Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

фии  жизни,  было  бы  устранено.  Была  бы  сделана  некоторая 

попытка хоть намекнуть на то, сколь замечательной способнос­

тью одарен человек в том, что путем мышления он  может под­

ниматься  над жизнью,  формировать жизненную  наглядность в 
мышлении,  распоряжаться  ею  по  своему  усмотрению  и  таким 

образом  созидать большее,  чем  простая  жизненность  нагляд­

ности.  Если  принять  во  внимание  все  эти  чудеса  и  победы 
презренного мышления, то в таком случае каждому, кто только 

таит в себе начало философского эроса, придется распрощать­
ся со всяким интуитивизмом чистого переживания  и со  всякой 
чисто  наглядной философией жизни.

О 

власти мышления над наглядным миром являющегося  и об 

его правах мы можем привести свидетельства даже такого «че­
ловека глаз», как Гете, который ни в коем случае не был склонен 

переоценивать мышление, даже, наоборот, как художник, подчас 
воздавал одностороннюю хвалу одному только созерцанию.

Und was in schwankender Erscheinung schwebt, 
Befestiget mit dauernden Gedanken*.

Так восклицает Господь Бог, обращаясь к своим ангелам после 

того, как окончена его аудиенция духу всеотрицания. Также и по 

мысли создателя Фауста мы только тогда истинные дети богов, 
радующиеся жизненному богатству красоты, когда мы пытаемся 
при  помощи  своих  мыслей  получить  господство  над  колеблю­
щимся феноменальным миром.

Если теперь спросят, как может человек достигнуть того, чтобы 

возноситься 

над жизнью,  будучи только ее  частью, то  ответом 

может служить изречение того же Гете. Оно находится в непос­
редственной связи со стихами, которые обычно довольно легко­
мысленно цитируются с той целью, чтобы, основываясь на поэте, 
показать, сколь мало самостоятельно наше положение в приро­

де. В начале идут такие стихи:

«Nach ewigen, ehrnen,

Groszen Gesetzen 
Müssen wir Alle 
Unseres Daseins 
Kreise vollenden»**.

Затем, однако, в противоположность этому говорится:

* И  то,  что  проносится  в текучем  явлении,  укрепляйте стойкими  мыслями.
** Согласно  вечным,  железным,  великим  законам  все  мы  должны  совер­

шать  круговорот своего  бытия.

324

Nur allein der Mensch 

Vermag das Unmögliche.

Er unterscheidet,

Wählet und richtet,

Er kann dem Augenblick 
Dauer verleihen*.

Гете  видит,  как  всегда,  одно  и  другое.  Как  философы,  мы 

должны пытаться совершать «невозможное»; основанием является 

то,  что вера в такую нашу способность принадлежит к неискоре­
нимым  предпосылкам  всякой  науки.  Если  мы  оказываемся  не  в 
состоянии придавать длительность мгновению и придавать твер­

дость мельканию явлений  путем мысли, то мы должны,  вообще, 

распроститься с философствованием.  Одна интуиция, без твер­

дости понятия, ведет к теоретическому ничтожеству. Там, где не­

посредственная наглядность в качестве «философии» обрушива­
ется  на Декарта  и  Канта, достаточно бывает  прежде  всего  вер­
нуться к этим мыслителям с тем, чтобы уже при помощи  их дви­
нуться вперед,  переходя от моды к философии, как к мышлению 
мира в понятиях.

В. общей  сложности  можно  сказать  обо  всех  направлениях 

философии жизни, которые усиленно говорят об обращении вни­

мания  на переживаемое  в его наглядности и  непосредственнос­

ти:  конечно,  можно обеднеть, если мы недостаточно будем счи­

таться с жизненной  полнотой первоначально данного.  Но с еще 

большей  вероятностью  мы  духовно  задохнемся  под  необозри­

мым  многообразием  жизни,  если  не  сможем  получить  над  нею 
господства путем  понятия. Только  при  наличии  компаса или  ру­

ководстве чем-либо в виде маяка, указывающего дорогу,  имеет 

смысл  пуститься  в  открытое  море жизни  со  всем  ее  одолеваю­

щим нас богатством,  в целях философствования о нем. Откиды- 
пая  всякие уподобления:  никто не может стать обладателем це- 
локупной полноты  всех переживаний и содержаний переживания, 

доступных  интуиции,  и  в  этом  в  науке  не  чувствуется  никакой 

потребности, философия  нуждается  в принципах расчленения  и 
созидания.  Их  мы  напрасно  стали  бы  искать  в  направленной 

только  на  интуицию  философии  жизни.

В  основе  своей  это  также  давно  уже  стало  само  собою  по­

питым.  Но когда 

О

т т о

Эрих Гартлебен издевается  над филосо­

фией  и  своем  «Галкионце»13,  то  мы  не  должны  бояться  этих 

И1Д

й й а

1

й л ь с т в

:

* 

Голмко  один  человек  может  невозможное.  Он  различает,  выбирает  и 

I у д т ,  он  н ри д м т  длительность  мигу.

325

На  веки  вечные нам  нужен философ,

В нем тьма само собой понятного плодов.

Само собой понятное неизбежно должно произноситься там, 

где «переживание» начинает задирать мышление. При философ­

ствовании  нельзя  спрашивать:  содержание 

или форма,  нагляд­

ность 

или понятие.  Как  это  часто  бывает,  вопрос  здесь  может 

идти  не об  «одно или  другое»,  но о  связанности того и друго­
го.  Мы  нуждаемся в оформленном содержании,  в продуманной 

жизни, в понятой наглядности, и в форме мышления или понятия 

кроется специфически научный момент. Конечно, форма мысли 
без наглядного содержания «пуста», но тем не менее она состав­
ляет единственно дифференцирующее  начало теоретического. 

Только созерцаемое содержание неизбежно остается слепым и 

поэтому ничего не говорящим теоретически. Под тяжестью этой 

безыскусственной истины рассыпается всякий интуитивизм жиз­

ни, претендующий быть наукой, и тем вернее, чем последователь­
нее он  в  своих формах.

326

4.  Форма  Жизни  и  содержание  Жизни

«Den Gehalt in deinem Busen 
Und die Form in deinem Geist».

Dauer im  Wechsel.

Но современная  философия жизни  не исчерпывается  мысля­

ми по поводу наглядного и  непосредственного.Мы  рассмотрели 

особо ее интуитивистические и антирационалистические тенден­

ции  в  первой части  нашей  критики, так как они являются  самой 

общей  и  наиболее  широко распространенной чертой  современ­

ности.  Мы  переходим  к философии жизни  в тесном смысле,  где 
мы сверх этих соображений принимаем во внимание более узкое 
понятие жизни. Здесь придется  подвергнуть критике тех мысли­

телей,  которые  сами  себя  с  гордостью  называют  философами 
жизни.

Интуитивно воспринимаемыми содержаниями  или содержани­

ями  переживания  не ограничивается  никто  из тех,  кто  серьезно 

занимается  специальными  проблемами  жизни.  При  всякой  по­

пытке в этом направлении переживание превращается 

в учение о 

жизни, что означает привхождение к содержанию жизни  формы 
жизни.  Приняв  это  во  внимание,  можно  подумать,  что  филосо­

фии жизни  остается только блюсти  за тем,  чтобы  применяемые 
ею формы были  подлинными 

формами жизни, и что жизнь нуж­

но  понимать  в свойственных ей  формах.

Но одновременно с этим  отсюда  возникает трудная  пробле­

ма для последовательной философии жизни. Форма может быть 

только  тогда  «жизнью»,  когда  мы  применяем  это  слово  в  ши­
роком смысле переживания, т. е. связываем с понятием,  которое, 

кяк  мы  видели,  остается  бесплодным  для  любой  философии 
>ки

1

ни.  Поскольку фактор формального-становится  противопо­

ложностью  содержания,  одновременно с этим он же становится 
и  прщииомоложностью жизни.  В таком  положении  оказываются 
псп формы боа исключения, следовательно, также и формы жиз­

327

ни. Всякая жизнь течет непрерывно. Форма же» наоборот, озна­

чает  ограничение,  она  сама  и  есть  ставимая  граница.  Жизнь 

находится в постоянном движении,  форма же  противополагает 

ему  что-то  твердое  и  неподвижное.  Так  формы  жизни  могут 

мыслиться только по контрасту со сплошным потоком жизнен­
ных содержаний, и  все же мы  не можем от них отказаться, если 

мы стремимся  как-либо познавать  мир.

Правда, здесь можно передвигать центр тяжести то в сторону 

твердой формы, то в сторону движущегося содержания, и, таким 

образом, сводить форму к ее минимуму.  Со времени антагониз­

ма  в  греческой  философии  Гераклита  и  Парменида,  все  вновь 

повторяется борьба между эволюционизмом и статичностью.  Но 

даже и в задачи  Ефесца, для которого «все течет», поскольку мы 
знаем, совсем не входило намерение все превращать в движение. 

Помимо текучести,  перед его  взором  рисовался  твердый  ритм, 

усмотрение которого и составляло задачу философа.  Посколь­

ку отвергалась вообще всякая твердость,  приходили к скептициз­
му или релятивизму, который только путем непоследовательнос­

тей не превращался  в теоретический нигилизм.

Так  философия  жизни  попадает  в  тяжелое  положение.  Она 

нуждается в форме жизни, чтобы быть 

философией жизни, и она 

должна отвергать всякую твердую форму, чтобы остаться фило­

софией 

жизни. У ней должна быть форма, и она не может иметь 

ее. Существуют ли какие-нибудь в строгом смысле «формы жиз­

ни»,  которые только  жизнь?  Не живуче  ли  одно только  содер­

жание жизни?

Среди  философов  жйзни  никто  не  усмотрел  эту  проблему 

более ясным и  глубоким образом, чем Георг Зиммель*. Он хоро­
шо  понимает,  что  в  жизни  не  обходится  дело  без  формы,  но 
столь же твердо положение: жизненное  не терпит никакой дли­

тельной твердости.  Таким образом,  философ жизни  не должен 
обращаться  ни к каким  пребывающим образам.  Так, он должен 

пытаться примирять форму с содержанием, косное с подвижным, 

твердое с текучим, ограниченное с безграничным, и при том так, 
чтобы, в  конце концов, жизненность жизни сохранила за собой 
свои преимущества. Он не может не признать господства жизни

'«Жизнепонимание»  (Lebensanschaung), четыре главы из метафизики,  1918. 

Объектом  критики  является  только  первая  глава  «Трансцендентность  жиз­
ни».  Ход  мыслей  второй:  «Обращение  к  идее»  приближается  к развиваемым 
здесь взглядам. Точно так же на основную  мысль четвертой  главы:  «Индиви­
дуальный  закон»,  я указал  в  1902 г.  в своей книге  «О  границах естественно­

научного  образования  понятий»  (2  изд.,  стр.  619  сл.)м.  Правда,  выражение 

«закон»  в  этой  связи  мыслей  кажется  мне  едва ли  правильным,  но  это  рас­

хождение  скорее  в терминологии,  чем  по  существу.

328