В данном контексте понятно, какую роль призван был сыграть позитивизм в науках об обществе. Это философское учение, означав­шее радикальный разрыв со всей традицией умозрительных схем пред­шествующего периода, ставившее изучение общества на прочную основу фактических данных и, наконец, провозглашавшее своей целью открытие реальных законов общества. «Главный вопрос социологиче­ской методологии,— подчеркивал Кареев,— касается способов открытия законов, которыми управляются общественные явления. В качестве науки абстрактной, употребляя терминологию Конта,— социология есть наука о законах явлений, и для нее самое важное дело — найти пути, идя по которым она могла бы разрешить свою главную задачу»¹⁰.

В соответствии с философскими принципами позитивизма, Кареев рассматривал социологию как чисто теоретическую дисциплину, стре­мящуюся исключительно к познанию объективных тенденций обще­ственного развития и не допускающую в своих построениях каких-либо оценок, выходящих за пределы того, что доступно проверке. Отсюда

• определение соотношения теории и практики в социологии, места исследователя в ней. «По своей основной задаче — познание законов сущего (того, что есть, как оно есть) в сфере социальной жизни, социология — наука чистая, строго теоретическая, не имеющая в виду наставлять кого-либо для практической деятельности, подобно другим социальным дисциплинам с прикладным характером»¹¹.

Этот тезис Кареева, столь полно выражающий в принципе дух позитивизма, несколько противоречит тем установкам, которые давал науке Конт, выразивший ее задачу в известном афоризме — «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы господствовать». Дело в том, что Кареев считал указанную задачу принадлежащей скорее философии истории, а не социологии в собственном смысле слова. «Социология,— заявлял он,— подобно всякой положительной науке о том, что есть, как оно есть, должна быть беспартийной и надклассовой... Чтобы сох­ранять свой научный характер, социология должна не только не решать вопросов о наилучшем устройстве общества, но даже не брать на себя предсказаний о том, каково будет дальнейшее развитие су­ществующего общества, потому что и в этой области гаданий многое подсказывается чаяниями сердца. Поскольку социология есть наука о законах явлений, в ней нет места и для нравственной оценки, так как последней могут подлежать только отдельные явления и поступки людей, разные между ними отношения и определенные социальные формы» .

При таком подходе к определению места социологии и ее задач логичным представлялось использование в ней четких методов есте­ственных наук, достигших в своем обосновании значительных успехов. Это направление, получившее развитие в учении самого Конта, но особенно сильно проявившееся в трудах Спенсера, Дюркгейма, других эволюционистов и сторонников социального дарвинизма, нашло отра­жение и в русской социологической мысли. Характерно, что Кареев, являясь последовательным противником социального дарвинизма и ме­ханического перенесения естественнонаучных законов на общество, тем не менее вслед за Контом излагал методы социологии, используя аналогии естественных наук. В этом отношении показательна его трак­товка общества в двух основных измерениях — статике и динамике. Развивая идею Конта, Кареев давал им двойственную интерпретацию

---

• как категории познания и как реальных параметров общественного развития. С одной стороны, писал он о статике и динамике,— это как бы анатомия и физиология общественного организма, из коих первая изучает явления общественного строения, вторая — совершающиеся в общественном организме процессы; статика играет роль теории обще­ственного равновесия, динамика — роль теории общественного развития.

Таким образом, Кареев в отличие от многих других ученых (например, М. М. Ковалевского) понимает социологию как своего рода метод познания общества и не сводит ее исключительно к учению о порядке и прогрессе в социальной сфере.

Главными достижениями всей научной мысли XIX в. Кареев, как и другие ученые, считал открытие двух основных методов познания общества — сравнительно-исторического (позволяющего представить статическую картину общества, его горизонтальный срез) и эво­люционного (позволяющего представить общество в развитии, динамике, состоящей в смене ряда фаз или культурных типов, т. е. осуществить вертикальный срез).

Рассмотрим обоснование каждого из методов. Сравнительный метод вообще обращает на себя внимание ученого практически во всех его крупных теоретических трудах. Поскольку, считал Кареев, задача социологии состоит в поиске общих законов, она повсюду стремится к отысканию и обобщению сходных явлений. Сходство явлений в принципе может объясняться тремя обстоятельствами: общностью происхождения, прямым заимствованием и, наконец, наличием сход­ных причин, порождающих одинаковые следствия в жизни разных на­родов. В первых двух случаях речь идет о генетической связи явлений между сосбой, в третьем — она исключается. Отсюда и различия под­ходов к их объяснению. В одном случае применяется сравнительно- исторический метод, задача которого состоит в том, чтобы по сходству двух явлений определить их связь между собой, степень их родства и характер взаимодействия и взаимного влияния между ними. В дру­гом случае применяется уже сравнительно-социологический метод, имеющий целью на основании сходства явлений (не связанных между собой генетически во времени и пространстве) заключить о сходстве породивших их причин и определить характер этих причин. Таково сравнительное изучение разных областей духовной и общественной культуры (языков, мифологий, религий, учреждений, брака и семьи, собственности и государства и т. п.). Такие общие формулы эво­люционных процессов только и могут быть получены индуктивным сравнительным методом.

Следует подчеркнуть, что важнейшей предпосылкой применения сравнительного метода в общественных науках всегда было убеждение в закономерном характере социальных явлений. Такой подход, вы­тесненный впоследствии теорией идеальных типов, был характерен прежде всего для первоначальной стадии разработки сравнительного метода в социологии, когда он во многом заимствовался из естест­венных наук.

---

Раз общественные явления совершаются закономерно, утверждал Кареев, следуя данной логике, одинаковые причины должны порож­дать одинаковые следствия, а потому обнаружение сходств всегда явля­ется первым шагом к установлению какого-либо социологического закона¹ . Таким (индуктивным) путем могут быть получены так на­зываемые эмпирические законы, которые в случае их дедуктивного обоснования становятся затем общими социологическими законами¹⁴.

Обосновывая сравнительный метод в социологии и истории, Ка­реев, однако, не разделял распространенных в то время представлений

о том, что его применение позволяет решить все спорные вопросы. Отсюда появление в ряде его трудов известной настороженности и скептицизма в отношении нового научного направления.

В этой связи весьма показательна та двойственная оценка, которую Кареев дал трудам Н. П. Павлова-Сильванского, посвященным сравнительному изучению русского феодализма .

Приветствуя сравнительный метод, Кареев сомневался, что понятие «феодализм» является достаточно интегрирующим, чтобы охватить столь разнообразные социальные порядки, какие существо­вали в Европе и России. Сам Кареев, несмотря на неоднократные за­явления о перспективности сравнительного метода, практически никог­да не применял его специально в своих конкретных исследованиях. Более того, в книге о французской революции, изданной как раз в разгар гражданской войны в России, он даже специально оговаривал принципиальный отказ от каких-либо аналогий в этом отношении. «Если читатель,— заявлял он,— извлечет из книги что-либо для луч­шего понимания и более верной оценки переживаемого нами времени, тем лучше для него, но автор хотел, чтобы такое наставление явилось лишь следствием полученного знания, отнюдь не бывши его целью»¹⁶.

Другим важнейшим методом социологии (наряду со сравнитель­ным) Кареев считал эволюционный. Он также был заимствован обще­ственными науками из естествознания и породил целый ряд направлений в социологии. «Сама философия XIX века,— подчеркивал Кареев,— эволюционна, будет ли она объяснять мир идеалистически (как у Гегеля) или реалистически (как у Спенсера). Точка зрения эволюции есть учение об относительности всего существующего и об относительности наших знаний»¹⁷. Суть эволюционного метода, одно из лучших определений которого в русской социологической литера­туре дал именно Кареев, состоит во взгляде на общество с историче­ской точки зрения. «Пользование в научных целях исторической точкой зрения, историческим материалом и историческим методом можно вообще называть «историзмом». Историческая точка зрения за­ключается во взгляде на явления истории, как на нечто, находящееся в постоянном процессе становления и изменений, а не как на нечто неподвижное и всегда себе равное, в желании понимать жизненные отношения путем исследования их происхождения и прослеживания их развития. Историческая точка зрения есть, таким образом, по су­ществу своему точка зрения генетическая и эволюционная, и тот, кто на нее становится, тем самым показывает, что его не удовлетворяет знание вещей, взятых в неподвижности отдельных элементов их бытия, и подведение их под неизменные от века и до века кате­гории»¹⁸.

---

Если сравнительно-исторический метод занимается сходными историческими явлениями, выявлением реально существующих их типов, то задача эволюционного метода состоит в анализе процессов их развития, стадий или фаз этого процесса, а также выяснением причин их возникновения, оформления и смены¹⁹.

Известно, что XIX век дал ряд теорий, стремящихся объяснить ход мировой истории каким-либо одним основным фактором. Гегель видел в истории последовательный процесс воплощения абсолютного духа; Маркс — смену социально-экономических формаций; Спенсер — органическое развитие, подобное развитию биологическому. Казалось бы, что общего может быть между всеми этими, столь разнообразными теориями. Однако такая общность существует: она состоит в стрем­лении к монистическому (однофакторному) объяснению человеческой истории, выведению ее из какой-либо одной главной причины. Именно на эту сторону дела указывает Кареев, подвергший эти теории критике с позиций позитивизма. Для него, как и для других русских социоло­гов, представление о таком основном законе истории, взятой в ее це­лом, есть не что иное, как наследие прежних, донаучных способов решения историко-философской проблемы. С этой точки зрения обра­щает на себя внимание критика Кареевым всех вообще однофакторных теорий исторического процесса. Резко критикуя исторический ма­териализм как философское учение, Кареев видел его слабость в уп­рощенном понимании исторического процесса, сведении его лишь к

экономической основе деятельности общества и связанным с ней клас-

20

совым отношениям в нем . С этим он связывал отсутствие у данного направления мысли своей классификации наук, выяснения значения и взаимного влияния методов социологии, биологии, психологии.

Важно отметить, что, констатировав этот факт, Кареев объясняет им несовместимость данного учения с социологией как самостоятель­ной научной дисциплиной, основанной на изучении реальных процес­сов общественного развития.

«История человечества,— пишет Кареев,— не есть внутренне единый процесс, а совокупность целого ряда параллельных процессов, есть сумма историй отдельных народов, находившихся между собою в многообразных отношениях. Да и в истории каждого отдельного на­рода проявляется не одна какая-либо движущая сила, а действует великое множество таких сил. Даже отдельные события в жизни каж­дого народа порождены обыкновенно сочетанием целого ряда причин, из которых каждая, в свою очередь, есть не что иное, как место встречи или пересечения также нескольких самостоятельных каузаль­ных рядов. Законов, действующих в общественной и исторической жизни человека, много, и лишь разные сочетания их действий в отдельных случаях производят некоторое общее течение исторического процесса, а не какой-то единый основной закон, из которого все остальное вытекало бы, как из одного общего источника»²¹.

---

О том, как практически применяется многофакторная модель исторического процесса, Кареев пишет не особенно много. Но отдель­ные его замечания в этом отношении все-таки имеются. «Каждая ча­стная история,— говорит он,— есть равнодействующая троякого рода условий — географических (топографических), антропологических (этнических) и собственно исторических (культурных и праг­матических), иначе говоря, условий физических, биологических и социально-психологических» . При таком подходе в корне меняется концепция эволюции, которая предстает уже не как поступательное движение общества к определенной более или менее осознанной цели, а как сложный и противоречивый процесс, каждая стадия которого может в зависимости от позиции исследователя, его угла зрения и субъективных убеждений, рассматриваться в качестве совершенно са­мостоятельной и быть принята за отправную точку²³.

S 2. Философские воззрения Ключевского, как это отмечалось уже в историографии, не представляли собой цельного монистического мировоззрения. Если Чичерин, Кавелин и Соловьев на протяжении всего своего научного творчества оставались последовательными ге­гельянцами, то Ключевский, напротив, с самого начала своей деятель­ности ставил учение Гегеля, равно как и других представителей классической немецкой философии, под сомнение. Его не устраивает объективный идеализм Шеллинга и Гегеля, который «сквозь все вещи смотрит, как сквозь прозрачные формы, на лежащую в них идею. Вещь развивается не для себя и не сама по себе, а по требованию и мере развития этой идеи»²⁴. Спорным представлялся ему и субъективный идеализм Фихте, «поставляющий центром и точкой исхода всех вещей наше внутреннее «#». Ключевский выступает убежденным противником идеалистической философии уже в начале своего науч­ного пути. «Возьмем,— говорит он в одном из своих студенческих писем,— самого Гегеля. Как он объяснил историю? Он скомкал и по- своему начертил программу для прошедшего и заставил его вы­строиться и идти по этой программе. Он мало обращал внимания на порядок фактов... словом, захотел вытянуть историю в ровную фило­софскую струнку» . Критическое отношение к Гегелю, как мы уже видели, не было столь уж редким явлением в это время. Новые условия привели к модификации философских оснований государственной шко­лы. Осмысливая этот переломный этап развития исторической науки, ученик Ключевского — Б. И. Сыромятников писал: «Старые боги при таких условиях были окончательно низложены: на место непререка­емого авторитета Шеллинга, Гегеля, Кузена, Гердера, Савиньи и других теперь водворились новые, не менее деспотические «властители дум» — Конт, Милль, Спенсер, Маркс и пр. Создалась совершенно Осо­бая идейная атмосфера, которой все дышали и которая оказывала мо­гущественное давление на общественное сознание и научную мысль»²⁶. В этих условиях у Ключевского появляется интерес к материализму Фейербаха и «реализму» Герба рта, а впоследствии философии Риккер- та и всему позитивистскому течению.

---

Смотрите также файлы

• Kots_Ya_M_-_Sportivnaya_fiziologia_Uchebnik_dlya_institutov_fizicheskoy_kultury.doc

• Pravila_po_sportivnomu_orientirovaniyu_2017_goda.pdf

• Pravila_povedenia_zanimayuschikhsya_v_sportivnom_zale.docx

• Pravila_vida_sporta_quot_Sportivny_turizm_quot.doc

• Shashkova_I_M_Sportivnoe_pravo.pdf