ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 7945
Скачиваний: 170
Заметим, что в центре внимания Л. Барсалоу остается сущностно-понятийный аспект значения, а эмоционально-оценочные аспекты, специфичные для психологической структуры значения, остаются за пределами рассмотрения. В этой связи необходимо назвать исследование В.Я. Шабеса, который не только включает значение слова в более широкую структуру (событие), но и делает следующий вывод по результатам своих экспериментов: "Отдельное лексическое значение оказывается интегрированной совокупностью объемных признаков той или иной степени генерализованности, репрезентирующих как некоторый факт объективной реальности, так и стандартное социальное отношение к этому факту" [Шабес 1990: 23. Курсив мой. — А.З.]. К тому же экспериментально установлено, что фиксируемое в эмоционально-оценочных компонентах психологической структуры значения слова "стандартное социальное отношение" к обозначаемым словами фактам подвержено изменениям в критические периоды жизни общества [За-левская 1995].
Критика признакового подхода в ином плане — с позиций целостного восприятия объектов человеком без обязательной декомпозиции на признаки — содержится в [Ungerer & Schmid 1996], где по результатам экспериментов делается вывод о двухступенчатости процессов восприятия объектов: первоначально имеет место гештальт (целостный образ), после чего в случаях надобности происходит выделение признаков, в числе которых особую роль играют функциональные признаки. В этой связи следует отметить, что в свое время Дж.Миллер обратил внимание на специфику функционального значения в сопоставлении его с предметным значением слов [Miller 1978].
Критика признакового подхода наряду с осознанием несомненной важности признаков как таковых для психических процессов человека (и в том числе для функционирования психологической структуры значения) приводит исследователей значения слова к поискам некоторых организационных форм или структур более высокого уровня, способных интегрировать извлекаемую из памяти или закрепляемую через сочетание признаков информацию в некий целостный образ, прототип, фрейм, схему, ментальную модель. Иными словами, признак трактуется как исходный "строительный материал", без которого не могут обойтись различные формы репрезентации значения и который играет решающую роль в становлении психологической структуры значения и её функционировании.
111
4.2.4. Прототипный подход к значению слова
Прототипный подход основывается на понятии типичности не только некоторого сочетания признаков, но и степени значимости таких признаков для отнесения того или иного объекта (действия и т.д.) к определенной категории. Идея прототипа категории9 увязывается с именем Элеоноры Рош [Rösch 1973; 1978], работы которой стимулировали поток экспериментальных и теоретических исследований в области категоризации (см., например, материалы одной из конференций по этой проблеме [Neisser 1987], обсуждение теорий категоризации в [Pulman 1983; Taylor 1995a]), сбор и публикацию "категориальных норм" (в том числе [Маскадыня 1987]), дали основания для сомнений и для критики этого подхода (см. [Лакофф 1996], а также обзор соображений, высказываемых в этой связи французскими учеными, в [Ани-симова 1997; 1998]). Важность идей прототипной категоризации для исследования значения слова детально обсуждает Джон Тейлор в книге "Linguistic categorization: Prototypes in linguistic theory", первое издание которой появилось в 1989 г. Во втором издании этой книги [Taylor 1995a] добавлена глава 14 "Recent developments", где не только названы наиболее интересные публикации начала 90-х гг. по проблеме категоризации, но и рассматривается ряд дискуссионных вопросов, связанных преимущественно с особенностями значения полисемантичных слов, разграничением языкового и концептуального уровней значения, языкового и энциклопедического знания и т.д.
Как справедливо отмечает Дж. Лакофф [Лакофф 1996], сама Э. Рош, сформулировавшая общие возражения против классической теории категоризации10 и экспериментально продемонстрировавшая неадекватность этой теории для описания процессов категоризации у человека, на определенном этапе своих исследований отказалась от первоначальной гипотезы о том, что удачный по оценке носителей языка пример категории (прототип) непосредственно отражает внутреннюю структуру ментальной репрезентации. Следует говорить лишь об эффектах прототипичности, которые являются вторичными и образуются в результате взаимодействия различных факторов. Тем не менее и Дж. Лакофф, и другие критики гипотезы Э.Рош подчеркивают обоснованность выделения ею категорий базового уровня обобщения,
9 Напомним, что в цели этой главы входит только выделение ключевых понятий, существенных для разработки различных концепций значения. Подробное рассмотрение сопутствующих этому теорий (в том числе идей Э. Рош) и дискуссий по их поводу должно составлять задачу отдельного исследования. Основные сведения о концепции Э. Рош можно почерпнуть из [Фрумкина 1992: 36-40; Фрумкина и др. 1991: 45-59].
Классическая теория категоризации исходит из трактовки признаков, приведенной выше в сноске 7. Согласно этой теории, категории определяются на основе необходимых и достаточных признаков, имеют четкие границы, при этом статус всех членов категории является одинаковым.
112
фундаментальной функцией которых является основанное на гешталь-тах восприятие поверхностных характеристик объектов в целом и их частей, хотя и в этом случае предпочтительнее говорить об "эффектах базового уровня". Более того, по мнению Дж. Лакоффа, "постулаты значения приобретают смысл в контексте когнитивных схем, поскольку последние структурируют наш непосредственный опыт" [Op. cit.: 172]; в этой связи он разрабатывает идею когнитивных моделей, соответствующих до-концептуальной структуре опыта человека.
Резкую критику идей Э. Рош содержат работы французских ученых. По свидетельству Н.П. Анисимовой [1998: 32-34], В. Никес [Nyckess 1997] при критическом анализе теории прототипов настаивает на необходимости разграничения языковых и до-языковых категорий, признавая некую форму ментальной до-языковой категоризации, но отвергая принцип ее прямого отражения в языковых категориях.
В. Никес противопоставляет по ряду параметров индивидуальное и интериндивидуальное (языковое) познание, природа которых базируется на разных принципах. Он указывает, что перцептивные категории происходят из индивидуальной чувственной деятельности, в то время как языковые категории имеют социальный характер и вырабатываются в ходе истории общества в целях взаимодействия носителей языка. Таким образом, семантические категории являются результатом коллективной деятельности, скоординированной и обусловленной языковой деятельностью.
Для решения проблемы категоризации В. Никес предлагает использовать преобразованную и расширенную теорию необходимых и достаточных условий (признаков), а также трактовать процесс категоризации в виде трехуровневой модели, включающей: "1) план когнитивных операций, соответствующий перцептивной категоризации-, 2) план операций языковой категоризации, где применяются категориальные критерии или "определяющие признаки ..."; 3) план исторического построения языковых категорий, которые формируются общим социальным опытом и потребностями согласованной деятельности" [Анисимова 1998: 36]. Заметим, что в этой модели языковая категоризация и историческое построение языковых категорий протекают как бы без участия человека: эти процессы "сами собой" реализуются в языке как самодостаточной сущности на базе стерилизованного социального опыта, взятого в отрыве от составляющих социум и осуществляющих согласованную деятельность людей, для которых характерные признаки могут быть важнее "определяющих" и т.п.
В числе непримиримых противников теории прототипов во Франции Н.П. Анисимова [1997] называет Ф. Растье, по мнению которого прототипы и "лучшие примеры категории" не имеют ничего общего с языковыми структурами, и Ж. Клейбера, разрабатывающего лингвистическую семантику прототипа и подчеркивающего, что теория прототипов является теорией категоризации, но не теорией семантики слова. В обзоре приводятся мнения и других французских ученых, выдвигающих различные "за" и "против" тех или иных положений концепции Э. Рош.
Представляется весьма поучительной оценка идеи прототипов, которая дается в работах А. Вежбицкой: она указывает на неправомерность противопоставления "классического" и "прототипного" подходов к значению как "неверного" и "правильного" и ставит своей задачей
113
показать, что нужен не выбор между ними, а синтез этих двух традиций в семантических исследованиях [Wierzbicka 1996: 148].
А. Вежбицкая обращает также внимание читателей на то, что понятие прототипа нередко используется неверно, и приводит наглядные примеры того, как это понятие не помогает в трудных случаях описания значения слова. Она тем не менее полагает, что при внимательном и осторожном отношении к прототипам они могут быть полезными, но только в сочетании с вербальными дефинициями, а не вместо них [Op. cit.: 160]. При этом высказывается принципиальное возражение против описания значения через "расплывчатый набор компонентов" (т.е. против того, что допустимо, например, трактовать значение слова "радио" как "до некоторой степени" включающее компонент 'мебель'): расплывчатость может заключаться в самих семантических компонентах (например, 'как цвет травы'), но ни расплывчатость, ни субъективность семантических компонентов не могут смешиваться с "наличием в какой-то степени" [Op. cit.: 168], т.е. либо они есть, либо их нет.
При общей оценке работ Э. Рош А. Вежбицкая отмечает, что эти работы содержат много интересного, однако трудно признать, что они оказались очень полезными для семантических исследований, поскольку в слишком многих случаях идеи Э. Рош используются для оправдания интеллектуальной лености и небрежности (в том числе для отказа от трудоемкой и кропотливой работы над дефинициями). А. Вежбицкая подчеркивает, что полезность понятия прототипа должна быть подтверждена семантическими описаниями, а не семантическим теоретизированием. Если же это понятие рассматривается в качестве магического ключа, без труда открывающего все двери, то может оказаться, что оно принесет больше вреда, чем пользы [Op. cit.: 167]. Думается, что такое заключение касается не только понятия прототипа.
На примере концепции прототипов хорошо просматривается общая тенденция поиска некой "палочки-выручалочки", которая позволила бы быстро решить или попросту снять ряд дискуссионных проблем, а также готовность исследователей как можно скорее схватить такую "палочку", чтобы показать свою информированность, компетентность, после чего наступает период раздумий и переоценки ценностей.
Начинающему исследователю, заинтересовавшемуся затронутыми здесь вопросами и связанными с ними экспериментальными процедурами, рекомендуется внимательно ознакомиться с работами P.M. Фрумки-ной и её учеников и коллег (см., например, [Фрумкина 1984; 1992; Фрум-кина и др. 1991], а также сборники статей по экспериментальным исследованиям в психолингвистике, издаваемые сектором психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН).
4.2.5. Ситуационный подход к значению слова
В качестве одного из наиболее важных современных подходов к трактовке значения представляется необходимым выделить ситуационный (событийный) подход, акцентирующий внимание на том, что для пользующегося языком человека значение слова реализуется через включение его в некоторую более объемную единицу — пропозицию, фрейм, схему, сцену, сценарий, событие, ментальную модель и т.п. (каждое их названных и подобных им понятий является для такого подхода ключевым). Не имея возможности подробно рассматривать обширную литературу по этому вопросу, назовем ряд работ, в разных ракурсах трактующих эти понятия [Солсо 1996; Шабес 1989; 1990; Kess
114
1993; Sternberg 1996]. Важно также подчеркнуть акцентирование внимания на том, что значения функционируют не по отдельности, а в определенных связях, которые к тому же складываются во все более обширные объединения: кластеры (группы), поля, сети. Заметим, что в качестве единиц ("узлов") в сети по трактовке разных авторов выступают ассоциации, пропозиции, фреймы, наборы признаков и т.д.
Выделение этого подхода к значению в качестве самостоятельного представляется важным, поскольку оно выступает как необходимое звено в развитии концепций значения как достояния индивида. Тенденция учета взаимосвязи между содержанием значения и его включенностью в некоторую структуру более высокого порядка может быть прослежена и в предшествующих подходах (например, в поисках глубинных когнитивных структур, лежащих за ассоциативным значением в трактовке Дж. Диза). Постепенно происходит всё более очевидный выход за рамки языкового знания на уровень структур знания о мире (энциклопедического знания), при этом оказывается очень трудным разграничить, где кончается языковое и где начинается энциклопедическое знание. Более того, через такое сочетание языковых и энциклопедических знаний предусматривается выход на индивидуальную картину мира как обязательное условие успешности взаимопонимания при общении. Акцентирование внимания на образе мира и на неразрывности предметного значения с вербальным A.A. Леонтьев [1997а] называет в числе ведущих тенденций в современной ПЛ.
Более подробно с отечественной трактовкой образа мира и его отображения в деятельности человека можно ознакомиться по публикации А.Н. Леонтьева [1979], стимулировавшей исследования в этой области, а также по более поздним работам (например, [Зинченко 1997; Леонтьев A.A. 1993; Смирнов С.Д. 1985]).
Одним из примеров последовательной реализации ситуационного подхода к значению может служить концепция В.Я. Шабеса, трактующего каждую данную коммуникативную единицу (в том числе слово) как вербально оформленный фрагмент целостной системы знаний о мире (когнитивного компонента). При этом дается определение понятия "фонового знания" как фрагмента когнитивного компонента, непосредственно взаимодействующего с данной коммуникативной единицей в речемыслительной деятельности, но фактически не выраженного вербально [Шабес 1990: 10-11]. В качестве основной единицы фонового знания В.Я. Шабес рассматривает событие как репрезентирующее "тривиально типизированные динамические сущности". Эксперименты В.Я. Шабеса позволили обнаружить когнитивно-семантическую репрезентацию события как цельного и многомерного образования, характеризуемого в трех взаимосвязанных аспектах, обладающих собственной структурой и набором категориальных признаков: предметном, умственном и предметно-умственном (информационном) аспектах; событие к тому же разворачивается во времени, во множестве интегративных связей между Предсобытием — Эндособытием — Постсобытием, что дает основания считать это триединство "когнитивно-семантической
115
универсалией, имеющей вид обобщенного ментального гештальта", как ментальную модель — "внутреннюю деятельностную репрезентацию определенного типа" [Op. cit.: 25-26]. Таким образом ситуационный подход увязывается, с одной стороны, с понятиями репрезентации и ментальных моделей, а с другой — с проблемой взаимодействия языковых и энциклопедических знаний как средства выхода на целостную картину мира.
Проблема ментальных моделей разносторонне обсуждается в работах П. Джонсон-Лэрда [Johnson-Laird 1983; 1993], указывающего, что современная трактовка этого понятия идет от книги Кеннета Крепка "Природа объяснения", опубликованной еще в 1943 г., где сказано, что люди переводят внешние события во внутренние модели и рассуждают посредством манипулирования этими символическими репрезентациями. В работе [Johnson-Laird 1993] говорится, что ментальная модель может быть определена как некоторое знание в долговременной или кратковременной памяти, структура которого соответствует структуре репрезентируемой ситуации; наши модели должны интегрировать информацию от всех сенсорных систем и от общего знания о том, что возможно в окружающем нас мире; при этом ментальные модели являются внутренними символами-, особый вид моделей представляют собой образы.