Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

пытателем, но другими мыслителями на основе биологии Дарви­
ну.  Для  выяснения  значения  Дарвина  в  этой  связи  мы  должны 
поставить вопрос,  как это случилось, что его теория, созданная 
для частной науки, повела вообще к философским выводам. Здесь 

важно, что его учения  развивались не только в связи с исследо­
ванием природы, но также и в зависимости от теории народона­

селения  Мальтуса.  Тем  самым  он  уже  вступал  в  связь  с  теми 

понятиями, которые первоначально относились к культурной жизни 

человека.  Поэтому  было  нетрудно  вновь  перенести  его  биоло­

гические учения на область культурной жизни и попытаться при 

помощи их решать вопросы  научной, моральной и художествен­

ной жизни, имеющие философское значение.

Для уяснения дела достаточно сослаться еще на одно общес­

твенное обстоятельство. Согласно Мальтусу, прирост населения 
стоит в неблагоприятном соотношении с увеличением средств к 

пропитанию.  На это  обратил  внимание  Дарвин,  когда  выставил 

свою проблему «Происхождения видов»; он попытался требую­

щее себе объяснения  в  царстве организмов свести  к борьбе за 

пропитание, которая должна возникать повсюду,  где живые су­

щества действуют друг на друга, хотя слово «борьба» примени­

тельно к. растениям, само собой разумеется, может употребляться 
только в переносном смысле. Так расширяется принцип Мальту­
са, прилагаясь ко всей органической природе. Так как не только 
у людей, но у все увеличивающейся  массы живых существ нигде 

не может надолго хватать средств пропитания, то возникает прес­

ловутая  «борьба за жизнь»  или,  как обычно переводили по-не­

мецки, за «существование», что показывает, насколько тогда жизнь 
не  была еще  модным  лозунгом.  В  ином  случае  не  оставили  бы 

без  передачи английское  «№е»(жизнь).  Суть дела в том,  что те 
индивидуумы лучше всего жизненно сохраняются, которые наи­
более приспособлены к условиям своего существования и пото­

му самым успешным образом могут вести борьбу за пропитание. 

То же имеет место и по отношению к целым породам. Так, путем 
естественного отбора, возникают виды, благодаря тому, что луч­

ше всего приспособленные выживают. Короче говоря, происхож­

дение  видов,  как  это  уже  указывается  точно  в  самом  заглавии 
основного труда Дарвина,  понятно только  на основании  мысли 
о сохранении наиболее одаренных рас  в борьбе за жизнь.

Если мы теперь рассмотрим философское значение этой тео­

рии,  то  оно  сведется,  главным  образом,  к  принципу  выбора,  и 

нужно отметить, что,  несмотря  на свое биологическое примене­
ние, он носит 

механистический характер.  Как раз это и прида­

вало ему ореол философского в  прежнем  биологизме.  В своей 
абстрактной формулировке он оказывается стародавним принци­

349

пом, употреблявшимся уже давно в  качестве антителеологичес- 
кой тенденции, считавшей излишним всякое признание действую­
щих целей природы. Здесь  как будто бы  снимается  величайшее 

препятствие, стоявшее на пути однозначного объяснения мирово­

го целого.  В царстве очевидно целесообразных организмов  по­

лагали  крушение  механизма.  Понятие  естественного  отбора  и 

связанного с этим приспособления устранило этот камень претк­
новения.

Во всяком случае,  как говорят, организмы  целесообразны,  но 

это понятно без действующей цели,  и только последняя вносит в 

механизм природы мешающие телеологические элементы. Без вся­
кого умысла возникает обильное количество разнообразных обра­

зований, из которых некоторые  «случайно» оказываются приспо­

собленными.  Одни  лишь  последние  живут  и  развиваются,  тогда 
как другие неизбежно погибают. Организмы, таким образом, сох­
раняются не потому, что они созданы целесообразно неизвестны­
ми и для естествознания непостижимыми силами, но мы называем 
целесообразным то, что в массе самых разнообразных механичес­
ки возникающих форм сложилось таким образом, что оно может 

длительно существовать. Где борьба за существование осуществ­
ляет естественный отбор, там  организмы  «сами  собою»  должны 
становиться все приспособленнее и целесообразнее.

Из этого мы  понимаем,  как слепо  механические  силы  приво­

дят  к  миру на  внешний  взгляд  предумышленного  и  построенно­

го по плану.  Согласно этому,  нигде не оказывается  противодей­
ствия  механистическому мировоззрению.  Во  всем действитель­
ном, производимом на свет как будто бы действенным  разумом, 
мы  должны  только  увидеть  продукт  селекции.  Также  и  «дух» 
необходимо  понять  здесь  как  природное  естество:  борьба  за 

существование путем естественного отбора шаг за шагом должна 
создавать разумное из неразумного.

Но  в  этом  заключается  одна  только  философская  сторона 

этого  натуралистического  биологизма,  обращенная  к  науке  о 

бытии. Другая тесно с нею связана. Также и ценности,  в которые 
верит человек,  и цели, которые он ставит в своей жизни и в своем 

действовании,  находились  до  сих  пор  в  разрыве  с  природной 
действительностью.  Они  беспомощно висели, таким образом,  в 

воздухе.  Более  того,  нужно  было  прямо  отказываться  от  при­

родной жизни, чтобы  вообще добираться до смысла жизни:  все 
природное считалось злым началом.  При таком положении чело­

век — терпящий нужду чужестранец в окружающем его мире.

Но теперь принцип естественного отбора произвел  переворот 

также и в этом направлении. Мы видим, что вечные законы,  кото­

рые приводили к уничтожению несовершенного в борьбе за су­

350

ществование,  с  необходимостью  направляют  мир к  его  подлин­
ной цели, заставляя делаться его все более совершенным. Закон 
природы  в то же  время  и  закон  прогресса.  Естественное  разви­

тие  равносильно приближению к благой  цели.  Если только оста­

вить  в  неприкосновенности  действие отбора,  то  всегда должно 
получаться  то,  что  должно  существовать.  Поэтому  мы  уже  не 
нуждаемся  в  прежних  ценностях,  за  которые держался  удалив­
шийся  от  природы  человек  в  целях  осмысления  своей  жизни. 

Механистический  биологизм  придал  нам  благую  веру  в  то,  что 
природа или сама жизнь твердыми шагами идет по пути постоян­
ного  совершенствования.  Только  приспособившееся  выживает. 
Вообще,  все что приспосабливается, то и сохраняется.  Нецелесо­

образное, стоящее  на пути,  все больше и больше отодвигается  в 
сторону, и естественное развитие само собой приводит к состоя­

нию  гармонии и  равновесия. Жизнь является механизмом, самим 

себя  регулирующим.  Он  целесообразен  благодаря  своей  меха­

ничности  машины.

Теперь необходимо только, ради окончательного уяснения прин­

ципа прежнего биологизма, так формулировать естественный за­
кон,  который одновременно служит и законом прогресса, чтобы 

он  мог получить практическое применение и стать 

нормой воли.

Раз сохраняется только приспособившееся  и  целесообразное 

возникает механическим путем само собой, то это означает, что 
природа  повсюду действует согласно принципу наименьшей  ме­
ры  сил,  и этот принцип тем самым сейчас же получается  в качес­

тве практического вывода.  В человеческой жизни  повсюду дело 

идет о  возможно  большей  бережливости,  о таком обращении с 

жизненными силами, чтобы оставаться более жизненными в ответ­

ственные минуты борьбы за существование. Таким образом, прин­
цип  жизненной  экономии  должен  стать  решающим  словом  в 
структуре всякой жизни, построенной согласно механическим осно- 

воначалам  отбора теории Дарвина.

Этот принцип  вводится  в общее мировоззрение не только для 

уяснения  того,  что человеческая жизнь  в самых  разнообразных 

своих направлениях подчинена закону естественного отбора,  ко­

торый  в борьбе за существование ведет к выживанию  наиболее 

одаренных,  но  также  одновременно  и  регулируется  этим  зако­
ном.  Примеры лучше общих рассуждений покажут,  какие выводы 
можно из этого сделать для  культурной жизни.  Мы  выберем при 
этом теории  радикальные  по своей сущности  и теперь еще  име­

ющие приверженцев,  в известной  мере даже  входящие  в новей­
шие теории, хотя они возникают из принципа,  которому враждеб­
ны такие мыслители, как Ницше и  Бергсон,  при этом  нужно обра­

тить  особое  внимание  на  то,  как  с  механистической  мыслью  о

351

наименьшей трате сил связывается  идеал  массовой витальности 
и,  вследствие этого,  в самом  широком смысле демократическое 
настроение.

С дарвинистической точки  зрения,  если прежде  всего  взять 

для  примера  этическую  проблему,  господствующая  в  Европе 

моногамия  обвинена  в  безнравственности*.  Заставляя  наибо­

лее  сильных  жизнью  людей  иметь  детей  только  от  одной 
жены,  прегрешают  против  принципа  экономии жизни.  Мешают 
тому,  чтобы достаточно жизнеодаренное  потомство  появилось 

на  свет.  Только  носители  самой  жизненной  жизни  должны 
продолжать  размножение,  имея  возможно  больше  детей.  В 

жизненной  борьбе  лишняя  жизненность  никогда  не  бывает 

излишком.  Поэтому  нужно  повышать  общую  массу  жизни,  и 

для  этой  цели жизнеспособным  мужчинам  должно быть  пре­
доставлено  в  распоряжение  возможно  большее  число  жиз­

неспособных женщин.  Кто  не  может  способствовать укрепле­
нию  расы,  вообще  исключается  из  хода  естественного  при­
роста,  т.  е.  он  не  имеет  права  вступать  в  брак  и,  чтобы  не 
наносить  никому  никакого  вреда,  он  должен  удовлетворять 

свои  половые  потребности  при  помощи  бесплодных  гетер.  Их 
биологическая неизбежность точно также обосновывается этим 

мировоззрением.

Полигамия, однако, само собой  разумеется, возможна только 

для  мужчин. Способные  к деторождению женщины  могут иметь 
только  одного  мужа,  потому  что  всякая  полиандрия  была  бы 
бессмысленна с точки зрения  повышения жизненных сил.  В жиз­

ненной экономии дело идет об общих  количествах,  и даже наи­

более жизнеспособные женщины  не  могут иметь от нескольких 

мужчин большего числа детей, чем от одного.  В том случае,  если 

число  рождаемых детей  образует  годный  масштаб  ценностей  в 
философии жизни, то подобное  «нравственное требование» ока­
зывается  в высшей степени допустимым.

Тем  самым  не  отрицается,  что  моногамия  имеет  культурные 

преимущества  не  чисто  витального  порядка.  Но  с  биологичес­
ких  точек  зрения  о  них  не должно  подниматься  вопроса.  Каж­

дый  народ  —  вытекает  из того  же  принципа  —  должен  выдер­
живать борьбу за существование с другими народами  и,  несмот­

ря  на все свои другие культурные завоевания, он  погибнет, если 

он  не  получит  преимущества  в  витальности  над  своими  конку­
рентами.  Прежде  всего  моногамическая  Европа  обрекается  на 

гибель в борьбе с Азией,  где господствует биологически оправ­

дывающийся семейный уклад.

* Ср.  Христиан  фон  Эренфельс.  Половая  этика.  1907  г.

352

Таким образом,  выясняется принцип  «демократического» био­

логизма,  применяющегося  к массовым явлениям.  Хотя еще и те­
перь он  имеет защитников,  он  все же  принадлежит к более ста­
рому, дарвинистическому направлению философии жизни.

То  же  самое  имеет  место  и  по  отношению  к  биологистичес- 

кой  гносеологии  прагматизма,  особенно того его вида,  который 

сложился в Англии и Америке,  имея,  правда, своих друзей также 

и  в  Германии.  Наука становится  понятной с их точки зрения, так 
как  она означает сохранение жизненных  сил  и,  таким  образом, 

способствует их витальности.  Подобно тому,  как экономия  рож­
дений  возводится  в  принцип  брака, так экономия  мышления де­

лается  принципом исследования.  Знание достигает своих высших 
целей,  когда ему удается  работать с наименьшей затратой  поня­

тий.  Так оно  понимается  в качестве  продолжения  естественного 
процесса приспособления. Только те мысли  истинны,  при  помо­
щи которых мы с наибольшим удобством мыслим мир или самым 
легким образом ориентируемся  в  нем.  Отсюда не трудно вывес­

ти логический императив.  Нужно охватить действительность при 

помощи  возможно  более  простой  системы  понятий,  в  которой 
находит  себе  место  все,  что  для  нас  важно  в  ней  знать.  Тем 

самым,  как об этом учил уже в  1876  г.  Рихард Авенариус*, фило­
софия  становится  «мышлением  мира  согласно  принципу  наи­

меньшей  меры  сил».

Конечно,  эти  идеи  не  должны  стоять  в  непременной  зависи­

мости  от дарвинизма.  Уже  Кант  предполагал  возможность того 
взгляда, что образование родовых понятий  «служит только прос­

тым экономическим приемом разума в целях сохранения  возмож­

но  большего  количества  сил».

Но  тут  же  он  отверг  подобный  взгляд,  обличающий  своеко­

рыстие,  так  как  разум  здесь  не  выпрашивает  себе  подачки,  но 
повелевает. Только  в эпоху биологизма  прагматистические тео­
рии  нашли себе много приверженцев,  и их наиболее заостренное 
выражение  мы  имеем  во взгляде  на законы  природы.  Последние 
истинны,  так  как  они  безразлично  охватывают  множество  раз­

личных случаев и, таким образом, дают возможность сразу овла­
деть  в  понятии  необозримой  полнотой  случающегося.  Мы  все 
уравниваем  в целях экономии  мышления.  Кто научился  ей,  легче

4 «Философия,  как  мышление  мира,  согласно  принципу  наименьшей  меры 

сил.  Пролегомены  к  критике  чистого  опыта»,  1876  г.  Эту  работу  должен 
знать  всякий,  интересующийся  развитием  биологистической  философии.  Она 
принадлежит  к  самым  ранним  обнаружениям  этого  все  еще  не  умирающего 

движения.

12 риккерт

353