Файл: Геополитика номер 10.pdf

90

Геополитика

И. Марзалюк указывает, что в XVII-XVIII вв. древнерусское куль-
турное наследие оставалось значимым элементом идентичности 
белорусской полонизированной шляхты.

8

Как представляется, формой интеграции «русскости» в 

польский культурный контекст было и униатство, причем уния, в 
отличие от католицизма, позволяла сохранить значительно боль-
ший пласт древнерусского культурного наследия, одновременно 
интерпретируя его в кодах польской культуры. По сути, русины-
униаты могли стать своего рода «поляками восточного обряда». 
Примечательно, что близкую по смыслу формулу - «поляк право-
славного исповедания» - пытались внедрить в сознание право-
славных жителей западной Украины и Беларуси в межвоенной 
Польше в XX в. 

9

В XVII-XVIII вв. на территории Беларуси формируется «вы-

сокая» дворянская и городская польскоязычная культура; таким 
образом, возникает перспектива интеграции белорусов в поль-
ский национальный проект, при сохранении регионального эт-
нокультурного и исторического своеобразия, интерпретирован-
ного в кодах польской культуры. 

Однако реализация этой перспективы оказалась затруднена 

рядом обстоятельств. Процесс полонизации протекал достаточ-
но болезненно и вызывал ожесточенное сопротивление со сто-
роны православного населения. И если в Беларуси, оказавшейся 
под контролем пропольски настроенной шляхты и магнатерии, 
он протекал более «мягко», то на Украине, где развилось казачье 
движение, польская экспансия спровоцировала многочисленные 
войны и восстания, способствовавшие ослаблению польского го-
сударства и снижению ассимиляторских возможностей польской 
культуры. Сказывалось и «возмущающее» воздействие на За-
падную Русь со стороны усилившейся России, поддерживавшей 
православное сопротивление и стимулировавшей русофильские 
и антипольские настроения среди местного населения.

После окончательного крушения Речи Посполитой и присо-

единения территории Беларуси к России начинается обратный 
процесс – «деполонизации» и «русского возрождения». Его 
целью было максимально ослабить и по возможности демонти-
ровать польское культурное влияние, создать русскоязычную 
городскую культуру и сформировать слой русофильски ори-
ентированной интеллигенции. Беларусь и белорусы интерпре-
тировались как исконная часть исторической Руси с местными 
этноязыковыми особенностями, которые признавались и даже 

91

www.geopolitika.ru

культивировались, будучи интерпретированными в контексте на-
ционального единства велико-, мало- и белорусов.

К началу 20 в. действительно удалось существенно ослабить 

польское влияние и нарастить русское политико-культурное 
присутствие в Беларуси. Возникла целая плеяда политических, 
культурных, религиозных деятелей (И. Семашко, М. Коялович, 
П. Жукович, И. Харлампович, Н. Носович, Е. Карский), внесших 
значимый вклад в формирование «русоцентричной» модели бе-
лорусской культуры, известной как западнорусизм. В то же вре-
мя, процесс демонтажа польского и интеграции в русский проект 
носил весьма нелинейный и турбулентный характер. Структуры 
польского влияния, несмотря на формальную ликвидацию Речи 
Посполитой, сохраняли жизненную силу и оказывали активное 
сопротивление «русификации». Мечта о возрождении Речи По-
сполитой обусловливала необходимость выработки «польской» 
версии белорусской идентичности, которая выступала в качестве 
конкурента и антагониста «русской» модели. 

Весьма примечательны в этом плане листовки К. Калиновско-

го, который выступал не только с призывами к совместной борь-
бе против России белорусов и поляков, но и с апологией унии ко-
торая, как было показано выше, являлась одним из инструментов 
«вписывания» белорусской идентичности в польский контекст.

Русский и польский проекты для Беларуси представляли со-

бой примеры типичного городского национализма. 

Они предполагали интеграцию масс белорусского крестьян-

ского населения в пространство «высокой» городской русской 
или польской культуры, что, однако, не означало тотальной утра-
ты местной этнографической специфики, интерпретируемой в 
кодах соответствующей культуры. В языковом плане это пред-
полагало возможность диглоссии: параллельного бытования 
«высокого» языка и местного разговорного наречия, которое 
признается диалектом первого и служит индикатором регио-
нального своеобразия в рамках «большого» культурного про-
странства. Во многом сходным образом развивалась ситуация в 
Германии, где в ряде земель общенемецкий литературный язык 
существует параллельно с местными диалектами, получившими 
определенную литературную обработку, а также применение в 
СМИ и системе образования.

Однако в 19 в. возникает третий национальный проект – 

белорусский национализм, основанный на культивировании 
белорусской этноязыковой специфики, ориентированный на 

92

Геополитика

создание «высокой» городской культуры на базе белорусского 
разговорного языка и вытеснение как русского, так и польского 
культурно-языкового влияния. Этот тип национализма вслед за 
О.Б. Неменским можно охарактеризовать как сельский нацио-
нализм

5

. Сельский национализм возникает в этнической среде, 

лишенной собственной городской культуры, там, где в городах 
господствует «чужая» культура и язык. Его задачей является 
создание «собственной» городской культуры на основе сель-
ских разговорных наречий и вытеснение из городов «чужой» 
культуры и языка.

Как правило, сельский национализм – это национализм «по-

коренных» народов, оказавшихся в политической зависимости, 
в результате чего господствующее положение в городах и высших 
сословиях занимают язык и культура «завоевателей», в то время 
как язык основной массы коренного населения воспринимается 
как «низкий» и «варварский». Сельский национализм возника-
ет далеко не всегда – нередко городская культура «пришельцев» 
успешно ассимилирует и иноэтничное сельское население, ин-
корпорируя его в состав «нации-завоевателя». 

Такова судьба полностью германизированных балтских 

и славянских племен на востоке Германии; на грани полной 
германизации находятся лужицкие сербы. Сходным образом 
развивалась ситуация во Франции, где французская городская 
культура полностью подавила достаточно развитую прован-
сальскую традицию.

Сельский национализм возникает там, где городская культура 

«пришельцев» оказывается по тем или иным причинам не в состо-
янии полностью ассимилировать коренное население. Примером 
может служить Чехия, где немецкой городской культуре так и не 
удалось полностью подавить славянскую идентичность местного 
населения, результатом чего стало «чешское возрождение» и дра-
матическое устранение немецкого присутствия в XX в. В Латвии 
и Эстонии, где в Средние века также установилось немецкое по-
литико-культурное доминирование, немецкая ассимиляция потер-
пела фиаско по ряду причин. Относительная удаленность и изоли-
рованность Прибалтики от основного массива немецких земель 
существенно осложняла и тормозила немецкую колонизацию этих 
областей. Присоединение к России в 18 в. привело к появлению 
здесь конкурирующего русского влияния; кроме того, российские 
власти, стремясь ослабить немецкую политико-экономическую 
монополию, стимулировали национализм коренного населения.

93

www.geopolitika.ru

Во многом сходным образом развивалась ситуация и в Бела-

руси. Взаимная конкуренция и борьба русского и польского «го-
родских» национализмов существенно ослабляла их обоих, что 
затрудняло инкорпорацию белорусского крестьянства в тот или 
иной национальный проект и, в конечном счете, привело к воз-
никновению третьей альтернативы в виде белорусского сельско-
го национализма. Однако само по себе появление белорусского 
национализма еще не означало его автоматической победы. Кон-
куренция со стороны таких мощных традиций, как русская и 
польская, низкий престиж белорусского языка, в том числе в гла-
зах его носителей – все это затрудняло формирование особого 
белорусского «воображаемого сообщества»; интеллектуальные 
и кадровые ресурсы перманентно вымывались в пользу адептов 
как русской, так и польской идеи.

Резкому усилению позиций белорусского национализма 

способствовали Октябрьская революция и образование СССР. 
Идеология большевиков, ориентированная на освобождение 
«угнетенных» народов от «империалистической эксплуата-
ции», привела к тому, что именно белорусский национализм 
стал основной стратегией национального строительства в Бе-
ларуси, в то время как русская и польская альтернативы отвер-
гались как проявления великодержавного шовинизма крупных 
империалистических наций. Таким образом, белорусы на офи-
циальном уровне признаются в качестве отдельного народа, 
начинается интенсивная работа по литературной обработке и 
популяризации белорусского языка. С этого времени в каче-
стве аксиомы утверждается формула «родной язык белорусов 
– только белорусский».

Однако существование Беларуси в рамках СССР, формиро-

вание единого экономического комплекса делало неизбежны-
ми тесные культурно-языковые контакты белорусов и русских. 
Учитывая, что русский язык оставался основным языком совет-
ской культуры, и именно на русском языке формулировались 
основные нормы «советскости», советского образа жизни, его 
престижность в глазах белорусов, в том числе в сравнении с бе-
лорусским языком, оставалось высокой. Этому способствовала 
и внутренняя слабость и незрелость белорусскоязычной тради-
ции, которая не смогла выработать форм «высокой» культуры, 
способных конкурировать с русской культурой, а также остаточ-
ное влиянием западноруссизма, в рамках которого русский язык 
и культура воспринимались как «свои» для белорусов. Именно в 

94

Геополитика

рамках СССР произошла реальная массовая интеграция белору-
сов в пространство русскоязычной городской культуры. С дру-
гой стороны, в это время практически полностью ликвидируется 
политико-культурное влияние Польши на Беларусь: массовое 
русскоязычие охватывает даже католическое население (чему, 
очевидно, способствует утрата жесткой связи с православием со-
ветизированной русскоязычной традиции).

Таким образом, в рамках СССР белорусы оформились как 

особая этнополитическая общность с выраженным самосозна-
нием. В то же время, формирование этой общности происходило 
отнюдь не по рецептам языкового национализма: оформление 
«белорусскости» сопровождалось массовой языковой русифи-
кацией. Белорусский язык не стал массовым языком «высокой» 
городской культуры, маркируя белорусскую «особость» на су-
губо символико-декларативном уровне. Как показали данные по-
следней переписи населения, даже это сугубо символичная роль 
постепенно теряет свое значение.

Таким образом, проект белорусской языковой нации следу-

ет признать неадекватным национально-политическим реалиям 
Беларуси. Белорусы оформились как особая национальная общ-
ность, однако значение и роль белорусского языка как символа 
этой общности невелики. Формирования белорусского «вооб-
ражаемого сообщества», краеугольным камнем которого была 
бы особая языковая идентичность, не произошло. Более того, по-
пытки навязать белорусский язык в качестве единственного наци-
онального языка вызывают рост общественной напряженности и 
сопротивление значительной части населения (о чем красноречи-
во свидетельствует фиаско «белорусизации» 1991-94 гг.). 

В связи с этим должна быть существенно пересмотрена роль 

белорусского языка в жизни общества: белорусский язык следует 
рассматривать не в качестве единственного или основного на-
ционального языка, но в качестве одной из языковых традиций 
Беларуси, как значимую, однако далеко не единственную часть 
белорусского культурного наследия. 

В то же время, важной задачей является создание белорусской 

русскоязычной культуры, адекватной реалиям Беларуси и коди-
фицирующей ее историко-культурное своеобразие. 

Очевидно, такая культурная традиция останется тесно свя-

занной с культурой России, но, вместе с тем, не будет слепо копи-
ровать российские образцы.