Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

Прежде  всего  мы  ставим  общий  вопрос,  что  такое  жизнь  и 

что  нужно  считать  живым?  Каковы  признаки  этого  понятия,  и 
чем отличается живое от мертвого? От чего имеет смысл требо­

вать, чтобы  оно было живым?

Если живым называют, как это часто случается,  все, чему при­

дают высокое значение, и мертвым все, чего терпеть не могут, то 
этим  ничего не достигается.  Действительно, жизненный  энтузи­
азм  должен  показаться  с  самого  начала  подозрительным,  если 
ставится требование не только «жизненного мировоззрения», но 
сверх того недооцениваются  все науки, также и специальные, из- 
за их недостаточной жизненности.

Наносит  ли  какой  урон  естествознанию  заявление,  что  в  его 

понятиях нет жизни? Можно бороться с натурализмом, с отождест­
влением  мирового целого с природой и  равносильным этому све­

дением философии к естествознанию. Но отдельные естественные 

науки философия должна предоставить самим себе. Их задача вов­

се не в том, чтобы быть жизненными. Жизненная математика кажет­
ся  прямо  чем-то  нелепым,  если  мы  поймем  слово  жизненный  в 

каком-нибудь из обычных его значений, хотя сейчас дело обстоит 

так, как будто бы от нас требуют и таковой. Математические образо­

вания остаются  «мертвыми», как бы они ни были пронизаны «дви­

жением», но это ничем не умаляет, само собой разумеется, ценности 

математического мышления. Скорее наоборот, быть может, как раз 

там оно одерживает свои величайшие победы, где оно дальше все­

го отстоит от всего переживаемого где-либо в жизни.

То же можно считать по крайней  мере возможным для физи­

ки и химии. Их задачей не служит изображение живой  природы. 

Действительно,  от отсутствия жизненности они  не теряют науч­

ной правды даже тогда, когда пытаются построить понятия, нуж­
ные  для жизни, для ее объяснения. Стремление расширить точку 

зрения физики  на возможно более широкую область телесного 
бытия, перенести ее с мертвой природы  на рассмотрение органи­

ческого, не может встретить 

методологических возражений. Жи­

вое  должно  быть  представлено  также  и  в  таком  виде,  чтобы 

стала  понятной  его связь  с  «материей»,  которая  неорганична  и 
поэтому называется мертвой.  Если теперь презрительно относят­
ся  к попыткам идти  в этом направлении, и слово  «механистичес­
кий» сделалось бранным в устах иных философов, то это указы­
вает только на недостаток у них «философии». Физическое воз­
зрение на телесный мир шире рсех других, а потому «философс­
кое»  понятие 

пространственной природы научно всегда будет 

ориентироваться на физике.

Правда,  перенесение способов мышления  наук о телесном на 

область  душевного  или  «духовного»  мира оканчивается  неуда­

304

чей.  Но организмы так же телесны  и так же занимают простран­
ство,  как  и  земля,  на  которой  они  постепенно  развиваются,  и 

завоевания физики колебали уже  не раз твердо установленное, 
так что никакое  «невозможно»  не должно говориться  по поводу 
распространения  физического  образования  понятий  на 

всю 

область телесного мира без исключения.

Само собой разумеется,  организм не равен механизму.  Но на 

основании  этой  избитой  истины,  которой  ограничивается  муд­
рость  иных  виталистически  настроенных  сторонников телеоло­

гии в природе, нельзя  вывести  ничего опровергающего попытку 
подвести органическое  под физические  и химические  понятия. 
Тело,  имеющее цвет, тоже  не только количественно определен­
ный  комплекс атомов,  т.  е.  цвет,  как таковой,  никогда  не  равен 

движению, и тем не менее есть полный смысл в утверждении, что 

понятие с количественным содержанием имеет значение также и 

для  цветных  тел.  Таким  же  путем  оправдывается  образование 
физических понятий органического.  Каждый шаг в направлении 

включения организмов в общий порядок природы означает прин­
ципиальный  прогресс,  и  целое  телесного  бытия  не  может  мыс­
литься  по  крайней мере противоречащим механике  или  физике, 

ибо  иначе  было  бы  невозможно  никакое  воззрение  на  телес^ 
ный мир,  как на единство. Философия,  которая не принимает во 
внимание стремления  к 

общей теории телесного мира,  не может 

быть  признана универсальной  в  истинном  смысле этого слова.

Но это касается только специальной  проблемы.  Общий прин­

цип,  имеющийся здесь нами  в виду,  выражается лишь  постольку, 
поскольку  нужно  различать  между  действительным  и  понятием 
этого действительного.

Основная  наша задача сводится  к рассмотрению того,  может 

ли жизнь стать всеобъемлющим философским  понятием мирово­

го  масштаба,  и  тогда  на  деле,  нам  представляется,  что  слово 

«переживание», пожалуй,  может иметь значение, способное дать 

самую  общую схему для  мышления  всех  предметов.  То>  что  мы 
не  «пережили», для нас не существует, следовательно не может 
входить и  в философию.  Поэтому  как раз  универсальная наука 

должна как будто бы  превратиться  в философию  переживаний. 
О  чем  ином  она  могла  бы  в  противном  случае  говорить?  У  нее 

ног никакого другого материала; Таким образом, приходится приз­
нать,  что философия должна так оперировать с совокупностью 
всех переживаний, чтобы они были расчленены вполне однознач­
но  п  систематическом  порядке,  это  же  может  сделать  только 
философия 

жизни.

Рлзоф мы не должны даже тогда, когда мы говорим о своем 

не 

признании  чего-нибудь,  все  же  как-то  его  переживать.  В  ином

305

случае о  нем было бы бессмысленно говорить. Слова,  под кото­

рыми не разумеется  никакого переживания, звук пустой* непонят­
ный  никому  из  нас.  Таким  образом,  как  будто  бы  философия 

жизни приобретает неоспоримое право на существование.

Но  если  мы  присмотримся  ближе,  то  увидим,  что  это  право 

куплено дорогою ценой.  Мы можем  признать, что  все мыслимое 
необходимо  состоит  из  «переживаний».  Против  этого  ничего 
нельзя  сказать.  Но  что  из  этого  следует?

Понятие  жизни  становится  пустым,  раз  оно  применяется  ко 

всему, что существует и что не существует. Слово, которое должно 

обозначать 

любую мыслимость,  неизбежно теряет отчетливость 

значения.  Ее применение для фиЛософии жизни, как чего-то отли­
чающегося от остальных видов философствования, становится те­

перь бесплодным.  Пережитость оказывается безразличным наиме­
нованием для сущего и несущего, пребывающего и изменяющего­

ся, твердого  и текучего,  видимого  и  невидимого,  чувственного  и 
сверхчувственного,  непосредственного и проникнутого рефлекси­
ей, содержания  и формы,  конкретного и абстрактного, данного и 
примышленного, наглядности и понятия, субъекта и объекта, я и ты, 

телесного мира  и душевной жизни,  и т.  д.,  и т.  д.

Все это должно как-то «переживаться»,  ибо, несомненно,  ина­

че  оно  оставалось  бы  нам  совершенно  неизвестным.  Слова  не 

имели  бы  никакого  понятного для  нас смысла.  Но  «философия 

жизни», опирающаяся  на 

такую  истину,  не имеет ничего общего 

с тем направлением  мысли,  которое все свое ударение  кладет на 
становящееся  и текучее,  непосредственное  и конкретное,  на наг­

лядность во всей ее полноте, отодвигая  на задний план  пребыва­

ющее  и  неподвижное,  проникнутое  рефлексией  и  абстрактное, 
примышленное и созданное  понятием, лишенным наглядности.

Конечно,  можно применять слово «переживать» так, что станет 

правильным  положение:  все,  о  чем  мы  осмысленно  говорим, 

должно  как-то  «переживаться».  Нужно даже  сказать,  что  по­
лезно обратить особенное  внимание на заключающуюся в этом 
заявлении  правду.  Но если  на  нем  одном сейчас же  стараются 
обосновать  философию жизни,  то  в таком  предприятии  нельзя 

усмотреть  ничего  нового.  Изменено только  наименование.  Быть 

пережитым  значит  в  этом  случае  то  же  самое,  что  и  «быть 

данным»  или же  быть  осознанным,  и учение,  здесь  возникаю­

щее,  сполна покрывается тем,  что обычно обозначают как гно­

сеологический  идеализм  или точку зрения  имманентности  поз­

наваемого сознанию.  «Мир есть  представление».  С того дейс­

твительно 

начинается философия,  и  если  остаются  при  этом 

утверждении,  то  приходят  к философии  чистого опыта.  Сколь 

ни  важным  в  известных  отношениях  является  это  выяснение

306

черт данности  или  осознанности  всего  мыслимого, оно  все же 
не  дает  еще  основы  для  философии жизни  в  сколько-нибудь 

точном  значении  этого  слова.  Это  станет  тотчас  же  ясным, 

если  вспомнить, что, согласно учению об  имманентности,  мерт­

вое  «переживается»  на равных правах с жизнью.  Все  косное  и 
неодушевленное,  с чем борется  современная  философия жиз­
ни  мы  все  же  знаем  только  постольку,  поскольку  оно  нам 
«дано»,  поскольку  мы  его  «представляем»  или  «имеем  в  соз­
нании».

Мертвый  механизм  относится  к  «переживанию»  с  таким  же 

правом, как и живой организм. Следовательно, на основании 

этого 

понятия жизни  нельзя  говорить о философии жизни  в  противо­
положность философии смерти.

Таким образом, для обозначения более широкого понимания 

переживания  в  интересах самой же философии жизни отдавать 
предпочтение старым, сделавшимся обычными, выражениям, как- 

то:  «имманентность», или  «сознание»,, или  «опыт»,  которые ука­
зывают,  что  обращение  внимания  на  свойство  переживаемое™ 

всего  мыслимого,  как это,  например,  производится У. Джемсом, 

защищающим  «радикальный эмпиризм»,  правда является первым 

шагом философии,  но именно 

только первым, за чем уже долж­

ны  следовать многочисленные следующие,  если  мы хотим  полу­

чить философию жизни,  к которой стремится  наш  век.

Само  собой  разумеется,  это  обстоятельство  в  отдельности 

ничего  еще  не  говорит  о  философии  жизни  вообще.  Оно  каса­

ется  только  ее  самого  общего  и,  на  первый  взгляд,  ее  самого 

приемлемого обоснования.  Несомненно,  можно придавать слову 

«жизнь»  более узкое значение, сохраняющее, однако, его пригод­

ность  для  определения  общей  философской  точки  зрения.  А 

потому,  следует  рассмотреть  также  и  эти  более  узкие  понятия 
жизни.

Прежде  всего  мы  встречаемся  с  той  мыслью,  что  жизнью 

нужно  называть  все  непосредственное  и  изначальное,  или  все 
воззрительное, т. е. не подвергшееся еще обработке в понятиях, 
в  нем-де  и  нужно  искать сущность  мира,  каков он  есть.

В этом сходятся, действительно,  многие взгляды на жизнь фи­

лософии нашего времени:  «формы»,  в которые рассудок влагает 

мир,  делают жизнь «безжизненной».  Поэтому нужно стремиться 
к неоформленному,  неподдельному, чистому содержанию,  кото­

рое дается непосредственной интуицией в качестве  «подлинной» 
жизни.  В этом смысле, скажут,  и  нужно понимать термин  «пере­
живание». Этим  выставляется требование откинуть все придатки 
оформления,  знаменующие омертвление.  Если здесь  имеются  в 
оиду не переживания вообще, но переживания содержания, в про­

307

тивоположность всякой форме, то естественным нужно признать 

вопрос, чем является эта чистая, незамутненная, сохранившаяся в 
неприкосновенности,  ничем  не  тронутая  в  своей  жизненности 

жизнь. Таким путем получается то определенное понятие жизни, 

на которое опирается вышеупомянутая интуитивная философия 

жизни, именно, понятие бесформенного, и так как всякое понятие 

предполагает известную форму, то вместе с тем лишенного поня­

тия, только воззрительного, доступного одной только интуиции 
жизненного содержания. Таким образом,  вполне выясняется это 

второе понятие жизни.

Но  достаточно  ли  оно  для  обоснования  философии  жизни? 

В это можно как будто бы верить в том случае, когда стремятся 
к интуиции в противоположность рассудку. Само собой разуме­

ется, при принципиальной критике, мы можем иметь дело только 
с теми видами интуитивной философии жизни, которые всерьез 
отвергают всякое оформление путем понятий рассудка и ставят 

на их место наглядность. Поскольку речь идет только об извес­

тной  мере наглядном и, соответственно этому, в известной мере 

подверженном рассудочной форме, принципиальное решение воп­
роса невозможно. Ведь в этом случае все дело сводится к опре­

делению философйей жизни этой меры, указывающей, сколько 
содержания  и  сколько  формы  у  нас  есть  в  переживании,  а  об 
этом можно, конечно, спорить. Следовательно, вопрос может ста­

виться только таким образом: каковы должны быть взгляды фи­

лософии жизйи, стремящейся опираться 

исключительно на инту­

итивное переживание жизненных содержаний, и как только воп­
рос поставлен таким образом, должно стать ясным: чем последо­
вательнее стараются увидеть в жизни чистое содержание нагляд­

ного,  в противоположность 

всякой форме  рассудка, тем более 

удаляются от научного мышления вообще.

Как возможна теория без применения какой-либо формы, го­

ворящая об одном только содержании, без какого-либо мышле­
ния, ограничивающаяся интуицией только, без всякого понятия, 

опирающаяся  лишь  на  наглядность? Остается  несомненно  пра­

вильным,  что  философия  нуждается  в  содержании,  и  что  все 

содержания, которые должны у нас принять форму понятий, так 
же  наглядно переживаются.  Но здесь опять  нужно указать,  по­
добно тому, как и при первом понятии жизни, что как раз, в силу 

применимости  этого  положения  Ко 

всем содержаниям,  только 

еще  подлежащим  оформлению;  оно  не  говорит  ничего  о  том 

особом содержании,  которое дало бы  возможность  отличить 

философию жизни от других видов философствования. Нагляд­

ное интуитивное переживание содержаний должно, таким обра­

зом,  быть  предпосылкой  философствования,  но  само  по  себе

308