Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

судка, сколь бы он  ни был филистерским.  Иначе непонятно, за­
чем нам вообще наука. Этот предрассудок —  «предрассудок»  в 
смысле а priori учения  Канта.

Да кроме этого, вне науки нет никакой проблемы жизни, кото­

рая  была  бы  похожа  на  ставящуюся  Зиммелем,  и  если  эта  его 
проблема в ходе исследования остается  неразрешимой, то этим 
обнаруживается лишь то, что его соображениями  в науке мы  не 
может  удовлетвориться.  Как  раз  его  попытка,  поведшая  нас  в 
глубину проблем, одновременно обнаруживает, что в указанном 

здесь направлении наука не может развиваться. Это же означает: 
для теоретизирующего человека философия жизни Зиммеля, имен­

но  ввиду  ее  глубины  и  радикальности,  знаменует  самое  ради­
кальное 

опровержение всякой философии чистой жизни, какова 

бы  она  ни  была.

Жизнь  одно,  а  мышление  о жизни  другое.  Нельзя  то  и  дру­

гое превращать в  неразличимое единство. Это также становится 
ясным  благодаря Зиммелю: философия чистой жизни  не 

то л ь ­

ко результат  научного  или  вообще  логического размышления, 

но  основывается,  главным  образом,  на 

любви к  живой  жизни. 

Любовь, конечно, сама по себе прекрасная вещь, но она не может 
быть основой теории. Поскольку мы стремимся  к науке о жизни, 

мы  нуждаемся в твердых безжизненных формах жизни.

Не необходимо  искать  их  в  реальном.  Там,  быть  может,  они 

никогда  нам  не  встретятся.  По  отношению  к  действительному, 

думается, должно сохранять свою истинность положение  Герак­
лита,  что  все течет, и  поэтому-то все реальное называется жиз­

ненным.  В  этом  философия  жизни  права.  Все  действительное 
протекает в гетерогенном континууме содержания. Тем необходи­
мее  становится  признание  «нереального»  мира форм,  которые 

сами уже не могут мыслиться живыми даже  в том случае, когда 
они  осуществляют  мир  форм  жизни.  Как  раз  по  отношению  к 

последним  нужно  повторить:  формы  жизни  не  живые  формы. 
Что живет, то уже не сама форма, но жизнь  в этой форме.

Следовательно,  можно  спорить  только  о  том,  в  какой 

мере 

жизнь  обладает твердыми  формами,  а не о том, должны ли  мы 

вообще  признавать  формы  жизни  «безжизненными».  Разве  не 

уничтожилось  бы  именно  понятие устойчивого  изменения жиз­
ни, если бы не было изъято из-под власти изменения  и не обла­

дало  бы  длительностью  то,  что  служит  предпосылкою  всякого 

изменения?  В таком  случае любое  изменение  могло  бы  в  один 
прекрасный  момент  взять  да  и  прекратиться. Этого  никогда  не 

случится,  подобно тому, как у изменения  не могло быть и  нача­
ла.  Изменение всегда было и всегда останется. Таким  образом, 
формы всякого изменения сами не изменяются.

334

В  нашем  случае  это значит только то  и  другое  вместе:  изме­

няющееся  содержание  жизни  и  неизменная  форма жизни  сос­

тавляют вместе мир жизненного.  Мир,  как целое,  нежизненен,  но 
только жизнь  в  мире  жива.  Во  всем  есть  жизнь,  но  не  все  есть 
жизнь.  Все  не может быть текучим,  приходить в движение. Дви­
жущееся соотносительное понятие и предполагает неподвижное, 

по  отношению  к  которому  оно  движется.  Этого  ни  в  коем  слу­
чае не следует забывать в эпоху «теории относительности».

Вот что  можно  сказать  о  попытке  превратить  в самое жизнь 

те формы жизни, без которых нельзя обойтись. Она обречена на 

неудачу.

335

5.  Биодогистический  принцип

«Geprägte  Form,  die  lebend  sich 

entwickelt»

Urworte.

На основании 

т о г о

, 

ч т о

д о

с и х

пор все  рассмотренные попыт­

ки  философии жизни  не увенчались успехом,  не следует отчаи­
ваться  в  возможности  всякой  вообще  философии жизни.  Толь­
ко  отчасти  тенденции  во  взглядах  на  жизнь  нашего  времени 
одушевляются вненаучным предпочтением непосредственной и наг­

лядной жизни всему выводному и  принявшему форму понятия.  С 
одной только  наглядностью мышлению  нечего делать.  Поэтому 

интуитивного  принципа  самого  по  себе  недостаточно  для  пост­
роения  философии  жизни.  Зиммель  также  это  понял.  Он  не 

обходится  без  формы  жизни.  Но  он  потерпел  неудачу,  так  как 
его  понятие  жизни  стало  всеобъемлющим  и  философия  жизни 

перешла в ее метафизику, которая  все формы уничтожала в жиз­
ненном потоке.

Но  если  не быть столь  притязательным,  то,  быть  может,  мы 

кое-чего  добьемся,  и  собственно  модная  философия  нашего 
времени  в  самом  деле  не  имеет  таких  уже  притязаний.  Она. 
прибегает к помощи твердых форм, чтобы  на основе  пережива­

емой жизни  создавать 

учение о жизни,  и для  избежания  опас­

ности  удаления  от жизни  она считает достаточным  пользоваг 
ние  при  этом только той  наукой,  которая  говорит о  витальном 
в  жизни  и  об  организмах,  т.  е.  о  биологии.  Эта  дисциплина 

дает  нам 

твердые формы жизни,  и  как  не  признать  за жизнь 

эти  формы  в  их  качестве форм жизни? Таким  образом,  опять 
получается  философия жизни.

Основы биологии  играют большую, даже решающую роль не 

только в эмпирических,  но также и в метафизических воззрениях 

на жизнь,  не только в теоретической,  но также и в практической

336

части  современного  мировоззрения.  Мы  должны  теперь  рас­
смотреть  значение  этого  хода  мыслей  для  философии.  Тогда 
уже  мы  сможем  критически  отнестись  к 

то й  философии жизни, 

в  которой  собственно  нужно  видеть  моду  времени.  Все  пред­
шествовавшее служило только  подготовкой  к этому.

Мы оказываемся  на  новой  почве  в философии  биологических 

форм жизни благодаря тому,  что  раз навсегда мы  здесь отказы­

ваемся  от  оглушающей  полноты  «переживаний».  Мы  получаем 

здесь 

принцип выбора,  который отсутствует и не может не отсут­

ствовать у философии жизни,  направленной  на интуицию.  В орга­

нической жизни  растений  и животных,  к которым также  принад­

лежит и человек, мы имеем то, чем ближайшим образом интересу­
ется философия жизни, живую жизнь в противоположность мер­
твой  природе. Таким образом,  ограничивается до  неопределен­

ности  широкое  понятие жизни,  делаясь  только  теперь  действи­

тельно  понятием.  До  переживаний  вообще,  во  всей  их  совокуп­

ности, естественной науке об организмах нет никакого дела. Она 
рассматривает только ту часть мира,  которую мы  называем  «жи­
вой»  в самом  понятном  и обычном смысле этого слова,  в проти­
воположность той сфере,  которой заняты физика, химия  и астро­
номия.  Вследствие чрезвычайной  многозначности  слов жизнь  и 

жизненное,  мы будем для обозначения этой жизни там,  где  воз­

можны  недоразумения,  применять обозначение витализма жизни. 
Впоследствии  выяснится,  что здесь нет  плеоназма.  Вместе с тем 
нам становится понятным,  почему самые общие тенденции интуи­

тивной  философии жизни,  т.  е.  стремление  к  наглядности  и  не­

посредственности,  связываются  с биологическими  понятиями.  В 
физике, особенно понятой как механистическое воззрение на при­
роду,  гораздо меньше, чем  в биологии, того, что мы  переживаем 
непосредственно  и  наглядно.

Вообще,  можно  все  науки  о  природе  расположить  в  ряд,  в 

зависимости от того,  насколько далеко  их содержание от пере­
живаемой действительности. Чем более общи их теории, тем мень­
ше  в них  полноты,  присущей  частностям.  Содержание чисто ме­
ханического понятия  вообще  нельзя уже  непосредственно  «наг­
лядно  видеть»,  если  только  не  придавать  понятию  непосредст­

венного такого широкого значения,  что  под  него  подойдет так­

же  и  изолированно  мыслимая  количественность.  Химия  стоит 
уже  ближе  к  непосредственности  наглядной  действительности 

переживания, а содержание биологических понятий  вполне сход­
но с содержанием  интуитивно  нами  переживаемого.

Здесь  нечего  пускаться  в большие  подробности.  Достаточно 

указания  на  то,  что  построяющий  науку  человек  сам  в  то  же 

время живое существо,  изучаемое биологией, и нет ничего более

337

непосредственно  подлежащего его восприятию, чем  прямо ощу­
щаемая  им  витальность  его жизненности.  Уже  отсюда  понятно, 
почему интуитивное направление мышления легко связывается с 
ориентацией на биологии. Насколько обоснована истинность этого, 
нам  сейчас  не  важно.  В  данную  минуту  достаточно  только  по­
нять,  как происходит соединение биологии  и интуитивизма.

Но  это  в то  же  время  лишь  одна  сторона  дела.  Если  учение 

о жизни, ориентирующееся  на биологии,  превращают в филосо­
фию, т. е. 

универсальную науку о мировом целом, то, ограничив 

себя  применением определенных,  приложимых только для части 
мира, понятий,  нужно вновь расширить их область.  Взгляды,  по­

лучившиеся  на  основе  биологии,  должны  быть  перенесены  на 

все другие сферы, по возможности на всю их совокупность,  ина­

че не может получиться действительно космического мышления. 
Так становится  необходимым  биологизировать  мировое  целое, 

раз мировоззрение должно строиться  на биологической основе. 
Биологическая  форма становится сначала формой жизни  вооб­
ще,  а  затем  уже  и  формой  мира.  Поэтому  философия  жизни 
нашего  времени,  поскольку она отходит от интуитивизма, боль­
шей частью носит характер 

натуралистического биологизма.

Ее  можно  было  бы  назвать  также  витализмом,  если  бы  этот 

термин  не  имел  более  узкого  и  общеустановленного  значения. 

Поэтому там,  где возможны смешения,  мы будем говорить о био- 

логистической  модной философии.

Не  все ее  представители ясно  понимают ее сущность, так же 

как  для  них  остаются  неважными  и  интуитивизм  и  вненаучная 

любовь  к  жизни.  В  самом  деле,  иные  из  них  решительно  бы 

восстали  против  того  мнения,  будто  биологические  категории 
они  стремятся  превратить  в  категории  мирового целого.  Поэто­
му  при  изложении  современной  философии  мы  нарочно  ничего 
не говорили о биологизме. Указание на биологистичность прин­
ципа и на проведение знака равенства между биологической фор­
мой  и формой жизни 'и мира вообще уже  ведет к критике фило­

софии  жизни.  Биологизм  как  мировоззрение  возможен  только 
там, где более узкое, принадлежащее только частной науке, поня­
тие жизни не отличают от того, под которое подходит все, что мы 

ни  считаем  «переживаемым».  На  смешении  обоих форм  жизни 

основывается  как раз 

принцип биологизма, если оставить пока в 

стороне  момент интуитивизма. Язык со своей многозначностью 
слова «жизнь»  помогает нам скрыть это смешение и таким обра­
зом оказывает существенную услугу современным тенденциям уче­

ния  о  жизни.

Для биологизма, таким образом, как раз и характерно то, что в 

его  приложениях  слышатся  отзвуки  различных значений,  кото­

338