ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 1287
Скачиваний: 28
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Декомпенсация истерической психопатии
После выписки из отделения в течение шести лет участкового психиатра не посещала. Никакого лечения не принимала. Вскоре переехали в другую квартиру, более удобную. Устроилась на работу в колледж при КамАЗе.
Муж начал выпивать, «правда, не так, как все, пил только пиво». Несмотря на то что «очень любила мужа| (кто внимательно прочитал первую часть сей эпопеи, изрядно удивится данному признанию в любви), подала на развод, «чтобы он почувствовал, что теряет». Жить продолжали вместе. Недавно у мужа обнаружили злокачественную опухоль легких, он от операции отказался, былпереведен на легкий труд, но продолжал пить пиво. Сына призвали в армию, в апреле 2006 г. он демобилизовался и тут же попал под следствие из-за драки, в которой «кого- то защищал». Оказалось, чтобы ему помочь, необходимо найти много денег на адвоката. Не осталось сил все это терпеть, решила отравиться и выпила 50 таблеток, но ничего не получилось, так как
«другой человек умер бы», а ей ничего. Хотела прыгнуть с крыши. Но не хватило решимости.
(Итак, в дальнейшей жизни нашей пациентки мы встречаемся с декомпенсацией истерической психопатии, и это уже не психогенная реакция в виде острого истерического психоза, а декомпенсация истерической психопатии в виде типичного демонстративного суицида, с типичным объяснением демонстративной личности.)
13 июня 2006 г. самостоятельно обратилась в приемный покой ПНД с просьбой о госпитализации и жалобами на нежелание жить. В приемном покое отмечалась демонстративно шаткая походка, слезы, которые растирала руками, просила не сообщать родственникам о том, где находится.
(В отличие от больных с психотическим уровнем поражения, эта категория пациентов нередко приходит в стационар самостоятельно, инициируя госпитализацию.)
В психическом состоянии нашей героини отмечалось следующее: сознание ясное, свободной походкой входит в кабинет, внешне опрятна. Охотно садится на предложенный стул. Демонстративно плачет, всхлипывает, рассказывает, как ей тяжело. Сообщает, что всю жизнь любила мужа, который жил за нею, как за каменной стеной, но не ценил это. Теперь сын попал под следствие, не может перенести этого, лучше умереть. Боится говорить о дочери. Боится ей повредить, у нее все хорошо, просит не сообщать родным, что здесь находится. На возражения врача, что те будут беспокоиться и искать ее, говорит, что если бы она все же прыгнула с крыши, они тоже переживали бы. Так пусть думают, что так и случилось, им будет так легче.
(В этом диалоге в полной мере выявляется типичная черта демонстративной личности — эгоизм, граничащий с эгоцентризмом: «Пусть думают хуже, чем лучше, так будет им легче», — логика убийственная!)
Голос громкий, словарный запас богатый, грамматический строй речи правильный. Все виды ориентировки сохранены. Пребыванием в отделении не тяготится, говорит, что согласна находиться в любой палате, ее ничего не раздражает, чувствует себя спокойнее, глядя на страдания других людей. Перед выпиской сообщала, что довольна лечением, «зарылась, как страус, в песок, так легче перенести арест сына и домашнюю ситуацию». На словах говорит, что поддерживает мужа, «даже не знала, что он такой хороший» (поддержка особенно
289 эффективна из больницы, так сказать, на расстоянии — та же логика эгоцентриста). За день до выписки попросила о выписке, мотивируя началом судебного процесса над сыном.
Анализируя вторую госпитализацию и имея анамнез уже на протяжении всего заболевания, мы можем, во- первых, констатировать повторно правильность диагностики предыдущего эпизода как истерическое помрачение сознания, т.е. ганзеровский синдром. Во-вторых, мы подтвердили динамикой развития личности и диагностирование самой личности как истерической (демонстративной) со всеми присущими ей чертами — инфантильностью, демонстративными суицидальными попытками, эгоцентризмом, уходом от разрешения сложной жизненной ситуации в болезнь, неспособностью самостоятельно решать коллизии реальной жизни в семье.
Случай 32. Параноидальное расстройство личности
Параноидальное расстройство личности
Известно, что данное расстройство личности чаще встречается психиатрам в судебно-психиатрической практике.
Не будучи большими оригиналами, мы также познакомимся с историей женщины средних лет, изложенной суховатым языком акта амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, с небольшими купюрами.
Случай 32. Параноидальное расстройство личности
П. Р.И., 1963 г. рождения. Из анамнеза известно, что родилась в Казахстане в семье служащих.
Наследственность психическими заболеваниями близких родственников не отягощена. Воспитывалась обоими родителями. По характеру (с ее слов) росла обычной общительной, подвижной девочкой. Предпочитала игры «в школу», «во врачей». В школу пошла в 7 лет. Училась на тройки, четверки, пятерки. Будучи дочерью педагогов, воспитывалась в уважении к учителям, от нее требовались примерное поведение и хорошая успеваемость.
Вместе со всем классом вступила в пионеры, но вскоре «под барабанный бой» была исключена из пионеров. На глазах всей школы у нее и нескольких одноклассников сняли галстуки за то, что в день православной Пасхи ходила по квартирам и собирала покрашенные яйца.
(Зная последующую жизнь нашей героини, мы можем оценить первый конфликтный эпизод с психиатрических позиций как начало становления особой структуры личности. Миллионы детей вступали и числились в пионерах, но единицы лишались красного галстука. Не каждое лыко в строку, но в данном случае эпизод более чем показателен.)
Вскоре вновь была принята в пионеры. В 14 лет также вместе со всеми вступила в комсомол, когда написала стандартное заявление, что хочет быть «в первых рядах строителей коммунизма». Выполняла разовые общественные поручения — переписывала статьи в стенгазету, собирала макулатуру, металлолом. Кончила 11 классов дневной школы, после чего работала пионервожатой в Целиноградской области, в течение 3—4 лет.
Затем поступила в институт, проживая в это время в г. Алма-Ата. Закончила очное отделение сельхозинститута по специальности зоотехника. После окончания института работала в течение 5 лет в зоотехникуме в
Казахстане. Поступила на педагогический факультет Тимирязевской академии (2-годичный). Получила диплом преподавателя техникума (в 30лет). Вскоре вышла замуж за служащего, начальника ПТО, по любви. Прожила с мужем 6 лет, детей не было. Беременела один раз, был выкидыш. Через 6 лет развелась с мужем, так как «негде было жить». Проживала с мужем в квартире свекрови, которая постоянно несправедливо упрекала ее. То не те занавески повесит, то не ту новую посуду купит. Повторно гражданским браком жила 5—6 лет со вторым мужем.
Рассталась также из-за позиции второй свекрови и точно так же в связи с квартирным вопросом.
(Вновь очередное лыко. Тысячи невесток ссорятся со свекровями, но конфликты нашей пациентки ложатся один к одному из-за «несходства» ее характера с характерами иных людей.)
Работала тогда в техникуме в г. Талды-Курган. Родила от второго брака дочь, которой к настоящему времени исполнился 21 год. В 1983 г. переехала в г. Набережные Челны, устроилась работать в ЖЭУ воспитателем.
Проработала там 2 года, перешла в школу, учителем биологии. Причиной перехода из ЖЭУ был конфликт с начальством. В доме общежития не работал лифт, девушки ходили пешком на 11-й этаж. Требовала от началь- ства восстановления работы лифта.
Начальство же решило объявить воспитателя психически
290 неуравновешенной, для чего вызвали милицию, и вечером сотрудник милиции повез в Казань в психиатрическую больницу. В больнице ее проверили и отпустили, сказав, что здорова. Милиционер привез домой.
(Это было первым эпизодом-конфликтом с выходом на психиатрическую службу, которая в таких ситуациях, как правило, бессильна, ибо в отсутствие бреда сама по себе паранойяльность личности не лишает человека вменяемости, а получать психиатрическое лечение добровольно личности этого склада категорически отказываются, не считая себя хоть сколько-нибудь больными. Кроме того, боль шинство сведений, сообщаемых паранойяльной личностью, являющихся базой для образования сверхценных идей, как правило, имеют место быть.)
Из сигнального экземпляра амбулаторной карты известно, что подлинник амбулаторной карты на П. Р. И. был изъят следователем Автозаводского РОВД по Постановлению от 23.04.1985 г. для проведения судебно- психиатрической экспертизы в связи с обвинением в совершении злостных хулиганских действий. Амбулаторная карта была заведена с диагнозом 301,0 (психопатия параноическая). В сигнальном экземпляре имеется три за- писи. Согласно первой записи, была посещена по месту прописки, где медицинской сестре было сообщено, что гражданка П. Р. И. там более не проживает и не работает. По трем сообщениям паспортного стола была выписана внутри города, адрес новой прописки неизвестен. 26.09.86 г. была снята с учета (по выбытию).
Подлинник амбулаторной карты до настоящего времени правоохранительными органами не возвращен. В последующие годы с психиатром не встречалась. Несколько лет проработала в школе № 3 преподавателем химии и биологии. Последние два года работает преподавателем биологии и химии в школе № 44. В 2000 г. произошел конфликт с директором школы из-за того, что ученики уходили с уроков без разрешения медицинского работника, по разрешению классного руководителя.
(Далее разворачивается та сама эпопея, ставшая причиной возникновения уголовного дела и проведения
АСПЭ.)
Считала это недопустимой практикой, о чем заявила директору. В апреле 2002 г. директор школы не пускала в школу ни одного ученика, требовала поменять юбки и снять косметику. Выразила протест из-за «пропажи» уроков. Директор заявила, что она «ранее не работала и не будет работать в этой школе». 12.01.02 г. в школе
№44 к ней пришла «дознаватель» из прокуратуры... и повела ее в кабинет директора Никитенко С.А., где без предисловий объявила: «Вы попадаете под амнистию. Мы прекращаем на Вас уголовное дело за № 156 за подписью прокурора Нафикова И.С., но только вы должны расписаться на этой бумаге...» Испытуемая ответила ей: «Как могу попасть под амнистию, если я вообще не совершала никакого уголовного преступления.
Ознакомьте меня, хотя бы в чем я обвиняюсь?» На что дознаватель Мустафина И. ответила: «Если вы по- хорошему не распишетесь, я вызываю наряд милиции, и вас в наручниках отвезут в прокуратуру...» Позвонили и вызвали наряд милиции. Ждали милицейскую машину. Дознаватель долго упрашивала вызвать адвоката, а затем заявила, что подает на нее в международный розыск и ее насильно привезут в прокуратуру. 18.01.02 г. ее вызвала секретарь школы и объяснила, что пришел сотрудник милиции. Она вышла, милиционер попросил пройти вместе с ним в лаборантскую, но она отказалась, пошли в учительскую. Вместе с ним зашла Мустафина
И. (дознаватель). Она, как и прежде, сказала: «На Вас заведено уголовное дело за подписью Нафикова С.А. по
№ 156, но мы закрываем это дело, так как вы попадаете под амнистиюЦ А сотрудник милиции, если она откажется расписаться, увезет ее в прокуратуру, а если она поднимет шум, вызовут скорую из ПНД и на глазах у всей школы увезут. .. Она отказалась это сделать и хотела выйти из учительской, так как уже был звонок на следующий урок, но сотрудник милиции ее не пустил, стал держать дверь учительской. В учительской находились учителя, которые зашли за классными журналами и стали громко возмущаться... Испытуемая пришла в ужас, не стала слушать, вышла из учительской. Сайфуллин, капитан милиции, догнал ее на 4-м этаже школы, но он не ориентировался в школе, поэтому прошли не в приемную директора, а в кабинет «Биологии», где сидели уже учащиеся 7-го класса. Капитан милиции не стал заходить в класс, а потребовал с порога класса, чтобы она немедленно вышла. Учащиеся 7-го класса стали все громко кричать: «Мы не дадим нашу учительницу, почему вы за ней гоняетесь, уходите отсюда»... Директор Никитенко закрыла дверь, но так как дверь была без ручки, стала отталкивать ее от двери и сказала капитану милиции: «Закройте ей рот». Сайфуллин стал зажимать рукавом рот, схватил ее, но так как она стала вырываться и кричать, директор школы Никитенко оставила дверь, подошла к ней и стала зажимать рот... Учащиеся облепили железные решетки, стали кричать ей «Мы не оставим вас одну, мы здесь и не уйдем». Директор школы Никитенко сказала, что нужно вызвать машину скорой из ПНД...
06.02.02 г. В конце 2-го урока в 9.27в кабинет 406, где она занималась с 7-м классом, вошла сотрудник милиции из РОВД(она так представилась) и попросила пройти с ней... Зашла в учительскую и ее тут же схватили за руку.
291
Мальчики из 7-го класса стали оттаскивать ее от них, но учитель по труду Лукомский В.М. сильно толкнул ее в угол учительской, а сотрудник милиции Сайфуллин надел наручники. Она в ужасе стала вырываться. Они ей сказали: «Если не распишетесь, увезем в психдиспансер». Через 2 ч приехала скорая из психдиспансера и ее увезли».
(Мы выслушали одну сторону. Как никогда, просто необходимо познакомиться со второй стороной, ибо сведения, сообщаемые «потерпевшими», должны, вероятно, быть прямо противоположными по сути.)
Из показаний потерпевшего известно, что 21.12.2000 г. была контрольная работа. П. Р. И. увидела в журнале, что у К. М. поставлена оценка «4» не ее почерком, она стала выяснять, кто ее поставил. Не дождавшись разъяснений и ответа, она объявила, что всему классу за четверть поставит «двойки». Класс возмутился, все стали кричать, что из-за одного человека, который поставил оценку, всему классу ставят за четверть «двойки».
После чего все затихли, так как 77. Р. И. сказала всем сидеть тихо и делать контрольную работу. Через некоторое время прозвенел звонок. Класс стал собираться. К.М. подошел к ней и спросил, почему из-за него всему классу хотят поставить «двойки». П. Р.И. ответила: «Нечего было ставить оценку». К. вновь возразил и спросил, почему всем поставят «двойки». После этого П. Р. И. сказала, чтобы он не кричал на нее. Из-за того что она вывела его из себя, он послал ее на три буквы и назвал ее «дурой». Затем вышел из класса... 21.12.2000 г. около 18 ч К.М. с отцом пришли к П. Р. И. У нее в это время был урок, она попросила учеников подождать. Он и отец зашли вместе с П. Р. И. в лаборантскую комнату. П. Р. И. предложила потерпевшему сказать отцу, как и куда он ее послал или же она скажет сама. К.М. не сказал, так как перед отцом было стыдно. П. Р. И. сама сказала, как он ее послал. После чего она стала кричать на него, отец не встревал в их разбирательство. П. Р. И. махала линейкой перед ним и хотела ударить его. П. Р. И. отвернулась на некоторое время от потерпевшего и через 10 с повернулась в его сторону резко и ладонью правой руки ударила один раз по левой щеке.
(Нужно сказать, что потерпевшая сторона фактическую сторону конфликта описывает довольно сходно с самой испытуемой, за исключением некоторых деталей.)
Из заключения СМЭ в отношении К.М.:«Заключение: на основании медицинского освидетельствования гр-на К.
М. 1986 г. р., принимая во внимание обстоятельства дела, заключаю, что на момент осмотра каких-либо наружных телесных повреждений на теле не обнаружено, в том числе и на лице. Факт причинения побоев относится к компетенции органов дознания, следствия, суда». Из объяснения прокурору: «Мы написали заявление на имя директора... После этого она приходила в класс, угрожала снизить всем оценки до «двойки», и тогда мы всем классом остались бы на второй год. Требовала, чтобы мы забрали заявление. Заставила написать извинительные записки. Я ее не боялась, но другие в классе испугались, пошли к директору забрать заявление. Но она нам не отдала.». Из личных записок учеников (С. Лили, Г. Олеси, Ш. Ландыш), приложенных к материалам дела, известно, что они просят у П. Р. И. извинений за плохое поведение на уроках, грубое обращение к ней, раскаиваются в составлении заявлений на имя директора школы, признаются в уважительном отношении к ней — П. Р. И.). Из производственной характеристики известно, что в 2000—2001 учебных годах П.
Р.И. преподавала химию и биологию в старших классах, имея стаж работы учителя по названным предметам.
Она изучила содержание программного материала, а также методику преподавания. На своих уроках использует традиционные формы ведения урока. Требовательна к учащимся. В течение прошлого учебного года у П. Р.И. сучащимися наблюдались конфликты. Учащиеся жаловались классным руководителям на необоснованность выставления оценок, снижение оценок за отсутствие учебника, тетради, а также за дисциплину, занималась рукоприкладством. С письменным заявлением учащиеся обращались к директору школы, где изложили все свои претензии к учителю. На замечания руководства школы П. Р.И. не реагировала, все отрицала, игнорировала все указания администрации школы, конфликтовала с родителями учащихся.
Из характеристики с места жительства.
Известно, что П. Р.И. проживает по данному адресу с 1989 г. За это время показала себя с положительной стороны. С соседями вежлива и доброжелательна. Общественный порядок не нарушает.
Из показаний свидетеля Е. И.В. известно, что класс стал возмущаться, что им поставили «двойки», и изложил свои претензии к К.М., которому стало обидно, что из-за него всему классу поставили «двойки», и он обратился к учительнице П. Р.И. с вопросом, почему всему классу поставили «двойки». Она отказалась отвечать. В это время прозвенел звонок, и весь класс стал собираться домой. Учащиеся стали выходить, и К.М. снова обратился к П. с вопросом, почему всем поставили «двойки». П. Р.И. прогнала его. К.М., уходя, назвал ее «дурой». П. Р.И.
292 обиделась и вызвала его родителей. Пришел его отец, П. поговорила с ним. Со слов К. М. он узнал, что отец его сильно ругал за то, что он назвал ее «дурой», и попросил извиниться перед П.
Из показаний свидетеля К. А.В. известно, что класс был возмущен, почему всем ставят «двойки». К.М. сказал:
«Почему всем из-за меня ставят «двойки», поставьте мне, а не всему классу». Через некоторое время прозвенел звонок, и все возмущенные вышли из класса, а К.М. при выходе «послал ее и обозвал дурой». П. ему сказала, чтобы он на ее урок без родителей не возвращался. Со слов одноклассников, отец К.М. строго поговорил с ним и заставил извиниться, а что было на встрече родителей К.М. и учительницы, он не знает и не слышал, у К.М. он не интересовался.
Из показаний свидетеля Р. Ю.В. известно, что К.М. она может охарактеризовать средне, находился под влиянием одноклассников Н. и К. Эти ребята влияли на него отрицательно. Случай, который произошел между
П. Р.И. и К.М., она не помнит, так как было очень много случаев, когда К.М. конфликтовал с П. Р.И.
(Итак, из текста сухих протоколов и допросов можно сделать однозначный вывод о том, что само по себе уголовное дело яйца выеденного не стоит и непонятно, то ли ударила Р.И. потерпевшего линейкой по лицу, то ли нет. СМЭ отмечает отсутствие телесных повреждений. Все подтверждают только то, что потерпевший действительно послал учительницу более далеко, чем позволяют приличия. Но суть дела не в этом. Выходя за пределы уголовного дела, чего не имеют права совершать эксперты, но могут домысливать авторы книжек и пособий, можно предположить, что своей борьбой за справедливость наша героиня «достала» и директора, и учителей, и учащихся, и милицию. Все ждали удобного случая, чтобы попытаться изгнать ее из своей среды, такой случай не замедлил появиться.)
Соматическое состояние: ниже среднего роста. Правильного, астенического телосложения, пониженного питания. Кожные покровы чистые, на дистальных отделах обоих запястий красно-синюшные кровоподтеки — следы от наручников. Со стороны внутренних органов выраженной органической патологии не выявлено.
Неврологическое состояние: без выраженной очаговой органической патологии центральной нервной системы.
Психическое состояние: сознание не помрачено, правильно называет себя, свой возраст, текущую дату, место пребывания. Знает, что доставлена в психоневрологический диспансер, но считает, что ее доставили для госпитализации. Несколько удивилась, узнав, что привезена на экспертизу. Спрашивает, будет ли отпущена домой или «закроют» надолго. Также с удивлением узнает о действительно имеющемся уголовном деле, необхо- димости проведения экспертизы. Весьма охотно и многословно отвечает на задаваемые вопросы. Будучи испуганной и встревоженной, в ходе беседы успокоилась и начала последовательно сообщать анамнестические сведения. С осторожностью излагает некоторые события личной жизни, в частности предупреждает, что не хотела бы сообщать некоторые подробности взаимоотношений с мужьями, считая это интимным вопросом для нее. Не сразу сообщает, что имеет дочь, и сообщила это только после заверений, что ей ничего не грозит, но тут же спрашивает, не угрожает ли что-нибудь ее дочери, не привезут ли дочь сюда, как ее.
(Эти высказывания можно было бы считать отрывочными сверхценными идеями персикуторного плана, но для однозначной оценки не хватает фактуры в уголовном деле, а сама подэкспертная эту тему более не развивает.)
Сообщает, что первый конфликт с директором школы произошел, когда от нее потребовали сдать анализы в
СЭС, не выплатив отпускные деньги. Деньги не выплачивали из-за незавершенности обходного листа, а анализы она не могла сдать из-за отсутствия денег. Называет это порочным кругом. Не соглашалась с практикой сбора с детей по 50 рублей на ремонт школы и считает это причиной второго конфликта. Рассказывает, что третьим конфликтом явилась ее просьба к лаборантке посидеть на экзамене, так как другие учителя не захотели и не смогли. Директор расценила это как превышение полномочий, хотя это была лаборантка именно по тому предмету, по которому проходил экзамен. Категорически отрицает сам факт пощечины. Сообщает, что, когда происходила беседа с отцом «потерпевшего» и с самим К.М., отец предложил ей дать сыну пощечину, но она отказалась, заявив, что только отец может это делать: «Я всегда знала, что ударить подростка — это подписать себе приговор». Заявляет, что мальчик на следующий день извинился, и инцидент был исчерпан. Почему через семь месяцев завели уголовное дело по «факту нанесения побоев», она не знает, но может предполагать, что это — инициатива директора школы. Заявляет, что всегда обостренно реагировала на несправедливость, независимо по отношению к кому она проявлялась. Считает, что в советское время было много хорошего и чистого, сейчас же везде, в том числе в школе, появилось много неправильного, учителей заставляют бороться не за знания, а за оценки учеников, часто липовые и незаслуженные, много произвола и бандитизма на улицах.
После выписки из отделения в течение шести лет участкового психиатра не посещала. Никакого лечения не принимала. Вскоре переехали в другую квартиру, более удобную. Устроилась на работу в колледж при КамАЗе.
Муж начал выпивать, «правда, не так, как все, пил только пиво». Несмотря на то что «очень любила мужа| (кто внимательно прочитал первую часть сей эпопеи, изрядно удивится данному признанию в любви), подала на развод, «чтобы он почувствовал, что теряет». Жить продолжали вместе. Недавно у мужа обнаружили злокачественную опухоль легких, он от операции отказался, былпереведен на легкий труд, но продолжал пить пиво. Сына призвали в армию, в апреле 2006 г. он демобилизовался и тут же попал под следствие из-за драки, в которой «кого- то защищал». Оказалось, чтобы ему помочь, необходимо найти много денег на адвоката. Не осталось сил все это терпеть, решила отравиться и выпила 50 таблеток, но ничего не получилось, так как
«другой человек умер бы», а ей ничего. Хотела прыгнуть с крыши. Но не хватило решимости.
(Итак, в дальнейшей жизни нашей пациентки мы встречаемся с декомпенсацией истерической психопатии, и это уже не психогенная реакция в виде острого истерического психоза, а декомпенсация истерической психопатии в виде типичного демонстративного суицида, с типичным объяснением демонстративной личности.)
13 июня 2006 г. самостоятельно обратилась в приемный покой ПНД с просьбой о госпитализации и жалобами на нежелание жить. В приемном покое отмечалась демонстративно шаткая походка, слезы, которые растирала руками, просила не сообщать родственникам о том, где находится.
(В отличие от больных с психотическим уровнем поражения, эта категория пациентов нередко приходит в стационар самостоятельно, инициируя госпитализацию.)
В психическом состоянии нашей героини отмечалось следующее: сознание ясное, свободной походкой входит в кабинет, внешне опрятна. Охотно садится на предложенный стул. Демонстративно плачет, всхлипывает, рассказывает, как ей тяжело. Сообщает, что всю жизнь любила мужа, который жил за нею, как за каменной стеной, но не ценил это. Теперь сын попал под следствие, не может перенести этого, лучше умереть. Боится говорить о дочери. Боится ей повредить, у нее все хорошо, просит не сообщать родным, что здесь находится. На возражения врача, что те будут беспокоиться и искать ее, говорит, что если бы она все же прыгнула с крыши, они тоже переживали бы. Так пусть думают, что так и случилось, им будет так легче.
(В этом диалоге в полной мере выявляется типичная черта демонстративной личности — эгоизм, граничащий с эгоцентризмом: «Пусть думают хуже, чем лучше, так будет им легче», — логика убийственная!)
Голос громкий, словарный запас богатый, грамматический строй речи правильный. Все виды ориентировки сохранены. Пребыванием в отделении не тяготится, говорит, что согласна находиться в любой палате, ее ничего не раздражает, чувствует себя спокойнее, глядя на страдания других людей. Перед выпиской сообщала, что довольна лечением, «зарылась, как страус, в песок, так легче перенести арест сына и домашнюю ситуацию». На словах говорит, что поддерживает мужа, «даже не знала, что он такой хороший» (поддержка особенно
289 эффективна из больницы, так сказать, на расстоянии — та же логика эгоцентриста). За день до выписки попросила о выписке, мотивируя началом судебного процесса над сыном.
Анализируя вторую госпитализацию и имея анамнез уже на протяжении всего заболевания, мы можем, во- первых, констатировать повторно правильность диагностики предыдущего эпизода как истерическое помрачение сознания, т.е. ганзеровский синдром. Во-вторых, мы подтвердили динамикой развития личности и диагностирование самой личности как истерической (демонстративной) со всеми присущими ей чертами — инфантильностью, демонстративными суицидальными попытками, эгоцентризмом, уходом от разрешения сложной жизненной ситуации в болезнь, неспособностью самостоятельно решать коллизии реальной жизни в семье.
Случай 32. Параноидальное расстройство личности
Параноидальное расстройство личности
Известно, что данное расстройство личности чаще встречается психиатрам в судебно-психиатрической практике.
Не будучи большими оригиналами, мы также познакомимся с историей женщины средних лет, изложенной суховатым языком акта амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, с небольшими купюрами.
Случай 32. Параноидальное расстройство личности
П. Р.И., 1963 г. рождения. Из анамнеза известно, что родилась в Казахстане в семье служащих.
Наследственность психическими заболеваниями близких родственников не отягощена. Воспитывалась обоими родителями. По характеру (с ее слов) росла обычной общительной, подвижной девочкой. Предпочитала игры «в школу», «во врачей». В школу пошла в 7 лет. Училась на тройки, четверки, пятерки. Будучи дочерью педагогов, воспитывалась в уважении к учителям, от нее требовались примерное поведение и хорошая успеваемость.
Вместе со всем классом вступила в пионеры, но вскоре «под барабанный бой» была исключена из пионеров. На глазах всей школы у нее и нескольких одноклассников сняли галстуки за то, что в день православной Пасхи ходила по квартирам и собирала покрашенные яйца.
(Зная последующую жизнь нашей героини, мы можем оценить первый конфликтный эпизод с психиатрических позиций как начало становления особой структуры личности. Миллионы детей вступали и числились в пионерах, но единицы лишались красного галстука. Не каждое лыко в строку, но в данном случае эпизод более чем показателен.)
Вскоре вновь была принята в пионеры. В 14 лет также вместе со всеми вступила в комсомол, когда написала стандартное заявление, что хочет быть «в первых рядах строителей коммунизма». Выполняла разовые общественные поручения — переписывала статьи в стенгазету, собирала макулатуру, металлолом. Кончила 11 классов дневной школы, после чего работала пионервожатой в Целиноградской области, в течение 3—4 лет.
Затем поступила в институт, проживая в это время в г. Алма-Ата. Закончила очное отделение сельхозинститута по специальности зоотехника. После окончания института работала в течение 5 лет в зоотехникуме в
Казахстане. Поступила на педагогический факультет Тимирязевской академии (2-годичный). Получила диплом преподавателя техникума (в 30лет). Вскоре вышла замуж за служащего, начальника ПТО, по любви. Прожила с мужем 6 лет, детей не было. Беременела один раз, был выкидыш. Через 6 лет развелась с мужем, так как «негде было жить». Проживала с мужем в квартире свекрови, которая постоянно несправедливо упрекала ее. То не те занавески повесит, то не ту новую посуду купит. Повторно гражданским браком жила 5—6 лет со вторым мужем.
Рассталась также из-за позиции второй свекрови и точно так же в связи с квартирным вопросом.
(Вновь очередное лыко. Тысячи невесток ссорятся со свекровями, но конфликты нашей пациентки ложатся один к одному из-за «несходства» ее характера с характерами иных людей.)
Работала тогда в техникуме в г. Талды-Курган. Родила от второго брака дочь, которой к настоящему времени исполнился 21 год. В 1983 г. переехала в г. Набережные Челны, устроилась работать в ЖЭУ воспитателем.
Проработала там 2 года, перешла в школу, учителем биологии. Причиной перехода из ЖЭУ был конфликт с начальством. В доме общежития не работал лифт, девушки ходили пешком на 11-й этаж. Требовала от началь- ства восстановления работы лифта.
Начальство же решило объявить воспитателя психически
290 неуравновешенной, для чего вызвали милицию, и вечером сотрудник милиции повез в Казань в психиатрическую больницу. В больнице ее проверили и отпустили, сказав, что здорова. Милиционер привез домой.
(Это было первым эпизодом-конфликтом с выходом на психиатрическую службу, которая в таких ситуациях, как правило, бессильна, ибо в отсутствие бреда сама по себе паранойяльность личности не лишает человека вменяемости, а получать психиатрическое лечение добровольно личности этого склада категорически отказываются, не считая себя хоть сколько-нибудь больными. Кроме того, боль шинство сведений, сообщаемых паранойяльной личностью, являющихся базой для образования сверхценных идей, как правило, имеют место быть.)
Из сигнального экземпляра амбулаторной карты известно, что подлинник амбулаторной карты на П. Р. И. был изъят следователем Автозаводского РОВД по Постановлению от 23.04.1985 г. для проведения судебно- психиатрической экспертизы в связи с обвинением в совершении злостных хулиганских действий. Амбулаторная карта была заведена с диагнозом 301,0 (психопатия параноическая). В сигнальном экземпляре имеется три за- писи. Согласно первой записи, была посещена по месту прописки, где медицинской сестре было сообщено, что гражданка П. Р. И. там более не проживает и не работает. По трем сообщениям паспортного стола была выписана внутри города, адрес новой прописки неизвестен. 26.09.86 г. была снята с учета (по выбытию).
Подлинник амбулаторной карты до настоящего времени правоохранительными органами не возвращен. В последующие годы с психиатром не встречалась. Несколько лет проработала в школе № 3 преподавателем химии и биологии. Последние два года работает преподавателем биологии и химии в школе № 44. В 2000 г. произошел конфликт с директором школы из-за того, что ученики уходили с уроков без разрешения медицинского работника, по разрешению классного руководителя.
(Далее разворачивается та сама эпопея, ставшая причиной возникновения уголовного дела и проведения
АСПЭ.)
Считала это недопустимой практикой, о чем заявила директору. В апреле 2002 г. директор школы не пускала в школу ни одного ученика, требовала поменять юбки и снять косметику. Выразила протест из-за «пропажи» уроков. Директор заявила, что она «ранее не работала и не будет работать в этой школе». 12.01.02 г. в школе
№44 к ней пришла «дознаватель» из прокуратуры... и повела ее в кабинет директора Никитенко С.А., где без предисловий объявила: «Вы попадаете под амнистию. Мы прекращаем на Вас уголовное дело за № 156 за подписью прокурора Нафикова И.С., но только вы должны расписаться на этой бумаге...» Испытуемая ответила ей: «Как могу попасть под амнистию, если я вообще не совершала никакого уголовного преступления.
Ознакомьте меня, хотя бы в чем я обвиняюсь?» На что дознаватель Мустафина И. ответила: «Если вы по- хорошему не распишетесь, я вызываю наряд милиции, и вас в наручниках отвезут в прокуратуру...» Позвонили и вызвали наряд милиции. Ждали милицейскую машину. Дознаватель долго упрашивала вызвать адвоката, а затем заявила, что подает на нее в международный розыск и ее насильно привезут в прокуратуру. 18.01.02 г. ее вызвала секретарь школы и объяснила, что пришел сотрудник милиции. Она вышла, милиционер попросил пройти вместе с ним в лаборантскую, но она отказалась, пошли в учительскую. Вместе с ним зашла Мустафина
И. (дознаватель). Она, как и прежде, сказала: «На Вас заведено уголовное дело за подписью Нафикова С.А. по
№ 156, но мы закрываем это дело, так как вы попадаете под амнистиюЦ А сотрудник милиции, если она откажется расписаться, увезет ее в прокуратуру, а если она поднимет шум, вызовут скорую из ПНД и на глазах у всей школы увезут. .. Она отказалась это сделать и хотела выйти из учительской, так как уже был звонок на следующий урок, но сотрудник милиции ее не пустил, стал держать дверь учительской. В учительской находились учителя, которые зашли за классными журналами и стали громко возмущаться... Испытуемая пришла в ужас, не стала слушать, вышла из учительской. Сайфуллин, капитан милиции, догнал ее на 4-м этаже школы, но он не ориентировался в школе, поэтому прошли не в приемную директора, а в кабинет «Биологии», где сидели уже учащиеся 7-го класса. Капитан милиции не стал заходить в класс, а потребовал с порога класса, чтобы она немедленно вышла. Учащиеся 7-го класса стали все громко кричать: «Мы не дадим нашу учительницу, почему вы за ней гоняетесь, уходите отсюда»... Директор Никитенко закрыла дверь, но так как дверь была без ручки, стала отталкивать ее от двери и сказала капитану милиции: «Закройте ей рот». Сайфуллин стал зажимать рукавом рот, схватил ее, но так как она стала вырываться и кричать, директор школы Никитенко оставила дверь, подошла к ней и стала зажимать рот... Учащиеся облепили железные решетки, стали кричать ей «Мы не оставим вас одну, мы здесь и не уйдем». Директор школы Никитенко сказала, что нужно вызвать машину скорой из ПНД...
06.02.02 г. В конце 2-го урока в 9.27в кабинет 406, где она занималась с 7-м классом, вошла сотрудник милиции из РОВД(она так представилась) и попросила пройти с ней... Зашла в учительскую и ее тут же схватили за руку.
291
Мальчики из 7-го класса стали оттаскивать ее от них, но учитель по труду Лукомский В.М. сильно толкнул ее в угол учительской, а сотрудник милиции Сайфуллин надел наручники. Она в ужасе стала вырываться. Они ей сказали: «Если не распишетесь, увезем в психдиспансер». Через 2 ч приехала скорая из психдиспансера и ее увезли».
(Мы выслушали одну сторону. Как никогда, просто необходимо познакомиться со второй стороной, ибо сведения, сообщаемые «потерпевшими», должны, вероятно, быть прямо противоположными по сути.)
Из показаний потерпевшего известно, что 21.12.2000 г. была контрольная работа. П. Р. И. увидела в журнале, что у К. М. поставлена оценка «4» не ее почерком, она стала выяснять, кто ее поставил. Не дождавшись разъяснений и ответа, она объявила, что всему классу за четверть поставит «двойки». Класс возмутился, все стали кричать, что из-за одного человека, который поставил оценку, всему классу ставят за четверть «двойки».
После чего все затихли, так как 77. Р. И. сказала всем сидеть тихо и делать контрольную работу. Через некоторое время прозвенел звонок. Класс стал собираться. К.М. подошел к ней и спросил, почему из-за него всему классу хотят поставить «двойки». П. Р.И. ответила: «Нечего было ставить оценку». К. вновь возразил и спросил, почему всем поставят «двойки». После этого П. Р. И. сказала, чтобы он не кричал на нее. Из-за того что она вывела его из себя, он послал ее на три буквы и назвал ее «дурой». Затем вышел из класса... 21.12.2000 г. около 18 ч К.М. с отцом пришли к П. Р. И. У нее в это время был урок, она попросила учеников подождать. Он и отец зашли вместе с П. Р. И. в лаборантскую комнату. П. Р. И. предложила потерпевшему сказать отцу, как и куда он ее послал или же она скажет сама. К.М. не сказал, так как перед отцом было стыдно. П. Р. И. сама сказала, как он ее послал. После чего она стала кричать на него, отец не встревал в их разбирательство. П. Р. И. махала линейкой перед ним и хотела ударить его. П. Р. И. отвернулась на некоторое время от потерпевшего и через 10 с повернулась в его сторону резко и ладонью правой руки ударила один раз по левой щеке.
(Нужно сказать, что потерпевшая сторона фактическую сторону конфликта описывает довольно сходно с самой испытуемой, за исключением некоторых деталей.)
Из заключения СМЭ в отношении К.М.:«Заключение: на основании медицинского освидетельствования гр-на К.
М. 1986 г. р., принимая во внимание обстоятельства дела, заключаю, что на момент осмотра каких-либо наружных телесных повреждений на теле не обнаружено, в том числе и на лице. Факт причинения побоев относится к компетенции органов дознания, следствия, суда». Из объяснения прокурору: «Мы написали заявление на имя директора... После этого она приходила в класс, угрожала снизить всем оценки до «двойки», и тогда мы всем классом остались бы на второй год. Требовала, чтобы мы забрали заявление. Заставила написать извинительные записки. Я ее не боялась, но другие в классе испугались, пошли к директору забрать заявление. Но она нам не отдала.». Из личных записок учеников (С. Лили, Г. Олеси, Ш. Ландыш), приложенных к материалам дела, известно, что они просят у П. Р. И. извинений за плохое поведение на уроках, грубое обращение к ней, раскаиваются в составлении заявлений на имя директора школы, признаются в уважительном отношении к ней — П. Р. И.). Из производственной характеристики известно, что в 2000—2001 учебных годах П.
Р.И. преподавала химию и биологию в старших классах, имея стаж работы учителя по названным предметам.
Она изучила содержание программного материала, а также методику преподавания. На своих уроках использует традиционные формы ведения урока. Требовательна к учащимся. В течение прошлого учебного года у П. Р.И. сучащимися наблюдались конфликты. Учащиеся жаловались классным руководителям на необоснованность выставления оценок, снижение оценок за отсутствие учебника, тетради, а также за дисциплину, занималась рукоприкладством. С письменным заявлением учащиеся обращались к директору школы, где изложили все свои претензии к учителю. На замечания руководства школы П. Р.И. не реагировала, все отрицала, игнорировала все указания администрации школы, конфликтовала с родителями учащихся.
Из характеристики с места жительства.
Известно, что П. Р.И. проживает по данному адресу с 1989 г. За это время показала себя с положительной стороны. С соседями вежлива и доброжелательна. Общественный порядок не нарушает.
Из показаний свидетеля Е. И.В. известно, что класс стал возмущаться, что им поставили «двойки», и изложил свои претензии к К.М., которому стало обидно, что из-за него всему классу поставили «двойки», и он обратился к учительнице П. Р.И. с вопросом, почему всему классу поставили «двойки». Она отказалась отвечать. В это время прозвенел звонок, и весь класс стал собираться домой. Учащиеся стали выходить, и К.М. снова обратился к П. с вопросом, почему всем поставили «двойки». П. Р.И. прогнала его. К.М., уходя, назвал ее «дурой». П. Р.И.
292 обиделась и вызвала его родителей. Пришел его отец, П. поговорила с ним. Со слов К. М. он узнал, что отец его сильно ругал за то, что он назвал ее «дурой», и попросил извиниться перед П.
Из показаний свидетеля К. А.В. известно, что класс был возмущен, почему всем ставят «двойки». К.М. сказал:
«Почему всем из-за меня ставят «двойки», поставьте мне, а не всему классу». Через некоторое время прозвенел звонок, и все возмущенные вышли из класса, а К.М. при выходе «послал ее и обозвал дурой». П. ему сказала, чтобы он на ее урок без родителей не возвращался. Со слов одноклассников, отец К.М. строго поговорил с ним и заставил извиниться, а что было на встрече родителей К.М. и учительницы, он не знает и не слышал, у К.М. он не интересовался.
Из показаний свидетеля Р. Ю.В. известно, что К.М. она может охарактеризовать средне, находился под влиянием одноклассников Н. и К. Эти ребята влияли на него отрицательно. Случай, который произошел между
П. Р.И. и К.М., она не помнит, так как было очень много случаев, когда К.М. конфликтовал с П. Р.И.
(Итак, из текста сухих протоколов и допросов можно сделать однозначный вывод о том, что само по себе уголовное дело яйца выеденного не стоит и непонятно, то ли ударила Р.И. потерпевшего линейкой по лицу, то ли нет. СМЭ отмечает отсутствие телесных повреждений. Все подтверждают только то, что потерпевший действительно послал учительницу более далеко, чем позволяют приличия. Но суть дела не в этом. Выходя за пределы уголовного дела, чего не имеют права совершать эксперты, но могут домысливать авторы книжек и пособий, можно предположить, что своей борьбой за справедливость наша героиня «достала» и директора, и учителей, и учащихся, и милицию. Все ждали удобного случая, чтобы попытаться изгнать ее из своей среды, такой случай не замедлил появиться.)
Соматическое состояние: ниже среднего роста. Правильного, астенического телосложения, пониженного питания. Кожные покровы чистые, на дистальных отделах обоих запястий красно-синюшные кровоподтеки — следы от наручников. Со стороны внутренних органов выраженной органической патологии не выявлено.
Неврологическое состояние: без выраженной очаговой органической патологии центральной нервной системы.
Психическое состояние: сознание не помрачено, правильно называет себя, свой возраст, текущую дату, место пребывания. Знает, что доставлена в психоневрологический диспансер, но считает, что ее доставили для госпитализации. Несколько удивилась, узнав, что привезена на экспертизу. Спрашивает, будет ли отпущена домой или «закроют» надолго. Также с удивлением узнает о действительно имеющемся уголовном деле, необхо- димости проведения экспертизы. Весьма охотно и многословно отвечает на задаваемые вопросы. Будучи испуганной и встревоженной, в ходе беседы успокоилась и начала последовательно сообщать анамнестические сведения. С осторожностью излагает некоторые события личной жизни, в частности предупреждает, что не хотела бы сообщать некоторые подробности взаимоотношений с мужьями, считая это интимным вопросом для нее. Не сразу сообщает, что имеет дочь, и сообщила это только после заверений, что ей ничего не грозит, но тут же спрашивает, не угрожает ли что-нибудь ее дочери, не привезут ли дочь сюда, как ее.
(Эти высказывания можно было бы считать отрывочными сверхценными идеями персикуторного плана, но для однозначной оценки не хватает фактуры в уголовном деле, а сама подэкспертная эту тему более не развивает.)
Сообщает, что первый конфликт с директором школы произошел, когда от нее потребовали сдать анализы в
СЭС, не выплатив отпускные деньги. Деньги не выплачивали из-за незавершенности обходного листа, а анализы она не могла сдать из-за отсутствия денег. Называет это порочным кругом. Не соглашалась с практикой сбора с детей по 50 рублей на ремонт школы и считает это причиной второго конфликта. Рассказывает, что третьим конфликтом явилась ее просьба к лаборантке посидеть на экзамене, так как другие учителя не захотели и не смогли. Директор расценила это как превышение полномочий, хотя это была лаборантка именно по тому предмету, по которому проходил экзамен. Категорически отрицает сам факт пощечины. Сообщает, что, когда происходила беседа с отцом «потерпевшего» и с самим К.М., отец предложил ей дать сыну пощечину, но она отказалась, заявив, что только отец может это делать: «Я всегда знала, что ударить подростка — это подписать себе приговор». Заявляет, что мальчик на следующий день извинился, и инцидент был исчерпан. Почему через семь месяцев завели уголовное дело по «факту нанесения побоев», она не знает, но может предполагать, что это — инициатива директора школы. Заявляет, что всегда обостренно реагировала на несправедливость, независимо по отношению к кому она проявлялась. Считает, что в советское время было много хорошего и чистого, сейчас же везде, в том числе в школе, появилось много неправильного, учителей заставляют бороться не за знания, а за оценки учеников, часто липовые и незаслуженные, много произвола и бандитизма на улицах.