ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.04.2021
Просмотров: 3328
Скачиваний: 14
специальных наук. Эмпирический реализм ведь также не знает
трансцендентной реальности, но имеет дело только с имманент
ными объектами, стало быть, содержанием сознания, и если он
свои объекты в большинстве случаев и не так
называет, то все
же спорить с ним о названии не приходится. Мы обращаемся
только против
гносеологического реализма, который всегда есть
метафизический реализм, т. е. против реализма, признающего,
что мир, поскольку он может быть дан или испытан, есть содер
жание сознания, и который тем не менее прямо утверждает су
ществование другой, следовательно, метафизической действитель
ности. Мы обращаемся, выражаясь совершенно обще, против вся
кого воззрения, которое понимает чувственный мир как «явлени-
е» метафизической реальности, и мы не можем также остано
виться перед
т о й метафизикой, которая вместе с некоторыми в
Кантовой философии все еще не преодоленными «догматичес
кими» остатками, делает трансцендентное бытие абсолютно не
определимым X, понятием, которое может войти в наше мышле
ние исключительно как отрицание. Мы придерживаемся бытия,
которое мы знаем, и поэтому по отношению к понятию
бы тия
гносеологический идеализм можем назвать также эмпиризмом,
даже позитивизмом.
Таким образом, мы, наконец, приходим через последовательное
развитие взгляда, который наивному человеку прежде всего ка
жется величайшим парадоксом, к также лишь парадоксальному
утверждению, что составные части нам всем известного прост
ранственно-временного чувственного мира суть единственные дей
ствительности, о которых мы имеем право разговаривать. Мы
только в том отклоняемся от обычного мнения «наивного» чело
века, что мы добавляем: бытие всякой действительности должно
рассматриваться как бытие в сознании. До сих пор мы не знаем
никакого основания, которое могло бы побудить нас оставить
эту точку зрения имманентности.
3. Суждение и его предмет
Составляет ли еще после этого трансцендентное вообще проб
лему? Если гносеологический идеализм будет пониматься так, как
мы только что изложили, тогда этим, по-видимому, в обычных
воззрениях ничего собственно важного не изменяется. Только
некоторые названия уже больше не те. Действительность назы
вается содержанием сознания, но она остается по-прежнему зна
комым миром, состоящим из телесных и духовных процессов.
Уже не от индивидуального я делается зависимым мир, оно на
зывается ^объект и, как таковое, занимает положение, которое
оно всегда занимало. Это небольшая часть мира, не имеющая
ничего общего с мирообъемлющим сознанием. Безличное соз
нание, правда, для наивного мнения понятие неизвестное, но в
основе оно также не что иное, как новое название для бытия.
Гноселогический идеализм оказывается, поэтому, может быть пра
вильной, но довольно-таки лишенной значения теорией без даль
нейших выводов. Во всяком случае, по идеалистическому возз
рению также, индивидуальный субъект противостоит независимо
му от него миру, хотя этот мир не трансцендентен.
I. Познавание как процесс представления
Конечно, это так, но несмотря на это вопрос, из которого мы
исходили в этом исследовании, не получил ответа. Независимый
от субъекта
предм ет познания не найден, так как Л нельзя прев
ратить в объект таким образом, чтобы оно и как
познающее Я
противостояло во всех отношениях независимому от него миру,
который оно могло бы сделать критерием своего познавания.
Познающее
Я остается и с точки зрения теории познания или
трансцендентной философии
субъектом , который, правда, поз
нает все индивидуальное как объект, но никогда сам не может
быть мыслим
то л ько как познаваемый объект. Итак, если мир
сознания достаточен для желающего, действующего и чувствую
щего человека, то значение познавания совершенно расшатыва
63
ется неопровержимым сомнением в трансцендентном мире. Ког
да познают, всегда хотят познавать
нечто, и именно нечто, что
должно быть независимо и от чисто теоретического субъекта,
чтобы образовать критерий, с которым можно сообразоваться со
своими представлениями. Что же должны обозначать или отоб
ражать представления, если ничего кроме представлений не су
ществует, стало быть, нет оригинала, с которым согласовался бы
образ. «Значение всякого познавания основывается на убежде
нии,что мы благодаря ему можем открыть
сущ ествую щ ий сом
по себе порядок вещей. Если бы солнце и планеты существо
вали только в представлении человеческого духа, спор за и про
тив коперниковской точки зрения мирорассмотрения вращался
бы около относительно подчиненной вещи: более удобного опре
деления астрономических уравнений»0.
В самом деле: если познание вещей состоит в более или ме
нее точном согласовании вещей с представлениями, тогда оно
должно в случае, если оно дает познание, дать также мир транс
цендентных действительностей, с которыми могут сообразоваться
представления. Иначе все представления, которые сегодня явля
ются иными, чем были вчера, имеют одинаковую ценность, и не
имеет более никакого смысла говорить о познании. Познание
существует только, если представления упорядочены настолько,
насколько упорядочена сама независимая от них трансцендент
ная реальность. Поэтому, кажется только последовательным, что
тот, кто раз усомнился в реальности трансцендентных вещей, не
хочет более становиться по отношению к миру на чисто теорети
ческую точку зрения. Представления обладают тогда значением
еще лишь постольку, поскольку они связаны индивидуальными
чувствами удовольствия или неудовольствия и побуждают инди
видуум к желанию или действованию. Мир получает смысл тогда
только в действовании. Наука сохраняет ценность только пос
тольку, поскольку можно надеяться извлечь из нее пользу для
жизни. Это неизбежный вывод для точки зрения чистой имма
нентности или позитивизма.
Является ли это последним словом теории познания? Кажется,
почти, так как абсолютно несомненное опровержение воззрения,
отрицающего трансцендентные вещи, невозможно. Это призна
ется даже мыслителями, считающими себя вправе
верить в мир
трансцендентных вещей**. Но мы не можем ни в коем случае
искать себе убежища в вере, так как мы ведь поставили свою
задачу таким образом, что мы хотим видеть, как далеко простира
*
Riehl,
Kritizismus II, 2, S. 128
**
Volkelt
, Ertahrung und Denken, S. 61 ff
64
ется абсолютно несомненное
знание. Поэтому, если мы пытаем
ся дать положительный ответ на вопрос о предмете познания, мы
не будем более исходить из того, чтобы доказать независимый от
сознания мир вещей, с которым должны сообразоваться наши
представления, когда мы познаем, но посмотрим, на чем собствен
но основывается потребность в мире трансцендентных вещей
как предмета познания, и не следует ли, быть может, заглушить
эту потребность проникновением в сущность познавания и воз
никающего из него
преобразования понятия познания и раз
решить, таким образом, проблему трансцендентности.
Мы все время предполагали между
б ы ти ем и представляю
щим сознанием еще противоположение, на котором строится обыч
но понятие познания. На эту предпосылку мы также должны
направить свое сомнение, чтобы ответить на вопрос, из которого
мы вышли: необходимо ли преобразование обычного понятия
познания? При этом мы, правда, замечаем, что значение познава
ния основывается на убеждении, что мы можем открыть также
независимый от познающего субъекта и постольку трансценден
тный «порядок», так как если познавание должно иметь смысл,
то мы должны при этом воспринимать также нечто независимое
от теоретического субъекта и постольку в основании всех попы
ток оправдать допущение трансцедентного мира лежит правиль
ная мысль. Но должен ли трансцендентный «порядок», который
мы открываем, быть порядком трансцендентных вещей, должен
ли он вообще быть трансцендентной
действительностью ? Это
воззрение самоочевидно только при предположении, что это
представления, с помощью которых мы познаем. Представляю
щее познавание нуждается в независимой от познающего субъ
екта действительности, потому что мы вместе с представлениями
можем воспринимать независимое от познающего субъекта толь
ко благодаря тому, что они суть отображения или знаки дейст
вительности. Но какие основания у нас есть к тому, что процесс
познания отображает действительность с помощью представле
ний, и что вообще в
представлениях заключается познание?
Станем опять, чтооы выяснить это, на точку зрения, которую
мы все допускаем, прежде чем размышлять гносеологически.
Мое внимание направляется вне меня на вещи, которые меня
окружают. Я вижу в чувственном мире человека как вещь, прос
транственно отделенную от других вещей, которые я называю
предметами своего познания, и я рассматриваю себя также как
существо, пространственно отделенное от предметов моего поз
нания. Существование этих предметов, естественно, вполне неза
висимо от человека. Я допускаю действие предметов на позна
ющего человека, так как без причинной связи, которая перено-
3 Риккерт
65
сит познание от объекта к субъекту, я не мог бы мыслить воз
можности отношения между этими двумя телами. Но в чем
р е з у л ь т а т этого действия? Здесь остается мое наблюдение1,
поскольку оно относится к
другим людям, но я дополняю п'ро*-
белы наблюдениями, которые я могу сделать над самим собой.
У меня есть представления. Благодаря действию вещи на чужое
тело, следовательно, заключаю я, возникают также представлен
ния в теле. Потом я перехожу опять к наблюдению других субъ
ектов и заключаю из их проявлений, что они знают, как созда
ются вещи, которые я воспринимаю в окружающем их; Таким
образом, я прихожу к тому воззрению, что познание возникает
из представлений, порождаемых
в людях воздействием вещей и
согласующихся с вещами, и так как я рассматриваю других лю
дей как совершенно однородных со мной, то мнение о их
познавании воздействует на мое собственное. Я воспринимаю
также свои представления как отображение окружающего меня
и, само собой разумеется, рассматриваю окружающее как нечто
также независимое от моих представлений. Представления, как
я могу наблюдать это у чужих субъектов,
во мне, суть вещи вне
меня. Таким образом, возникает удвоение мира, расщепление
бытия на действительность и мир представлений как его отоб
ражение, и только при этом предположении имеет смысл мне
ние, что познавание состоит в согласовании представлений с
существующими в себе вещами.
Допустимо ли, действительно, это понимание отношений позна
ющего субъекта к его предметам? Прежде всего следует отметить,
что оно возникло из наблюдений, которые я сделал, по большей
части, вовсе не над познающими субъектами, а над познаваемыми
объектами. Из наблюдений над субъектом происходит только то,
что я знаю о
р е з у л ь т а те процесса: у меня есть представления.
Но что касается пути, по которому пришли к этому результату, и
что касается значения, которое имеет результат как отображение
действительности, то они могут быть понятны только тогда, если я
при этом или мыслю о других людях в пространстве, или рассмат
риваю себя самого так, как если бы я был также в качестве позна
ющего субъекта
объектом, а именно телом пространственно отде
ленным от предметов познания. Если бы я основывал понятие
познания на наблюдениях, относящихся только к субъекту позна
вания, и при этом думал о том, что не только чужие тела, но также
и мое есть объект, разве тогда я мог бы догадаться о том, чтобы
переместить мир представлений в мое тело и считать его за нечто
иное, чем вещи вне моего тела, и разве я мог бы тогда мои предс
тавления считать отображениями окружающего меня? Нет надоб
ности рассматривать, как я должен был прийти к этому.
66