Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11326
Скачиваний: 219
ГЛАВА 15
ПРЕСТУПНОСТЬ В МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ КОНФЛИКТАХ
§ 1. ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ
В последние годы в близэкваториальном пространстве различных частей света полыхало пламя более 40 вооруженных конфликтов: в Югославии, Ливане, Израиле, Индии, Анголе, Ираке, Сомали, Грузии, Азербайджане, Армении, Афганистане, Таджикистане, Узбекистане, Кыргызстане, Северо-Кавказском регионе России и др. Абсолютное большинство конфликтов носит межнациональный, межплеменной характер. Они развертывались на территории одной или нескольких стран, переходя нередко в полномасштабные современные войны. Многие из них осложнялись религиозными и клановыми противоречиями. Некоторые тянутся столетиями, как, например, ближневосточный конфликт между евреями и арабами, закавказский конфликт между армянами и турками (азербайджанцами). Первопричины длящихся конфликтов часто стираются временем, уходя в подсознание и выражаясь в трудно объяснимой, почти патологической национальной нетерпимости. Непосредственными причинами (поводами) периодически возобновляющихся столкновений обычно выступают ближайшие «несправедливости». Ставя в кавычки это слово, мы имеем в виду то, что в большинстве межнациональных конфликтов справедливого решения для всех враждующих сторон объективно не существует, ибо каждая руководствуется своей правдой, своими историческими периодами, событиями, фактами.
Для актуализации конфликтов кроме поводов, как справедливо полагает В.Н. Кудрявцев, нужны конфликтная ситуация и конфликтные люди (группы)577.
Конфликтная ситуация в странах, образованных на территории СССР, обусловлена многими причинами, давними и сегодняшними, политическими (централизм и унитаризм власти, репрессирование и завоевывание народов), экономическими (кризис, безработица, обнищание), социально-психологическими (межнациональные барьеры общения, негативные формы национального самоутверждения, национализм, сепаратизм, амбиции национальных вождей), территориальными и др. Конфликтная ситуация в большинстве случаев складывается как результирующая составляющая комплекса причин и условий. Конфликт возникает тогда, когда объективно, а нередко и субъективно межнациональные сравнения, которые всегда наличествуют в таких случаях, складываются не в пользу какого-либо народа; когда он оказывается реально или, как ему кажется, в чем-то ущемленным, обиженным, обойденным, угнетенным; когда в психологии народа складываются стереотипы мышления, которые все его беды легко и понятно объясняют дискриминационным поведением титульных, соседних или приезжих народов; когда решение многих проблем видится лишь в национальном самоутверждении.
Конфликтные люди (группы) в таких случаях всегда находятся. Стремящиеся к власти и собственности национал-политические силы ловко используют стихийное недовольство. Подогревая его, они выставляют себя защитниками нации. И хотя давно известно, что национализм и этнократизм иррациональны, деструктивны, бесперспективны и разрушительны, внутри взбунтовавшегося народа они, как правило, таковыми не кажутся. Наоборот, именно этнократизм и национализм становятся самой понятной, самой близкой и объединяющей идеологией. Единство языка, обычаев, традиций, веры сплачивает людей с полуслова, с полудвижения. «Что может быть легче, чем иметь общий объект отрицания и усвоить общую «идеологию кривды», во имя которой следует этот объект отвергнуть? Сказать, например, что во всех несчастьях мира — и прежде всего каждой обиженной души — виноваты евреи, цыгане, немцы, арабы, негры, вьетнамцы, венгры или чехи: это так просто и понятно! И всегда найдется достаточное число вьетнамцев, венгров, чехов, цыган или евреев, поступками которых можно проиллюстрировать мысль, что именно они во всем виноваты»578.
У националистов всех времен и народов лозунги традиционны: «Deutschland, Deutschland uber alles!» («Германия, Германия превыше всего»), «Грузия для грузин!», «Украина — превыше всего!», «Украина для украинцев!». Все они ищут врагов среди людей других наций. Украинские националисты, например, находят их в евреях и кровных братьях — русских579.
Коммунистическая идеология, опирающаяся на репрессии, удерживала межнациональные конфликты на уровне единичных проявлений. Ветер свободы, подувший в период перестройки, хотя и предполагал перемены к лучшему, но одновременно явился значимым условием межнациональной нестабильности. Поэтому первые проявления демократии, рыночной экономики и суверенизации стали заложниками националистических, сепаратистских, авантюристических, экстремистских, криминальных и коррумпированных сил. По словам американского политолога Д. Саймса, над которым не довлеют ни коммунистические, ни имперские идеи, «на смену «империи зла», где основой власти были сила и принуждение, пришли несколько зол: проявление межнациональной ненависти, столкновение амбиций различных политических элит. Миллионы людей внезапно лишились общности... столкнулись с нетерпимостью и экстремизмом. Кровавые войны, сопровождающиеся тысячами жертв, бушуют в различных частях Советского Союза»580.
При углубленном изучении причин некоторых межнациональных конфликтов на территории СССР можно и не найти серьезных национальных обстоятельств. Последние могут лишь окрашивать в национальный «цвет» политические, социальные, экономические, территориальные, экологические и иные проблемы. Национализм в этом случае является солидаризирующей составляющей, выполняющей функцию социального «клея». Последний в сознании конфликтующих сторон может вполне подменить суть проблемы. О ней в какой-то мере могут забыть, но помнить: «наши»— «чужие». В такой психологической атмосфере общепризнанные многовековые законы человеческого общежития подменяются «национальной справедливостью», а кровавые расправы над чужими становятся священной местью, которая не воспринимается преступной. Поведение одной стороны по закону зеркального отражения мгновенно воспроизводится другой. Обе они неумолимо вступают в жестокую схватку между собой, которая по принципу воронки втягивает в себя все более и более широкие массы единокровников. В таком круговороте пропадают правые и виновные, а остаются лишь бедствующие как с той, так и с другой стороны581.
Межнациональные конфликты имеют много различных аспектов изучения. Нас интересует криминологический аспект, который в нашей стране практически никем, кроме автора, не изучался582. Преступные разборки в стихийных межнациональных столкновениях могут ограничиться массовыми беспорядками, совершением тяжких преступлений против личности, собственности, общественного порядка, а в политически и идеологически организованных — вылиться в полномасштабные вооруженные сражения. В них преступления в отношении людей противоборствующей стороны вершатся с утроенной энергией и с еще большим осознанием своей правоты. Убийства мирных жителей, захват заложников, изнасилования, грабежи, разбои, поджоги, разрушение селений, предприятий и учреждений становятся взаимоответными. Под видом священной мести делается все, что приносит вред другой нации. Взаимоуничтожение продолжается до всеобщего умопомешательства. Новые витки насилия становятся все более жестокими. Они стимулируются только что понесенными жертвами, новыми обидами и целенаправленной пропагандой заинтересованных в разжигании конфликта открытых и тайных сил, использующих в личных преступных целях механизм нарастания нетерпимости, агрессивности и ненависти.
При возникновении межнационального конфликта внутри одного государства, судя по горькому опыту стран, образованных на территории бывшего СССР, есть два варианта поведения официальных властей. Первый. Власти, сохраняя равновесие, остаются над конфликтом, пытаясь допустимыми силами и средствами потушить возникший спор, как это, например, делается, хотя и не без ошибок, российскими властями в столкновении между осетинами и ингушами. Второй. Власти сами втягиваются в конфликт, выступая за сохранение территориальной целостности страны или на стороне титульного народа, как это наблюдалось в Азербайджане в противостоянии азербайджанцев и армян, в Грузии в конфликтах с Южной Осетией, с Абхазией или в Молдове в столкновении с Приднестровьем. В аналогичную ситуацию втянулись и российские власти в Чечне.
Трудным барьером для удержания конфликта в латентной стадии является отсутствие соответствующих групп, пытающихся решить межнациональные противоречия насильственным путем. В таких случаях стороны воздерживаются от эксцессов, могущих послужить серьезными поводами для насилия. Аналогичные формы латентного межнационального конфликта пока наблюдаются в Эстонии, Латвии, Казахстане и Западной Украине между титульными нациями и русскоязычным населением, которое сохраняет цивилизованное поведение в условиях постоянного попрания их прав националистически настроенными властями.
§ 2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ НА ТЕРРИТОРИИ БЫВШЕГО СССР
До 1986 г. о межнациональных конфликтах на территории СССР публично ничего не говорилось. Считалось, что в нем национальный вопрос был окончательно решен. И надо признать, что крупных открытых межнациональных столкновений в СССР не было. На бытовом уровне существовали многие межнациональные трения, совершались единичные преступления на этой почве, которые никогда отдельно не учитывались и не отслеживались.
Вместе с тем шел интенсивный процесс русификации нерусских народов. Нежелание изучать русский язык не влекло каких-либо санкций, как это пытаются сделать в Эстонии, Латвии или Молдове, но само его изучение было поставлено в ранг естественно необходимого. В то же время знание русского языка как государственного открывало перед нерусскими народами большие возможности для обучения, профессионализации и самореализации. Русский язык позволял приобщиться к культуре всех народов СССР, а также к мировой культуре. Он выполнял и выполняет ту же функцию, которая выпала на долю английского языка в международных общениях. Было бы кощунством забывать также и то, что окраины Союза, будучи более отсталыми, развивались за счет ущемления интересов народов Центральной России583.
Все это, однако, не исключало формирование латентных этноконфликт-ных ситуаций, обусловленных ущербной национальной политикой советской власти. Провозглашение большевиками привлекательного, но лукавого для того времени политического лозунга о праве наций на самоопределение повлекло за собой лавинообразный процесс суверенизации территорий. Еще в период Гражданской войны было образовано 35 республик красных режимов и 37 — белых. Эта тенденция усилилась после победы большевиков. Однако ее полная реализация была невозможной. Да большевики и не собирались претворять ее в жизнь.
Исходя из принципа «разделяй и властвуй», они дали формальную самостоятельность в виде национального наименования территории лишь «опорным» нациям. Поэтому из более чем 130 национальностей, населяющих СССР, около 80 не получили никаких национальных образований. «Выдача» государственности осуществлялась странным образом. Эстонцы, например, общее число которых в целом по стране, согласно переписи населения 1989 г., составляло 1 027 тыс., имели союзно-республиканскую государственность; татары, численность которых более чем в 6 раз превосходила число эстонцев (6 649 тыс.), — автономию, немцы (2 039 тыс.) после упразднения республики не имели никаких национальных образований, а поляки (1 126 тыс.) ее никогда не получали.
Фиктивные федерализация и автономизация страны с четырьмя неравноправными уровнями национально-государственных и национально-административных образований (союзная республика, автономная республика, национальная область, национальный округ) на волюнтаристски нарезанных территориях, на которых исторически проживали и другие народы, заложили под национальный вопрос в СССР огромную бомбу замедленного действия. Последующие волевые изменения границ национальных образований и передача огромных территорий (например, Крыма и особенно Севастополя) из одного образования в другое без согласия народа, без учета исторических и этнических особенностей, депортация целых народов с родных земель и расселение их среди других национальностей, огромные миграционные потоки, связанные с массовым выселением людей по политическим мотивам, с великими стройками, поднятием целины и другими процессами, окончательно перемешали народы СССР.
По оценкам Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, в результате развала СССР свыше 60 млн человек оказались за границей, из них 34 млн — русские, украинцы и белорусы, живущие в других республиках. По переписи 1989 г., одних только русских проживает за пределами России 25 млн 290 тыс. человек. Кроме русских за пределами России оказалось 3 млн русскоязычных представителей других народов. В России в 1989 г. проживало 4,5 млн украинцев, 1 , 2 млн белорусов, 640 тыс. казахов, 530 тыс. армян, 340 тыс. азербайджанцев, 175 тыс. молдаван и т.д.584 А сколько русских и русскоязычных граждан, находясь внутри России, со своими исконными землями были присоединены к территориям других национально-государственных образований или прибыли туда по какому-либо «призыву», в которых они независимо от своей доли (в девяти республиках из 21 титульные народы не составляют большинства населения, а еще в восьми республиках число русских, украинцев и других нетитульных наций составляет от 30% и более) значатся в числе национальных меньшинств со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Основная проблема состоит в том, что титульные нации при любой своей численности претендуют на исключительный контроль государственных институтов и собственности, нередко созданной руками «пришлых» народов и за счет союзного бюджета, как это было в Эстонии, Латвии, Литве, Казахстане. В ряде случаев русскоязычное население остается заложником националистических преступных авантюр, как это произошло с 250-тысячным русскоязычным населением в Чечне в 90-е гг.
Таким образом, национальная политика, проводимая в многонациональном СССР и продолжаемая ныне в России (путем создания неравноправных субъектов РФ) и других странах постсоветского пространства, сформулированная еще Лениным на фактически формальном принципе «право наций на самоопределение», разрушила старороссийскую административно-территориальную систему и поставила во главу угла не человека с его неотъемлемыми правами и законными, в том числе и национальными, интересами, а отдельные нации с их особыми правами и особыми национальными властно-территориальными притязаниями, реализуемыми в ущерб другим народам, нередко веками проживающим на той же территории, в ущерб общепризнанным правам человека. Национально-культурная автономия, признанная во всем мире и позволяющая без причинения ущерба другим народам удовлетворять свои национально-культурные потребности в едином общеправовом пространстве, была отвергнута большевиками, скорее всего, не случайно, ибо при таком решении вопроса труднее было бы управлять страной. Федеральный закон «О национально-культурной автономии» в России был принят лишь в 1996 г.
При целостности жестко централизованного и фактически унитарного советского государства межнациональные отношения не вызывали особой тревоги. С одной стороны, человек любой национальности сознавал себя гражданином всего федерального пространства, с другой — партийные и государственные структуры твердо удерживали народы в рамках интернационализма. Даже отдельные националистические высказывания некоторых руководителей в союзных и автономных республиках беспощадно пресекались. Ослабление союзных «обручей» в процессе начавшейся перестройки, гласности и суверенизации национально-территориальных образований обнажило многие пороки коммунистического режима, его национальной политики и актуализировало дремлющие межнациональные трения.
Националистически настроенные и стремящиеся к власти и собственности группы, как правило из прежней партгосхозноменклатуры, во многих союзных и автономных республиках в одночасье ставшие национальными героями, бросились объяснять все народные беды действиями союзных органов и эксплуататорским интернационализмом. И в этом была доля правды. Однако, как при любом массовом психозе, в межнациональных отношениях стали доминировать крайности. Русский философ Г . П . Федотов пишет: «Момент падения коммунистической диктатуры, освобождая национальные силы России, в то же время был и моментом величайшей опасности»585.
Силой удержать межнациональные конфликты было уже невозможно, а опыта самостоятельных цивилизованных решений без участия сильного центра у народов не было. Не без помощи националистических экстремистов многим из них, мгновенно позабывшим действительную интернациональную помощь других народов, стало вдруг казаться, что их скудная жизнь обусловлена тем, что именно они в ущерб себе «кормят» центр и другие народы. Спустя некоторое время многие республики, «наглотавшись суверенитетов» (по выражению Н. Назарбаева), станут постепенно осознавать истинные причины своих бед, а в начале перестройки националистическая эйфория была доминирующей. Постепенный распад СССР спустил курок обвальным межнациональным конфликтам во многих союзных и автономных республиках. После легального распада СССР его территория стала зоной этнического бедствия586.