Файл: Тема От истории социальной к истории социокультурной. Литература.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 07.11.2023
Просмотров: 378
Скачиваний: 7
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Тема 1. От истории социальной к истории социокультурной.
Литература:
1) Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. – 1990, № 4. – с. 23-35. Автор дает анализ концептуального аппарата социально-исторического исследования и характеризует трудности, возникшие в интерпретации социальной истории. Гуревич вначале рассуждает можно ли вообще применять современные социологические термины к разным историческим периодам (семья, община, гильдии, сеньория и т.д.).
2) Мартин Дингес. Историческая антропология и социальная история: через теорию «стиля жизни» к «культурной истории повседневности» // Одиссей. Человек в истории. 2000. Автор в статье пишет об изменениях в социальной истории, о движении ее к социо-культурной. Говорит о недостатках прежней структурно-социальной объяснительной теории, критикует билефельдскую немецкую школу, где господствовал макроисторический подход. Также автор выдвигает концепцию «стилей жизни».
3) Гревцева А.А. Парадигмы постмодернистского стиля мышления. // В статье рассмотрены парадигмальные основания, присущие постмодернистскому стилю мышления. Даны определения понятий постмодернистский стиль мышления, истина, текст, язык и т. д. Показаны положительные и отрицательные черты, свойственные постмодернистскому стилю мышления.
4) Бессмертный Ю.Л. Что за «Казус»?.. // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. – М, 1997. В статье автор раскрывает сущность понятия казуса в истории и в поведении человека.
5) Репина Л.П. ПАРАДИГМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ ХХ СТОЛЕТИЯ (Обзор).
6) Репина Л.П. ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА НА РУБЕЖЕ XX - XXI ВВ.
1. Предмет, концептуальный аппарат, методологическое оснащение понятия «социальная история».
«Социальная история - это форма исторического исследования, в центре внимания которой находятся социальные группы, их взаимоотношения, их роли в экономических и культурных структурах и процессах; она часто характеризуется использованием теорий общественных наук и количественных методов» (Риттер, словарь).
Становление и расцвет социальной истории как ведущей исторической дисциплины связывается с движением за междисциплинарную историю, обогащенную теоретическими моделями и исследовательской техникой общественных наук, в противоположность традиционной истории, которая рассматривалась исключительно как область гуманитарного знания. В русле этого интеллектуального движения, развивавшегося в изменяющихся условиях на протяжении середины и второй половины XX века, и родилась так называемая новая социальная история, которая выдвинула задачу интерпретации прошлого в терминах социальности, описывающих внутреннее состояние общества, его отдельных групп и отношений между ними.
Размежевание исторического знания на множество дисциплин создало трудность в понимании предмета социальной истории. Как она соотносится с историей экономики, с историей техники и науки, с историей права, наконец, с историей культуры? (Гуревич).
Если попытаться кратко сформулировать важнейшие отличительные черты социальной истории как области знания, то, пожалуй, прежде всего следовало бы отметить ее удивительную подвижность и способность адаптироваться к радикальным изменениям в динамично развивающейся современной историографии.
Принцип междисциплинарности, который опирался на стремление к созданию научной истории стал ведущим в исследовательской стратегии еще ранних «Анналов», а с 1960-х начался «золотой век» междисциплинарного взаимодействия, в котором преобладали установки на сотрудничество истории и социальных наук с целью формирования новой социальноисторической науки на базе интегрального подхода к изучению общества.
Становление «новой социальной истории» проходило под знаменем социологии, социальной антропологии, демографии, количественных методов. В 1970-1980-е значительно расширилось само понятие социальной истории: наряду с классами, сословиями и иными большими группами людей она сделала предметом изучения социальные микроструктуры: семью, общину, приход, другие общности и корпорации.
Представители разных направлений социальной истории, с самого начала расходились в понимании ее предмета и методов. Методологические и идейно-политические разногласия обусловили различные подходы к содержанию, задачам и общественной функции социальной истории. Одни исследователи, рассматривая социальную историю как промежуточную область между экономической и политической историей, ограничивали ее задачу изучением социальной структуры в узком смысле слова, т.е. социальных ячеек, групп, институтов, движений (социально-структурная история). Другие стремились постичь человеческое общество в его целостности, исследуя социальные связи между индивидами в духе тотальной истории школы «Анналов» или истории общества как системы. В этом контексте складывались научные программы, отражающие представление об интегративной природе социальной истории, но по-разному интерпретирующие ее внутреннее содержание и основание синтеза.
В последние десятилетия XX века остро встал вопрос о том, как соединить разрозненные результаты научного анализа различных явлений, структур и аспектов прошлого в последовательное целостное изложение национальной, региональной, континентальной или всемирной истории.
Метод «объективного» или «внешнего» изучения общества не может не сочетаться с методом его изучения «изнутри», с точки зрения людей, образовывавших это общество. Вполне понятно, что никто не в состоянии авансом сформулировать принципы комбинации обоих методов; все зависит от установок данного конкретного исследования. Но ясно, что эти подходы должны сочетаться и сопоставляться и что «внутренняя» точка зрения существенно важна для познания любой образуемой людьми структуры. (Гуревич).
2. Две формы социальной истории, опирающиеся на социально-научный и культурно-исторический анализ.
Необходимо порвать с традицией изучения истории культуры как исключительного достояния элиты и как продукта ее деятельности, порождающей модели, которые затем, в популярном и вульгаризованном виде, распространяются в более широких слоях общества, пассивно их усваивающих. Речь идет об изучении образа мыслить и чувствовать, присущего рядовым членам общества, о раскрытии иной точки зрения на мир и человека, которая была присуща трудящимся, как низшим прослойкам имущих, так и социальным маргиналам. Это мировидение было неотъемлемым ингредиентом их общественной практики, и без пристального изучения низового пласта культуры, сплошь и рядом неточно формулированного, а то и попросту смутно выговоренного, невозможно понять ни их поведение, ни ту почву, на которой произрастали и изысканные и уникальные культурные творения. (Гуревич).
Как заключает свою статью Гуревич, «Социальная история, как она представляется в конце нашего столетия, не может не стать социо-культурной историей». (Гуревич).
Принципиальной исходной установкой ведущих направлений историографии стал взгляд на общество как на целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей, исключающей возможность редукции к одному фактору, способному определять все историческое развитие. Однако в то время влияние социологии на историю свелось к заимствованию терминологии, приемов и методик, т.е. к обогащению исследовательской техники, в то время как обе науки нуждались в коренном пересмотре теоретико-методологических оснований.
Новое направление поиску придало введение в социальную историю подходов, заимствованных из социальной психологии и культурной антропологии. Под влиянием последней произошел сдвиг интересов социальных историков от исследования объективных структур и процессов к изучению культуры в ее антропологической интерпретации, т.е. к реальному содержанию обыденного сознания людей прошлых эпох, к отличающимся большой устойчивостью ментальным представлениям, символическим системам, обычаям и ценностям, к психологическим установкам, стереотипам восприятия и моделям поведения. Именно в этом направлении виделась возможность преодолеть выявившиеся методологические трудности, поскольку социально-научные теории, облегчающие анализ объективных структур и процессов, оказались неспособны связать его с изучением деятельности субъектов истории.
Один из многообещающих путей преодоления сложившегося разрыва был открыт историей ментальностей, которая выдвинула на первый план реконструкцию картины мира людей разных эпох, изучение специфических черт их мировосприятия и жизненного уклада. Реконструкция картины мира, характерной для данной человеческой общности, или совокупности образов, представлений, ценностей, которыми руководствовались в своем поведении члены той или иной социальной группы, все более воспринималась как важнейший компонент анализа социальной системы и как необходимое звено, позволяющее связать исследование социальной среды с анализом деятельности. Особое внимание в объяснении формирующих социальную реальность человеческих действий, исторических событий и явлений, стало уделяться содержательной стороне сознания действующих субъектов, в первую очередь их представлениям о взаимоотношениях между разными общественными группами, о социальной иерархии и о своем месте в ней.
Радикальное изменение проблематики исследования, направленного на выявление человеческого измерения исторического процесса, потребовало обновления концептуального аппарата и исследовательских методов и привело к формированию новой парадигмы социальной истории, которая включила в свой предмет сферу человеческого сознания как неотъемлемую структуру социальной жизни.
Начав с народных низов, антропологическая история постепенно включила в свой предмет поведение, обычаи, ценности, представления, верования всех социальных групп, независимо от их положения в общественной иерархии (включая отражение меры взаимного противостояния в их представлениях друг о друге), причем интересы историков, не ограничиваясь устойчивыми и всеобщими стереотипами обыденного сознания, распространялись и на обширный слой более изменчивых социокультурных представлений, во многом специфичных для разных социальных групп.
Обсуждая судьбы двух форм социальной истории, опирающихся на разные типы анализа (социально-научного и культурно-исторического), Натали Дэвис подчеркнула их комплементарный характер и призвала к тому, чтобы найти способы объяснить и адекватно выразить взаимодействия и сопряжения макро- и микрообъектов.
Теоретические трудности формировавшегося междисциплинарного подхода, которые были предопределены различиями в природе предметов истории и антропологии, прекрасно осознавались ведущими социальными историками, начиная с «отца-основателя» британской «новой социальной истории» Э. П. Томпсона. Именно в локально-исторических исследованиях, «привязанных» к четко ограниченным, и потому лучше поддающимся осмыслению социальным контекстам, были получены наиболее впечатляющие результаты. Кроме того, многочисленные локальные исследования по отдельным периодам истории подготовили обновленную, гораздо более совершенную базу для обобщений на национальном уровне.
Например, В Монтайю (пример Гуревича из истории Средних веков) группировка населения вокруг того или иного клана лишь в ограниченной мере определялась материальной зависимостью или заинтересованностью. Это были центры социального притяжения, узлы концентрации личной власти; межличные, семейные и эмоциональные отношения цементировали эти кланы.
Как раз на уровне микроанализа возможно в первую очередь обнаружение таких явлений социальной жизни, которые ускользают при макроанализе. Последний ориентирован на типическое, повторяющееся, массовидное, между тем как уникальные и как бы выпадающие из серии феномены рассматриваются в качестве исключений, не подтверждающих общее правило и потому игнорируются.
Таким образом, микроанализ не только конкретизирует наблюдения, сделанные на уровне макроистории, — он во многом их модифицирует и обогащает. Главное же — он приближает историка к важнейшему предмету его исследования - к человеку.
Старая культурная история, равно как и историческая социальная наука, отдающая предпочтение политической истории, не выработала всеохватного объяснения способов поведения в обществах прошлого, которое учитывало бы повседневную жизнь людей соответствующей эпохи. (Дингес).
Социоистория держит в фокусе не только структуры или человеческое сознание и поведение (групповое и индивидуальное), но также способ взаимодействия тех и других в развивающейся общественной системе и изменяющейся культурной среде, которая эту систему поддерживает и оправдывает. Ключевую роль в проекте социоистории играют синтетические категории опыта и переживания - индивидуального, коллективного, исторического, в которых концептуализируется внутренняя связь