Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

стоит, конечно, ближе к жизни организмов, чем механизм,  но не­
посредственность и  первоначальность реальной жизни  не пере­
живается ни в одной из реальных наук.  Повсюду «переживается» 
содержание  понятий,  но  в  нем  нет  жизненности  и  реальности 
непосредственной действительности жизни. Также и биолог изго- 
товляет) пользуясь образом  Бергсона, готовое платье,  которое не 
по мерке ни одному из живых существ, так как оно должно быть 
на  рост  каждого.  Точно  так  же  и  он  не  работает  на  заказ,  он 
этого не может делать как естествоиспытатель. Он стоит принци­
пиально  столь  же  далеко  от  жизни  с  ее  реальностью,  как  и 
всякий другой исследователь природы.  Понимание жизни не рав­
носильно усмотрению ее  непосредственной  реальности.

Мы должны  идти еще дальше.  Ни одна естественная  наука об 

организмах  не  сможет долго  обходиться  с  понятиями,  которые 

противоречат началам других, ориентирующихся  на механике,  на­

ук о природе.  В ином случае она разрушала бы связность взгля­
дов  на  всю  природу  в  целом  и  приводила  бы  к  крайне  нефило­
софскому понятию природы. Об этом уже была речь. Совершен­
но  приходится  отклонить  расширение биологических  категорий 
до  категорий  мирового целого,  которым  надлежит уяснить сущ­
ность действительности,  и вместе с тем ставится под вопрос прин­
цип  биологической  философии  жизни.

Отчасти, быть может, современный биологизм имеет внешний 

вид жизненности потому, что он  применяет научно еще  не ясные 
биологические понятия, основной смысл  которых в противодейс­
твии  опрометчивому дарвинистическому механизированию.  Чем 
яснее они становятся в своей естественнонаучной разработке, чем 
больше они  «объясняют», т.  е.  чем лучше они логически  в  поня­
тиях продумываются, тем яснее становится, что также и они отно­
сятся  к действиям  «мертвящего»  рассудка,  и поэтому никогда не 
могут притязать  на  познание живого  мира  в его  непосредствен­
ной,  наглядной  и  первоначальной  действительности.  Это  не да­
но  в  удел  ни  одной  из  отраслей  естествознания.

Таким  образом,  в  принципе  и  биологии  также  касаются  все 

упреки,  которые философия жизни делает физике за то,  что она 
удаляется от непосредственно-реальных переживаний, и таким обра­
зом  биологизм  сам  под  себя  подкапывается,  разрушая  в  своей 
критике  «науки»  основу  своей  действительности.  Раньше  в  фи­
лософии  была мода на физику, теперь  мода  —  биология.  Мода 

меняется,  но  принцип  остается  тем  же:  часть  должна  заменить 
целое.  Всякое стремление  к этой  замене одинаково противоре­
чит  философии.  Сердцевина  реального  мира  —  «ens  realissi- 
mum»17  не  признается  ни  на  одном  их  этих  путей.  Точно так же 
мало оправдываются  притязания биологизма быть философией

369

действительности.  Постигнутое  понятием живое существо не ре­

альнее  понятой  «мертвой»  природы.  Камень столь же действите­

лен,  как и человек.

Но этим самым  вовсе  не устраняется  все,  что  может быть нами 

почерпнуто  из  учений  биологистической  философии  жизни.  Как 
раз соче-гание биологизма с принципом интуитивизма указывает на 
еще  более  глубокую  неясность  в  основе  их тенденций.  Мы  косну­

лись этого вопроса уже при  критике интуитивной философии жиз­
ни.  В этой  связи  мыслей  мы  должны  еще  раз к  нему  вернуться.

Не только в биологии,  но  и  вообще в  науке  не может осущес­

твляться  идеал  познания действительности,  как действительности 

во  всей  ее жизненности,  если только  под жизненностью  и дейс­

твительностью разумеются непосредственность, наглядность и пер­

воначальность.  Нежизненность  и  недействительность связаны  с 
результатами  не только обобщающего естествознания,  но также 
и  каждой  науки.

Все  познаваемое  нами  мы  самым  актом  познания  удаляем  от 

жизненной  реальности,  так  что  мы  его  не  можем  переживать 

непосредственно,  как  реально жизненное.  Не существует  науки 

без  мышления  в  понятиях,  а смысл  всякого  понятия  в том,  что 
он  отдаляет  вещи  от  непосредственно  действительной  жизни. 
Самый  жизненный  объект,  какого  угодно  познания,  перестает 
быть  реально живым,  поскольку он  понимается. Дуализм дейс­

твительности  и  понятия  никогда  не  может быть уничтожен.  Его 

преодоление  означало бы  преодоление  самой  науки.  Его сущ­
ность заключается  в  разрыве  между  непосредственно  пережи­
ваемой  или действительной жизнью  и теорией жизни  или дейс­

твительности.

Эту  противоположность ясно осознали такие философы жиз­

ни,  как Бергсон,  поскольку она имеет место в тех науках,  которые 
подверглись  их  нападкам.  Но  эти  мыслители  остановились  на 
полдороге.  Как  люди  науки,  они  должны  прекратить  борьбу  с 

физикой,  как  с  несовершенной  наукой  о  действительности,  так 

как им никогда не удастся заменить ее наукой,  которая  принципи­

ально  бы  отличалась  от  нее  по  своему  более  действительному 
содержанию. Они замечают сучок в чужом глазу и не видят брев­

на в  своем.

Вместо жалоб о том, чего наука не в состоянии  сделать,  нуж­

но было бы  попытаться  понять,  на что она собственно способна, 

хотя  в  своих  понятиях  она  никогда  не  охватывает  действитель­

ности  со  всей  ее  непосредственной  и  первоначальной  жизнен­
ностью, точнее говоря: каковы  ее функции и в чем ее смысл,  как 
раз потому, что она и не пытается стремиться к тому, в чем фило­

софы жизни требуют проявления ее сущности.

3 7 0

Положительная  сторона вопроса о сущности  научного позна­

ния  в  этой  связи  мыслей  нас  не  касается.  Здесь  нужно  только 
показать,  что  философия  жизни  в  том  случае,  если  она  хочет 
быть  наукой  о  непосредственно  переживаемой  жизни  и  таким 
путем универсально обнимать собой сущность  реального,  гонит­
ся  за  призрачной  целью,  которая  не  только  недостижима,  но 

даже в случае своей достижимости  не  имела бы  никакого теоре­

тического значения.

Мы  показали,  что  биология  только  по  степени  отличается  от 

физики  и  химии.  Для  достижения  полной  ясности  необходимо 
сделать  еще  один  шаг дальше  в том же  направлении.

Есть  науки,  которые превосходят биологию своей близостью к 

жизни, большей жизненностью и большей действительностью сво­
его содержания.  К таковым  принадлежит  история.  Действитель­

но, она стремится  постигать жизненные,  в своей  индивидуальнос­

ти  реальные сочетания,  безразлично  в единичных или  массовых 

явлениях,  поскольку это  вообще  возможно  познанию.  Но также 
и  она  должна  умерщвлять  «живую  жизнь»,  так  как  в  качестве 
науки  она  разрабатывает  реальную  жизнь.  Ей  уделена  только 

относительная близость к жизни  и действительности. Даже би­

ография  не  схватывает  самой  жизни,  как  ни  указывает  на  это 
само ее  наименование.  Короче  говоря,  никогда не удастся  найти 
такое знание,  содержание  которого сполна покрывалось бы  не­

посредственно  переживаемой и  в силу этого реальной жизнью,  и 
это  значит,  что  никогда  нельзя  будет  говорить  о  жизни  путем 
научно  понятных  положений,  раскрывающих  самый  смысл жиз­
ни,  так  как слова в  целях своей  логической  понятности  должны 
обладать общими  «значениями», что дается только  понятиями.

Даже если  мы станем обходиться без слова  «понятие»,  это  не 

поможет  делу.  Содержание  научно  понятного  значения  слова 
всегда  нечто  другое  по  сравнению  с  содержанием  непосредст­
венно  переживаемой действительности.  Только  многозначность 
слова  «жизнь»  вводит  нас  в  заблуждение.  Не  все  «переживае­
мое»  нами  жизненно  и  реально.  Переживая  понятия  или  науч­

ные значения слов,  мы  переживаем нежизненное, ирреальное.  По­
нятия,  говорящие о жизненном,  сами  не жизненные  понятия.

Тем  самым  мы  снова  приходим  к тому,  что  уже  говорилось  о 

формах жизни  в связи  с  критикой  интуитивной  философии жиз­

ни.  Конечно, существуют понятия  не только твердого,  но также  и 

текучего.  Но понятия  не становятся текучими,  но остаются  твер­

дыми,  даже когда они  говорят о текучем.  Иначе они  не были  бы 

понятиями.  В доказательство истинности этого  положения,  бла­
годаря  непризнанию которого «живет»  большая часть современ­
ных  философов жизни,  мы  можем  сослаться  также  и  на такого

371

философа  жизни,  каким  является  Зиммель.  И  здесь  также  он 
стоит выше  модных течений, так как он  знает, что  понятие фор-, 

мы  никогда  не  изменяется,  следовательно  никогда  не  живет. 

Она  вырывает  отмеченную  ею  часть  материального  из  сплош­

ности  подле и после,  придает ему свой собственный смысл, огра­
ниченность форм  которого  никогда  не может  равняться  с пото­
ком  целокупного  бытия,  поскольку  он  действительно  не  знает 

удержу*.

Если  только  это  положение  понято  и  установлена  его  значи­

мость для  всякого  понятия,  поскольку оно поистине  понятие, 

то 

сейчас же отсюда  вытекает дальнейшее. Так как всякое  мышле-v, 
ние  нуждается  в форме  или  понятии, то всякая  попытка  мыслить 

жизнь  в  ее  непосредственности,  как 

метафизический принцип 

мира,  приводит к неразрешимому противоречию.

Метафизик точно так же хочет  мыслить жизнь*  когда он зани­

мается  метафизикой, и при этом,  беря ее как раз в роли принципа 
мира,  он  должен  ее  мыслить  в  какой-нибудь 

форме.  Действи­

тельно,  он  обязан,  если  он желает говорить о жизни,  применить, 

вообще теоретически понятный язык, создать понятие о ней, сле­

довательно,  умертвить  жизнь  в  ее  непосредственно  переживае­

мой действительности.  Конечно,  «сущность»  реального мира  не 

сводится  к  механизму,  но она не заключается также  в  «жизни». 

Биологистическая  метафизика жизни считает только то  истинно 
реальным, что непосредственно переживается. Поэтому целокуп- 
ность мира должна называться «жизнью». С полным правом можно 

говорить, что только непосредственно переживаемое реально,  но 
чтобы  быть последовательным  нужно  идти дальше  и соглашать­
ся с тем, что никогда нельзя познать непосредственно пережива­
емую реальность. Следовательно не существует никакой  метафи­
зики  жизни.

Простое переживание жизни не дает познания действительной 

жизни.  Всякое  познание  означает  отпад  познающего  от жизни, 

перенесение  им  себя  в такую  сферу,  где  нет уже  больше  ее  не­
посредственной  реальности.  Ни  из  чего  нельзя  видеть,  чтобы 

ориентирующаяся  на  биологии  метафизика  интуитивизма  была 
бы  здесь  исключением.  Против  нее  самой  обращается  весь  ее 
иррационализм, указывающий на отдаленность понятия от дейст­
вительности  и  имеющий  свой  особый  интерес.  Почему  она  не 

остается  последовательной?  Потому  что  иначе  она  сама  себя 
должна  была  бы  уничтожить.  Жизнь,  как  непосредственно  ре­
альное, может только переживаться. Как непосредственная жизнь, 
она стоит выше  всякой  попытки  своего  познания.

* Ср:  Георг  Зиммель.  Lebensanschaung,  стр.  17.

372

Уверенность 

в этом можно, правда, также назвать «познанием» 

жизни  и  реальности,  но  если  метафизика  жизни  может  только 
одно это и высказать, то она вся сводится к одному единственному 
положению: непосредственно переживаемый, истинно реальный мир 
есть жизнь. Всякое дальнейшее исследование такой «метафизичес­
кой » истины приводило бы к разработке в понятиях реальной жиз­
ни и тем самым к ее умерщвлению.

Но даже  при сведении  всего  к одному  положению,  метафизике 

жизни предоставляется еще слишком много. Даже утверждение, что 

все непосредственно переживаемое, следовательно, подлинно реаль­
ное, есть жизнь, не дает еще реального в его первоначальности, так 
как  уже  в том,  что  мы 

называем  непосредственно  переживаемое 

«жизнью» или «действительностью жизни»  и так вместо пережива­

ния жизни  переживаем теоретически  это значение &юва  «жизнь», 
содержание  нашего переживания  перестает быть  непосредственно 
переживаемой жизнью. Всякое теоретическое обозначение отнимает 
у жизни ее непосредственно реальную жизненность. Путем теорети­
чески понятного наименования «жизнь» попадает в сферу понятия и 
умерщвляется. Простое переживание реальной жизни страдает немо­
той  от  рождения  и  не  может  найти  себе  словесного  выражения. 

«Сущность» реального мира должна остаться анонимом в целях сох­

ранения своей непосредственности и реальности.

Эта точка зрения, конечно, имеет свою ценность. Но она только 

уясняет,  насколько 

всякое  познание  далеко  стоит  от  реальной 

жизни. В тот момент, когда мы 

начинаем познавать, мы перестаем 

жить, только переживать жизненное и непосредственно реальное. 

Ни одно учение о жизни, ни одна философия жизни не содержат 
в себе реальной жизни. Философия начинается,  как и  все другие 
науки там, где непосредственно реальной жизни мы противопоста­
вили  самого  себя,  как  что-то  чуждое  и  так  в  самом  себе  стали 

чуждым  реальной жизни, следовательно, не жизненным.  Как раз 

путем указания  на  непосредственность жизни  выяснился  антаго­
низм науки и действительной жизни, при чем мы оставляем совер­
шенно  в стороне то обстоятельство, что  «реальность»  и действи­
тельность сами только формы  познания  и  в  качестве таковых  не 
принадлежат к реальной или действительной жизни.  В последнем 
трансцендентальном философском отношении мы не хотим разви­
вать той мысли, сколь невозможно при философствовании о жиз­
ни  ограничиваться  жизнью.  Это  завело  бы  нас  далеко  от  фило­
софии жизни современности к вечным  проблемам философии.

Достаточно установить следующее: обвинения, выставляющиеся 

философией жизни против понятия, в конце концов, не договорены. 

Известные виды понятий раскрываются в своей нежизненности. Дру­
гие принимаются без всякой критической осторожности. Но нужно с

373