Файл: Геополитика номер 10.doc

Скачать файл
Заказать решение

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 19.10.2020

Просмотров: 1244

Скачиваний: 1

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

культивировались, будучи интерпретированными в контексте на­ционального единства велико-, мало- и белорусов.

К началу 20 в. действительно удалось существенно ослабить польское влияние и нарастить русское политико-культурное присутствие в Беларуси. Возникла целая плеяда политических, культурных, религиозных деятелей (И. Семашко, М. Коялович, П. Жукович, И. Харлампович, Н. Носович, Е. Карский), внесших значимый вклад в формирование «русоцентричной» модели бе­лорусской культуры, известной как западнорусизм. В то же вре­мя, процесс демонтажа польского и интеграции в русский проект носил весьма нелинейный и турбулентный характер. Структуры польского влияния, несмотря на формальную ликвидацию Речи Посполитой, сохраняли жизненную силу и оказывали активное сопротивление «русификации». Мечта о возрождении Речи По-сполитой обусловливала необходимость выработки «польской» версии белорусской идентичности, которая выступала в качестве конкурента и антагониста «русской» модели.

Весьма примечательны в этом плане листовки К. Калиновско-го, который выступал не только с призывами к совместной борь­бе против России белорусов и поляков, но и с апологией унии ко­торая, как было показано выше, являлась одним из инструментов «вписывания» белорусской идентичности в польский контекст.

Русский и польский проекты для Беларуси представляли со­бой примеры типичного городского национализма.

Они предполагали интеграцию масс белорусского крестьян­ского населения в пространство «высокой» городской русской или польской культуры, что, однако, не означало тотальной утра­ты местной этнографической специфики, интерпретируемой в кодах соответствующей культуры. В языковом плане это пред­полагало возможность диглоссии: параллельного бытования «высокого» языка и местного разговорного наречия, которое признается диалектом первого и служит индикатором регио­нального своеобразия в рамках «большого» культурного про­странства. Во многом сходным образом развивалась ситуация в Германии, где в ряде земель общенемецкий литературный язык существует параллельно с местными диалектами, получившими определенную литературную обработку, а также применение в СМИ и системе образования.

Однако в 19 в. возникает третий национальный проект -белорусский национализм, основанный на культивировании белорусской этноязыковой специфики, ориентированный на

создание «высокой» городской культуры на базе белорусского разговорного языка и вытеснение как русского, так и польского культурно-языкового влияния. Этот тип национализма вслед за О.Б. Неменским можно охарактеризовать как сельский нацио-нализм8

9

5. Сельский национализм возникает в этнической среде, лишенной собственной городской культуры, там, где в городах господствует «чужая» культура и язык. Его задачей является создание «собственной» городской культуры на основе сель­ских разговорных наречий и вытеснение из городов «чужой» культуры и языка.

Как правило, сельский национализм - это национализм «по­коренных» народов, оказавшихся в политической зависимости, в результате чего господствующее положение в городах и высших сословиях занимают язык и культура «завоевателей», в то время как язык основной массы коренного населения воспринимается как «низкий» и «варварский». Сельский национализм возника­ет далеко не всегда - нередко городская культура «пришельцев» успешно ассимилирует и иноэтничное сельское население, ин­корпорируя его в состав «нации-завоевателя».

Такова судьба полностью германизированных балтских и славянских племен на востоке Германии; на грани полной германизации находятся лужицкие сербы. Сходным образом развивалась ситуация во Франции, где французская городская культура полностью подавила достаточно развитую прован­сальскую традицию.

Сельский национализм возникает там, где городская культура «пришельцев» оказывается по тем или иным причинам не в состо­янии полностью ассимилировать коренное население. Примером может служить Чехия, где немецкой городской культуре так и не удалось полностью подавить славянскую идентичность местного населения, результатом чего стало «чешское возрождение» и дра­матическое устранение немецкого присутствия в XX в. В Латвии и Эстонии, где в Средние века также установилось немецкое по­литико-культурное доминирование, немецкая ассимиляция потер­пела фиаско по ряду причин. Относительная удаленность и изоли­рованность Прибалтики от основного массива немецких земель существенно осложняла и тормозила немецкую колонизацию этих областей. Присоединение к России в 18 в. привело к появлению здесь конкурирующего русского влияния; кроме того, российские власти, стремясь ослабить немецкую политико-экономическую монополию, стимулировали национализм коренного населения.

Во многом сходным образом развивалась ситуация и в Бела­руси. Взаимная конкуренция и борьба русского и польского «го­родских» национализмов существенно ослабляла их обоих, что затрудняло инкорпорацию белорусского крестьянства в тот или иной национальный проект и, в конечном счете, привело к воз­никновению третьей альтернативы в виде белорусского сельско­го национализма. Однако само по себе появление белорусского национализма еще не означало его автоматической победы. Кон­куренция со стороны таких мощных традиций, как русская и польская, низкий престиж белорусского языка, в том числе в гла­зах его носителей - все это затрудняло формирование особого белорусского «воображаемого сообщества»; интеллектуальные и кадровые ресурсы перманентно вымывались в пользу адептов как русской, так и польской идеи.

Резкому усилению позиций белорусского национализма способствовали Октябрьская революция и образование СССР. Идеология большевиков, ориентированная на освобождение «угнетенных» народов от «империалистической эксплуата­ции», привела к тому, что именно белорусский национализм стал основной стратегией национального строительства в Бе­ларуси, в то время как русская и польская альтернативы отвер­гались как проявления великодержавного шовинизма крупных империалистических наций. Таким образом, белорусы на офи­циальном уровне признаются в качестве отдельного народа, начинается интенсивная работа по литературной обработке и популяризации белорусского языка. С этого времени в каче­стве аксиомы утверждается формула «родной язык белорусов - только белорусский».

Однако существование Беларуси в рамках СССР, формиро­вание единого экономического комплекса делало неизбежны­ми тесные культурно-языковые контакты белорусов и русских. Учитывая, что русский язык оставался основным языком совет­ской культуры, и именно на русском языке формулировались основные нормы «советскости», советского образа жизни, его престижность в глазах белорусов, в том числе в сравнении с бе­лорусским языком, оставалось высокой. Этому способствовала и внутренняя слабость и незрелость белорусскоязычной тради­ции, которая не смогла выработать форм «высокой» культуры, способных конкурировать с русской культурой, а также остаточ­ное влиянием западноруссизма, в рамках которого русский язык и культура воспринимались как «свои» для белорусов. Именно в

рамках СССР произошла реальная массовая интеграция белору­сов в пространство русскоязычной городской культуры. С дру­гой стороны, в это время практически полностью ликвидируется политико-культурное влияние Польши на Беларусь: массовое русскоязычие охватывает даже католическое население (чему, очевидно, способствует утрата жесткой связи с православием со­ветизированной русскоязычной традиции).

Таким образом, в рамках СССР белорусы оформились как особая этнополитическая общность с выраженным самосозна­нием. В то же время, формирование этой общности происходило отнюдь не по рецептам языкового национализма: оформление «белорусскости» сопровождалось массовой языковой русифи­кацией. Белорусский язык не стал массовым языком «высокой» городской культуры, маркируя белорусскую «особость» на су­губо символико-декларативном уровне. Как показали данные по­следней переписи населения, даже это сугубо символичная роль постепенно теряет свое значение.

Таким образом, проект белорусской языковой нации следу­ет признать неадекватным национально-политическим реалиям Беларуси. Белорусы оформились как особая национальная общ­ность, однако значение и роль белорусского языка как символа этой общности невелики. Формирования белорусского «вооб­ражаемого сообщества», краеугольным камнем которого была бы особая языковая идентичность, не произошло. Более того, по­пытки навязать белорусский язык в качестве единственного наци­онального языка вызывают рост общественной напряженности и сопротивление значительной части населения (о чем красноречи­во свидетельствует фиаско «белорусизации» 1991-94 гг.).

В связи с этим должна быть существенно пересмотрена роль белорусского языка в жизни общества: белорусский язык следует рассматривать не в качестве единственного или основного на­ционального языка, но в качестве одной из языковых традиций Беларуси, как значимую, однако далеко не единственную часть белорусского культурного наследия.

В то же время, важной задачей является создание белорусской русскоязычной культуры, адекватной реалиям Беларуси и коди­фицирующей ее историко-культурное своеобразие.

Очевидно, такая культурная традиция останется тесно свя­занной с культурой России, но, вместе с тем, не будет слепо копи­ровать российские образцы.

Литература

  1. Перепись населения 1999 г. Распределение населения Республики Беларусь по национальностям и родному языку в 1999 г. // Национальный статистический комитет Республики Беларусь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://belstat.gov.by/homep/ru/perepic/p6.php. - Дата доступа: 16.06.2011.

  2. Перепись населения Республики Беларусь 2009 г. Население по национальности и родному языку // Национальный статистический комитет Республики Беларусь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/5.8-0.pdf. - Дата доступа: 16.06.2011.

  3. Перепись населения Республики Беларусь 2009 г. Население по национальности и языку, на котором обычно разговаривают дома // Национальный статистический комитет Республики Беларусь [Электрон­ный ресурс]. -Режим доступа:http://belstat.gov.by/homep/ru/perepic/2009/vihod_tables/5.9-0.pdf. - Дата до­ступа: 16.06.2011.

  4. Андерсон, Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализ­ма / Б. Андерсон; пер. с англ. В.Г. Николаева; Ин-т социологии РАН, Моск. высш. шк. соц. и экон. наук, Центр фундам. социологии. - Москва: Канон-пресс-Ц: Кучково поле, 2001. - 286 с.

  5. Неменский, О.Б. Национализм городской и сельский / О.Б. Неменский // Вопросы национализма. -2010. - №1. - С. 49-57.

  6. Мыльников, А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы / А.С. Мыльников // Маловiдомi матерiали 1стори УкраТни [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ukrainaforever.narod. ru/etnodominazia.html. - Дата доступа: 16.06.2011.

  7. Карский, Е.Ф. Белорусы. Очерки словесности белорусского племени. Старая западно-русская пись­менность. Том III / Е.Ф. Карский. - Петроград, 1921 г. - 246 с.

  8. Марзалюк, I. Пстарычная самащэнтычнасць насельнщтва Беларус у 11 - 17 стст. / I. Марзалюк // Псторыя Беларус [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.albaruthenia.by.ru/art/edentete. htm. - Дата доступа: 16.06.2011.

  9. Свитич, А.К. Православная церковь в Польше и ее автокефалия / А.К. Свитич // Библиотека Якова Кротова [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://krotov.info/libr_min/s/svitich2.html. - Дата доступа: 16.06. 2011.

Смотрите также файлы