Файл: Геополитика номер 10.pdf

60

Геополитика

Европе, не говоря уже о консервации политической «раздро-
бленности» этого пространства. Но как украинские, так и рос-
сийские лидеры не были склонны рассматривать двусторонние 
отношения в более широком контексте как компонент их соот-
ветствующих европейских стратегий, усматривая в этих отноше-
ниях в лучшем случае производную от западного вектора своей 
дипломатии, а в худшем отвлечённое второстепенное измерение 
внешней политики, никак не связанное с более приоритетными 
задачи на европейском направлении. 

Следствием концептуального тупика в российско-украин-

ских отношениях стала постепенная переориентация обеих сто-
рон на решение своих проблем в ближайшем окружении за счёт 
привлечения внешних сил. Переломным этапом в этом смысле 
представляется период 2001-2003 гг., когда благодаря сближе-
нию России и Запада на фоне борьбы с терроризмом у Москвы 
появилось существенное «окно возможностей» в ближнем за-

61

www.geopolitika.ru

рубежье. Но грамотно воспользоваться им у Кремля не получи-
лось – выдвижение новой интеграционной инициативы создания 
Единого экономического пространства четырёх государств со-
провождалось нерациональным витком напряжённости вокруг 
острова Тузла, в контексте которого достичь конструктивных 
результатов было вряд ли возможно. Эти события показали, что 
даже при отсутствии активного вмешательства внешних сил, 
России и Украине не удаётся создать устойчивые механизмы пар-
тнёрства, способные не только перевести в русло двусторонние 
отношения, но и стать структурной основой системы в Восточ-
ной Европе. 

«Оранжевая революция» стала кульминационным моментом 

в развитии данных тенденций. Кризис передачи власти на Украине 
стал также и кризисом действующих стратегий основных игроков 
в отношении Восточной Европы. В первую очередь, стратегии 
России, которая в конечном итоге оказалась отстранена от процес-
са поиска компромиссных путей выхода из украинского кризиса. 
Но и для других игроков этот кризис стал сигналом о необходимо-
сти пересмотра существующих подходов. Так, для Европейского 
Союза, долгое время предпочитавшего оставаться в стороне от 
восточноевропейских пертурбаций, более активное вовлечение в 
дела этого пространства стало не просто необходимым, но и не-
избежным итогом его роли посредника в урегулировании кризиса 
на Украине. Правда, в случае Соединённых Штатов качественных 
сдвигов в политике по отношению к Восточной Европе не произо-
шло. Наоборот после «оранжевой революции» наблюдался неко-
торый концептуальный вакуум стратегии США, когда желаемый 
результат вроде бы достигнут, поэтому насущной потребности в 
дальнейших изменениях нет, а главная задача заключается в под-
держании сложившегося баланса. 

Но самым значимым последствием «оранжевой революции» 

для Восточной Европы стало не столько возрастающее вовлече-
ние внешних сил, – США и ЕС – сколько изменение отношения 
к такому вовлечению со стороны главных «действующих лиц» 
данного пространства – России и Украины. Новое украинское 
руководство расценивало его как главный и единственный спо-
соб решения проблем в отношениях с Россией. А Москва, в свою 
очередь, усматривала в нём главную и единственную причину не-
удачи собственной политики на этом направлении и, что самое 
важное, считала, что достижение желаемого результата и укре-
пление собственных позиций в данном пространстве возможно 

62

Геополитика

только на уровне взаимодействия с Западом. Российские полити-
ческие деятели и эксперты часто высказывали мысль о том, что, 
по их мнению, вопросы, касающиеся Украины, Грузии, Молдовы 
лучше обсуждать в Брюсселе или других западных столицах, не-
жели в Киеве, Тбилиси или Кишинёве. 

Именно эти три обстоятельства – рост активности США и 

ЕС, готовность стран Восточной Европы использовать противо-
речия в отношениях России с Западом для усиления своих пози-
ций в отношениях с Россией и настроенность самой России на 
решение наиболее проблемных вопросов в данном простран-
стве на уровне взаимодействия с Западом – и привели к тому, 
что Восточная Европа превратилась в один из компонентов ба-
ланса между ведущими центрами силы на европейском конти-
ненте. Инкорпорация аккумулированных в этом пространстве 
конфликтов и противоречий в общий контекст сложного ком-
плекса взаимосвязей между США, Евросоюзом и Россией стала 
продуктом целенаправленных усилий всех его участников и оз-
начала существенное повышение структурного значения этого 
пространства в геополитической конфигурации европейского 
континента, но не как самостоятельной силы, способной влиять 
на ход политических процессов, а как ещё одного поля столкно-
вения интересов ведущих центров силы. Проще говоря, Восточ-
ная Европа стала ещё одной крупной ставкой в «большой игре», 
но, как ни парадоксально, это не привело к качественным измене-
ниям характера процессов в самой Восточной Европе. 

Во многом это объясняется особенностями развития в по-

следующие годы ситуации на базовом структурном уровне евро-
пейской системы, который сводится преимущественно к взаимо-
действию ведущих центров силы, и в рамках этого пространства 
непосредственно. 

Во-первых, превращение Восточной Европы в поле кон-

куренции ведущих центров силы происходило в условиях со-
хранения и до некоторой степени углубления геополитически 
промежуточного положения этого пространства. Причём это 
положение обусловлено не только и не столько отсутствием ин-
ституционально закреплённой принадлежности его стран к тому 
или иному центру силы, сколько отсутствием чётко определён-
ных и согласованных «правил игры», то есть нормативных па-
раметров и «пределов дозволенного» в поведении всех акторов 
в данном пространстве. Вне единой целостной «системы коор-
динат» каждое действие одного актора рассматривается сквозь 

63

www.geopolitika.ru

призму общего баланса и вызывает реакцию со стороны других 
акторов сообразно с их субъективными ожиданиями, а не понят-
ными для всех нормами поведения.

Во-вторых, конкуренция за влияние в данном пространстве 

велась не открыто и напрямую, а имплицитно и в опосредство-
ванных формах. Проблемные вопросы, относящиеся к этому 
полю, не были предметом систематических переговоров в рамках 
действующих институциональных или двусторонних форматов 
взаимодействия. Более того, не наблюдалось даже попыток выра-
ботать системный компромисс по этим вопросам. То, что проис-
ходило вокруг Восточной Европы в 2005-2008 гг., представляло 
собой скорее цепочку взаимного асимметричного реагирования 
европейских центров силы на односторонние действия друг дру-
га, генерирующую своеобразную «спираль напряжённости», 
которая, тем не менее, не находила открытого признания в по-
литической риторике сторон. 

В-третьих, эта конкуренция носила неравномерный и изби-

рательный характер. Она касалась ряда наиболее болезненных 
аспектов ситуации в Восточной Европе, а именно военно-поли-
тического и энергетического. Внимание было сконцентрировано 
на усилении стратегического присутствия США в этом простран-
стве, тогда как усиление присутствия ЕС не вызывало особых 
беспокойств. Вместе с тем, именно в данный период в тени рос-
сийско-американской конфронтации были заложены предпосыл-
ки конкуренции между Россией и ЕС в Восточной Европе, кото-
рая хоть и отличается меньшей интенсивностью и резонансом, 
но, как выяснилось, имеет более весомое структурное значение 
для политической организации данного пространства. 

Нужно признать, что эта конкуренция возникла не в резуль-

тате целенаправленной стратегии сторон, а скорее явилась по-
бочным продуктом реализации их разнонаправленной политики 
в условиях недостатка координации между ними. Становление 
упомянутых в начале статьи форматов политики ЕС в отноше-
нии восточных соседей – Европейской политики соседства и 
Восточного партнёрства – долгое время не рассматривалось Рос-
сией как угроза её стратегическим интересам, поскольку они не 
содержали перспективы членства восточноевропейских стран 
в Евросоюзе, но в виде этих форматов ЕС демонстрировал го-
товность взять на себя те функции, которые до этого выполня-
ла только Россия, а именно структурирование и централизация 
данного пространства с помощью вовлечения его участников в 

64

Геополитика

 ограниченные интеграционные инициативы. И если Россия ис-
пользовала для реализации подобных инициатив экономические 
и энергетические инструменты, то ЕС опирался на традицион-
ную для него стратегию нормативной конвергенции, в основе ко-
торой лежали стимулы, ориентированные на цивилизационную 
принадлежность и европейскую идентичность стран-партнёров. 

И в-четвёртых, конкурентная политика ведущих центров 

силы в отношении Восточной Европы не затрагивала глубин-
ных источников конфликтности и флуктуативности данного 
пространства. Скорее, противоречия на уровне США-Россия и 
частично ЕС-Россия «наложились» на сформированный в нём 
комплекс конфликтов разных уровней, но существенно его не из-
менили, поэтому не привели к желаемой стабилизации. 

При этом в структуре общего политического баланса в Евро-

пе противоречия вокруг восточноевропейских проблем заняли 
скорее подчинённое, нежели определяющее место. Они весьма 
своеобразно вписались в существующий контекст, превратив-
шись в его неотъемлемый компонент, но вместе с тем не стали 
его движущей силой. Это было вполне предсказуемо, поскольку 
противоречия России с Западом носят намного более системный 
характер, нежели конъюнктурная конкуренция в Восточной Ев-
ропе, и касаются более глубинных, в чём-то даже экзистенциаль-
ных для обеих сторон вещей, которые мало зависят от их пози-
ций в восточноевропейской конфигурации. 

Но нельзя игнорировать тот факт, что вследствие перипетий 

указанного периода нахождение компромиссной формулы вза-
имодействия ведущих центров силы в Восточной Европе стало 
обязательным условием для формирования кооперативных ос-
нов системы отношений на континенте, в том числе построения 
новой архитектуры безопасности в Европе. Без преодоления 
сложившихся в этом пространстве очагов конфликтности выра-
ботать приемлемый modus operandi для всех акторов континен-
тальной системы не представляется возможным. 

Ход развития конкуренции между Россией, США и ЕС в Вос-

точной Европе продемонстрировал неоптимальность конфрон-
тационной логики и ошибочность ожиданий всех её участников. 
Государствам данного пространства так и не удалось воспользо-
ваться нарастанием противоречий между ведущими центрами 
силы и переложить на них решение своих политических и эко-
номических проблем. В результате эти государства были вынуж-
дены самостоятельно противостоять последствиям глобального