ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 7919
Скачиваний: 170
300
установления особенностей взаимодействия трех языков при обучении немецкому языку как второму иностранному на базе родного (русского) и первого иностранного (английского) языка [Поймёнова 1999]; при исследовании специфики процессов восприятия иноязычной речи [Штерн 1990; 1992] и т.д. Прослеживается принципиальное сходство между типами ошибок в родном языке и в изучаемом —втором или иностранном, см., например, [Цейтлин 1982; 1988] и обсуждение этого вопроса в [Залевская 1996а].
Популярность АО как исследовательского подхода во многом объясняется его отличием от КА как в .отношении объекта анализа, так и в теоретическом плане. Вместо предпринимавшегося сторонниками КА анализа языковых систем стали изучаться факты, получаемые непосредственно от самого субъекта обучения. Теоретически было признано, что мозг человека имеет врожденную способность к усвоению языка, которая продолжает функционировать и после овладения Я1. Обучающийся активно строит свою "грамматику" Я2 подобно тому, как это делается при овладении Я1, при этом по меньшей мере некоторые стратегии являются общими для овладения обоими языками.
Ключевое для АО понятие стратегии стало активно разрабатываться с позиций когнитивной психологии, что привело к разграничению стратегий овладения языком и стратегий преодоления коммуникативных затруднений (подробно это обсуждается в главе 11). Было пересмотрено понятие переноса (transfer) с акцентированием внимания исследователей на том, как и почему обучаемый опирается на некоторые (но не все) знания Я1 при пользовании Я2, а условия для переноса стали толковаться как зависящие от того, как сам обучаемый воспринимает структурное расстояние между явлениями Я1 и Я2 (в отличие от того, что устанавливается лингвистами, сопоставляющими две языковые системы). Критический анализ упрощенных традиционных представлений о переносе навыков дается в книге [Odlin 1990], где прослеживается история исследований в этой области и детально анализируются особенности переноса в области семантики, синтаксиса, фонологии, в устном общении и в письменной речи, а также указывается на взаимодействие переноса навыков с рядом других факторов.
Подробный разносторонний анализ феномена, который вслед за У. Вайнрайхом [Weinreich 1953; см. также перевод: Вайнрайх 1979] принято называть межъязыковой идентификацией, дается в книге А.Е. Карлинского [1990: 65-69]. Думается, что и в теоретическом, и в исследовательском планах чрезвычайно важна дальнейшая разработка этой проблемы с обязательным учетом многообразия опорных элементов для межъязыковой идентификации и с глубокой ПЛ трактовкой понятия признака с позиций специфики индивидуального знания и принципов его функционирования.
По мере накопления опыта применения АО как исследовательского подхода стали проявляться и его слабости, которые послужили основаниями для критики "извне" и/или импульсами для совершенствования процедуры АО, введения новых ключевых понятий и т.д. Так, ряд авторов указывает на необходимость осторожного обращения с ошиб-
301
ками по ряду причин, связанных как со сбором ошибок, так и с их интерпретацией.
Например, Джин Эйчисон [Aitchison 1987] отмечает, что при сборе ошибок многие записывают примеры, но недостаточно регистрируют сопутствующий контекст, вне которого ценность собранного материала может утрачиваться. Что касается интерпретации, то далеко не все ошибки четко вписываются в ту или иную категорию; некоторые из них могут быть отнесены к ряду категорий. Бывает также трудно разграничить ошибки выбора слов и факты неграмотности, некомпетентности, когда говорящий просто не знает правильного слова или путает в чем-то сходные слова. Ошибки последнего типа принято называть malapropisms от имени Mrs Malaprop, которая в одной из пьес Шеридана путала слова alligator и allegory. Дж. Эйчисон предостерегает также от поспешных выводов на основании анализа ошибок, что согласуется с мнением ряда других авторов, считающих, что одни ошибки бывает легче заметить, чем другие; какие-то ошибки могут реже встречаться, потому что их легче избежать через применение соответствующих стратегий, и т.д. Примеры трудностей, с которыми сталкивается исследователь при анализе ошибок, обсуждает A.A. Поймёнова [1999].
Наиболее существенным замечанием в адрес АО представляется то, что, сконцентрировав свое внимание на ошибках (т.е. на том, что делается обучаемыми неверно), исследователи потеряли из виду целостную картину овладения Я2 и факторы, обеспечивающие успешность этого процесса. Этот упрек в сочетании с указанием на трудности в определении генезиса ряда ошибок и на недостаточность данных АО для обоснованных теоретических выводов был далее учтен через признание необходимости, с одной стороны, использовать АО в комбинации с другими исследовательскими подходами, а с другой — анализировать ошибки в более широком контексте пользования Я2 с пониманием контекста не только как дискурса, взаимодействия обучаемого с собеседниками и т.п., но и как совокупности всего того, чем владеет индивид в текущий момент овладения Я2. Последнее потребовало введения ключевого понятия промежуточного языка (interlanguage) как некоторого континуума, по которому последовательно продвигается обучающийся Я2. Для обозначения этого феномена в англоязычной литературе используются и другие термины, такие, как approximative system, transitional competence, idiosyncratic dialect, learner language, однако термин interlanguage является ныне наиболее распространенным [Gass & Selinker 1994].
Промежуточный язык (далее — ПЯ) стал широко исследоваться как манифестация психических процессов, обеспечивающих овладение Я2. В книге [Hamers & Blanc 1989] приводится мнение Л. Селинкера о том, что ПЯ — это отдельная языковая система, которая является продуктом попытки обучаемого целостно представить изучаемый язык; это промежуточная система, составленная из правил, полученных с помощью разных стратегий, в том числе — упрощения (simplification), сверхобобщений (overgenerali-zation), переноса (transfer). В любой взятый момент ПЯ выступает как набор правил разных типов. В этом смысле овладение Я2 представляет собой познавательный процесс, а ПЯ — последовательность аппроксимированных систем, которые нахо-
302
дятся в развитии и все более приближаются к системе, используемой носителями Я2. Дж. Хеймерс и М. Бланк приводят и другие определения ПЯ, одно из которых увязывает это понятие с варьированием на некотором континууме в соответствии со степенью внимания, которое говорящий уделяет формам речи. Д. Ларсен-Фримен и М. Лонг [Larsen-Freeman & Long 1993] посвящают ПЯ отдельную главу, в которой обобщаются наиболее существенные результаты, полученные при целенаправленных исследованиях в названной области. Понятием ПЯ оперирует в своем экспериментальном исследовании A.A. Поймёнова [1999], обосновывающая важность трактовки ошибки с позиций того, чем владеет пользователь языком на некотором этапе обучения.
Не имея возможности более подробно обсуждать здесь проблему ПЯ, заметим, что в рамках бывшего СССР соотносимое с ПЯ понятие "третьей системы" при двуязычии в основном воспринималось негативно (см. критические обзоры точек зрения по этому поводу в книгах: [Жлуктенко 1974; Карлинский 1990]). В то же время нельзя игнорировать тот факт, что две принципиально важные характеристики ПЯ — динамичность и системность — хорошо согласуются с результатами многих отечественных исследований. Так, идея продвижения по континууму (т.е. динамичности) получила веское обоснование в экспериментально-психологическом исследовании овладения и владения Я2, осуществленном Н.В. Имедадзе [1979]. В.А. Виноградов [1983: 62] говорит о норма-системности ошибок детской речи и проводит параллели между нею и изучением ИЯ, когда возникает особая норма смешанного билингвизма как продукт взаимодействия систем и норм родного и изучаемого языков.
Одним из направлений исследований в рассматриваемой области является поиск путей объяснения механизмов ошибки. В качестве примеров можно назвать следующие работы. Т.Д. Кузнецова [1978; 1982; 1983] уделила особое внимание роли механизма установки в формировании правильного и ошибочного речевого действия на втором/третьем языке. Г.В. Ейгер [1989; 1990] трактует ошибку с позиций разработанной им концепции языкового сознания и особенностей функционирования механизма контроля языковой правильности высказывания. A.A. Поймёнова [1999] рассматривает механизмы лексической ошибки в свете применения стратегий преодоления коммуникативных затруднений на разных этапах речемыслительного процесса при пользовании Я2, ЯЗ.
В.А. Виноградов [1983: 56] полагает, что "механизм ошибок принципиально тождествен для процесса приобретения языка ребенком и для процесса изучения второго языка взрослыми", хотя овладение Я1 отличается от изучения Я2 тем, что в первом случае отсутствуют готовые схемы, соотносимые с системой, и готовые эталоны, соотносимые с нормой, а во втором — требуется не только формировать новые схемы и эталоны, но и развивать способность "отключать" систему и норму Я1 при пользовании Я21. По этой причине автор выделяет две состав-
1 Подробное обсуждение ошибок как нарушений системы, нормы, узуса дается, например, в работах: [Верещагин 1969; Залевская 1996а; Цейтлин 1982; 1988], см. также приложение к этой главе и задания 2; 3.
303
ляющие в механизме ошибок в речи на Я2: интерференцию и аналогию. Интерференция трактуется им как "подмена схем и моделей изучаемого языка соответствующими элементами родного языка, либо изменение первых по образцу вторых" [Op. cit.: 55]; она может быть вызвана как системой, так и нормой Я1. Ошибки, вызванные ложной аналогией, по мнению В.А. Виноградова, всегда касаются нормы, их источником является "сама усвоенная система, воздействующая на норму таким образом, что системно возможное подменяет нормативно принятое" [Ibid.]. Это воздействие трактуется как своеобразная интерференция, происходящая в рамках системы и нормы одного и того же языка или через аналогию с системой и нормой родного языка, отсюда интерференционная аналогия выступает как центральная пружина механизма ошибок, основаниями для действия которой могут быть: система Я2, система Я1, норма Я2, норма Я1.
Представляется важным обратить внимание на замечания В.А. Виноградова в связи с категоризацией ошибок: при отсутствии понятия нормы не может возникнуть и понятия ошибок, однако оценка ошибки с позиций системы и нормы языка может отличаться от оценки ее с учетом того, чем и как владеет обучаемый. Автор приводит примеры случайного совпадения согласования слов в русской фразе иностранца, на самом деле не владеющего категорией рода. Поскольку фразы, внешне не противоречащие норме, могут быть "ложно-правильными", необходимо выяснять, является ли правильное (с позиций преподавателя) результатом применения обучаемым системно-нормативных ориентиров или случайным образованием.
Заметим, что широко известные высказывания типа "Дайте мне, пожалуйста, один кофе и один булка" подтверждают справедливость приведенного положения и свидетельствуют о реальности феномена промежуточного языка обучаемого с его внутренней системностью-нормативностью на соответствующих этапах овладения Я2, что аналогично изменениям в системе значений по мере овладения Я1.
Исследование Л.В. Банкевича [1981] было предпринято в целях решения ряда проблем тестирования лексики английского языка как ИЯ.
Автор подчеркивает, что языковые тесты должны разрабатываться с учетом "психолингвистической модели усвоения учащимися того или иного языкового материала. Важнейшими составляющими этой модели являются анализ закономерностей запоминания, хранения и воспроизведения различных языковых единиц и анализ специфических трудностей, связанных с определенным языковым материалом" [Банкевич 1981: 10]. Изучение типологии затруднений и ошибок припоминания на обширном корпусе примеров, полученных через наблюдение и эксперименты, позволило Л.В. Банкевичу сделать ряд весьма ценных выводов, выходящих за рамки тестирования лексики. Это исследование характеризуется также учетом специфики оперирования лексикой на разных этапах овладения ИЯ и по мере накопления словаря (т.е. в зависимости от того, чем и как уже владеет обучаемый).
Наибольший интерес в плане разработки общей теории ошибок в книге Л.В. Банкевича представляют его соображения и приводимые при этом примеры, связанные со специфичной для восприятия и при-
304
поминания слов (возможно, и других языковых единиц) ориентацией внимания обучаемого на "ключевые точки" слова, т.е. на элементы, которые для индивида несут наибольшую информацию о слове. Как указывает Л.В. Банкевич, "именно эти элементы слова служат основой, по которой — правильно или неправильно — идентифицируется слово" [Op. cit.: 21]. Особую роль автор отводит части слова, которая оказывается общей для ряда слов, вследствие чего она играет роль "магнита", как бы притягивая слова друг к другу и обусловливая этим определенные констелляции ошибок. Ключевые, или "критические", элементы в составе слова (автор называет их также "доминантами") могут быть разной протяженности — от одного звука до слога, их позиция в слове не фиксирована.
Л.В. Банкевич детально анализирует ошибки, вызванные графическим и фонетическим образом слова, ошибки в понимании словообразовательной структуры слова и ошибки в понимании семантической структуры слова (рассматриваются английские слова, которыми оперируют русские учащиеся, а объяснение ошибок дается автором с учетом современных гипотез, так или иначе связанных с разными сторонами функционирования слова — с критериями поиска слов в памяти, взаимодействия поиска по формальным и смысловым признакам и т.д.). Заинтересованному читателю полезно также ознакомиться с рядом экспериментальных исследований, проведенных в Тверском государственном университете в условиях оперирования иноязычными словами разных типов (см., например: [Летягина, Солдатов 1992; Медведева 1992; Поймёнова 1999; Солдатов 1995; Шумова 1993 и т.д.]).
Из числа отечественных работ, специально нацеленных на изучение процесса рецепции иноязычного текста и предлагающих серьезное теоретическое объяснение причин установленных типов ошибок понимания, представляется важным остановиться на диссертационном исследовании И.В. Приваловой [1995]. Поставив своей целью выявление особенностей функционирования психологических установок (в трактовке школы Д.Н. Узнадзе), оказывающих влияние на понимание иноязычного текста, И.В. Привалова предприняла разработку ПЛ модели процесса понимания текста на ИЯ с учетом включенности в нее установочных механизмов.
Вербальная установка трактуется в этом исследовании как имеющая уровневую структуру. Разграничивая функциональный и генетический аспекты феномена установки, автор уточняет, что в первом случае имеются в виду диспозиционные (фиксированные) и ситуативные (актуальные) установки, при этом общая диспозиционная установка формируется через накопление речевого опыта на базе системы Я1, а приобретенная — на базе Я2. С позиций генетического аспекта И.В. Привалова рассматривает интралин-гвистическую установку, включающую артикуляционную (моторно-речевую), грамматическую и лексико-семантическую установки, и экстралингвистическую установку, под которой понимаются психологические особенности двуязычного индивида, связанные с образом и стилем жизни, мировоззрением, социальной средой, общекультурным уровнем. Взаимодействие разных видов установок прослеживается автором через анализ ошибок реципиентов при восприятии ими иноязычных (на русском, английском языках) публицистических и художественных текстов в ходе аудио-лингвальной деятельности или при письменном переводе.