Файл: Kashanin_O_probleme_rasporyazhenia_lichnymi_neimuschestvennymi_pravami_avtora-1.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.11.2020
Просмотров: 602
Скачиваний: 1
--------------------------------
<79> Matanovic S. Op. cit. S. 41 - 42.
<80> Dreier T., Schulze G. Urheberrechtsgesetz Kommentar. Munchen: Verlag C.H. Beck, 2004. Vor § 12, Rn. 5; Fromm F., Nordemann W. Urheberrecht. Stuttgart-Berlin-Koln-Mainz, 1973. Vor § 12.
Аналогичная по содержанию дискуссия имела место во французской литературе, которая обострялась широким признанием в судебной практике охраноспособности произведений с незначительным уровнем творческого характера и, соответственно, крайним снижением стандартов правовой охраны (см.: Knobl H.P. Op. cit. S. 218).
В любом случае господствующее мнение исходит из того, что к личным правам автора принцип неотчуждаемости, характерный для института охраны личных неимущественных благ, применим с ограничениями, определяемыми тем, в какой мере указанные права действительно направлены на охрану личного интереса. Исторически в число объектов личных прав попадал по различным причинам достаточно широкий круг нематериальных благ, при этом далеко не всегда с ними был связан исключительно личный интерес. Одни объекты изначально были вовлечены в имущественный оборот, что с самого начала потребовало расширения института личных прав и ограничения принципа их неотчуждаемости (Германия). В других случаях это происходило позднее, и далеко не всегда национальные законодательства адекватно реагировали на указанные процессы. В этой связи, как отмечается в литературе, необходимость применения принципа неотчуждаемости не связана с обозначением субъективного права в качестве личного, а зависит от степени обособления нематериального объекта от личности и вовлечения его в имущественный оборот. Другими словами, неотчуждаемость личных прав зависит от того, насколько по представлениям оборота с ними связан заслуживающий охраны личный неимущественный интерес <81>.
--------------------------------
<81> Matanovic S. Op. cit. S. 50.
Это обусловило широкое признание в европейской доктрине способности личных прав автора быть в определенной мере предметом сделок <82>.
--------------------------------
<82> Следует отметить, что аналогичные процессы обособления личных благ от личности обладателя и вовлечения их в имущественный оборот и, как следствие, признание их в качестве предмета сделок наблюдаются не только в авторском праве, но и в рамках общего института охраны личных неимущественных благ. Речь идет прежде всего о широком признании отчуждаемости права на имя и изображение. Исторически именно на основе личного неимущественного права на имя был сформирован институт охраны фирменного наименования, коммерческого обозначения, товарных знаков. В Германии вовлечение права на имя и на изображение в имущественный оборот обусловило широкое признание указанных прав быть предметом сделок, что само по себе окончательно поставило под сомнение актуальность общего принципа неотчуждаемости личных прав в немецком правопорядке. Также отметим, что именно признание имущественного значения права на изображение объясняет его появление в Законе об авторском праве на произведения изобразительного искусства и фотографии 1907 г. (KUG), соответствующие статьи которого действуют до настоящего времени. Это означало, по сути, отнесение права на изображение к категории Immaterialguterrecht.
В США данная возможность охватывается институтом right of publicity, отнесенным к категории имущественных прав интеллектуальной собственности, что формально позволило сохранить общий принцип неотчуждаемости средств охраны личных неимущественных благ (см. выше) (см.: Gotting H.-P. Op. cit. S. 12 ff.).
Также обратим внимание на аналогичные процессы, имеющие место в отечественном правопорядке, в том числе включение в ГК РФ ст. 1521.
В Германии и Австрии, законодательство которых закрепляет монистическую модель авторского права, серьезные догматические препятствия для признания отчуждаемости авторских прав отсутствовали. Авторское право в указанных правопорядках рассматривается в качестве единого личного права, где обозначение отдельных правомочий автора в качестве личных либо имущественных означает лишь их преимущественную ориентацию на охрану личного либо имущественного интереса и не дает оснований для вывода о наличии принципиальных отличий в их правовой природе. Соответственно, принципиальная возможность распоряжения личными правами напрямую вытекает из принципа монизма авторского права <83>. Кроме того, следует учитывать, что в Германии критерием выделения личных прав стала не их направленность на охрану личного интереса, а нематериальность объекта права. Соответственно, в категорию личных прав исторически попадал широкий круг прав на нематериальные объекты, в том числе вовлеченных в имущественный оборот, что определило традиционную осторожность доктрины в утверждениях о неотчуждаемости личных прав.
--------------------------------
<83> Metzger A. Rechtsgeschafte uber das Droit moral im deutschen und franzosischen Urheberrecht. Munchen, 2002. S. 111.
Монистическая модель основана на неотчуждаемости авторских прав в порядке транслятивного правопреемства, причем это относится как к имущественным, так и к личным правомочиям автора (§ 29 (1) UrhG). Равным образом считается недопустимым полный отказ от авторского права либо в целом от личных либо имущественных прав. Однако при этом допускается широкое совершение иных сделок как с имущественными, так и с личными правомочиями (§ 29(2), § 39 UrhG), в том числе предоставление права использования (в порядке конститутивного правопреемства), отказ от отдельных личных правомочий, а также иные сделки, прямо предусмотренные § 39 UrhG <84>.
--------------------------------
<84> О круге признаваемых в Германии сделок с личными права авторов см.: Metzger A. Op. cit. S. 20 ff.; Matanovic S. Op. cit. S. 77 ff.
В правопорядках, основанных на дуалистической модели авторского права, в ряде случаев законодательством прямо закрепляется принцип неотчуждаемости и непередаваемости личных неимущественных прав автора (например, см. Art. L. 121 - 1 Французского кодекса интеллектуальной собственности). Однако доктрина и судебная практика в интерпретации данного принципа стоят на гораздо менее ригористичной позиции, признавая в определенных пределах возможность распоряжения личными правами автора как минимум в форме отказа от личных прав, данного на будущее <85>. Во французской доктрине признанию определенных форм отчуждения личных прав способствует использование принципа незыблемости договора (ст. 1134 ФГК), методологии взвешивания имущественного и неимущественного интересов, конструкции злоупотребления правом, института доверительных сделок <86>. Также в судебной практике признается юридическая сила согласия на нарушение права, данного после факта нарушения, а также распоряжение droit moral в соглашениях с работодателем и соавторами <87>.
--------------------------------
<85> См., в частности: Дюма Р. Литературная и художественная собственность. Авторское право Франции. М., 1989. С. 166.
<86> Matanovic S. Op. cit. S. 141.
<87> О круге признаваемых во Франции сделок с личными права авторов см.: Metzger A. Op. cit. S. 128 ff.; Matanovic S. Op. cit. S. 139 ff.
Таким образом, в ведущих европейских правопорядках принципиально допускается совершение сделок с личными правами автора, что не позволяет говорить о безусловном применении принципа их неотчуждаемости. Соответственно, важное значение приобретает вопрос о пределах, в которых допускается распоряжение личными неимущественными правами автора, а также о юридико-технических средствах, которые используются в судебной практике для их установления.
Анализ круга признаваемых в качестве действительных сделок с личными правами автора в практике судов Германии, Франции и США свидетельствует об отсутствии единства позиций о сфере возможностей автора по распоряжению личными правами, а также о критериях, которые могут использоваться в каждом конкретном случае. Допустимые пределы отчуждаемости личных прав зависят от взглядов на природу и содержание личных неимущественных прав автора, их соотношение с имущественными правами, на роль личного интереса, а также на общую социальную ценность личных неимущественных благ и необходимость для государства обеспечивать их охрану.
Набор используемых на практике средств легитимации отступлений от общего принципа неотчуждаемости личных прав и, соответственно, критериев разграничения юридически допустимых и недействительных сделок с личными правами автора сильно зависит от общей системы частноправовых конструкций, существующих в конкретном правопорядке. Так, например, для германского правопорядка оказывается принципиальным разграничение между обязательственными и распорядительными сделками, между сделками, направленными на отказ от права и его передачу, а также транслятивным и конститутивным правопреемством. Для французского правопорядка, основанного на признании принципа единого консенсуса в обязательственном праве и, соответственно, ограниченной противопоставимости правовых последствий сделки правам третьих лиц, критерии правомерности отчуждения личных прав формируются с учетом деления сделок, направленных на отказ от права и передачу права, которые имеют иное значение, нежели в немецкой системе. В этой связи выработанные в отдельных правопорядках критерии допустимости отчуждения личных прав автора обладают значительной спецификой, имеющей значение лишь в рамках данных правовых систем, а потому вряд ли могут быть перенесены в иные правопорядки без существенной адаптации.
Более значимыми оказываются общие для различных систем авторского права принципы и тенденции формирования критериев отчуждаемости личных прав автора. В этой связи следует прежде всего отметить безусловную ориентацию на использование неопределенных, открытых понятий, в широких пределах допускающих судебное усмотрение.
В немецкой доктрине и судебной практике используются два метода определения пределов отчуждаемости личных неимущественных прав автора. Первый из них (так называемая Kerntheorie) был сформирован судебной практикой и основан на выделении неотчуждаемого "ядра" личного неимущественного права <88>. Понятие ядра личного неимущественного права является достаточно неопределенным, в большинстве интерпретаций сводится к недопущению "глубокого вторжения в личную сферу" <89> и предполагает использование методологии взвешивания личного и имущественного интереса в конкретной ситуации <90>. В других истолкованиях рассматриваемого принципа предлагается ориентироваться непосредственно на "личные интересы" автора, т.е., по сути, на личный интерес, заслуживающий охраны <91>. Как видим, в основе данного метода также лежит необходимость соотнесения личного и имущественного интереса.
--------------------------------
<88> RGZ 123, 312, 320 - Wilhelm Busch; BGHZ 15, 249, 258 - Cosima Wagner.
<89> BGHZ 15, 249, 261 - Cosima Wagner.
<90> Metzger A. Op. cit. S. 54.
<91> Peter W. Das allgemeine Personlichkeitsrecht und das "droit moral". Baden-Baden, 1962. S. 52, 75.
Вторая методология основана на распространении на сделки с личными правами специфичного для немецкой системы авторского права критерия отчуждаемости авторских прав, закрепленного в § 31(5) UrhG и эксплицитно относимого лишь к имущественным правам по использованию произведения. Допустимость отчуждения авторских прав ограничивается необходимостью конкретизации целей такого отчуждения путем описания способов использования прав, конкретных ситуаций, конкретных объектов. В соответствии с данной концепцией, обозначаемой как "учение о предвидимости цели отчуждения права" (Vorhersehbarkeitslehre), является недопустимым полный отказ от прав, сделанный без конкретизации целей. Данная теория была предложена авторитетным современным немецким правоведом Г. Шрикером в качестве способа минимизации правовой неопределенности, связанной с применением методологии выделения неотчуждаемого ядра личных неимущественных прав <92>.
--------------------------------
<92> См.: Schricker G. (Hrsg.) Urheberrecht auf dem Weg zur Informationsgesellschaft. Baden-Baden, 1997. S. 89 ff. Следует отметить, что в последнее время в Германии § 31(5) UrhG подвергся достаточно активной критике, поскольку лишал возможности охранять интересы автора на случай появления новых способов и технических средств использования произведений. 7 декабря 2008 г. был принят § 31a, признающий юридическую силу сделки по предоставлению права использования произведения неизвестными на момент совершения сделки способами при условии, что она совершается в письменной форме.
Также следует отметить использование в качестве критерия отчуждаемости личных прав автора института недействительности сделок, противоречащих добрым нравам (§ 138 BGB). Общность используемой методологии позволяет рассматривать данную концепцию в качестве одной из интерпретаций Kerntheorie.
В целом аналогичные критерии используются во французской судебной практике. Так, использование методологии взвешивания интересов предполагается при признании действительности сделок с личными правами авторов на основании ст. 1134 ФГК, устанавливающей принцип нерушимости договора, а также со ссылкой на принцип добросовестности осуществления прав <93>.
--------------------------------
<93> В связи с вопросом об общих подходах к определению критериев допустимости сделок с личными правами авторов следует указать на широкое признание допустимости распоряжения личными правами в форме данного заранее согласия на нарушение личного неимущественного права. В немецком праве такое согласие допускается в форме так называемого Einwilligung, которое в целом рассматривается в качестве общего способа совершения сделок с неотчуждаемыми правами. Исторически в основе данной юридической конструкции лежало признание юридической силы согласия пациента на врачебное вмешательство, которое могло привести к нарушению права на жизнь и здоровье.
Правовая природа Einwilligung считается спорной. В частности, Einwilligung может быть квалифицировано в качестве отказа от права, отказа от осуществления права, отказа от использования средств защиты права (от притязания). Однако важным является то, что в конечном итоге при оценке допустимости распоряжения личным правом в форме Einwilligung в судебной практике также оценивается степень оправданности отказа от права с позиций гетерономного признания необходимости охраны личного интереса. Другими словами, используется методология взвешивания интересов (см.: Gotting H.-P. Op. cit. S. 150 - 151).
Использование указанных методик позволяет судебной практике в каждом конкретном случае компенсировать отсутствие гибкости механизма охраны личного интереса автора, корректировать дисфункции, связанные с необходимостью применения механизма охраны личных благ в отношении объектов, вовлеченных в имущественный оборот, и в конечном итоге все же сориентировать конструкцию личных прав автора на охрану исключительно личного неимущественного интереса. Именно подвижность границ между личной и имущественной составляющей личных прав автора обусловила необходимость применения "открытых" критериев действительности сделок с личными правами автора.
1. Понятие личного права не является самоочевидным и в различных правопорядках охватывает юридические конструкции, по содержанию существенно отличающиеся друг от друга. Существует возможность выделить как минимум три формы охраны нематериальных объектов, основанные на использовании механизма предоставления личных прав, по крайней мере квалифицируемого в качестве такового в национальных законодательствах, судебной практике, доктрине.
Первая модель характерна для общего института охраны личных неимущественных благ, не вовлеченных в имущественный оборот (честь, достоинство, репутация, жизнь, здоровье и т.д.), и основана на использовании охранительного механизма (в немецкой терминологии - Abwehrrecht). Объектом его охраны является по сути сама личность, точнее, ее атрибуты, неразрывно с нею связанные. Обладателю блага предоставляются лишь возможности охраны нематериального блага от нарушений при отсутствии позитивных поведенческих возможностей по распоряжению неимущественным благом, что в ряде правовых систем не позволяет говорить собственно о возникновении субъективного гражданского права <94>. Данный механизм непосредственно связан с охраной неотчуждаемых личных неимущественных благ, что непосредственно фундирует принцип неотчуждаемости и непередаваемости возможностей по использованию средств их охраны, в том числе в форме отказа от их использования, данного до факта нарушения личного интереса. Соответственно, в данной модели личные неимущественные права выделяются по критерию исключительной направленности на охрану личных неимущественных благ. Данный механизм непосредственно связан с идеей заботы государства о личности, в том числе вопреки ее воле <95>.