Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

содержания, и никогда не сможет быть вполне разрешен, пока все 

еще возникает новая историческая жизнь, опять-таки лишь возвы­

шает значение работы над его разрешением,* ибо сознание столь 

же явной необходимости, сколь и неразрешимости какой-нибудь 

задачи сообщает нам уверенность в ее  «вечности»;  как и Фихте, 
оно утешает нас тем, что,  работая над разрешением этого вопро­

са, мы, благодаря этой нашей работе, становимся тоже «вечными», 

подобно самой задаче.

243

3.  философия  и с т о р и и   ка к  всеобщая  и с т о р и я

Мы  можем теперь,  наконец, обратиться к проблемам третьей 

дисциплины,  притязающей  на  название  философии  истории.  В 

противоположность к специальным историческим наукам она хо­

чет дать 

всеобщую историю,  иными словами, она хочет изобра­

зить  исторический  «мир», т.  е.  исторический универсум.  Каким 
образом достигает она этой цели? Быть может, задачей ее являет­
ся связать в одно целое все специальные труды  и, если на этом 

пути невозможно прийти к действительно законченному целому, 

заполнить  более  или  менее  вероятными  гипотезами  те  пустые 
места во всеобщей истории, которые специальные труды почему- 
либо не могут заполнить?  Простую сводку нельзя считать самос­
тоятельной научной работой, а попытка выставить гипотезы там, 
где у специалиста-ученого уже более нет возможности дать дей­
ствительно серьезные доказательства, может вызвать только улыбку 

у  всех  историков.  Подобная  философия  истории  уже  потому 

была бы  во  всяком  случае  излишней,  что  ведь  сплошь  и  рядом 
историки  сами  пишут труды  по  всеобщей  истории.  Таким обра­
зом, к философии истории можно приложить в данном случае то, 
что  можно  сказать  о  философии  вообще.  После  того,  как  все 
отдельные области действительности  постепенно  стали  уделом 
специальных  наук,  у философии  как  науки  о действительности 
(Seinswissenschaft),  не осталось более своей самостоятельной 
задачи,  которая касалась бы эмпирического мира. Подобно это­
му  и  общее  познание  исторического  целого,  отличающееся  от 

специально-научных исследований лишь тем, что оно не ограни­
чивается какой-нибудь одной частью действительности, не может 
служить более задачей философии истории.  Не только изобра­
жение отдельных областей истории,  но и всеобщая история,  как 

историческая наука, должна быть всецело предоставлена исто­

рикам, в данном случае, исключительно только и компетентным; 

точно так же  как одни  лишь эмпирики  имеют  право  устанавли­

вать научные истины относительно бытия природы, как в общем,

244

так  и  в  частностях.  Надеясь  достичь  в  этой  области  больших 

результатов, нежели эмпирические науки, философия вызвала бы 
этим только улыбку.

Но  этим  еще  не  решается  вопрос о  философском трактова­

нии материала, изображаемого совокупностью всех эмпиричес­
ких исторических  наук.  Даже  принимая  во  внимание  не  только 
формы,  но  вместе с тем  и содержание  исторического  целого, у 
философии остается еще одна задача,  которую не в состоянии 

разрешить  ни одна эмпирическая  историческая наука, и именно 

то обстоятельство, что труды по всеобщей истории, написанные 

историками, носят чисто исторический характер, помажет нам опре­

делить точнее эту философскую задачу.  Поэтому попробуем сна­

чала, основываясь на найденном  нами  понятии логической сущ­

ности исторической науки, выяснить понятие 

эмпирического изоб­

ражения всеобщей истории, чтобы затем, увидев, на какие 

вопро­

сы  историки,  как историки, не в состоянии дать ответов, узнать 

тем самым, какие вопросы остается еще разрешить философии.

Что касается способа изложения, то «Всемирная история», на­

писанная,  например,  Ранке,  ничуть не отличается  от других его 
произведений,  изображающих  отдельные  объекты;  да  этого  и 
хотел  ведь  сам  автор.  По словам  Дове,  он  был убежден  в том, 
что «раньше  или  позже  наступит  время,  когда  можно будет пи­

сать одни только труды  по всеобщей истории»9;  во всяком слу­
чае  его  «всемирная  история»  выросла  из  его специально  науч­
ных исследований; от последних она не отличается никаким  но­
вым  принципом.  При этом  для  нас важнее  всего узнать,  что  по­
нимает историк Ранке под историческим «миром», под тем целым, 
о  котором  он  трактует.  Как-то  раз  говорит  он,  что  науке  не 
чуждо ничто человеческое, что она охвачена стремлением объять 

все  века  и  все  царства.  На  самом  же  деле,  однако,  он  весьма 

далек от того, чтобы в своей всемирной истории говорить о 

всех 

веках  и 

всех  царствах,  и  он  безусловно  не  сделал  бы  этого 

также и в том случае, если бы ему было суждено закончить свой 
труд.  Ведь,  говоря,  например,  о  том,  что  Александр10  не  был 
призван  пройти  сквозь  Индию  и  открыть  восточную  половину 
Азии, он все же замечает, что последняя «еще в течение многих 
столетий  не была втянута в круг всемирной  истории».  «Универ­
сум»  Ранке есть лишь 

часть известной нам истории человечест­

ва и при этом, с логической точки зрения, он отнюдь не представ­
ляет  из  себя  последнего  наиболее  обширного  исторического 
целого; таким образом, он вообще не есть универсум в собствен­
ном  смысле  этого  слова.  Но  мало  того.  Требуя  трактования 
исторического материала с точки зрения всеобщей истории, Ран­
ке главным образом лишь хочет, не ограничиваясь каким-нибудь

245

отдельным народом, проследить те нити, которые связуют между 
собой  различные  народы  одного  определенного  культурного 

круга.  Ранке  не только  никогда  не  пытался  установить  понятие 
исторического  универсума  или  связать  его  различные  части  в 

систематически  законченное  целое,  но  он  даже  и  не  мог  бы 
этого сделать, оставаясь историком. Эмпирическая история ни в 

коем случае не может стать систематической наукой, т. е. она не 

только  не может дать  систему общих  понятий,  но она  даже и  в 
том смысле не может стремиться к систематизированию, если мы 

под системой будем понимать совокупность индивидуальных ря­

дов, которые, являясь членами индивидуального целого, замыка­

ются вместе в определенное единство. Ибо, во-первых, для того, 

чтобы построить подобную индивидуализирующую систему, не­

обходимо  было  бы  уже  обладать  системой  всеобщих  культур­
ных ценностей,  выставление  которой совсем  не есть дело  исто­
рика; и, во-вторых, «историческое чувство» 

(historischer Sinn) 

неп­

ременно должно будет противиться  не только историческим за­
конам, но и всякой систематике  вообще.  Ибо последняя лишила 

бы  историка свободы  и  широты  кругозора,  которые нужны  ему 
для  непредвзятого  понимания 

всех  исторических  событий  во 

всем  их  своеобразии.  Поэтому  все  историки, даже те,  которые 
работают над всеобщей историей, оставаясь при этом историками, 
поступают в принципе не иначе,как Ранке, т. е.  не систематичес­
ки.  Мнимый недостаток этот был недавно резко оттенен в одной 
«Всемирной истории»11, покоящейся на «этнографическом» фун­

даменте.  Но  разве  попытка  эта  подвергнуть 

все  части  земли 

историческому  трактованию  в  принципе  действительно  что-ни­

будь изменила? Для систематического отграничения 

(Abgrenzung) 

и  расчленения 

(Cliederung) 

исторического  универсума  она  во 

всяком случае не может иметь значения.  Выигрывая  во внешней, 
количественной всеобщности, история необходимо при этом про­
игрывает во внутреннем единстве, так как руководящий принцип 
подобной  истории  не  представляет  из  себя  понятия  какого-ни­

будь культурного целого.

Неизбежный «недостаток»  всякого чисто исторического изоб­

ражения всеобщей истории вместе с тем указывает нам на задачи 

философского трактования исторического универсума. В проти­

воположность истории философия всегда стремится  к система­

тизированию. Само собою понятно, что, поскольку речь идет об 

исторических фактах, она всегда должна опираться  на эмпири­
ческую  историческую  науку,  подчиняясь  в  этом  безусловно  ее 
авторитету.  Несмотря на это, однако, во всех чисто исторических 

трудах,  включая сюда и  наиболее обширные, она может видеть 

лишь материал, который она обрабатывает своего рода система­

246

тическим образом. Приступить к этой обработке она может, ко­

нечно, лишь более или менее разрешив уже свою задачу в качес­

тве  науки  о  принципах.  Имея  же,  хотя  в  самых  общих  чертах, 

критически обоснованную систему культурных ценностей в ука­

занном смысле, она может приступить к известного рода систе­

матическому пониманию также и 

содержания истории. При этом, 

правда,  она  не  строит  системы  общих  понятий,  как это  делает 
генерализирующая наука, но зато систематическим образом отгра­

ничивает и расчленяет исторический универсум.

Что касается 

отграничения, то в понятие последнего истори­

ческого целого входит все то, что, благодаря своей индивидуаль­

ности, является существенным по отношению к критически обос­
новываемым, т. е. обладающим более нежели эмпирической все­

общностью культурным ценностям. Конечно, возникающий таким 

образом  исторический универсум  может  быть опять-таки лишь 
«идеей»  в кантовском смысле, т.  е. он,  подобно самой  системе 
культурных ценностей,  по  содержанию своему никогда не смо­

жет быть  вполне законченным,  почему он и относится уже,  как 

говорит Медикус12, к «трансцендентальной диалектике» критики 
исторического  разума.  Но  обстоятельство  это  не  уничтожает 

самостоятельного значения систематического философско-исто­

рического трактования исторического универсума. Наоборот, отне­

сение к системе ценностей позволяет вместе с тем и 

расчленить 

историческое целое, т. е. оно позволяет нам отграничить друг от 

друга определенные наиболее важные части его, как его «эпохи» 

или «периоды»,  и  расположить их таким образом, чтобы смысл 

истории  выражала  не  простая  лишь  абстрактная  формула  цен­
ности,  но конкретное изображение самого развития.  Выбор су­

щественного в подобной философии истории тоже должен отли­

чаться от аналогичного процесса в эмпирических науках; фило­
софия  истории  принимает  ведь  во  внимание не  все  культурные 

ценности, обладающие эмпирической всеобщностью, но лишь толь­
ко  те  из  них,  которые  нашли  свое  обоснование  в  системе  цен­
ностей; масса исторических деталей должна будет поэтому отсту­
пить  на  задний  план,  так  что  речь  будет  идти  об  одних  лишь 
«великих» эпохах или периодах.

Это  приводит  нас  к  мысли  о  науке  с  весьма  своеобразной 

логической  структурой,  именно  к  понятию 

систематической 

науки о культуре.  Несмотря на свой систематический характер, 

она не представляет из себя  генерализирующей науки, т. е. она 
не имеет целью построить систему более или менее общих поня­

тий, т. к. она ведь всегда имеет дело с исторической культурной 
жизнью,  но она пытается,  посредством  индивидуализирующего 

метода, связать вместе понятия об исторических частичных инди­

247