Файл: Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.11.2020
Просмотров: 2720
Скачиваний: 14
Рассмотрим основные компоненты правового мировоззрения Петражицкого. К их числу относятся его философские взгляды, нашедшие наиболее полное выражение в его наукоучении; концепция соотношения права и психологии; учение об отношении пра*а и нравственности; право в собственном смысле слова; теория и пЬлитика права, его роль в регулировании социальных отношений.
По своим философским взглядам Петражицкий был близок к тому широкому течению юридической мысли рассматриваемого периода, которое стояло на позициях позитивизма. В трудах таких ведущих его представителей, как С. А. Муромцев, В. И. Сергеевич, Н. М. Коркунов и другие, было дано обоснование позитивистской теории права, сделаны выводы о возможности его эмпирического и сравнительно- исторического изучения. С этой точки зрения многие юристы и социологи, например Ковалевский, отстаивали необходимость изучения обычного права, вообще обычаев и правовой психологии. Правовые исследования постепенно теряют свой строго юридический характер, а сам предмет права начинает все более становиться объектом для дискуссий и споров4. В этих условиях вполне естественной была попытка интерпретации права путем рассмотрения его главным образом или даже исключительно в контексте достижений психологии, новой для того времени науки, ставящей своей задачей объяснение мотивов человеческого поведения. На этой основе стал возможен отказ от многих традиционных теорий права, попытка выработки своего, вполне оригинального мировоззрения, сочетающего в себе достижения философского идеализма и позитивистских методов научного анализа правовых и психологических явлений.
«Идеалом науки,— писал Петражицкий в известных «Очерках философии права»,— является развитие ее в виде совокупности понятий и положений, вытекающих (дедуктивно следующих) из центрального принципа и притом не в виде простой совокупности, беспорядочной массы, а в виде стройной диалектической системы положений и понятий, определяемой в свою очередь отношением их к основному понятию и принципу (отношением подчинения разных степеней, соподчинения и т. д.). Открытие основного свойства изучаемой категории явлений создает свет и животворящую силу, необходимые для такого идеального построения науки или, по крайней мере, для приближения к такому идеалу»5. Основной недостаток всех предшествующих теорий права Петражицкий видит в отсутствии единого критерия классификации правовых явлений, в невозможности на их основе\выработать всеобъемлющее определение права. Научная теория всякого рода явлений может появиться лишь в том случае, если существует система ясных и четких понятий, делающих возможным их анализ. ПоА теорией Петражицкий понимал при этом лишь такие утверждения, которые содержат научно-методическое обоснование их группировки. \
Конкретные\ объекты, существующие в действительности, считал ученый, представляют собой сочетания весьма многих свойств и могут поэтому быть классифицированы по самым разнообразным признакам. Выбор этих признаков есть сознательный вывод из научной теории, которая, по мнению Петражицкого, должна оперировать при этом методами индукции, используя метод сходства, метод различия и метод сопутствующих изменений (согласно логике Милля). При этом Петражицкий указывает, что лишь такая классификация будет иметь научное значение, в основу которой положены значимые признаки, точнее — целая система значимых и взаимосвязанных признаков, позволяющих избежать односторонних выводов, ведущих к появлению так называемых хромых и прыгающих теорий, столь распространенных в науке права. В своем труде «Введение в изучение права и нравственности» Петражицкий иллюстрирует этот тезис такими безупречными с логической точки зрения, но совершенно бессодержательными понятиями, как, например, наука о сигарах в 10 лотов весом или выделение класса животных с длинными ногами и коротким хвостом и т. д.6
Задаваясь вопросом о том, что является важнейшим критерием для понимания права как специфического явления социальной жизни, Петражицкий указывал при этом на психологию. Поэтому центральной проблемой для него становится уже в ранних работах соотношение права и психики человека. При таком подходе преимущественное внимание обращалось уже не столько на право, сколько на психологию общества и отдельных индивидов, позволяющую, с точки зрения Петражицкого, понять мотивы поведения вообще, а значит, и правового поведения. Конечно, совершенно очевидна односторонность такого взгляда, не учитывающего исторические условия функционирования психики, поведения и права. Однако в нем было и рациональное зерно, использованное затем социологической школой бихевиоризма: оно состояло в единстве взгляда на механизмы человеческого поведения, понимаемые как совокупность эмоциональных (прежде всего двигательных и вербальных) ответов (реакция) на воздействия (стимулы) внешней среды. Петражицкий был несомненно одним из первых юристов, попытавшихся интегрировать достижения традиционной правовой науки (разработку норм права, правового регулирования поведения и т. д.) с достижениями бихевиористской психологии и социологии конца XIX в. Этим во многом объясняется специфика его общего подхода к праву, подвергающаяся резкой критик^ со стороны старых юристов (прежде всего В. И. Сергеевича), а также неприятие Петражицкого в качестве политического мыслителя7. Действительно, подобно другим представителям школы бихевиоризма, Петражицкий считал, что импульсы, или эмоции, играют в жизни животных и человека роль главных и руководящих психических факторов приспособления к условиям жизни, а прочие односторонние элементы психической жизни играют при этом вспомогательную, подчиненную или служебную роль.
Стремясь применить наблюдения психологии к правовым явлениям, Петражицкий разработал новую, | отличную от традиционной, классификацию элементов психическрй жизни. Если ранее ими обычно признавались познание, чувство и воля, то Петражицкий предлагает иную, более формальную и тем самым более универсальную, их классификацию, подразделяя данные элементы на двусторонние, пассивно-активные эмоции, с одной стороны, и односторонние, распадающиеся, в свою очередь, на одностороннепассивные познавательные и чувствительные переживания и односторонне-активные, волевые переживания. Из сказанного явствует, что для Петражицкого, в отличие от психологов предшествующего времени, важен был анализ не столько природы самих эмоций, сколько их функциональной роли в определении человеческого поведения. Это как раз тот аспект проблемы, который был центральным для бихевиористского учения, ставившего своей задачей изучение прежде всего поведения, а не сознания, которое в принципе недоступно непосредственному наблюдению. С этим подходом очень схож взгляд Петражицкого на влияние эмоций на поступки, поведение индивида. Даже суждения и умозаключения интерпретируются им как внутренние действия, импульсами для которых могут служить различные эмоции. Данное положение, являющееся несомненно результатом сильного упрощения человеческой психики, давало, однако, возможность рассматривать поведение, поступки как рефлексивный ответ на определенное внешнее раздражение. «Голод,— писал ученый,— понуждает нас мыслить о том, что относится к еде; жажда заставляет думать о приискании воды, охотничьи эмоции — о дичи и ее ловле и проч. Таким образом, в области мышления эмоции действуют в двоякой форме: с одной стороны, они — элементы всякого суждения, с другой стороны — они возбуждают мышление и дают ему то направление, которое им соответствует» .
Психологические воззрения Петражицкого обусловили его интерпретацию права, которое он понимал так же, как явление психическое. Право, согласно его теории, есть психологический фактор общественной жизни, и действует оно психологически. Действие это состоит, во-первых, в возбуждении или подавлении определенных мотивов к действиям или воздержанию от них (мотивационное или импульсивное действие права), а во-вторых, в укреплении и развитии одних склонностей и черт человеческого характера и искоренении или ослаблении других, воспитании таким образом народной психики. Право выступает как определенный механизм селекции желательных для общества поведенческих норм. Отсюда вытекают общественные функции самого права: оно координирует индивидуальное и массовое поведение, способствует отббру желательных для всего социума норм поведения путем поощрений и принуждений, наград и кар, воплощения в действительность известных этических устремлений человечества. Этим объясняе1|ся новая формулировка задач правовой науки. «Проблема состоит в том,— заявлял Петражицкий,— чтобы указать общие свойства правовых явлений как таковых, независимо от того, что вызывает к жизни эти явления, что им предшествует, в частности независимо от того, что думают и желают те, которые способствуют созданию тех или иных правовых явлений»9.
В связи с этим Петражицкий подвергает пересмотру основные концепции права, господствовавшие в русской юридической литературе рассматриваемого времени. Среди них он вполне обоснованно выделяет концепции С. А. Муромцева и Н. М. Коркунова. Главным недостатком этих и всех предшествующих классических теорий права Петражицкий считал то, что их авторы исходят из принудительного, навязанного обществу, характера права, считают возможным его существование исключительно при наличии силы, принуждения. Этот недостаток, с точки зрения Петражицкого, присущ в равной мере и новейшим концепциям права. Так, Муромцев исходил из понятия защиты как основного элемента права. Сама эта защита против посягательств разделялась им на две разновидности: защита от посягательств со стороны членов данного общественного союза и защита от посягательств извне его. Защита различалась на неорганизованную и организованную. Последняя и находит свое выражение в праве. Концепция Коркунова, понимавшего право как разграничение интересов, также подразумевает элемент принудительности. Понимая, в свою очередь, право как психическое явление, Петражицкий исходит из того, что его определение не должно включать в себя указаний на зависимость права от каких-либо санкций в случае его нарушения, а с другой стороны, не должно говорить о разделении интересов, ибо психические явления разграничены быть не могут. Право, исходя из этого, регулирует не интересы людей, а их поступки. Только на этой основе можно создать единую теорию права, изучающую общую природу и общие специфические свойства и тенденции всякого права, где бы и когда бы оно ни существовало.
Следуя психологической теории права в лице Петражицкого, мы должны признать прежде всего определенное чувство связанности воли, сознание необходимости подчинения ее известному авторитетному импульсу, выражаемому понятиями обязанности, долга, обяза-
тельства, долженствования. При этом сами убеждения, побеждающие данные обязанности и тем самым регулирующие наша' поведение, получают названия норм, императивов. Развивая данный подход к праву, Петражицкий подчеркивает, что именно эти взаимозависимости, взаимообусловленности и составляют основу юридических отношений. «Чувство и сознание нашей связанности по отношению к другим мы выражаем словом «право», а/именно тому, за кем наша обязанность представляется закрепленной^' кому принадлежит наш долг, мы приписываем право или притязание в юридическом смысле. Наше право есть не что иное, как закрепленный за нами, принадлежащий нам, как наше добро, долг другого лица»10.
С точки зрения психологической теории права переосмысливаются Петражицким его основные элементы. Особенно подробно этот вопрос разработан в книге «Очерки философии права». Элементами, на которые обычно разлагаются и к которым сводятся все правовые явления, отмечает ученый, и вместе с тем основными понятиями для всякой юридической науки являются нормы права, правоотношения, права, обязанности, субъекты и объекты прав.
Интересно проследить, каким образом Петражицкий переосмысливает эти понятия, наполняя их новым смыслом, исходя из своей психологической теории. Под нормой права он понимает такую норму, которая, налагая на одно лицо обязанность, в то же время закрепляет положительный результат этой обязанности за другим лицом. Правоотношение в соответствии с этим есть как раз та связь между двумя лицами (субъектами права), которая устанавливается юридической нормой по поводу определенного объекта правоотношения. Все эти традиционные и вполне объективные категории — элементы права — Петражицкий склонен рассматривать, однако, не с точки зрения юриспруденции традиционного типа (или догмы права), а главным образом как психические явления, представления, эмоциональные возбуждения участников правоотношения, которые могут иметь, а могут и не иметь санкцию высшей власти. Иначе говоря, право мыслится им не столько как набор определенных норм, поддерживаемых санкциями в случае их неисполнения, сколько как убеждение, устойчивое представление индивидов о том, что они должны или обязаны делать в данной ситуации. «Раз определено,— говорит он,— «кто»- «обязан», «к какому действию», «кто» «имеет право», «на что», то правоотношение вполне определено, на все вопросы, касающиеся состава правоотношения, отвечено»11. В результате формулируется парадоксальный вывод о том, что право — это и есть наша психика, причем не обязательно здоровая психика. Яркой иллюстрацией этого тезиса являются примеры, приведенные самим Петражицким: «Если, например, суеверный или умалишенный человек заключил договор с дьяволом (сон, гипноз, idee fixe, галлюцинация, иллюзия и т. п.), например, договор продажи души, брачный договор (женщина, счита-
ющая себя ведьмою), то здесь действует норма права, предписывающая исполнение договора, существуют правоотношение, права и обязанности, объекты прав и обязанностей, два субъекта и т. д., хотя дьявол, которому суеверный субъект в нашем примере приписывает права и обязанности, не существует, как внешняя реальность»12.
Из сказанного следует, что правовые нормы, правоотношения и отдельные их элементы (субъекты, объекты, права и обязанности) могут не существовать как чувственно познаваемые предметы внешнего материального мира, но при этом они вполне реальны как психические акты и явления духа, познаваемые и удостоверяемые самонаблюдением. Этот подход, растворяющий право в психологии, переносится затем на важнейшие общественные институты, такие, как собственность, власть, само право. Так, «для создания научной теории собственности,— считает Петражицкий,— нужно прежде всего исходить из того, что собственность не есть явление внешнего и объективного (хотя бы метафизического) мира; она состоит отнюдь не в какой-то умопостигаемой или иной связи человека с вещью... Она есть психическое эмоционально-интеллектуальное явление и существует единственно в психике того, кто приписывает себе или другому право собственности» . Сходным образом определяется и власть: «Государственная и вообще общественная власть есть не воля и не сила, вообще не нечто реальное, а эмоциональная проекция, эмоциональная фантазма; а именно, она означает особый вид приписываемых известным лицам прав» . Права определяются так же, как правоотношения, при которых одни (подвластные) обязаны исполнять известные приказания других (наделенных властью). Однако, исходя из того, что властные отношения не представляют собой реального механизма принуждения, а являются лишь представлением о должном поведении и субординации, трудно объяснить их устойчивый характер в обществе.