Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.11.2020
Просмотров: 2732
Скачиваний: 14
Ковалевский, по-видимому, был первым или, во всяком случае, одним из первых историков, кто считал феодализм не только запад- ноевропейским явлением, и стремился отыскать его характерные черты в истории других народов. «Теперь,— утверждал он в 1895 г.,— не подлежит уже сомнению, что феодализм отнюдь не является учреждением, свойственным исключительно Западной Европе, и что его основные элементы можно найти под всякими широтами, у самых различных народов... Неудивительно поэтому, что договоры так называемой коммендации, которые сыграли такую важную роль в развитии феодализма в романо-германском мире, столь же часто заключались и среди ирландских кельтов, и среди русских словен, и среди пестрого населения мусульманских государств, например, в Персии, в империи Великого Могола и т. д.»6 Такую же мысль он высказывал относительно сопоставления бенефиция и русского поместья, подчеркивая общность процессов слияния поместного (условного) с вотчинным (безусловным) в странах Запада и России.
S 3. Важной, но до настоящего времени малоизученной стороной воззрений Ковалевского является его концепция русского историческою процесса. Причиной этому служит, вероятно, то обстоятельство, что вообще труды его на эту тему недостаточно известны, носят подчас популярный или публицистический характер, основаны не на оригинальных, а на вторичных источниках информации. В отличие от многих предшествующих ученых, прежде всего государственной или юридической школы, Ковалевский подходит к русскому историческому процессу со сравнительно-исторической точки зрения, причем не противопоставляет, но, напротив, стремится скорее сблизить русскую и западноевропейскую историю. Критикуя предшествующих историков русского права, прежде всего А. Д. Градовского и И. Д. Беляева, исходивших из своеобразия процесса формирования сословий в России в отличие от Западной Европы, Ковалевский стремится найти критерий для сравнения социальных явлений обоих регионов. Он констатирует, что сравнительно-исторический метод, подвергшийся в последнее время серьезной критике с точки зрения его убедительности (например, Н. Фюстель де Куланжем), правомерен лишь тогда, когда он применяется на определенной научной основе — сопоставляются сравнимые фазы и социальные явления. Он считает, что плодотворные результаты сравнение правовых норм двух или более народов может дать лишь в том случае, если, отказываясь от простого сопоставления порядков родового быта одного народа с порядками феодального быта другого или господствующего ныне индивидуализма третьего, исследователь будет сравнивать однохарактерные по своей основе эпохи. Перспективным признается при этом сравнение, например, родового быта славян, германцев и кельтов, а также феодального быта фран-
цузов, немцев и англичан. К такому сравнению феодальных порядков Западной Европы ученый считает возможным привлечь и русский материал. В связи с этим, по мнению Ковалевского, необходима разработка ключевых понятий, прежде всего таких, как «сословия» и «феодализм».
Критикуя чисто юридическое понимание сословного строя Градо- вским, он следующим образом определяет его позицию: под сословиями Градовский понимал группы населения, между которыми закон установил различия в правах и обязанностях. При таком понимании, считает Ковалевский, сословием можно называть вообще любую социальную группу (например, присяжных поверенных), права и преимущества которых определены законом. В свою очередь, ученый исходит из объективных (а не чисто формально-юридических) критериев выделения сословий. «Я думаю,— говорит он,— что сословием нужно считать всякий самопроизвольно развившийся класс общества, за которым государство в форме закона или обычая признает известные наследственные права и обязанности»63. В то же время Ковалевский признает значительное влияние государства на формирование социальных отношений. Руководствуясь этими идеями, он переосмысливает присущее государственной школе представление о том, что только в России сословия явились результатом государ-1 ственной политики, а на Западе, напротив, они вырастали органически. Ученый подвергает критике, в частности, тезис Градовского и Сергеевича о первоначально бессословном или всесословном характере Древней Руси, отмечая принципиальное сходство древне-»< русских и западноевропейских общественных порядков. При этом он использует данные англосаксонского, скандинавского, кельтского пра-.д ва. Сравнивая данные варварских Правд (например, Салической) с Русской Правдой, он выделяет однотипные сведения о сословной дифференциации — по статьям о вирах и головничестве. Различные суммы штрафов за уголовные преступления отражают, как показал одним из первых Ковалевский, уровень социальной дифференциации общества данного периода.
Подчеркивая объективный характер процесса складывания сословной дифференциации как на Западе, так и в России, Ковалевский в то же время отмечает и общий характер государственного воздействия на этот процесс. И там, и тут государство сознательно формирует особое сословие служилых людей, предназначенное прежде всего для несения военной службы и управления, причем усматривается сходство в возникновении соответствующих сословий во всех странах Европы и в России. Поскольку для Ковалевского характерно стремление к анализу объективных социально-экономических основ правовых явлений, он и при анализе проблемы сословий значительное внимание уделяет системе поместно-вотчинного землевладения. На этой основе он приходит к важному выводу (причем задолго до
Н. П. Павлова-Сильванского) о принципиальной общности многих западных феодальных институтов с русскими. Когда государство в России, считает он, переходит к системе обеспечения землей за службу, оно избирает ту же самую форму — срочного, связанного с обязательством службы владения, какую избирают западноевропейские правители в форме так называемых бенефиций. «Прекрасно понятое профессором Градовским различие между поместьем и вотчиною,— говорит он,— сводится в конце концов к такому различию, какое существует на Западе между срочным, обусловленным службою владением — бенефицием и полною наследственною собственностью — аллодом». Указанные параллели являются очень важными для понимания общего и особенного в русском историческом процессе. Именно они привели Павлова-Сильванского впоследствии к выводу о феодальной природе социальных отношений на Руси.
Прямо поставив этот вопрос, Ковалевский, однако, дал на него другой ответ: «Но, скажут мне, что же вы хотите этим доказать? Неужели то, что процесс феодализации был известен в России?.. Я никогда не утверждал и не утверждаю ничего подобного. Я хочу только сказать, что многие из тех явлений, которые на западе Европы являются факторами феодализма, в частности бенефициальные пожалования и судебные иммунитеты, известны были и нашему правовому развитию» . Отсутствие других факторов феодализации объясняло, с его точки зрения, причину того, почему в России, как и, например, в Кастилии, феодализм не выработался в единую систему, хотя и там, и тут были известны бенефициальные пожалования, аллоды, а также судебные иммунитеты. Отметим, что для Ковалевского вообще характерен широкий социально-экономический подход, не укладывающийся в рамки несколько абстрактных правовых понятий и соответственно чисто правовых аналогий. Вполне справедливо он подчеркивает глубокое своеобразие развития феодальных отношений как в России, так и в других странах. Особенно аргументированно данная позиция раскрывается им на материале социальных порядков Франции кануна революции. Он отмечает, что накануне революции во Франции порядки, известные в науке под именем феодальных, представляют собой на самом деле значительно более сложное явление, связанное с развитием буржуазных отношений. Интересно в этой связи сопоставление данного положения с социально-экономическими отношениями в России перед реформами 60-х годов XIX в. «Ничто не дает более ложного представления,— считает Ковалевский,— об экономических и социальных порядках Франции, как окрещение их именем феодальных. Этот термин применим к ним так же мало, как, например, к русской поместной системе накануне 19 февраля 61 года. О феодализме во Франции 1789 года можно говорить разве только в том широком смысле, которые позволяет некоторым современным публицистам и социальным реформаторам окрашивать именем феодализма систему капиталистического производства и вообще всякого рода общественные порядки, основу которых составляют монополия, сосредоточение орудий производства, будет ли то земля или капитал, в руках немногих и обездоление массы трудящегося люда» .
По мнению Ковалевского, феодальная система, возникшая на договорной основе, «на начале обоюдности услуг и возместимое™ пожертвований», к концу XVIII в. свелась во Франции к монополиям и изъятиям в пользу высшего сословия, в результате чего борьба с феодализмом и прежде всего с этими привилегиями стала делом не одного какого-либо сословия, а большинства всего населения. В связи с этим внимание ученого привлекает не только отношение сеньора и крестьянина, но и цеховое устройство, развитие торговли и производства. Таким образом, пишет ученый, «экономический и социальный кризис, пережитый Францией в последней четверти XVIII века и подготовивший собой ее политическую революцию, имел своим первоисточником невозможность примирить требования нового, уже зародившегося капиталистического строя с теми порядками поместнокрепостного и оброчного хозяйства, которые продолжали еще держаться в большей части страны»66. В соответствии со своим общим взглядом на феодализм как систему договорных отношений Ковалевский интерпретирует феодальную монархию как общераспространенное явление в странах Западной Европы, отличительным признаком которого являются договорные отношения между монархом и его прямыми и второстепенными вассалами. Эта монархия присуща только странам с феодальными отношениями, опирается на систему соглашений между народом, стоящим в основании феодальной организации, и всеми теми вельможами-землевладельцами, которые держат землю на зависимых от него отношениях. Из договорной основы этой монархии выводится и сословное представительство, парламентаризм. По убеждению Ковалевского, конституционная монархия является идеальной формой правления для России.
Рассматривая специально вопрос об отношении сословий и государства в России, Ковалевский обращается к происхождению крепостного права. В соответствии со своим общим подходом Ковалевский не считал, что крепостное право представляет собой исключительно продукт законодательной деятельности государства, но видел его объективную основу. Естественно, что его внимание привлекли выводы
В. О. Ключевского, который, идя совершенно другим путем исследования, от конкретно-исторического материала, пришел к признанию того, что крепостное сословие сложилось в России, как и в Западной Европе, самостоятельно, а государство лишь регулировало эти отношения по отношению к себе и другим классам. Подчеркивая это совпадение в выводах, Ковалевский отмечал, что эта мысль, распространенная на всю общественную организацию Древней Руси, составляет основу его собственных воззрений на исходные моменты в истории сословий в России. Рассматривая возникновение и эволюцию Русского государства Московской эпохи, Ковалевский при анализе ее социальной опоры подчеркивает значение «классовой борьбы из-за земли» между боярством и дворянством, роль этой борьбы в укреплении позиций служилого сословия. Характеризуя сложившийся социальный порядок как «вотчинное государство» или «русский абсолютизм Московского государства» XV—XVI и XVII вв.67, Ковалевский выясняет те социальные изменения, которые вели к его модернизации и европеизации в Петровскую эпоху, рассматриваемую им как переломный этап эволюции русской государственности в направлении начал западного полицейского или абсолютистского государства. Последующий процесс эволюции данного государства должен, согласно логике истории, привести к торжеству начал конституционной монархии как формы правового государства. Решающую роль в этом процессе сыграли либеральные преобразования 60-х годов XIX в. и их развитие на новом уровне в начале XX в. «Из восточной деспотии Россия,— писал Ковалевский,— благодаря реформам Петра Великого, Екатерины и двух первых Александров, становится все более и более европейским государством. И на пути к этому она сперва перенимает учреждения Швеции, Германии, Франции и Англии. Но эта перестройка русского политического строя по иностранным образцам нисколько не помешала сохранению самобытных русских обычаев и институтов...»
Социологическая концепция Ковалевского и его взгляд на русский исторический процесс определяли, как и у многих других крупных ученых его времени, его деятельность как политолога.
В центре внимания общественной и политической мысли этого времени был вопрос об отношении общества и государства, которое все более становилось предметом сравнительно-исторического изучения. В
-
в. получила обоснование идея о том, что государство представляет собой лишь одну и при этом не первичную форму общественной жизни, что оно исторически преходяще и ему предшествуют родовые, общинно-поместные и автономно-городские порядки, а само государство в смысле национального союза есть продукт общественного развития лишь последних пяти-шести столетий. Под влиянием Сен- Симона, Конта, а также Маркса, считает Ковалевский, в научной мысли утвердилась идея о государстве как продукте общественного развития. При этом определенным выводом юридической науки признается рассмотрение права как института, существующего независимо от государства и выражающего самим фактом своего существования требования общественной солидарности69.
Теоретические взгляды Ковалевского в вопросах права отразились наиболее полно в ряде его специальных обобщающих работ позднего периода, на содержании которых целесообразно остановиться. У Ковалевского существовала своеобразная точка зрения на соотношение права и государства в их историческом развитии, являющаяся логическим продолжением его общесоциологической теории (прежде всего учения о солидарности как факторе общественного развития). По его мнению, такие социальные институты, как право и государство, возникли эволюционным путем и явились выражением общественной потребности в сотрудничестве между членами общественных союзов, их взаимной солидарности. На основании сравнительно-исторического изучения этих социальных институтов у различных народов Ковалевский пришел к выводу о том, что право возникло ранее государства и «встречается всюду, где есть общежитие, какую бы форму ни принимало последнее» . В результате развития социальной дифференциации усиливается регулирующая функция права, которое фиксирует и закрепляет определенный статус различных социальных групп. В свою очередь, государство не создает право, но не может строиться и на его отрицании, поскольку последнее является для общества важнейшим условием самосохранения. В изложении этой доктрины Ковалевский опирается на труды таких социологов, как Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, JI. Дюги, а также идеи крупнейшего русского юриста JI. И. Петражицкого, которые во многом способствовали созданию современного социологического воззрения на государство. Общее учение о государстве и праве Ковалевского выводится, как признает он сам, не из априорной теоретической схемы, а скорее из социологического и сравнительного анализа этнографического материала, прежде всего о правовых порядках и обычаях древних народов.