ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.10.2023
Просмотров: 104
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Нет, не старческий лик и не постный
Под московским платочком цветным!
Сквозь земные поклоны да свечи,
Ектеньи, ектеньи, ектеньи -
Шопотливые, тихие речи,
Запылавшие щеки твои...
В этом живом образе России оттенены и подчеркнуты типические черты женского характера. Черты эти - вечное "горение", высокое напряжение воли, неукротимая страсть, душевное беспокойство. В частности, всем этим щедро наделена Фаина - героиня драмы Блока "Песня Судьбы", олицетворенный образ "юной" народной России, в голосе которой - "вольная русская песня", "зовущая даль", "синие туманы, красные зори, бескрайные степи".
Характер и идейный смысл национальной проблематики в творчестве Блока определялись историчностью его художественного мышления. Эта черта резко отличала поэта от подавляющего большинства русских символистов. Творчество зрелого Блока исторично прежде всего потому, что служит художественным отражением исторического процесса, а во-вторых, потому, что поэт ощущал себя самого участником этого беспрерывного, берущего начала в прошлом и обращенного в будущее процесса, связывая свою личную судьбу с судьбами своей страны, своего народа, своей культуры. Блоку было присуще необыкновенно живое, органическое ощущение "связи времен" - прошлого, настоящего и будущего.
Чувство личного участия в историческом процессе приобретало в поэзии Блока характер отчетливого и на редкость конкретного ощущения прошлого в его неразрывной связи с настоящим ("Нет! Все, что есть, что было, - живо!.."). Образы истории никогда не были для Блока ни мертвой ретроспекцией, ни условно-"исторической" декорацией, ни предметом эстетской стилизации. Древнерусский воин из ополчения Дмитрия Донского (в стихотворном цикле "На поле Куликовом") - это герой лирический, это сам поэт, ощутивший себя участником Куликовской битвы. Поэт, перевоплотившись в русского воина, не вспоминает об одном из героических событий прошлого, тем более не описывает его, но воссоздает в лирическом переживании, в ощущении собственного патриотического действия:
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь...
Живое ощущение прошлого, с тончайшим поэтическим мастерством переданное в стихах "На поле Куликовом", вырастает из множества конкретных, исторически локальных примет национальной поэтической стихии, составляющих "пейзаж" этого замечательного цикла: желтая глина обрыва, грустящие стога, степной простор, кобылица, мнущая ковыль, клики лебедей, темный и зловещий Дон, горючий белый камень, мать, бьющаяся о стремя ратника, орлий клекот,
широкие и тихие пожары, пыльная и горячая кольчуга на плечах воина...
Такое ощущение прошлого передано и одновременной циклу "На поле Куликовом" драматической поэме "Песня Судьбы", в монологе главного ее героя - Германа: "Все, что было, все, что будет, обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времен, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы...". Вся образная ткань этого монолога, взятая из народного сказания, та же, что и в стихах "На поле Куликовом": "Я знаю, как всякий воин в той засадной рати, как просит сердце работы и как рано еще, рано!.. Но вот оно - утро! Опять торжественная музыка солнца, как военные трубы, как далекая битва... а я - здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой нас! Вот зачем я не сплю ночей: я жду всем сердцем того, кто придет и скажет: "Пробил твой час! Пора!" ("Песня Судьбы", картина V).
Здесь Герман - современный герой, заблудившийся на перепутьях тщетных интеллигентский исканий и пытающийся обрести прямые пути к России, к народу, - перекликается с древнерусским воином из цикла "На поле Куликовом":
Но узнаю тебя, начала
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем,
Теперь твой час настал. - Молись!
Перекличка эта не случайна. И в стихах "На поле Куликовом" и в драме песня судьбы образы далекого прошлого были привлечены поэтом для решения актуальной современной проблемы, особенно глубоко волновавшей его, именно проблемы взаимоотношений народа и интеллигенции.
Цикл "На поле Куликовом".
В цикле "На поле Куликовом" страстно напряженное чувство сочетается с такою широтой раздумий, что голос поэта словно бы растворяется в голосе самой истории страны, у которой такое великое прошлое и огромное будущее, что захватывает дух.
Однообразен ее простор, нет здесь ярких и радужных красок, не за что зацепиться взгляду; все так ровно, спокойно, безгранично, что кажется - так оно пребывало и будет пребывать во веки веков:
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога...
Раздумья о судьбах родной страны плывут широким потоком, где слились воедино и скорбь, и гордость, и предчувствие каких-то великих перемен и радостных событий, ожидающих родину:
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь - стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь...
Здесь и самый покой безграничных просторов оказывается мнимым: за ним - клокотание бури, противоборствующих страстей, означающих "вечный бой" с силами хищничества и порабощения, - и в облике воина Дмитрия Донского, нанесшего решительное поражение татарам, захватившим русскую землю, поэт видит воплощение бессмертного духа и непреклонного мужества русских людей, упорных в труде и грозных в гневе, - если враг осквернил их святыни и покусился на их неотъемлемое достояние.
Цикл стихов "На поле Куликовом" - это напоминание о подвиге, некогда воплощенном в битве света с тьмой, в одолении темного хаоса - ради свободы и счастья своей отчизны. Идет "вечный бой" - за Русь, за милого друга, за светлую жену, за все то, что дорого и свято, и нет отдыха в этой трудной и напряженной борьбе:
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
В пыли мчатся герои Куликова поля на битву с врагом, и самый закат перед ними, словно бы омытый кровью, прорывается сквозь нагромождения тяжелых и испуганных туч, сквозь суровые облака, отсвечивающие багрянцем и заволакивающие небо - от края до края...
В первом собрании своих стихотворений Блок сопроводил цикл "На поле Куликовом" следующим примечанием: "Куликовская битва принадлежит, по убеждению автора, к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди".
Как понимать эти слова о символическом значении освободительной битвы? Статья Блока "Народ и интеллигенция" (1908) раскрывает символику его лирического цикла: воинский стан Дмитрия Донского - это поэтический образ русского народа, находящегося в состоянии революционного брожения и готовности к наступающей битве, а "вражий стан" Мамая - это аналог оторвавшейся от народа и погруженной в мертвый "аполлинический" сон интеллигенции.
Таким образом, Блок как бы переворачивает традиционные представления, привычные для либерального интеллигента, которому испокон века твердили, что народ "спит", а интеллигенция "идет вперед" и призвана "разбудить народ". У поэта же все приобретает иной смысл: "орда" интеллигенции хотя и шумит, но это - косная и уже мертвеющая сила, а народ - русская рать - готовится к великой решающей битве.
Стихи цикла "На поле Куликовом" существуют, конечно, и вне такого понимания как гениальная поэзия родины, русской национальной стихии, не сводимая к частному вопросу о народе и интеллигенции. Но в них есть второй (публицистический) план, и он был для Блока далеко не безразличен.
Драма "Песня Судьбы".
Гораздо более резко прямолинейно публицистический смысл, который Блок вкладывал в тему России, выражен в драме "Песня Судьбы". Сама идея драмы очень значительна. Герой ее - поэт Герман (в нем легко угадать самого Блока) покинул свой "белый дом", полный "безысходного счастья" ради соблазнов большого мира. В свисте ветра он услышал "песню судьбы", которая властно влечет его на волю. Но на воле он встретил лишь пошлости, продажность, ложь, насилие, бездушную машинную цивилизацию, которая только угнетает и губит человека. Герман честен и совестлив, он проклинает этот развращенный мир:
Я не могу и не хочу терпеть!
Так вот каков великий пир Культуры!
Там гибнут люди - здесь играют в гибель!
Здесь песней золотою покупают
Достоинство и разум, честь и долг...
Так вот куда нас привели века
Возвышенных, возвышенных мечтаний?
Но он - человек, запутавшийся в сомнениях и противоречиях. Душа у него "как шумный водопад", но он не знает, "куда направить силу": "Я не знаю! Знаю, сколько дела, и не умею начать..." Он полюбил Фаину (Россию), но ему еще не под силу пойти с нею вместе. "Ты любишь меня?" - спрашивает Фаина Германа. "Люблю тебя", - отвечает тот. "Ты знаешь меня?" - "Не знаю". - "Ты найдешь меня?" - "Найду". Настоящая встреча Германа и Фаины еще впереди. Фаина покидает Германа. У него остается только одно - "чистая совесть". "И нет дороги. Что же делать мне, нищему? Куда идти?"
Обратно, в тихий "белый дом", Герману уже нет пути. Драма кончается тем, что бездомного и сбившегося с дороги Германа выводит из вьюги некрасовский коробейник (песня на слова Некрасова: "Ой, полна, полна коробушка..." и т. д. проходит аккомпанементом через всю последнюю сцену "Песни Судьбы").
Блок возлагал на "Песню Судьбы" большие надежды: "Но камень-то, который я, может быть, не сумел отшлифовать в "Песне Судьбы", - он драгоценен" (письмо к Станиславскому от 9 декабря 1908 года).
"Новая Америка".
Следующий этап в осмыслении темы родины знаменует стихотворение "Новая Америка", являющееся новой ступенью в цикле, посвященном родине; оно свидетельствует о том, что поэт все более глубоко осмысливал судьбы родной страны и находил все более верные ответы на вопрос о ее будущем, о ее счастье.
Стихотворение открывается необъятно широкой и торжественной картиной:
Праздник радостный, праздник великий,
Да звезда из-за туч не видна...
Ты стоишь под метелицей дикой,
Роковая, родная страна...
В стихотворении "Новая Америка" Блок утверждал, какими обманчивыми являются порою представления о России, - если ограничиться лишь тем, что бросается в глаза, и упустить из виду нечто гораздо более важное и существенное, хотя бы и неприметное с первого взгляда:
Там прикинешься ты богомольной,
Там старушкой прикинешься ты,
Глас молитвенный, звон колокольный...
За крестами - кресты, да кресты...
Словно бы ничто не изменилось в этой Руси, и она такая же, как и столетия назад, но если взглянуть пристальней, то и поистине окажется, что Русь уже совершенно не та, какою видится с первого взгляда; она может "прикинуться" смиренной, покорной, богомольной, но ведь это уже одна только видимость, ибо не молитвенное смирение, а нечто совершенно другое различает пытливый взгляд поэта сквозь старые, привычные черты, и совсем иные звоны и голоса слышатся его настороженному, чуткому слуху "под метелицей дикой", проносящейся по просторам родной страны.
Поэт говорит о России будущего как о "новой Америке", но вносит он в эти слова особый смысл: здесь "новая Америка" - это не США, не страна бизнесменов, биржевиков (о которых ни одного слова нет в стихотворении); здесь под "новой Америкой" подразумевается край огромных возможностей и талантливого, молодого духом народа, который сумеет претворить - и претворяет - эти возможности на живом, плодотворном деле.
Самое главное, что следует подчеркнуть в стихотворении "Новая Америка", - это то, что, прославляя новую Русь и ее новый облик, ее молодой задор, ее творческие силы, Блок даже и не упоминает предпринимателей, владельцев фабрик и заводов. Он знает - не они создают богатства и, стало быть, не им принадлежит честь и слава завоевания и освоения недр родной страны, ее неисчислимых сокровищ, несущих людям счастливое будущее.
Если сравнить цикл "На поле Куликовом" с "Новой Америкой", то нельзя не заметить новой степени зрелости поэта, ибо в "Новой Америке" то, что несла с собой современность, раскрыто более конкретно, и картины злободневной действительности уходят в широкую, устремленную в будущее перспективу; здесь вера поэта в свой народ и его будущее обрела более прочную опору, ибо художник отдает себе уже ясный отчет в том, где заложены богатства и мощь родной страны, от кого именно можно ждать ее обновления, кто является носителем будущего, от кого зависит победа в борьбе за ее благо и процветание; все это и находит свое страстное и торжественное выражение в "Новой Америке" - гимне новой России, одно предчувствие которой преображало обыкновенный и будничный день в радостный и великий праздник.