Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

Если  доказательство трансцендентной действительности  во­

обще  должно  быть совершено  при  помощи  понятия  причиннос­
ти,  то,  следовательно, речь  идет о том,  чтобы доказать, что для 
того,  чтобы  сознание  могло  иметь  содержание,  должно  быть 
допущено  действие  трансцендентного  на  сознание,  и  именно 

на  сознание  в  противоположность  его  содержанию,  на  созна­
ние  вообще,  которое одно остается  в качестве  гносеологическо­
го субъекта, если  все же  содержание  сознания  рассматривается 
как  объект.  Имеет ли  смысл  этот  вопрос о  причине содержания 
сознания?

Понятие  действия  возникает  из  изменений,  которые  мы  наб­

людаем в имманентном чувственном мире.  Всякое изменение здесь 

рассматривается  как действие  одной  вещи  на другую.  Вопрос о 

том,  как  следует  представлять  себе  это  действие,  нас  здесь  не 

касается.  Мы  можем  только  констатировать  факт,  что  при этом 
речь  всегда  идет о  следовании  во  времени  друг за  другом  двух 

состояний,  которые связываются  мыслью, что эти состояния дол­
жны  следовать  одно за  другим.  И  далее  мы  можем  констатиро­

вать,  что  как  бы  ни  представляли  себе  также  трансцендентное 
вещей,  во всяком  случае  причина и предмет воздействия облада­
ют  одним  и  тем  же  родом  бытия.  Для  идеалистов  и  то  и  дру­
гое  —   содержания  сознания  и  ничего более, для  реалистов  и то 
и другое  —   явления  вещей  в  себе.  Если же  мы  захотим  понятие 
причинного отношения  применить так, что допускаем для  содер­

жания  сознания  причину,  которая  сама  не есть содержание соз­

нания,  мы  наталкиваемся  на  крупные  затруднения.  Причина  и 
предмет  воздействия  более  уже  не  обладают  одним  и  тем  же 
родом бытия.  Причина трансцендентна, предмет воздействия,  нап­
ротив,  имманентен.  При  этом  предположении также  нельзя  уже 
мыслить  процесс,  как  происходящее  во  времени, так  как нужно 

допустить, что причина обнаруживается в трансцендентном,  пред­

мет воздействия,  напротив,  в имманентном времени. Для заключе­
ния  от  содержания  сознания  к  трансцендентной  причине,  упот­
ребляемое в эмпирических науках понятие причины,  следователь­
но,  неприменимо.  Но  иное  понятие  причинности  остается  совер­
шенно  проблематичным.

Во  всяком случае  мы  можем  установить следующее:  если  мы 

спрашиваем  о  причинах  события в  мире,  то  наша  потребность  в 

причинности удовлетворяется только тогда,  когда  мы  можем до­
пустить  как  причину  другую  часть  мира,  а  для  этой  части  мы 
ищем  опять  другую  часть  мира  как  причину  и  так  дальше  до 

бесконечности.  Вообще  мы  спрашиваем  всегда только о  причи­
не 

части мира.  Для  бесконечно  или  конечно  мыслимого  цело­

го  мы  не  можем  уже  спрашивать  о  причине,  так  как  ведь  тогда

4 7

целое  не было бы целым. Идеализм же утверждает, что весь мир 

есть  содержание  сознания.  Конечно,  мы  можем  спрашивать  о 

причине  части  содержания  сознания,  но  эта  причина  также  в 

свою очередь всегда может быть только другой частью содержа­

ния  сознания.  В  вопрос  о  причине  всего  содержания  сознания 
идеалисту  нет  надобности  даже  вдаваться.  Для  него  он  равно­

значен  вопросу  о  причине  мирового  целого.

И точно так же, как допущение трансцендентного 

объекта как 

причины содержания сознания  мы  не считаем правильным, столь 

же решительно мы отвергаем также мнение, будто, по идеалисти­
ческому воззрению,сознание или 

субъект должен  рассматривать­

ся  как  причина своего содержания.  Гносеологический  идеализм 

не  имеет  ничего  общего  со  спиритуализмом.  Сознание  не  есть 

трансцендентальная душа, оно вообще не есть реальность, и даже 

если оно было ею, то все же действие, исходящее от трансценден­

тного субъекта,  было бы  столь же  непонятно,  как  исходящее от 
трансцендентного объекта положение, которое не нуждается в даль­

нейшем объяснении, так как оно едва ли будет оспариваться. Сло­
вом, принцип причинности, который мы знаем и который мы иначе 

оцениваем  в  науке,  ни  в  каком  направлении  не  выводит  нас  за 

пределы имманентного к трансцендентному бытию.

II. Трансцендентное как дополнение

Но у содержания сознания были  найдены еще в другом отно­

шении свойства,  которые не должны допускать мысли о том, что 

оно единственное бытие. Оно представляется,  —   говорят,  —   при 
более точном  рассмотрении  как совершенно неправильная, пос­

тоянно прерывающаяся  и опять наново устанавливающаяся  игра 

представлений.  При этом  непрерывного процесса вообще не бы­
вает, стало быть,  по идеалистическому  воззрению, он  не может 
рассматриваться  как наличный.  Но в непрерывном бытии совер­
шенно  нет  надобности,  чтобы  относить  к  нему  разрозненные 
непланомерные составные части содержания сознания  и  вносить 

в наш опыт порядок и единство.  Наука,  —  так эта мысль главным 

образом применяется,  —   не приобретается  из простых составных 
частей содержания сознания.  Кто хочет дать какую-нибудь тео­
рию,  вынужден допустить элементы,  которых он  никогда прямо 
не испытывал, он должен, следовательно, дополнить свое содер­

жание сознания  невоспринимаемыми составными частями.

Идеи  этого  рода  излагались часто  и,  наконец, Фолькельтом* 

изложены  так  исчерпывающе  и  ясно,  что  нам  здесь  нет  надоб­

*  Erfahrung  und  Denken  (1886).  S.  83 

ff.

48

ности  входить  в это ближе,  и  не  подлежит  никакому сомнению, 

что  к  проблеме  трансцендентности  они  находятся  в  принципи­
ально  ином отношении, чем физиология  органов чувств.  Мы  бе­
зусловно  признаем:  действительно  воспринимаемые  составные 
части содержания сознания отдельных психофизических или пси­
хологических  индивидов составляют  постоянно  прерывающееся 

и  вновь  возникающее  «чувство»  представлений. Этим убедитель­
но доказывается, что всякая теория  познания, которая хочет огра­
ничить  научное  мышление  констатированием фактов,  никогда не 
в состоянии оправдать то, что мы  называем наукой. Утверждение, 

что  всякая  наука осуществляется  благодаря  «опыту»,  или  ничего 

не говорящее  избитое  выражение,  или, если  под опытом  понима­
ют отдельное чувственное  впечатление,  совершенно  недопусти­
мая, даже не  подлежащая  серьезному обсуждению теория.  Ведь 

допущение общей непрерывной действительности, которая  может 
составить  материал  научного  познания,  и  которая должна  пред­

полагаться  всякой эмпирической  наукой,  не может быть оправда­
но  на основании  одних чувственных  впечатлений*.

Но доказательства для допущения 

трансцендентной действи­

тельности мы  не  можем усмотреть  в таком указании  на условия 
науки.  Для  нас  речь  идет  прежде  всего только  о том,  выполнимо 

ли вообще воззрение, отрицающее всякое трансцендентное бытие, и 

поэтому если доказательство хочет быть основательным, нужно по­
казать нелепость отрицания трансцендентного из приведенных осо­

бенностей содержания сознания, не обращая никакого внимания на 

возможность какой-либо науки.

Были  попытки  и  к этому.  Я  не  могу,  —   думают,  —   допустить, 

что  вещь  возникает лишь  тогда,  когда я  направляю  на  нее  свой 

взор,  что  она  погружается  в  ничто,  когда  я  закрываю  глаза,  и 
вновь  выплывает  из  ничего,  когда я  их раскрываю.  Мир сущест­
вовал  прежде, чем я  родился,  и будет продолжать свое существо­
вание  после  моей  смертй,  следовательно,  не  находясь  в  моем 

сознании.  Мои родители  не были  вызваны  к существованию впер­
вые благодаря  мне,  кроме меня  существуют также еще  и другие 

люди,  которые будут продолжать существовать, даже если я боль­

ше  не буду существовать  и т.  д.  и  т. д. Зерно, лежащее  в основе 

таких  объяснений,  вкратце  всегда  состоит  в  следующем:  если 

идеалист хочет последовательно провести свое воззрение, он дол­

жен утверждать,  что только он  существует  на свете,  и  что  вещи 

существуют только 

та м  и тогд а,  где  и когда они  воспринимают­

ся  им.  Итак,  солипсизм  оказывается  необходимым  выводом  из

* 

В пятой  главе  мы  возвращаемся  к  выводам,  которые вытекают отсюда для 

проблемы  трансцендентности.

49

гносеологического  идеализма,  а так  как это явная  нелепость, то 

допущение трансцендентного бытия должно быть оправдано.

Для  многих  идеалистов,  по-видимому,  эти упреки  составляют 

большие затруднения,  и  они  страшно стараются  избежать столь 

нелепых выводов,  как им  приписываются. Другие, напротив,  кото­
рые не боятся нелепых выводов, допускают благодаря этому слиш­
ком далеко идущие уступки. Таким образом, у отрицающего тран­
сцендентное  мы  находим  наряду  с  ясным  признанием  солипсиз­
ма  как теоретически  неопровержимого  вывода даже  признание, 

что  он  вопреки трансцендентному способу  представления  в дей­
ствительности  признает допущение  «перерывов  бытия»*. Дейст­

вительно  ли  это  необходимые  следствия  для  тех,  кто  не  хочет 
признавать трансцендентного?

Прежде всего, что значит перерыв бытия? Я слышу звук,  кото­

рый звучит некоторое время,  перестает,  а спустя  некоторое время 

опять  начинает звучать. Тогда я  говорю,  звук был  прерван,  итак 

как  бытие  звука  состоит  в  его  звучании,  то  я  могу  говорить  о 
перерыве  бытия  звука.  При  этом  нужно  заметить,  что это слово 

имеет только один  смысл,  если  перерыв  можно  понимать лежа­

щим  между двумя отдельными друг от друга моментами  времени.

Если  мы теперь  применим это  понятие  в смысле  солипсизма  к 

бытию  мира, то  получается  нечто  в  высшей  степени  замечатель­
ное.  Солипсист ложится  спать  вечером  в десять  часов  и  в  шесть 
часов  встает,  не  видевши  никаких  снов;  тогда  бытие  мира  было 
прервано  на  восемь часов.  Солипсист  родился  в таком-то  году  в 
определенное  время,  —   отсюда  следует,  что  этот  момент  был 
началом  мира.  Отсюда  мир с  ежедневными  перерывами  в  опре­
деленное число часов,  пока он спит,  продолжает существовать до 
его  смерти,  и тогда существование  мира  прекращается.  Что бы­

ло  за  год  до  его  рождения  и  что  будет  после  его  смерти?  На 
это  может  быть  дан  только  один  ответ:  ничего!

Однако этот  результат  кажется  несколько сомнительным.  Не 

потому, что представление мира определенной  продолжительнос­

ти  и  определенных  перерывов  в  его  бытии  для  большинства 
людей  является  нелепым  представлением  —   так  как  то,  что  ка­
жется  «большинству  людей»,  не  все  нелепо,  —   но  потому,  что 

идеалист  тогда  должен  объявить 

неистинными  суждения  о 

процессах  до  своего  рождения  и  в  продолжение  своего  сна,  а 

это сделать невозможно,  не  впадая  в противоречия.  Итак, солип­
сизм  в  действительности  логическая  нелепость,  и  если  бы  он 
был  необходимым следствием  гносеологического  идеализма, то 

положение  этого  учения  было  бы  худо.

* 

Martin  Keibel,

  Wert  und  Ursprung  der  philosophischen  Transzendenz 

(1886)  S  28.

50

Но  нам  нет  надобности  разъяснять эту  мысль  не  потому, что, 

как легко можно показать, отрицание трансцендентного не толь­
ко  не  ведет  к  солипсизму и  утверждению  перерывов  бытия,  но 
потому, что,  напротив, допущение перерывов бытия прежде всего, 

чтобы  объяснить  эти  чудесные  мысли,  предполагает  как  раз то, 
что оспаривает  идеалист,  именно:  трансцендентное.  Так  как  пе­

рерыв  может лежать только  между двумя  моментами  времени, 

то  о  перерыве  сознания  и  вызванном  этим  перерывом  бытия 

можно  говорить только тогда,  когда 

время т е ч е т  независимо 

о т   сознания.  Но  мы  ясно  указывали  на  то, что  не  только 

чувственные  качества,  но  пространство  и  время также относятся 

к  имманентному  миру.  Мы  намеренно  в  вышеизложенном  воз­
ражении,  основывающемся  на прерывности  содержания  созна­
ния,  подчеркнули  слова  «там»  и  «тогда».  С  ними  собственно 
связано  все,  так как уже  в этой  постановке  вопроса  пространст­
во  и  время  предполагаются  как трансцендентные сущности.  Кто 
хочет  пустое  трансцендентное  пространство  и  пустое трансцен­
дентное  время  населить  вещами,  существующими только тогда 
и там,  где и  когда они  воспринимаются, тот, конечно,  может быть 
приведен 

ad absurdum указанием  на  непрерывность  содержа­

ния  сознания.  Напротив,  в  руках  последовательного  идеалиста 
указание  на то, что  вещи  все-таки  должны  существовать,  где  и 
когда  они  ни  воспринимаются,  служить  оружием  против  всех 
половинчатых  идеалистов,  которые думают,  что  можно  считать 

часть  мира  имманентной,  а другой части  предоставить  ее транс­

цендентное  существование.  Физиологического  идеалиста,  счи­

тающего  качества  имманентными,  а  количества трансцендентны­

ми,  можно  спросить,  чем  являются  его  бескачественные  аТомы 

там,  где  и  тогда,  когда  они  не  мыслятся.  На  этот  вопрос  он  не 

мог  бы  дать  никакого  ответа  или  должен  был  бы  согласиться, 
что  эти  атомы  суть  понятия,  которым  точно  так  же  мало,  как 

чувственному  миру,  может  быть  присуще  трансцендентное  су­

ществование.

Но  точно  также  обстоит дело  со  всеми  дополнениями,  кото­

рые  присоединяются  к непосредственно  воспринимаемому в  со­

держании  сознания  и  создают  из  этого  непрерывный  чувствен­

ный  мир.  Они  только  тогда  достигнут  своей  цели,  если  они 

являются  пространственной или  во всяком случае временной при­
роды  и  этим  свидетельствуют  о  своем  имманентном  характере. 
Трансцендентное  бытие  очень  мало  было  бы  пригодно  для  за­

полнения  пробелов  в  мире  восприятия.  По  какому 

праву идеа­

лист заполняет  пробелы  своего содержания  сознания  представ­
лениями,  которые  не  возникают  из  воспринимаемого  им,  и  этим

51