Файл: Геополитика номер 10.doc

Скачать файл
Заказать решение

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 19.10.2020

Просмотров: 1174

Скачиваний: 1

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

рия, Румыния). При этом Вышеградская группа (Польша, Венгрия, Словакия и Чехия), явившаяся первой структурой со времен паде­ния Берлинской стены, которая самостоятельно заявила об интегра­ционных приоритетах во внешней политике, тяготела к Дунайско-Балканскому региону, что гипотетически подразумевало создание треугольника Адриатика-Балтика-Черноморье. «Свидетельством такого подхода стало создание в 1992 г. зоны свободной торговли Центральной Европы на базе Центральноевропейского соглаше­ния о свободной торговле (ЦЕФТА). Кроме стран - членов Выше­градской группы, в ЦЕФТА вошли Болгария, Словения, Румыния и Хорватия»13

14. Ряд украинских экспертов и политиков также рассма­тривали Балто-Черноморское сотрудничество как перспективное для Украины, т.к. страна является важным связующим звеном между Севером и Югом15. Неопределенность также выражается в том, что не совсем ясно, какие государства можно относить к этой оси, а какие нет. Так как если брать полный географический спектр, то в эту ось должны войти государства Северной Европы, которые име­ют выход к Балтийскому морю, а также Турция и страны Южного

Кавказа, в первую очередь, Грузия. Кроме того, на данный момент в таком блоке остаются слабые места - государства с проблемным суверенитетом - Приднестровье, территорию которого оспаривает Молдова, и Абхазия, к которой имеет территориальные претензии Грузия. В первую очередь для Центральной Европы беспокойство причиняет Приднестровье, так как из-за статуса этой непризнан­ной республики интеграционные проекты в регионе не могут быть окончательно утверждены.

Можно сказать, что первоначальные попытки основать союз региональной кооперации, вместе с историческими компонента­ми в определенной мере послужили базой для перемоделирования этого проекта в иную, более широкую стратегическую плоскость, затрагивающую интересы крупных сил - как континентальных (ев­разийских), так и атлантистских (мондиалистских). Неслучайно ряд исследователей начал сравнивать модель балто-черноморской оси с санитарным кордоном, который образовался после Версальско­го соглашения по окончании Первой мировой войны. Основными протагонистами идеи создания новых государств в Центральной Ев­ропе на обломках Австро-Венгерской и Российской Империй были Вудро Вильсон и Хэлфорд Макиндер. Американский президент обо­сновывал необходимость создания новых суверенных государств на национальной основе, в то время как британский географ и политик предложил проект санитарного кордона между Германией и Росси­ей. По мнению Макиндера, который во время гражданской войны в России являлся эмиссаром Антанты в Украине, для того чтобы сдерживать Россию, на территории которой находится географиче­ская ось истории16, необходимо было не допустить ее сближения с другой континентальной силой - Германией, для чего нужно было создать цепь из новых государств, начиная с Северной Европы и за­канчивая Кавказом. Геополитическим проектом, косвенно связан­ным с подобными идеями, можно назвать ГУУАМ, который не по­лучил никакого реального развития и определялся как проект стран Запада (включая США) по созданию искусственного барьера между современными Россией и ЕС.

С учетом вышесказанного, при эскалации напряжения отноше­ний как стран, входящих в восточную периферию ЕС, так и всего Европейского Союза в целом с Россией, это будет приводить к опре­деленной демонстрации силы. Если будет проведена четкая иденти­фикация, где применение (угроза применения) военной силы будет наиболее эффективным, этот метод также может быть применен. Ранее Генштаб России заявлял о возможности размещения опера­

тивно-тактических ракетных комплексов «Искандер» в Калинин­градской области. Модернизация Черноморского и Балтийского военно-морских флотов Российской Федерации также относятся к этому виду hard power17. По мнению руководителя программы по исследованию ЕС Йельского университета Дэвида Кэмерона, Рос­сия по отношению к Европе стратегически применяет линию smart, что зачастую ставит европейцев в тупик. Кэмерон это связывает с тем, что у всех стран сообщества свои национальные интересы, а многие из них зависят от российских энергоносителей18.

Балансирование между двумя осями hard и soft power может послужить дальнейшей стратегией стран региона. Это связано не только с объективными императивами международной обстанов­ки, но и наличием новых рисков, а также процессом осетевления общественных процессов. Изменения, связанные с информаци­онной эпохой привели не только к появлению такого феномена, как электронная демократия, но несут в себе угрозы киберпре-ступлений, а в общем способствуют тому, что подобные техники влияния и борьбы за власть могут применяться и негосударствен­ными акторами, которые отстаивают свои интересы или являются проводниками чужих. Как справедливо отмечают специалисты по сетевым войнам Аркилла и Ронфельдт, «четко организованные, ограниченные группы, которые ранее поддерживались государ­ственными спонсорами, трансформируются в произвольно ор­ганизованные, международные сети террористов. Преступные организации создают сети и сотрудничают друг с другом намного плотнее, чем это было раньше, что позволяет им сочетать экспер­тизу и расширять область своих действий. Вместо того, чтобы рас­сматривать друг на друга как конкурентов, множество преступ­ных организаций делятся друг с другом информацией, услугами, ресурсами и доступом к рынку согласно принципу сравнительных преимуществ»19. Вместе с угрозой роста нелегальной миграции, а также эффекта исламизации ряда европейских стран, подобные тенденции указывают, что для их мониторинга, профилактики и эффективных мер сдерживания новых угроз, старые методики не подойдут. Поэтому предложения Аркиллы и Ронфельдта, изложен­ные в их работе Advent of Netwar по выработке диапазона альтер­нативных стратегий, которые позволяют применять их по отноше­нию друг к другу, представляются вполне применимыми.

В отношении перспектив развития государств, которые отно­сятся к Балто-Черноморскому региону существует ряд прогнозов и индексов, которые отражают динамику социально-политических

изменений в регионе. Один из ведущих экспертов по геополитике из США, директор частной разведывательно-аналитической организа­ции Stratfor Джордж Фридман считает, что после окончания холод­ной войны Европа до сих пор пребывает в легком хаосе и распутать этот клубок сложных и неоднозначных отношений между разными институтами не представляется возможным. Он также отмечает, что за внешне благопристойным фасадом Европейского Союза «кроются застарелые националистические «язвы» Европы20. Ав­тор предполагает также дальнейшую конфронтацию с Россией, т.к. она будет пытаться восстановить свое влияние в бывших советских республиках и это ей удастся и в Украине, и в Беларуси. Фактический выход российского военного и экономического присутствия вплот­ную к границам Польши и странам Балтии заставит эти страны проявить определенное беспокойство. По мнению американского эксперта, если страны Балтии останутся нейтральными, то Россия будет чувствовать себя в безопасности, но США могут захотеть уси­лить мощь Польши и стран Балтии, тем самым, создавая первый очаг конфликта в регионе. Вторым очагом может стать Южный Кавказ в лице Грузии21.

Есть и более мирные версии прогноза. Глобальный рейтинг мощи ведущих 100 стран мира, составленный международной груп­пой ученых на основе политических и экономических показателей, не зависящих от конъюнктурных показателей отдельный стран при сценарии «умеренной глобализации»^ показывает, что серьезных изменений не предвидится22. Среди стран региона только Беларусь, Литва, Молдова и Польша улучшат свои геополитические показате­ли. По ряду параметров рейтинг ухудшится у Украины, но по другим улучшится. В целом, среди стран Балто-Черноморской оси серьез­ных изменений не произойдет. С одной стороны, это характеризует определенную социальную и политическую устойчивость, с другой - свидетельствует о том, что текущие проблемы в различных обла­стях, возможно, останутся не решенными.

Учитывая изложенное, наиболее приемлемым сценарием раз­вития стран Балтийско-Черноморской оси будет прагматиче­ский подход, который привязан к геополитической специфике региона и будет направлен на трансграничное сотрудничество по вопросам безопасности, торговли, экономического развития, как со странами Западной Европы, так и с Россией, при этом вы­йдя из-под влияния США, как прямого, так и опосредованного членством в НАТО и военной помощью.

  1. Дрыночкин А.В. Восточная Европа как элемент системы глобальных рынков. М.: Олита, 2004. С. 11.

  2. См. напр. Макаров И. Ментальная война в Белоруссии - «психическая атака» литвинства http://www. zapadrus.su/zaprus/filzr/115-2010-09-03-14-54-43.html Проекту литвинства посвящен сайт http://www. litvania.org/

  3. Поланьи К. Экономика как институционально оформленный процесс. // Экономическая социология, 2002. Т.3 -№2. с. 62-73

  4. Perroux F. Savoirs economiques methematises et theorie englobante. // Economies et societes, 1972. -T.VI. - № 8. рр. 1650-1651

  5. Jose Manuel Durao Barroso. A New Atlanticism for the Century. 26 March 2010 http://europa.eu/rapid/ pressReleasesAction.do?reference=SPEECH/10/135

  6. Chingono H. The Nexus between the Democratic Peace Theory and Economic Coercion:

Why Democracies Fight Each Other?//Alternatives: Turkish Journal of International Relations, Vol. 8, No. 4, Winter 2009, р. 69.

  1. Laffen, B. "Democracy and the European Union", in Cram, L., Dinan, D. and Nugent, N. (eds.), Developments in the European Union, London: Macmillan Press Ltd., 1999, p. 334.

  2. Hufbauer Clyde Gary, Schott Jeffrey J and Elliot Ann Kimberly. Economic Sanctions Reconsidered, Wash­ington, DC, Institute for International Economics, 2006, p. 20-32.

  3. Booth К., Strategy and Ethnocentrism. New York: Homes & Meier Publishers, 1979, р 65


  1. Johnston А., Cultural Realism: Strategic Culture and Grand Strategy in Chinese History, Princeton: Prince­ton University Press, 1995

  2. Gray С., Modern Strategy, New York: Oxford University Press, 1999, р 129.

  3. Федорцева В.А. Газовый вектор энергетической стратегии Европейского Союза.// Проблемы на­циональной стратегии № 3(4), 2010.

  4. Kanter J. Outlook for Shale Gas in Europe Is Uncertain. New York times, October 13, 2010. http://www. nytimes.com/2010/10/14/business/global/14shale.html?_r=2

14) Панасюк П. Балто-Черноморский регион: геополитический шанс. http://soskin.info/ea/2006/3-

4/20060303.html

  1. Зарубинский О., Черный В. Перспективы Балто-Черноморского сотрудничества.// Зеракло недели. № 8 (536) 5-11 марта 2005. http://www.zn.ua/2000/2675/49403/

  2. Mackinder J.Halford. The Geographical Pivot of History, Geographical Journal, London, 1904.

  3. Под hard power принято понимать прямолинейные политические действия, обычно связанные с приминением военной силы и/или дипломатического давления. Soft Power - это непрямые методы дей­ствия. Smart Power является сочетанием обеих. Подробнее см. Nye J. The Powers to Lead. Oxford Uni­versity Press, 2008; CSIS Commission on Smart Power : a smarter, more secure America / cochairs, Richard L.Armitage, Joseph S. Nye, Jr. Washington, CSIS Press, 2007.

  4. Dancing with the Bear. An Interview with David Cameron. http://thepolitic.org/content/view/154/39/

  5. Arquilla J., Ronfeldt D. The Advent of Netwar. Santa Monica, Rand, 1996.

  6. Фридман Д. Следующие 100 лет: прогноз событий XXI века. М.: Эксмо, 2010. с. 106.

  7. Там же, с. 154-158.

  8. Глобальный рейтинг интегральной мощи 100 ведущих стран мира. М.: МЛСУ, МАИБ, ИНЭС, 2008.

Смотрите также файлы