Файл: Бодалев А. А. Столин В. В.docx

Сошлемся в связи с этим на высказывание Лоуренса Фрэнка, одного из крупнейших теоретиков в этой области: «...нельзя надеяться, что стандартизованная процедура сможет широко осветить личность как уникальную индивидуальность. Она также не сможет способствовать проникновению в динамические процессы личности» (цит. по: Бом Э., 1978). И тем не менее исследования по стандартизации проективных методик необходимы, так как без них затруднительна оценка валидности и надежности последних.

Анализируя обширную и весьма противоречивую литературу, можно сделать вывод, что согласно традиционным способам оценки проективные методики имеют средние показатели валидности и надежности (Гильбух Ю. 3., 1978; Freeman F., 1971; Sechrest L., 1968). Подобный вывод может объясняться, однако, и тем, что критерии валидности и надежности, разработанные для традиционных тестов, вообще неприменимы в данном случае. Учитывая потребности практики, а также тенденции развития исследовательского инструментария современной психологии, можно, по-видимому, ожидать постепенного сближения проективных методик с тестами. Работа в этом направлении, если она будет выполняться совместно квалифицированными клиническими психологами и специалистами в психометрике, позволит расширить сферу применения проективных методик и сделает их достоянием широкого круга исследователей.

---

2.3. ИЗ ИСТОРИИ КОНТЕНТ-АНАЛИЗА КАК ПСИХОДИАГНОСТИЧЕСКОЙ ПРОЦЕДУРЫ

В современной отечественной психодиагностике контент-анализ, вообще качественно-количественное изучение документов, применяется крайне редко по сравнению со всевозможными тестами, проективными методиками, опросниками. В то же время в истории развития метода изучения документов имеется довольно разнообразный опыт его использования для психодиагностических целей.

Начиная с 20-х годов нашего века в социологии и психологии помимо интуитивно-качественного подхода в изучении документов все чаще стали применяться количественные методы. Следует заметить, что документы в социальных науках понимаются достаточно широко; к ним, как показывает исследовательская практика, относятся официальная и личная документация в собственном смысле слова, в том числе письма, автобиографии, дневники, фотографии и т. п., материалы массовой коммуникации, литературы и искусства.

В нашей стране еще в 20-х годах количественные методы при изучении документов использовали психологи Н. А. Рыбников, И. Н.

Шпильрейн, П. П. Блонский, социолог В. А. Кузьмичев и др.

В США тогда же квалификацию в исследования материалов массовой коммуникации вводили М. Уилли, Г. Лассуэлл и другие. В 40-50е годы в США формируется специальный междисциплинарный метод изучения документов - контент-анализ (content analysis). Позднее он проникает в европейские страны. В нашей стране с конца 60-х годов этот метод также получает распространение в социологических и социально-психологических исследованиях (подробнее см.: Семенов В. Е., 1983).

Сущность контент-анализа заключается в систематической надежной фиксации заданных единиц изучаемого содержания и в их квантификации. Делаться это может в самых разнообразных целях в русле той или иной концептуальной схемы или теории, в том числе и для нужд психодиагностики, для исследования межличностных и межгрупповых различий и специфики, их динамики во времени. Остановимся на исследовательском опыте качественно-количественного изучения документов, либо имеющем прямое отношение к традиционной психодиагностике, а также к социально-психологической диагностике, либо близком к психодиагностическому опыту.

Качественно-количественный анализ содержания в 20-е годы использовал в своих работах известный русский советский исследователь биографических материалов Н. А. Рыбников, который, в частности, рассматривал автобиографии как психологические документы, документирующие личность и ее историю. Он

---

разделял автобиографии на спонтанные и спровоцированные, понимая под последними прием побуждения испытуемого говорить о себе, причем говорить по определенному плану. Такой прием, по мнению Н. А. Рыбникова, «гарантирует однообразие собираемого материала, что имеет огромные преимущества, давая возможность сравнивать, объединять, обобщать собираемые факты и т. д.» (Рыбников Н. А., 1930, с. 40). Подобным образом им были, например, проанализированы более 500 автобиографических сочинений детей рабочих, написанных в 1926-1928 гг. При этом исследователь предлагал школьникам описать свою жизнь, давая тему: «Как я живу теперь». В ходе анализа сочинений, в частности, прослеживалось, как распределяются положительные и отрицательные оценки школьниками своей жизни в зависимости от возраста и пола.

Автор делает вывод, что в среднем девочки дают более высокий процент положительных оценок, но этот перевес над мальчиками у них приходится на младшие группы. В старших же группах они уступают мальчикам. Причиной этого является возрастание нагрузки по работе в семье у девочек старшего возраста.

Далее Рыбников анализирует «мотивы того или иного события, мотивы общего жизненного процесса, встречающиеся в детских автобиографиях». Эти мотивы он разбивает натри группы: материальные, психологические и неопределенные. Чаще всего встречаются мотивы материального характера (53 %), мотивы психологического характера дает около одной трети ребят (31 %). Исследователь отмечает, что «хорошее житье чаще всего мотивируется причинами психологического характера (67 % против 25 %); наоборот, плохое житье-бытье вдвое чаще обосновывается мотивами материального характера (31 % против 16 %)». Автор также констатирует, что большинство детских высказываний носит описательный характер, таковых высказываний встречается 63,7 % («учусь в, школе, хожу гулять на улицу, играю с товарищами» и т. д.) (Рыбников Н. А., 1930, с. 42).

Рыбников не ограничивается только анализом документов, «Поскольку детские жизнеописания носят по преимуществу фактический характер, представляется возможным сравнить их с фактическим времяпрепровождением ребенка. Одновременно с собиранием детских жизнеописаний мы вели собирания бюджета времени ребенка. Это сравнение объективных данных о бюджете времени с субъективным описанием времяпрепровождения показывает, что целый ряд моментов, как неинтересных и неважных, ребята совершенно обходят, другие, наоборот, оттеняют. Так, школа и все связанное с ней оказывается особенно действенной для ребенка, она занимает 39 % его высказываний, тогда как в бюджете времени ее удельный вес не так велик» (Рыбников Н. А., 1930).

---

Применял количественный анализ документов и психолог П. П. Блонский, который проанализировал 190 собранных им «первых воспоминаний» учителей и студентов, а также 83 письменные работы школьников (в основном 11-13 лет) на тему «Мое самое раннее воспоминание детства», в целях выявления характера первых воспоминаний (Блонский П. П., 1930).

Исследователь делает вывод, что содержанием 68 % воспоминаний взрослых и 74 % воспоминаний школьников является несчастье. «Несчастье и страх - таковы основные мнемонические факторы», что противоречит фрейдовской теории забывания как вытеснения неприятного. Как видим, простой количественный анализ содержания позволил Блонскому сделать весьма важное заключение. Однако процедура этого анализа, как и у Рыбникова, не была изложена. При этом вопросы процедуры и надежности полученных данных в значительной мере снимаются тем, что все исследование, включая сбор первичной информации, в те годы обычно проводил сам исследователь,: крупный ученый, подобный Блонскому или Рыбникову. Тем не менее качественно-количественное изучение содержания документов, проводимое в 20-х годах в нашей стране, в целом нельзя назвать безусловно строгим. Таковым оно тогда и не могло еще быть в силу объективного положения в эмпирических социальных исследованиях, методология которых только начинала складываться.

Тогда же в социолого-журналистских целях В. А. Кузьмичев провел тематический анализ 12 еженедельных советских газет, использовав ту же группировку содержания, что и известный исследователь американской прессы тех лет М. Уилли: «I) политика, 2) экономика, 3) культура, 4) сенсации (уголовщина, разоблачения и т. д.), 5) спорт,. 6) персоналии (об отдельных людях), 7) мнения (редакционные статьи, карикатуры), 8) просто интересный материал, для развлечения, 9) журнальный материал (рассказы, моды, кулинарии фотография и т.

д.), 10) смесь» (Кузьмичев В, А., 1930, с. 37-38). Как видим, в этом случае своеобразная психодиагностика осуществляется уже на уровне общественного сознания в различных социальных системах. .

Данные, полученные автором, показывают, что в советских газетах на первых местах находились темы экономики и политики, а в американских - журнальный материал и персоналии. Это красноречиво, свидетельствует о различиях в направленности советских и американских еженедельников. Как пишет Кузьмичев, «важнейшие для воспитания широких масс материалы (политика и экономика) в американской газете отходят на задний план перед оглушающим, развлекающим читателя материалом (сенсации, моды, описание отдельных персон и т. д.)» (Кузьмичев В. А., 1930).

---

В качестве примера более позднего медикопсиходиагностического изучения документов можно привести тематический анализ содержания 4000 записанных сновидений здоровых и больных людей, который осуществлялся В. Н. Касаткиным на протяжении 30-50-х годов (Касаткин В. Н., 1967). При этом учитывались основные особенности качеств и условий жизни людей, сновидения которых изучались: возраст, пол, образование, специальность, состояние здоровья, семейное положение, родной язык и владение другими языками, местожительство, биографические сведения, дата, содержание дня, предшествующего сновидению, и состояние испытуемого при пробуждении.

Автор, в частности, нашел, что в «сновидениях взрослых людей встречались элементы, связанные с работой, трудовой деятельностью (специальностью), в 62,5 % всех сновидений; элементы быта, как то: жилище, одежда, пища и т. п. - в 41,4 % всех сновидений; элементы, связанные со здоровьем, — в 44,3 %; эпизоды из семейной жизни — в 38,6 %, сексуальные - в 8,0 % всех сновидений» (там же). Эти и другие данные позволили Касаткину оспаривать фрейдистскую теорию сновидений.

Американскими исследователями контент-анализ стал использоваться с 40-х годов и для определения психологических особенностей, психических состояний личности и групп. Например, психологическую структуру отдельной конкретной личности на основе анализа коллекции личностных документов исследовали Г. Оллпорт (Allport G., 1942) и А. Болдуин (Baldwin A., 1942). Психическую напряженность, предсуицидные состояния и мотивацию посредством анализа содержания писем, записок, дневников пытались измерить Дж. Доллард и О. Маурер (Dollard J., Mowrer О., 1947), Ч. бсгуд и Е.Уолкер (Osgood Ch,, Walker Е., 1959).

В целях специфической психолого-политической диагностики изучали различия в социальных ценностях у представителей США и Германии К. Левин и X. Себалд (Lewin К., 1 947; Sebald H., 1962). Первый исследователь анализировал американскую и немецко-фашистскую литературу для юношества, а второй - песенники этих же стран, изданные в 1940 г. В обоих исследованиях были обнаружены явные различия в ценностных ориентациях, которые пропагандировались американскими и немецкими изданиями тех лет.

К подобного же рода анализу относится исследование использования эмоциональных стереотипов в газете «Чикаго Трибюн», оппозиционно настроенной к президенту Рузвельту и его политике, проведенное в 30-х годах С. Сарджентом (Sargent S., 1939). Для выражения отношения к политике и практике рузвельтовского направления газета использовала негативные стереотипы типа «диктатура, инквизитор, регламентация, подачка», тогда как в газете «Нью-Йорк тайме» в аналогичных случаях употреблялись термины: «контроль, расследователь, регулирование, помощь». Множественное сопоставление соответствующих выражений и понятий в газетах выявило отношение стоящих за газетами групп к определенным политическим лидерам, партиям и явлениям.

---