Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 05.11.2020

Просмотров: 2828

Скачиваний: 14

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

Дискуссия по проблемам, поднятым в работах Павлова-Сильван- ского, вышла за рамки академических споров. Поэтому разнообразные отклики на них встречаем в ряде общественно-политических журналов того времени. Новизну и оригинальность выводов ученого отмечал журнал «Вестник воспитания»; в нем получила поддержку, в част­ности, идея общих исторических судеб России и Европы «пусть кое- что изменится, но общие положения теории единства едва ли будут поколеблены» . Народнический журнал «Русское богатство», призна­вая, в свою очередь, факт существования большого сходства между западноевропейским феодализмом и удельным порядком на Руси, де­лал, однако, акцент на существенных различиях этих социальных явлений21. В соответствии с этим задача выявления отличий, свое­образия русского исторического процесса признавалась более важной для историка, чем выявление сходных черт развития. В ряде отно­шений примечательна рецензия В. Н. Сторожева, напечатанная в журнале «Образование». В ней отмечалось, что «в научном отношении интересна борьба автора с шаблонами академического изложения на­шего наряду с попыткой широко поставленных сближений между русским и западноевропейским историческим процессом...»22. Интерес к книге Павлова-Сильванского может быть понят, если примем во внимание своеобразие переживаемой им эпохи, когда перед обществом с необычайной силой вставал вопрос о судьбах развития государства, его прошлом и будущем. «Боюсь,— иронически замечает рецензент в этой связи,— что в термине «феодальный», примененном к Древней Руси, у автора скрыто много фатального, и не знаю, почему при тож­дестве этапов мы в конечном счете уперлись в тупик варварства и холопства?»

Концепция феодализма Павлова-Сильванского, преодолевая неко­торые традиционные представления академической науки прошлого, вносила в историческое исследование социологический подход и сравнительно-исторический метод. В ее рамках был сформулирован но­вый взгляд на русский исторический процесс.

g 2. Научное творчество Павлова-Сильванского свидетельствует о том, что, стремясь к отысканию общесоциологических закономерно­стей русского исторического процесса, он использовал концепцию го­сударственной школы как отправную точку своих изысканий, а в определенной мере и как общую модель объяснения ряда существен­ных черт отечественной истории. В самой постановке и решении глав­ной для него проблемы соотношения закономерностей исторического развития стран Запада и России историк несомненно следует в русле всей предшествующей историографической традиции. Для русской интеллигенции XIX в. сравнение исторических судеб России и Запада было одной из наиболее актуальных проблем. Споры славянофилов и западников имели в этом смысле принципиальное значение. Суть их, как справедливо полагал историк, объективно состояла прежде все­го в выборе того пути, по которому пойдет или должна идти Россия. Запад при этом выступал как определенная модель, где процессы социально-экономического развития шли быстрее и выступали в более завершенном виде. Что касается России, то при громадном своеобразии ее исторических судеб, специфике развития, незавершенности многих процессов единственная возможность осмыслить, понять происходящие события заключалась в попытке сравнить ее с эталоном Западом. Говоря об этих спорах славянофилов и западников, Павлов- Сильванский поэтому подчеркивает, что они «были теснейшим образом связаны с вопросом о будущем развитии России и имели в то время острое политическое значение» . Принципиальное значение дилеммы «Россия Запад» и соответственно всех дискуссий на эту тему состояло именно в проекции их на будущее: если страна пойдет по пути Запада, то это означает, что в ее будущем неизбежны и те социальные противоречия, конфликты, которые объективно присущи этому пути; если, напротив, Россия, в силу ряда особенностей ее социального строя, сословных отношений и специфики развития го­сударственности, сможет сохранить свой собственный, национальный путь развития, то это позволит надеяться на возможность постепенного эволюционного развития, на существование альтернативы «негативно­му» западному пути.


Павлов-Сильванский, подходивший к решению проблемы с отчетливо выраженных западнических позиций, видел своих предше­ственников в тех русских историках, которые, подобно Соловьеву, Ка­велину, Чичерину, Милюкову, стремились, хотя и в разной степени, понять русский исторический процесс как часть и специфическое вы­ражение мировой истории. Особое место в связи с этим отводилось С. М. Соловьеву, историко-социологическая концепция которого стала предметом специального внимания исследователя. Понятно, что Со­ловьев, с его гегелевским стилем мышления, наиболее общим взглядом и целостной концепцией всемирного и русского исторического процес­са, должен был представлять для Павлова-Сильванского наибольший интерес. По тому, как он анализирует «социологическую теорию Со­ловьева», нам становится более понятно развитие его собственного миросозерцания. Прежде всего он подчеркивает цельность и монизм рассматриваемой концепции, ее общесоциологический характер. Он подчеркивает, что Соловьев искал в нашей истории ее основное движу­щее начало, определяющее все остальное; особенно важным представ­ляется Павлову-Сильванскому органический взгляд Соловьева на исторический процесс и, в частности, на переход от родовых отно­шений к государственным, наконец, поиск сходства в истории разных народов и причин их различия.

Сопоставляя Соловьева с Боклем (в частности, во взглядах на роль географического и вообще «природного» фактора в истории), ученый уже дает тем самым оценку вклада Соловьева в социологическое осмысление русской истории. Отметим в этом связи, что сам Павлов- Сильванский очень ценил труды Бокля. По свидетельству А. Е. Прес­някова, уже «в студенческие годы он (Павлов-Сильванский) готовился к историческим изучениям в социологической школе. Размышления над трудами Бокля, особенно Огюста Конта и Спенсера, составляли, быть может, самую характерную сторону теоретической подготовки Н. П. Павлова-Сильванского, ставшего историком-социологом»24. Идеи Соловьева представлялись Павлову-Сильванскому наиболее значительными при разработке проблем феодализма на Руси. Он под­черкивал, «что Соловьев стоял на правильном пути и что новые успехи социологии, с одной стороны, и истории с другой, истории русской и западноевропейской, дают возможность вести гораздо даль­ше работу по сравнительному изучению русского и западного развития, чем то оказалось возможным для Соловьева в 60-х и 70-х годах прошлого века» .

Особенно важным историк считал тот факт, что Соловьеву ближе, чем другим государственникам, начиная с Эверса, Кавелина и Чичерина, удалось подойти к пониманию принципиально общих черт родового быта различных народов. Именно Соловьев вместе с Т. Н. Грановским отмечал сходство русского родового быта с начальным патриархальным бытом других народов и тем самым, подчеркивает историк, сближал русское историческое развитие с западным. Две основные идеи органического развития и принципиальной общности основных явлений русской и западноев­ропейской истории проходят через анализ Павловым-Сильванским концепции и других государственников Б. Н. Чичерина, В. И. Сергеевича и особенно В. О. Ключевского и П. Н. Милюкова. Так, он считает, что Ключевский показал ряд таких явлений в истории удельной Руси, которые вполне могут интерпретироваться как имеющие феодальную природу. То же он отмечал и в отношении ряда других исследователей, прежде всего Милюкова. Они установили и показали действительно существенные и характерные черты отечественной истории землевладельческую оседлость и землевла­дельческое значение дружины, т. е. основы феодального порядка в Древней Руси, однако не сочли возможным сделать на этой основе соответствующие выводы. Такие выводы делает Павлов-Сильванский, который, поставив эти факты в один ряд с соответствующими явлениями западной истории, пришел к заключению об их общей феодальной природе.


Концепция феодализма позволила Павлову-Сильванскому сфор­мулировать новый взгляд на русский исторический процесс. В основу была положена мысль о принципиальной общности исторических судеб России и Европы. Более того, концепция русского исторического про­цесса есть, по существу, определение его места по отношению к евро­пейскому. На эту сторону дела указывал еще Г. В. Плеханов, высоко оценивавший труды историка и считавший в то же время перс­пективным сопоставление русских удельных порядков с теми, которые существовали на Востоке, например в Древнем Египте или Китае26.

Одним из основных положений государственной школы, которое (отчасти благодаря Боклю) воспринял историк, явилось представление о выдающемся значении географических условий в русской истории, оказавших влияние на развитие общественных отношений и в значительной степени трансформировавших саму направленность этого развития. Как известно, положение о роли географического фактора разделяли практически все представители государственной школы, и оно действительно отражает многие существенные особенности русской истории. Спор возникал главным образом при обсуждении степени его воздействия на социальные отношения, в частности на их специфику по сравнению с западноевропейской. Более сложным было отношение Павлова-Сильванского к этому вопросу. Он несомненно принимал положение о значении географического фактора для русской истории. В его сочинениях мы находим указания на влияние таких факторов, как протяженность территории, рек, леса и степи, положения отдель­ных регионов, специфики их хозяйственного развития. Признавал он и фактор колонизации подвижности населения, его стремление к освоению все новых земель . В то же время его интерпретация этого последнего фактора сильно отличалась от той, которая была дана пред­шествующей историографией. Ее тезис о чрезвычайной подвижности населения Древней Руси как особенности, отличающей Русь от осед­лого Запада, не был принят Павловым-Сильванским. Феодализм как идеальный тип, модель развития социальных процессов, уже априорно предполагает такой уровень развития общества, который немыслим без оседлости населения. Действительно, основу феодализма составляет собственность на землю. Земля же выступает как производительная сила, источник дохода лишь при условии ее хозяйственного освоения населением. Более того, на Руси, в условиях существования большого резерва свободных незаселенных земель, наличие населения (рабочих рук) становилось не только достаточным, но и необходимым условием их хозяйственного освоения, а следовательно, развития феодальных отношений.

Отметим далее, что для Сильванского понятие сословной мо­нархии, выработанное на западном материале, стало важным инстру­ментом познания русской государственности. В современной науке под сословной или сословно-представительной монархией понимается та­кая форма феодального государства, которая сложилась в большинстве стран Европы в XIII—XIV вв. в процессе правового оформления сос­ловий и органов сословного представительства и при которой власть монарха сосуществовала с органами сословного представительства дво­рянства, духовенства и буржуазии28. Само применение историком это­го понятия к России уже в значительной мере означало выход за рамки традиционных представлений. Дело в том, что, согласно господство­вавшим тогда представлениям о русском государстве, его социальная природа была в корне отлична от западного. Как считали историки государственной школы, в отличие от Западной Европы, где государ­ство строилось «снизу вверх» эволюционно, путем постепенного про­цесса сословного развития, в России государство, в силу ряда геополитических и военно-стратегических причин (внешняя опас­ность), сформировалось до того, как социально-экономические условия объективно подготовили этот процесс. Государство на Руси, считали поэтому они, не было результатом длительного процесса социального развития, но, напротив, само представляло собой важнейшее условие этого процесса, его, так сказать, двигатель. Будучи центром управ­ления, государство само становится важнейшим фактором формирования сословного строя самих сословий, их отношений меж­ду собой, но прежде всего с государством. На этой идее основана, в частности, известная концепция государственной школы о закрепо­щении и раскрепощении сословий государством в ходе русской истории, а также различные последующие ее модификации как в рус­ской, так и в западной историографии. К их числу могут быть отне­сены, с известными оговорками, и такие концепции российской государственности, как представление ее восточной деспотией (Пле­ханов), государством-вотчиной (Кареев) или же литургическим госу­дарством (П. Струве).


Общей чертой всех этих концепций продолжает, по существу, оста­ваться тезис Соловьева и Чичерина о служилом характере Московского государства. При таком подходе общество и государство как бы слива­ются воедино: это единая служилая система, при которой отдельные сословия имеют право на существование лишь постольку, поскольку несут определенную службу тягло государству, а последнее пред­стает как законченное выражение этой функции; оно является аппа­ратом по распределению повинностей между сословиями и в силу этого превращается в практически неограниченную власть, стоящую над сос­ловиями, группами, лицами и подчиняющую все и вся своему кон­тролю29.

В соответствии с этим господствующим взглядом подходит к рус­ской государственности и Павлов-Сильванский. Он принимает само понятие служилого государства, пишет о служилой природе сословий и т. д. Однако его понимание этих институтов довольно сильно отличается от господствующих, в частности в трудах Ключевского, Милюкова, Кизеветтера и др. Главное отличие состоит в стремлении интерпретировать эти институты в контексте развития феодализма во­обще, как на Западе, так и на Руси. Такая постановка вопроса уже предполагала отказ от понимания национальных учреждений как со­вершенно уникальных и не сопоставимых ни с какими другими, вела к отказу от теории контраста России и Запада. Во всяком случае, это была попытка раскрыть если не тождество, то по крайней мере изве­стную аналогию ряда важнейших явлений западной и русской госу­дарственности. Предпринять такую попытку означало уже изменить взгляд на дело: ведь сравнивать предстояло не только и не столько правовые институты, которые в России имели действительно большую специфику по сравнению с западными и потому были трудно сопо­ставимы с ними, сколько их социальное содержание и функционирование, более сопоставимое в широкой социологической и сравнительно-исторической перспективе30. В соответствии с этим уче­ный констатировал, что основой социального строя русского государ­ства XVII—XVIII вв. продолжал оставаться сеньориальный режим. Аргументируя это положение, он говорит о господском (помещичьем) суде и управлении, источником которого было боярское вотчинное пра­во удельной эпохи. При таком подходе крепостное право эпохи сос­ловной монархии выступает как логическое продолжение борьбы крупных землевладельцев предшествующего времени за право их экс­плуатации крестьян. Периодизация русской истории в трудах Сильван­ского становится средством выявления социальной природы и специфики основных этапов развития общества и государства.

Особый интерес представляет интерпретация Павловым- Сильванским истории сословий в России. Эта тема находилась в центре внимания историографии после реформ 60-х годов XIX в. и стала осо­бенно актуальной в период первой русской революции. Известно, что в рассматриваемое время к этой теме обращались такие крупнейшие русские историки, как А. Д. Градовский, В. И. Сергеевич, В. О. Клю­чевский. В их трудах находим и применение сравнительного анализа в этой области. В работах Павлова-Сильванского перед нами предстает более развернутый сравнительно-исторический анализ проблемы, ко­торый включает сопоставление основных сословий и социальных групп в России и на Западе: крестьянства, дворянства, горожан, духовенства и ряда других. Принимая в принципе концепцию служилого государ­ства, историк использует ее несколько по-другому, чем его предше­ственники. Исходя из того, что сословия в России создавались государством для несения определенного тягла, они видели в этом специфику русской истории, невозможность ее сопоставления с запад­ной в принципе. Анализируя эту проблему в сравнительно-историче­ской перспективе, Сильванский приходит к выводу, что специфика генезиса и развития сословного строя в России не исключает возмож­ности его сравнительного исследования. В центре его внимания при этом оказывается само понятие «тягло», которое, по его мнению, пред­ставляет собой научную конструкцию, идеальный тип, в основе ко­торого лежит исключительно русский материал, содержится априорная презумпция несопоставимости явлений отечественной и западной истории. Между тем податные и служебные обязанности, в которых историки видели исключительную особенность сословного строя России, имеют место и на Западе в эпоху сословной монархии. Ведь и там, и тут речь шла об определенном соотношении обязанностей и прав, обеспечивавшем служилую функцию данного сословия. До­казывая единство социальной природы сословий разных стран, историк проводит некоторые параллели в их положении.


Так, в положении крестьянства на Руси Павлов-Сильванский видит много общего с его положением в Германии. Основанием для такого сопоставления является сходство путей развития аграрных отношений в этих странах. Ученый отмечает взаимосвязь установления крепо­стного права и утверждения нового государственного порядка в обеих странах в XVI в. Сходным представляется и процесс падения крепо­стного права в России и Германии, где оно было отменено путем реформы. Обращаясь в связи с этим к интерпретации поместной систе­мы, историк также открывает определенные аналогии. Поместная система традиционно считалась наиболее самобытным институтом, свойственным исключительно Руси и не сопоставимым с какими-либо аналогичными институтами на Западе. В трудах Соловьева, Чичерина, Градовского, Ключевского и многих других исследователей организация поместной системы и была воплощением всесильного го­сударства, имевшего полную собственность над всеми землями и соз­давшего на этой основе специальный военно-служилый класс. Сильной стороной такого подхода являлось его соответствие фактам, нашедшим выражение в источниках. В то же время вывод, который делался из этих фактов, состоял в констатации уникальности всего социального порядка Московского государства или сближении его с восточной де­спотией. Павлов-Сильванский, подходя к проблеме в сравнительно- исторической перспективе, впервые выявил аналог поместной системы на Западе, увидев его прежде всего в данной системе. Он сближал поместную систему с ленной инвеститурой в Германии, право на ко­торую имели только члены дворянских родов, как и в России XVII в., где поместья давались детям боярским за службу. В этом со­поставлении правильно схвачена связь земли и службы как действен­ного механизма организации привилегированного класса феодальной эпохи. В то же время, сосредоточив внимание главным образом на сходных чертах этих явлений, историк упускал из виду их очень боль­шую специфику. Именно на эту сторону дела обратили внимание критики его концепции, в частности Милюков. Отмечалось, что срав­нение недостаточно учитывало специфику функционирования рас­сматриваемых институтов, которое, по мнению критиков, во многих отношениях было диаметрально противоположно: на Западе земля (лен) обусловливала службу в силу традиционных отношений вассаль­ной зависимости, а на Руси, наоборот, факт несения службы обус­ловливал получение земли (от государства, которое было ее верховным распорядителем). В историографическом отношении, однако, важно другое: впервые была сделана попытка типологии ряда основных социальных институтов русского и западного феодализма, причем это позволило показать некоторые сходные черты их функционального на­значения в общеисторической перспективе, несмотря на внешнее не­сходство и даже известную противоположность их проявлений.