Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

ся  к  ней.  С  течением  времени  специальные  науки  постепенно 
отобрали у философии все проблемы,  касающиеся действитель­

ного бытия,  а  поэтому и  предмет философии должен был  изме­
ниться.  В последнее время  процесс этот,  по крайней мере в прин­
ципе, завершился,  и это обстоятельство имеет решающее значе­
ние для понятия философии, как особой науки, хотя оно, правда, и 
не  оказывает  непосредственного  влияния  на  практику  филосо­
фов. Мы можем теперь  резко различать между специально-науч­
ными и специфически философскими  проблемами,  как бы тесно 
философская  практика ни связывала эти логически совершенно 

разнородные  группы  проблем,  и как бы  неизбежна и даже ценна 
ни  была  совместная  разработка  их  со  стороны  отдельных  уче­
ных.  Все  физические  и  психические  процессы  подлежат  ныне 
ведению объективирующего метода специальных  наук.  Не дело 
философии  выступать в этой области с  какими-то особыми  при­

тязаниями, противоречащими выводам частных наук. В мире дей­

ствительных объектов уже совсем  нет места для  специфически- 
философской  постановки и обработки проблем.

Поэтому  в отношении  к действительности у философии оста­

ется  еще  только 

одна

 задача:  в  противоположность  к  частным 

наукам, ограничивающимся всегда частями действительности, она 

должна  быть  наукой  о  целом  ее.  Такое  определение  грешит, 
однако,  некоторой двусмысленностью.  Ведь в известном смысле 

и специальные  науки имеют дело с целым.  Их теории,  например, 

обладают  безусловной  значимостью  по  отношению  ко  всем те­
лам  и  ко  всякой духовной жизни.  И  они,  наконец,  не откажутся 
от исследования  взаимоотношения психического к физическому, 

несмотря  на все притязания современной философии разрешить 

эту  не  подлежащую  ей  проблему.  Метод,  который  единственно 

может привести нас к разрешению всех этих проблем, в принципе 
ничем  не отличается от метода частного исследования. Лишь там, 
где специально-научный  метод объективирующих  наук наталки­
вается на принципиальные границы, философия  может надеяться 

отыскать  в  сфере  действительности  место  приложения  своего 
особого, ей только свойственного метода.

И действительно нетрудно показать, что частные  науки ограни­

чены  в  известных  пределах,  и  что  даже  никакой  прогресс  их  не 

позволит им преступить эти границы. Частные науки всегда ограни­

чены какой-нибудь одной частью действительности, как бы велика 
эта  часть  ни  была.  Возьмем  для  примера  все  целое  физической 
действительности.  Частные  науки  никогда  не  исчерпают до  конца 

скрытых  в  нем  проблем.  Они  всегда  вращаются  только  в  сфере 
предпоследнего.  Своими  понятиями  они  не  в  состоянии  охватить 

последнего,  т.  е.  целое  действительности  в  строгом  смысле

461

этого  слова.  И  тем  не  менее  не  подлежит  никакому  сомнению, 
что  и  это  понятие  целого  действительности  скрывает  в  себе 

проблему,  ибо  каждая  часть действительности  необходимо свя­

зана с ее  целым  и даже лишь постольку и является частью дейс­

твительности,  поскольку является частью этого целого; это зна­

чит,  что  без  этого  целого  она  не  могла  бы  быть  сама  действи­
тельностью.  Философия,  принципиально  свободная  от  ограни­
ченности частных наук, и должна начать свою работу с исследо­

вания  этого  целого.

Но  что  представляет  из  себя  эта философская  проблема це­

лого действительности?  В каком смысле проблема эта есть проб­
лема действительности?  Можно ли приравнивать ее к проблемам 
действительного бытия, подлежащим ведению частных наук? Сле^ 
дующее характерное различие позволит нам отрицательно отве­

тить на этот вопрос.  Всякая действительность,  изучаемая частны­

ми  науками,  необходимо  должна  быть  найдена  нами  или  дана 
нам  как  факт  опыта,  или  в  крайнем  случае  она  принципиально 

доступна  нашему  опыту,  как  все  то,  что  нам  фактически  в  нем 
дано.  Но целое действительности,  к которому относятся  все дос­
тупные  части  ее,  и  без  которого  части  эти  не  были  бы  действи­
тельными,  принципиально  недоступно  нашему  опыту  и  никогда 

не  может  быть  дано  нам.  Мы  его  можем  только  мыслить,  как 
нечто,  что  мы  постоянно  должны  искать  и  что  мы  никогда  не 
найдем,  как  нечто,  никогда не данное и  все же всегда заданное 
нам,  как  постулат,  необходимо  встающий  пред  нами,  А отсюда 

следует,  что понятие  целого действительности уже не представ*: 
ляет  из  себя  чистого  понятия  действительности,  но  что  в  нем 
сочетается действительность с ценностью.  Постигая целое дейст­
вительности,  мы  превращаем его в постулат, обладающий значи­
мостью,  и  именно  вследствие  этого  скрытого  в  нем  момента 
ценности целое ускользает из ведения частных наук. Таким обра­
зом  поскольку  мы  говорим  о  частях  действительности,  мы  еще 
остаемся  в сфере  чистой действительности,  в  которой  филосо­

фии  нечего  делать.  Но  лишь  только  мы  восходим  от  частей  к 

целому,  мы уже преступаем границы самой действительности.

Мы таким образом снова приходим к невозможности отожест­

влять  понятия  мира  и  действительности.  Такое  понятие  о  мире 

явно узко,  раз даже понятие  целого действительности необходи­
мо уже требует понятия ценности.  Вместе с тем выясняется  поня­
тие философии,  и становится  вполне определенным ее отноше­

ние к частным наукам.  Все чисто бытийные проблемы  необходи­
мо  касаются только частей действительности  и составляют поэ­

тому  предмет  специальных  наук.  Ведению  этих  наук  подлежат 
также и оценки,  и блага; они  изучают все эти  предметы объекти-

462

вирующим  методом, что  не  может вызвать никаких трудностей, 
если только отвлечься от проблемы значимости ценностей, свя­
занных с этими оценками  и благами. Таким образом,  все реши­

тельно  части действительности  могут быть  подчинены  объекти­

вирующему  методу  частных  наук.  Поэтому  можно,  употребляя 
Гегелевскую  терминологию,  сказать,  что  в  науках  этих'«снят» 
(aufheben)  объективизм.  Для  философии  не  остается  более  ни 

одной  чисто  бытийной  проблемы.  Философия  начинается  там, 

где начинаются проблемы  ценности. Это различие позволяет нам 
провести  резкую  границу  между  нею  и  специальным  знанием. 
Соответственно  этому  и  объективирующему  методу  также  нет 
места в философии.  Проблемы ценности не поддаются объекти­
вирующему рассмотрению.  Поэтому и проблема целого действи­
тельности не может быть разрешена этим методом.

Каким же методом пользуется философия? Может быть, субъ­

ективирующим? Не противостоит ли в таком случае философия, 

как субъективирующая  наука о ценностях, частным  наукам,  как 
объективирующим наукам  о действительности? Поскольку речь 
идет только о ценностях, как таковых, мы должны отрицательно 
ответить на этот вопрос, как это ясно следует из всего, сказанно­
го  нами  уже  о  понятии  ценности.  Но  на этом  пункте  необходи­
мо остановиться подробнее, почему мы и перейдем сейчас к бо­
лее  точному  определению  отношения  философии  к  отдельно 
(«в себе») рассмотренным ценностям, подобно тому, как мы опре­
делили  уже  отношение  ее  к  отдельно  рассмотренной  действи­
тельности. Лишь тогда сможем мы подойти к основной проблеме 
мировоззрения,  к  проблеме  взаимного  отношения  ценности  и 
действительности,  разрешение  которой  позволит нам  выяснить 
также вопрос о сущности субъективизма.

Мысль, что философские проблемы суть проблемы  ценности^, 

уже  и  раньше часто  высказывалась; со  времени  же  последнего 

возрождения философского интереса она получает все большее 
и большее признание.  В наиболее радикальной форме, требовав­
шей от философии переоценки всех ценностей, мысль эта стала 

даже  модой, лозунгом дня,  но даже и  помимо этого  все чаще и 
чаще приходится  встречаться с исследованиями, посвященными 

проблемам оценки и ценности. Поскольку, однако,  исследования 
эти главным образом говорят об оценке, т. е. о действительном 
субъекте и его субъективных оценках, они, как мы уже знаем, не 

касаются  еще  собственной  проблемы  философии.  Философия 

оценок  не есть еще философия  ценностей, даже  и тогда,  когда 
себя таковой называет. В лучшем случае она между прочим каса­
ется 

также

  и проблем ценности, но, не проводя резкого разли­

чия  между  этими  проблемами  и  проблемами  действитель-

463

ности, она тем самым лишает себя  возможности хотя  бы только 

ясно  поставить и сознать философскую  проблему.  В особеннос­
ти  невозможной  представляется  попытка  вывести  из общей  при­

роды  оценивающего субъекта материальное многообразие цен­
ностей,  а  между тем  знание  всего  многообразного  содержания 
ценностей особенно важно для философии,  ибо только на осно­
вании  этого  знания  сможем  мы  выработать  мировоззрение  и 
найти  истолкование  смысла  жизни.  Если  при  этом  в  качестве 
исходной точки мы возьмем акт оценки, то мы,  конечно, должны 

будем отвлечься от единичного индивидуального субъекта и  всей 

полноты  его  личных  оценок,  иначе  мы  не  выйдем  за  пределы 

чисто  личного  и  индивидуального  и  никогда  не  сможем  прийти 

к общему мировоззрению. Нам пришлось бы  в этом случае обра­

зовать общее понятие оценивающего субъекта.  Но такой субъект 
с  его  обобщенными  волевыми  действиями  и  целями  слишком 
беден  и отвлечен,  не в состоянии разрешить проблемы содержа­
ния  ценностей,  а  потому  и  изучение  такого  субъекта  должно 
необходимо оказаться бесплодным для теории ценностей.  Борь­

ба против субъективизма постольку правомерна,  поскольку она 

направлена  против  возможности обосновать  мировоззрение  на 
понятии  как  бы  то  ни  было  обобщенного  субъекта  и  его  воли. 
Всякая философия  ценностей, пытающаяся дать такое обоснова­
ние,  не в состоянии  преодолеть  «плохого субъективизма»,  выра­

жаясь словами Гегеля. Хотя философия  и не имеет дела с объек­
тами,  она  все  же  нуждается  в  «объективном»  принципе,  и  ни 

понятие оценивающего субъекта,  ни  понятие субъекта вообще не 
могут ей такого  принципа дать.

Это  не значит однако,  что теория  ценностей должна совер­

шенно отвлечься  от действительности.  Напротив, лишь  взявши 

действительность  за  исходный  пункт,  становится  вообще  воз­

можным  найти  ценности  во  всем  их  многообразии  и  матери­

альной  определенности.  Поэтому  к  понятию  философии  как 

теории  ценностей  относится также  и  понятие действительнос­
ти,  связанной с существенными  для  нее  ценностями, т.  е.  поня­
тие  блага.  Скорее  всего  поймем  мы  это  последнее  понятие, 

если  вспомним,  что сущность ценности  заключается  в ее значи­
мости. Отсюда следует, что для теории  ценностей  интерес пред­
ставляют именно такие ценности,  которые возбуждают притяза­
ние  на  значимость^  только  в 

сфере  культуры

  можно  непос­

редственно встретиться с действительностью, связанной с такого 
рода значащими ценностями.  Культура есть совокупность благ,  и 

только как таковая она и  может быть  понята.  В  культурных бла­

гах как бы осела, окристаллизовалась  множественность  ценнос­

тей.  Историческое  развитие  и  есть  процесс  такой  кристалли­

464

зации. Философия должна поэтому начинать с культурных благ, 
для того чтобы  вскрыть окристаллизовавшееся  в  них  многооб­

разие  ценностей.  Для этого она должна будет обратиться  к той 
науке,  которая  изучает культуру,  как действительность, объекти­
вируя  ее  и  выявляя  с  помощью  индивидуализирующего  метода 
ее богатство  и  многообразие.  Наука эта  —  история.  Не субъек­

ты, таким образом,  но действительные  объекты суть  исходный 

пункт философии,  как теории  ценностей.  Она должна  подверг­
нуть  их  анализу  с  точки  зрения  заложенных  в  них  ценностей. 

Она должна отделить  ценности  от объектов  культуры  и устано­

вить при этом,  какие именно ценности делают из объектов куль­

туры  культурные блага.  Тогда собственно  и  изучит она ценнос­
ти  и  поймет  их  во  всей  их  чистоте,  как  ценности.  Можно  было 

бы  конечно  подойти  к  ценностям,  взявши  за  исходный  пункт 
субъект,  т.  е.  отношение  субъекта  к  культурным  благам,  его 
оценки этих благ,  —  и так собственно и  поступали,  не зная того, 

в тех случаях,  где  казалось,  что  ценности  почерпнуты  из сущес­

тва самого  субъекта.  Но  особенности  и  многообразие оценок, 

которые  следовало  бы  в  таком  случае  подвергнуть  изучению, 

зависят от особенностей и  многообразия  культурных объектов, 

которым субъекты  противостоят, —  и  поскольку речь идет толь­
ко  об  изучении  ценностей  во  всей  их  особенности  и  многооб­
разии,  изучение оценивающих субъектов  представляется  излиш­
ним, даже затемняющим существо дела отклонением в сторону. 

Оно  может вызвать  иллюзию,  будто теория  ценностей  основы­

вает  выводы  свои  на  психологии  оценивания  или  воли.

Вопрос  о  том,  какому  анализу  должна  философия  подверг­

нуть  культурные  блага,  для  того  чтобы  вскрыть  желаемые  цен­
ности,  не относится уже к общему понятию философии, а касает­

ся  деталей  системы  философии  и  будет,  надеемся,  рассмотрен 

нами  в  другой  связи.  Здесь же  для  нас  важно  было  указать  на 

тот общий  принцип,  посредством  которого можно было бы  пре­

одолеть  «плохой субъективизм»  в теории  ценностей.  Несомнен­
но,  и  наш  принцип  кроет в себе новую опасность:  как бы  из огня 
психологизма не попасть нам  в  полымя  историзма, также являю­
щегося  одной  из  разновидностей  плохого субъективизма. Одна 

из  важнейших  задач  философии  и  заключается  в  том,  чтобы 
найти  средства  избежать  этой  опасности.  Укажем  только,  что 
наш  принцип ориентирования философии  на многообразии исто­
рических культурных благ не представляет из себя чего-то совер­
шенно  нового.  Философия  и  до сих  пор  очень  часто  следовала 
ему, хотя быть может сама того не сознавала. Теоретическая фи­

лософия  или то,  что  называют логикой, теорией  познания  и т.  п., 

исходит  из  культурного  блага  «науки».  В  науке  окристаллизо-

465