-
бовали делать В.Хлебников и Д.Хармс, стихи которого я уже
приводила ранее.
Для философа и для поэта слова - это орудие, инструмент
мышления, только задачи они решают разные с помощью

этого инструмента. Восприятие поэта и мудреца тоже разное:
если поэт чаще воспринимается как дитя, то мудрецу припи-
сывается более почтенный возраст. Думаю, что это не случай-
но - от мудреца ждут истины, а от поэта - текстов для по-
строения собственного Я, поэт как бы говорит за всех, каж-

57

 дый вычитывает из его текстов то, что умеет. Другое отноше-
ние к мудрецу - он несет истину, которую самому (Я) найти не
дано, он позволяет выйти за пределы этого чувственного Я в
сверхчувственное, или, как говорят, трансцендентное, для того
чтобы вернуться в свое чувственное Я с обновленным отно-
шением к жизни, к феномену своего собственного сознания,
позволяющим раскрыть его метафизику.
Вот и получается у меня, что интеграционные идеи Я чело-
век получает из нескольких источников. Попробую перечис-
лить их по степени персонификации от наименее персонифи-
цированной к более персонифицированной:
1. Идеи ценности индивидуальной жизни в общественном
сознании.
2. Идеи добродетельного человека в общественном сознании.
3. Идеи представленности Я человека для него самого и
для других людей.
4. Идея диалогичности Я.
5. Идеи защиты Я в его уникальности.
Первая группа идей существует в условиях взаимной зави-
симости людей. Чем больше опосредована эта взаимозависи-
мость различными предметами, орудиями, инструментами, тем
меньше эта идея представлена в общественном сознании. В этом
смысле любопытно, что по мере зависимости все большего
числа людей от действий конкретного лица с предметом стано-
вится практически не важно «Кто?» у пульта, а важнее «Какой?»
Так появляется новая форма взаимной зависимости людей от
свойств психической реальности конкретного лица или лиц.
Вторая группа идей в XX веке претерпела очень сильное из-
менение, она как бы утратила актуальность. После появления
фрейдизма и его весьма неумеренной, на мой взгляд, популяри-
зации сама идея идеального, совершенного человека словно бы
перестала интересовать людей. Вопрос «Каким быть человеку?»
быстро перешел в категории «личностного рынка». Насколько
можно понимать, это одно из проявлений отчуждения человека
от своей сущности, особенно неприглядно (для меня лично) оно
выглядит в феминистском движении, когда о равенстве говорит
существо, пол которого определить весьма затруднительно.
Можно привести не одну сотню примеров, когда само понятие
добродетели осмеивается и отрицается в общественном созна-
нии как ненужное. Хотелось бы видеть в этом только момент
проявления Добра и Зла - свойств, присущих человеческой
природе. Разгул бесов (Ф.М.Достоевский) не возникает слу-

чайно - слабая выраженность в общественном сознании идей
добродетельной жизни (например, чистоты, честности, поря-

58

дочности) приводит, думаю, не только к потере содержания этой
идеи, но и к возможности отказа от размышления о собствен-
ной жизни. Конечно, это крайний, болезненный и возможно па-
тологический вариант, но его облик виден в том экзистенциаль-
ном вакууме, который описывал В. Франки, и в отсутствии радо-
сти у многих наших людей. Думаю, что есть смысл здесь напом-
нить о том, что радость - естественное состояние добродетельно-
го человека, она награда за чистую совесть, за чистоту помыслов
и дел. Источник ее не вне человека, а в нем самом - в его следо-
вании, собственном, не насильственном, добродетельной жизни.
Третья группа идей востребуется наиболее полно в обучении
и воспитании, в том содержании культуры, которое становится
доступным человеку благодаря его общению с другими людь-
ми. Будет ли это преимущественно нормативная лексика, блат-
ной язык, песни из трех аккордов или нечто большее, нечто
другое... Приходится с грустью говорить о том, что особенно в
детстве у человека нет возможности самому выбирать - ему
предлагают или навязывают, исходя из разных соображений,
далеко не всегда связанных с интеграционной возможностью Я.
Четвертая группа идей - идей диалогичности Я конкретизи-
руется в понятии «развитие», которое воплощают в отношение
с человеком окружающие его люди. Варианты здесь невелики:
диалог или псевдодиалог - говорение пустых слов, болтовня.
Значимость диалога измеряется не его временем, а его наличи-
ем. Возможен он при встрече с Мудрецом-философом. Думает-
ся, что это именно та группа идей, которая связана с конкрет-
ной (возможно - уникальной для индивидуальной судьбы чело-
века) персоной, лицом, личностью. Организовать такую встре-
чу невозможно, она должна произойти как событие.
Такой же персонифицированности требует и идея защиты Я.
Я думаю, что она связана с существованием подвигов. Не по-
ступков, а подвигов, и является далеко не ежедневным действи-
ем человека. Поступок проявляет Я - делает его как бы зри-
мым, видимым самому человеку, он связан с самосознанием.
Подвиг воплощает сущность человека, его способность кон-
кретизировать в действие экзистенциальные идеи других, мо-
жет быть, всех людей или по крайней мере многих нормальных
людей. Подвиг осуществляется на грани бытийных и трансцен-
дентных возможностей человека. Он поднимает человека над

силами бытия, ему самому и другим людям дает основание для
переживания присутствия особой реальности - психической, и
ее силы, ее энергии. Вот почему подвиг придает силы не только
самому человеку, но и другим людям. Он становится новой
мерой в понимании сущностных характеристик жизни, челове-

59