Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.11.2020
Просмотров: 2724
Скачиваний: 14
-
века и проникнутым их мировоззрением деятелям великой революции»12.
По мнению Ковалевского, сравнительное изучение учреждений породило в Спенсере уверенность в необходимости медленного их усовершенствования в соответствии со степенью их подготовленности. Спенсеру, говорит Ковалевский, имея в виду и свои собственные представления на этот счет, было ясно, что можно быть сторонником республиканских порядков для передовых стран Европы и в то же время выступать за конституционную монархию для государств с отсталым общественно-политическим строем. Представляет несомненный интерес оценка судеб учения Спенсера, во многом объясняющая позицию Ковалевского. «Возрождение метафизики,— говорит он,— которое Англия переживает в наши дни наравне с континентом Европы, не обещает того, чтобы в близком будущем можно было ждать справедливой оценки «синтетической философии» Спенсера, который при всем своем антагонизме к Конту, явился прямым продолжателем позитивизма». «Такая ситуация явно не представляется ученому разумной перспективой развития науки. С чем же связывает он реальные возможности, перспективы ее развития? Ответ на этот вопрос звучит так: «Несомненно, что в наши дни Гартман, Ницше и многие другие писатели по философии пользуются большим признанием. Спенсер сравнительно забыт. Но интерес, с каким молодое поколение встречает философские системы Авенариуса, Маха и Освальда, позволяет надеяться, что слава Спенсера не померкла навсегда и что в истории развития научной философии и социологии, в особенности генетической, он займет в будущем видное место вслед за Контом — и ранее современных руководителей позитивного или научного учения»13.
В сходном ключе интерпретирует Ковалевский влияние Маркса на выработку своих взглядов. Известно, что Маркс, весьма скептически относившийся к позитивизму, в то же время ценил научный вклад Ковалевского в разработку проблем истории поземельной общины. Сам Ковалевский, говоря о своих встречах с Марксом и Энгельсом, вполне четко определяет суть своих идейных расхождений с ними. Он исходит при этом из того, что Маркс начинал как гегельянец, а Энгельс как шеллингианец. «Не знаю,— подчеркивает он в связи с этим,— удалось ли Марксу обратить Энгельса в гегельянство, но что сам Маркс оставался до конца не допускающим компромисса последователем гегелевской философии, в этом я не раз имел возможность убедиться из собственных его заявлений. Помню, как однажды он объявил мне, что есть только два способа мышления — логическое по диалектическому методу Гегеля и нелогическое. Он, впрочем, признавал за собой заслугу человека, поставившего в основании треугольника то, что Гегелем было поставлено в его вершине, и, говоря это, он разумел, что экономические влияния признаны были им руководящими и основными даже для философских и научных теорий»14. Приведенный отрывок дает ценное свидетельство ученого для понимания его собственных взглядов. В какой мере Маркс оказал влияние на взгляды Ковалевского, если вообще такое влияние имело место и было достаточно сильным? При ответе на этот вопрос важно учитывать, что Ковалевский ко времени встречи с Марксом уже имел довольно определенные убеждения. Они могли лишь измениться в ту или иную сторону под влиянием Маркса, определить в какой-то мере направление исследовательских интересов. По свидетельству П. Г. Виноградова, знавшего Ковалевского в эти годы, «Ковалевский стоял слишком близко к Марксу, чтобы не заметить своекорыстные элементы в преобладании помещичьего класса, но его прежде всего интересовали исторические условия, при которых сложился и сыграл свою великую политическую роль этот класс»1 . Сам Ковалевский, как и многие его современники, отмечал сильное влияние Маркса, называл его даже своим учителем и говорил, что благодаря его советам предпринял сравнительное изучение общины. Вместе с тем он никогда не считал себя марксистом и не принимал сам метод Маркса, считая его наследием метафизической философии прошлого. В результате влияние Маркса, имевшее спорадический характер, не привело к изменению общих философских воззрений ученого и не поколебало его убежденности в эффективности позитивизма.
В связи с рассмотрением социологических взглядов Ковалевского на общество, сформировавшихся под влиянием эволюционных теорий Спенсера, Дарвина и в какой-то степени Маркса, необходимо решить вопрос о влиянии на его концепцию социального дарвинизма. Как известно, Спенсер являлся одним из его видных представителей, а Маркс, высоко ценивший Дарвина, заявлял, что стремился применить к обществу его метод, состоящий в открытии определяющих закономерностей социального развития. Ковалевский, отвергая крайности биологической школы в социологии, не остался, однако, чужд влияния эволюционизма. Об этом свидетельствует, например, такой его специальный труд, как «Дарвинизм в социологии». Со времени выхода в свет первых социологических трудов Спенсера, пишет Ковалевский, и до новейшею времени, когда некоторые направления в социологии стали выдвигать на первый план не столько борьбу, сколько идею общественной солидарности, «социология являлась прямым придатком к биологии, а социологические законы — одним видоизменением тех, которыми Дарвин объяснял развитие видов животного и растительного царства». Согласно данной точке зрения старая социология уступает место новой, в том смысле, что старая занималась главным образом борьбой, новая же — сотрудничеством, находящим выражение в процессах дифференциации и интеграции общественных функций. Из этого явствует, что Ковалевский отнюдь не считал дарвинизм совершенно неприемлемым для социологии. Единственное, против чего он выступал,— упрощенная трактовка дарвинизма, свойственная так называемой органической теории, отождествлявшей, по существу, законы природы и общества. «Дарвин,— заявляет он,— неповинен в том злоупотреблении, какое сделано было из верной в общем теории борьбы за существование в применении к социологии». Интересна в этой связи попытка Ковалевского сблизить Маркса и Дарвина как двух мыслителей, открывших однотипные закономерности развития природы и общества: «Классовая борьба,— говорит он,— значение которой для установления более справедливых общественных порядков так подчеркнуто Марксом,— не иное что, как проявление той самой борьбы за существование, последствием которой, согласно Дарвину, является образование более сложных и совершенных видов. Но, в отличие от Дарвина, Маркс предвидит конец борьбы и соперничества с исчезновением классов в не допускающем их существования уравненном коммунистическом обществе. В этом отношении так называемый научный социализм возобновляет традицию утопий, из которых республика Платона является не только древнейшим, но, быть может, и совершеннейшим образцом»16. Что касается самого Ковалевского, то он отстаивал идею солидарного общества, исходя при этом из того, что разумность человека может и должна преодолеть деструктивные тенденции.
Подводя итоги идейного развития своей эпохи, Ковалевский среди крупнейших мыслителей и социологов XIX столетия называет Сен- Симона, Конта, Спенсера и Маркса. Выстроив этот ряд мыслителей, Ковалевский вполне определенно выделяет из них Конта как основателя позитивного метода. Для него Конт продолжает оставаться отцом социологии, а многие из вновь высказываемых идей обществоведения оказываются в конечном счете развитием его мыслей. Сравнивая Конта с Дарвином, Ньютоном и Лавуазье, Ковалевский подчеркивает, что основные положения социологии уже установлены им и нуждаются поэтому лишь в дальнейшем развитии.
Анализ источников идейного формирования Ковалевского необходим для понимания его собственно социологической теории. Они прослеживаются уже в определении социологии как науки. «Что такое социология? — спрашивает Ковалевский.— Родоначальник ее, Конт, считал социологию наукой о порядке и прогрессе человеческих обществ»17. Это определение социологии, данное'Контом, Ковалевский вполне принимает, но несколько модифицирует его. По его мнению, следует говорить не столько о порядке и прогрессе, сколько об организации и эволюции человеческих обществ как предмете тех двух частей социологии, которые известны под названием «статики» и «динамики». Как отметил П. И. Милюков, специально обративший внимание на эту сторону дела в своей работе о Ковалевском, здесь, в этом понимании социологии, сделаны уступки отнюдь не субъективной русской школе социологии. Напротив, субъективные термины Конта заменены объективными. Строго следуя Конту, Ковалевский признает в социологии науку, а не искусство, свод законов бытия, а не свод правил поведения . Действительно, социология для Ковалевского — наука, имеющая своей целью установление законов и тенденций общественного развития. «Социолог,— считал ученый,— устанавливает одни верховые столбы, указывает общую тенденцию, приводя каждый раз свои выводы в соответствие с другими, столь же общими»1 . Исходя из этого, Ковалевский решающее значение в развитии социологии придавал исследованию сходных и типичных черт в истории различных стран и народов.
Особенности социологического метода Ковалевского стали предметом изучения для современников ученого. Отражая некоторую специфику метода, подхода, исследовательской манеры, они были в то же время выражением общей тенденции развития общественных наук того времени. Особенно интересно в этом отношении обращение к свидетельству о Ковалевском такого видного социолога и историка, как Н. И. Кареев. Говоря, что Ковалевский считал себя скорее историком, чем юристом, Кареев связывает эту позицию с общей социологической теорией ученого. Являясь верным последователем Конта, Ковалевский, отмечал Кареев, исходил из того положения, что социология, как теоретическая наука, должна изучать общественные явления в их конценсусе — т. е. общей совокупности и взаимодействии. Если более специальные общественные науки изучают общество лишь с какой-либо одной стороны, например, с точки зрения развития хозяйства, права, государства, то социологическая точка зрения, напротив, заключается в стремлении к синтезу экономики, юриспруденции и политики.
По мнению Кареева, в своих работах по истории права Ковалевский примыкал не к германской исторической школе, основанной Савиньи, а к той традиции, родоначальником которой был Монтескье как один из предшественников социологии. При этом обращается внимание на особенности подхода Ковалевского к построению социологии, которые подтверждают последовательно позитивистскую сущность его взглядов. «Ковалевского,— пишет Кареев,— не влекло к разработке общих теорий путем гипотетических построений, дедукций, аналогий и т. д., играющих такую роль в социологической литературе. Он строил социологию не сверху, исходя от какой-либо философии, а снизу, опираясь на фактический материал, доставляемый историей, да, кроме истории, еще этнографией и тем, что можно назвать социально-культурной палеонтологией, изучением доисторического быта и самых ранних, даже прямо зачаточных форм общественности»20. С этими особенностями социологического метода Ковалевского связано было образование понятийного аппарата, широкое применение сравнительного метода. Считая, что социологическое построение должно вестись на историческом материале, Ковалевский довольно определенно делил историков по методам их работы на ученых социологического типа и историков-эмпириков. «Необходимо,— писал он в этой связи,— разделение труда между местными исследователями, ставящими своей задачей возможно полную картину точно отмежеванного ими края — и так называемым всеобщим историком, или, вернее, социологом* задача которого — установить только вехи на необъятном поле, по которому едва намечены расходящиеся между собою пути... Без обмена услуг между социологами и детальными исследователями немыслим, на мой взгляд, поступательный ход общественной науки. Первые намечают важнейшие течения общественной жизни той или иной эпохи, вторые дают недостающую конкретизацию их мыслям, утверждая или опровергая последние» .
Рассмотрим более подробно содержание социологической теории Ковалевского. В центре ее находится учение о солидарности. Все историческое движение человечества, согласно данной точке зрения, может быть объяснено как постоянный рост солидарности. В соответствии с этим критерием строит Ковалевский свою концепцию прогресса. «Заодно с Контом,— пишет он,— мы полагаем, что без идеи прогресса не может быть и социологии, самый же прогресс, как мы не раз доказывали, сводится к расширению сферы солидарности, как внутри политически обособившихся национальных групп, так и между этими группами, обнимаемыми общим понятием человечества» . Каким образом начала солидарности прокладывают себе путь в истории общества? При ответе на этот вопрос Ковалевский опирается на известную теорию Дюркгейма и Зим мел я о социальной дифференциации как важнейшем факторе развития. Согласно данной теории, разъяснял Ковалевский, в первобытных обществах, не знающих разделения труда, группы людей составлены из единиц, однородных и связанных между собою весьма тесными связями, в то время как сами группы противостоят друг другу. В дальнейшем прогресс общественности сказывается в том, что узкий круг переходит в более широкий, включающий в себя несколько ранее обособленных общественных единиц. Этот процесс происходит параллельно с другим — когда пер
воначальная однородная группа все более дифференцируется под влиянием разделения труда. Общественная солидарность получает не
создающее
все большую
зависимость между членами общества .
Понимая, таким образом, прогресс как объективное развитие общества, подчиненное определенным законам, и видя существо и проявление этих законов в росте солидарности, ученый раскрывает, исходя из этого, свое понимание хода исторического процесса. Зарождение солидарности Ковалевский связывает с биологической эволюцией человеческого рода, его органическим поступательным развитием. Здесь определенно прослеживается уже отмечавшееся влияние Дарвина, Спенсера, а также Мальтуса, вообще идей социал-дарвинизма, несомненное воздействие успехов биологии рассматриваемого времени. Согласно данному взгляду, борьба за существование приводила к объединению индивидов в группы, а этих последних — в более крупные и прочные образования — племена и группы племен, а затем и государство. Подобные образования являются, по Ковалевскому, особого рода «замиренной средой», из которой удалены элементы борьбы: место борьбы занимает в них солидарность или сознание общности преследуемых целей и взаимной зависимости членов группы друг от друга24.
Образование единого политического целого — государства — не прекращает, однако, развития начал солидарности. Под влиянием таких факторов, как мировые религии и развитие международного торгового обмена, солидарность объединяет уже ряд государств, а в перспективе ведет к всемирному единению народов. Таким образом, в истории человечества выделяется ряд основных периодов в соответствии со степенью развития солидарности, а также ее осознания
-
родовое единство, патриотизм и космополитизм. Как отмечает один из современных исследователей творчества ученого, «понятие общественной солидарности, по Ковалевскому, внутренне целесообразно. Точное представление об этом понятии требует уяснения закона «затраты наименьшего количества энергии», действие которого распространяется Ковалевским в равной мере на общество и на природу; осуществление этого закона направлено на достижение наибольших результатов... Но именно в концепции общественной солидарности ярко проявляется противоречивость теоретических позиций Ковалевского. С одной стороны, эта концепция явно исключает борьбу противоположностей, с другой — сам же Ковалевский, полемизируя с Гумпловичем, признает, что в каждом государстве, независимо от его национального состава, происходит борьба классов, налагающая яркую печать на весь политический строй» .
Отметим, что, с нашей точки зрения, эта в целом верная характеристика учения о солидарности акцентирует внимание на недостатках, не раскрывая в то же время его несомненных достоинств.