Можно предположить, что еврооблигации будут под контролем ми­нистров финансов еврозоны. Совет может представлять собой финан­совое дополнение Европейского Центрального Банка, он также может быть европейским аналогом Международного Валютного Фонда.

Поэтому дискуссия будет вращаться вокруг права голоса. ЕЦБ дей­ствует по принципу одного голоса от каждой страны, МВФ назначает право голоса в соответствии с взносами страны. Какая система долж­на преобладать? В первом случае будет дан карт-бланш странам-долж­никам, чтобы они решили вопрос со своими дефицитами, в последнем может произойти увековечивание двухскоростной Европы. Поэтому определенный компромисс будет необходим.

Так как судьба Европы зависит от Германии, и поскольку выпуск ев­рооблигаций приведет к угрозе риска собственные кредиты Германии, компромисс определенно должен поставить Германию на водительское место.

К сожалению, Германия имеет некоторые несостоятельные идеи о макроэкономической политике: она хочет, чтобы остальные европей­ские страны последовали ее примеру. Но то, что работает на Германию не может работать на всю Европу: ни одна страна не может иметь хро­нический торговый профицит без того, чтобы другие страны не имели дефицита. Германия должна предложить правила, которым могут следо­вать другие страны.

Эти правила должны предусматривать постепенное уменьшение за­долженности. Они также должны позволить странам с высоким уровнем безработицы, таким, как Испания, продолжить погашение бюджетного дефицита. Правила, имеющие целью также и циклически выверенный дефицит, могут достичь обе эти цели. Самое главное, чтобы правила признавали свои несовершенства - и, таким образом, они должны оста­ваться открытыми для пересмотра и улучшения.

Брейгель, аналитический центр из Брюсселя, предложил, чтобы ев­рооблигации составляли 60% от внешнего долга еврозоны. Учитывая вы­сокие взносы за риск, которые в настоящее время существуют в Европе, эта доля слишком мала, чтобы представлять собой ровное игровое поле. На мой взгляд, новые выпуски должны быть полностью в еврооблигаци­ях до пределов, установленных советом. Чем больший объем еврообли­гаций страна хочет выпустить, тем более тяжелые условия должен будет навязать Совет. Совет не должен иметь никаких проблем в вопросах навязывания своей воли, потому что отказ в праве на дополнительную эмиссию еврооблигаций будет мощным сдерживающим фактором. Над­зор должен быть улучшен, однако, с тем, чтобы предоставлять странам своевременное извещение, если они совершают нарушения.

---

Это прямо ведет к третьей нерешенной проблеме: что произойдет, если страна не желает или не в состоянии оставаться в рамках согласован­ных условий? Невозможность выпуска еврооблигаций может привести к беспорядочному дефолту или девальвации. При отсутствии механизма выхода это может иметь катастрофические последствия. Сдерживание, которое также слишком опасно для осуществления, не вызывало бы до­верия. Греция является поучительным примером.

Это самая сложная из трех проблемных областей, и я не утверждаю, что уже имеется готовое решение. Многое зависит от того, как кризис в Греции будет сходить на «нет». Можно было бы разработать упорядо­ченный выход для такой небольшой страны, как Греция, который не мо­жет быть применен в другой более большой, такой, как Италия. В этом случае режиму еврооблигаций придется применять санкции, и это будет безвыходной ситуацией - что-то вроде европейского министерства фи­нансов, которое имеет как политическую, так и финансовую законность, что может получится с помощью столь необходимых интенсивных деба­тов и самоанализа (особенно в Германии).

Одно можно сказать наверняка: эти три проблемные зоны - реформы и рекапитализация банковской системы, режим еврооблигаций и меха­низм выхода - необходимо решить для того, чтобы сделать евро жизне­способной валютой. Но финансовые рынки могут и не предоставить отсрочку, необходимую для установления новых договоренностей на местах.

Под продолжающимся давлением рынка Европейский Совет может найти временную договоренность для того, чтобы избежать катастро­фы. Он мог бы разрешить ЕЦБ кредитовать непосредственно прави­тельства, которые не могут заимствовать из рынков на разумных усло­виях, до тех пор, пока не будет введен режим еврооблигаций.

---

Циклическая модель экономики, войны и гегемонии

Савин Л.В.

После того как российский экономист Н.Д. Кондратьев ввел теорию больших или длинных хозяйственных циклов, его идею подхватили дру­гие экономисты и ученые и начали применять ее по отношению к дру­гим отраслям. Помимо макроэкономического анализа и экономическо­го анализа регионов подобные концепции стали применять к развитию обществ и их упадку. И, безусловно, увидели взаимосвязь экономики и конфликтов. В частности Арнольд Тойнби предложил цикл «великих войн» длительностью примерно в 120 лет, который делится на прелю­дию, войну, передышку, эпилог и всеобщий мир. Такая длительность по Тойнби связана с человеческим фактором и исторической памятью -когда ужасы прошлой войны забываются очередным поколением велика возможность начала новой.

Уильям Томпсон так описывает подобную взаимосвязь: «инновацион­ные процессы и глобальная концентрация связаны с глобальной войной. Базируясь на теоретических аргументах и эмпирических данных (XIX и XX вв.) мы обнаружили, что систематическая война является продуктом экономических инноваций и стремления к лидерству. И наоборот, си­стематическая война влияет на инновации, а также на экономическую и мореходную концентрацию. В этом смысле длинные волны экономиче­ских и технологических изменений, длинный цикл военно-политическо­го лидерства и война являются тесно взаимосвязанной динамикой, ко­торая находится в центре функционирования глобальной политической экономикой»¹⁹. Он указывает, что до сегодняшнего дня исследователями больших циклов было идентифицировано пять глобальных войн:

Голландско-испанская 1580 -1608 гг.

Войны Великого Альянса 1688 -1713 гг.

Французская революция и войны Наполеона 1792 -1815 гг.

Первая и Вторая Мировая войны 1914 - 45 гг²⁰.

Здесь мы видим, что периоды между глобальными войнами составля­ли от 80 до 100 лет. Следовательно, впереди в ближайшем будущем нас ожидает новая глобальная война.

---

Д октор Элен Уитни-Смит солидарна с Томпсоном в во­просе новых технологий. По­сле 30-летних исследований теории экономического про­гресса и его взаимосвязи с тех­нологиями она также пришла к выводу что именно инновации являлись толчком для экономи­ческой волны в том или ином государстве - будь то испан­ские гранды XVII столетия или английские ткачи. Однако она говорит об инновациях в информационных технологиях! В ее новой книге "Win­ning Information Revolutions: From the Ice Age to the Internet" указано, что ранее было шесть информационных революций. Первая произошла между охотниками и собирателями до то как люди научились обрабаты-ваь землю. Вторая непосредственно связана с развитием письменности. Третья - это падение Рима. Четвертая - появление печатного станка. Пятая связана с электричеством, что привело к распространению теле­графа, телефона и железных дорог. Шестая - это цифровая революция, в которой мы сейчас пребываем. И, по утверждению Уитни-Смит, три последних имеют одинаковый экономический паттерн - вначале длится бум, за которым следует неизбежный крах. А новые формы организаций нарушают старые правила, которые пытается поддержать существую­щая элита³. Социальные сети, растущие на основе Интернет, их актив­ная манипуляция военно-политическими кругами США полностью под­тверждают тезисы Уитни-Смит. И чем могут быть нарушения старых правил, которые упорно хочет сохранить старая элита как не определен­ной формой конфликта?

Уолтер Голдфранк из Университета Санта Круз-Калифорния также предложил рассмотреть помимо экономических факторов социальные и военные⁴. Он применил модель мир-системного анализа И. Валлерстай-на (сам Валлерстайн делил цикл на три фазы: война, гегемония одной державы, ее упадок) и к полупериферии отнес большинство стран Вос­точной Европы, Россию, Мексику, Колумбию, Венесуэлу, Бразилию, Ар­гентину, Чили, Южную Африку, Турцию, а также часть Ближнего Вос­тока и государства Восточной Азии. Согласно его прогнозам если будут развиваться свободные экономические зоны, то лидирующие позиции займут три вертикальных географических блока под руководством

³ Kleiner A. A Long-Wave Theory on Today's Digital Revolution. May 16, 2011. Strategy+Business mag.

⁴ Goldfrank W. Beyond Cycles Of Hegemony: Econimic, Social, and Military Factors. Journal of World-Systems Research. Volume 1, Number 8, 1995.

---

заигрывание с капитализмом, так как подразумевают альянс капитали­стов стран ядра и периферии. В любом случае, для нраодов стран, жела­ющих сохранить свой суверенитет и самобытность все четыре варианта нежелательны.

Существуют еще множество исследований циклов войны и гегемо­нии, наиболее известные авторы которых - Дж. Голдстайн и Дж. Мо-дельски. Модельски назвал периоды подъема и упадка великих держав длинными мировыми политическими циклами, где по аналогии с двумя фазами цикла Кондратьева фаза подъема называется этапом обучения, а фаза упадка этапом лидерства, в начале которой и происходит глобаль­ная мировая война.

Каждый из периодов делится на четыре фазы. На исторических при­мерах Модельски увязал влияние Португалии, Голландии, а также Бри­тании на мировую политику. В случае с США им был предложен вариант с двумя циклами. Первый уже закончился, он происходил с 1850 по 1945 гг. Второй начался в 1971 г., а фаза деконцентрации попала на 2000 г. Далее в 2030 г. должна начаться фаза глобальной войны, а в 2050 г. оче­редной период мировой власти США²¹.

Мировой финансовый кризис и падение фондовых рынков также по мнению специалистов указывают на приближение нового глобального конфликта.

Известный финансист и математик, в прошлом ведущий финансовый аналитик компании Goldman Sachs Чарльз Неннер, предсказавший крах 2008 г. в марте этого года заявил, что в 2012 г. состоится обвал индекса

---

Смотрите также файлы

• Геополитика номер 11.pdf

• Геополитика номер 12.doc

• Геополитика номер 12.pdf

• Геополитика номер 13.doc

• Геополитика номер 13.pdf